Надежда

Он проснулся незадолго до того как прозвенел будильник. Диван находился далеко от зашторенного окна, было темно, и от невозможности видеть пространство, находящееся за его заставленной мебелью комнатой, человеку казалось, что он очнулся в коробке, тесной, но привычно терпимой. Ему надо было собираться, он знал, что опоздает к нужному времени, но спешить не стал. Также его не волновало и то, что он не помнит, куда ему надо попасть, что он не чувствует своего присутствия, и место его существования, несмотря на несомненное наличие, не кажется ему настоящим. Он знал: я просто есть, и мне надо просто что-то делать.
На остановке он почувствовал, что ему необходимо идти пешком. И он пошел, разворачиваясь в совершенно ненужном ему направлении. Спокойнее не стало, легкие начали тяжелеть, за ребрами пошевелилось сомнение. Попытки прогнать его были безуспешны, но, опять же, он знал: рефлексия не имеет значения.
Человек запнулся о бордюр и чертыхнулся, испытывая тупую боль и стыд за неуклюжесть. Он посмотрел на дорожку, по которой шел, и последнее, став безразличным, отступило: обочины были усеяны бычками как символом чего-то тяжелого, печального и необходимого. Закурил сам, продолжая движение, влюбленно глядя на зеленеющие весной листья и освещенные солнцем бетонные дворы. Слух уловил шум машин, возмущенные голоса, и человек почувствовал слабость, перевел взгляд на покрытый трещинами асфальт, замедлил шаг. Потребность в передышке накатила ленивой волной, но останавливаться было негде. Идти было тоже некуда, человек просто продолжал это делать, не желая думать о том, что в скором времени все равно придется куда-то сворачивать. Он попытался найти что-то, внимательно глядя под ноги, прислушиваясь к разговорам и шаря по карманам. На дороге был сор, пробивающаяся сквозь трещины трава, в чужих разговорах – ничего родного, а в карманах те же сигареты, спички и мелочь. Ожидаемый порыв заставил идти в сторону метро. Человек знал: отсутствие видимой цели не должно его беспокоить.
На станции почти никого не было, несколько лавочек пустовало. Занимая одну из них, тело человека стало ватным, не желающим больше куда-либо отправляться, сопротивляющимся даже самому желанию. Но ему чего-то не хватало. Блуждая взглядом по людям, он наткнулся на уходящие в темноту рельсы и понял, что его тянет к этой темноте, к тому месту, где не будет даже чьего-либо сознания. По доносящимся из туннеля звукам стало ясно, что скоро приедет поезд. Человек знал: надо сесть в вагон, иначе сам он застынет и нечто затянет его.
Одни сидели в наушниках, другие читали книгу, кто-то смотрел по сторонам или упирался взглядом в окна, за которыми ничего не было видно. Ему казалось, что эти люди хотели бы быть немного ближе к друг другу. Думал он так, потому что и сам этого хотел, но при том осознавал, что таким образом, возможно, обманывает сам себя. И всё равно в их взглядах, движениях, застывших выражениях лиц было что-то понятное. Человек заметил, что на него тоже кто-то смотрит. Чувство, что надо чем-то ответить – кивнуть, улыбнуться, что-то произнести – было невероятно правильным, и возникнувший стыд за себя, за то, что всё равно ничего не сделает, двигался в животе скользкой змеёй.
Оставшаяся часть пути была проведена во сне. Человек видел рассказанные старшими истории, фотографии, хранимые кем-то из его родных, но не ясно когда увиденные, картинки из детства, и это было гораздо более реальным чем то, что он видел бодрствуя, это не было местом, в котором ему не хотелось бы остаться. Он знал: не получится так просто отказаться от того, куда надо вернуться, ему пора просыпаться.
Выход со станции вел к вокзалу. Человек удивился тому, что всё это время не обращал внимания на тяжесть рюкзака за его спиной. По пути к зданию он дал себе обещание не оглядываться, и от того, как что-то внутри сопротивлялось его словам всеми силами, становилось тошно. От похолодевшего ветра было некомфортно, и чем больше прилагалось усилий остановить дрожь, тем сильнее она становилась. Устав бороться, человек расслабился, следующий шаг дался легче. Оставалось совсем немного до дверей, за которыми можно было бы отогреться, взять билет на новый круг и вырваться из этого города.