Нежданно - негаданно. Окончание

   Нежданно - негаданно, сразу после праздника 8 марта, попала я в медицинский центр, где мне предстояла операция под общим наркозом. Не скрою, что я порядком трусила, и спросила симпатичного хирурга:
 - А нельзя провести операцию под местным наркозом?
 - Нет, под местным нельзя. Но почему это вас волнует?
 - Дело в том, что на моей памяти несколько случаев, когда пациенты не просыпались.
 - О, когда это было! Наверняка, очень давно, и случаи эти даже тогда были очень редки.
 - Мне платят за то, чтобы больные просыпались, - улыбнулся сидящий тут же анестезиолог. - А, если серьёзно - сейчас такие лекарства, что бояться совершенно нет причин. Я вам сделаю самый лучший современный наркоз краткосрочного действия. После операции вы сразу проснётесь.

   Всё было именно так, как обещали врачи. Операция продолжалась один час. Я услышала спокойный голос:
 - Ваша операция закончена. Как вы себя чувствуете?
 - Хорошо. Спасибо, доктор.
 - Отлично! Сейчас поедем в реанимацию, полежите там часика два, а потом - в палату. Ваша дочь уже в палате ждёт вас.

   В реанимации находились ещё трое, мужчина и две женщины. Врач предупредил, чтобы я не спала и подключил капельницу. Как это было трудно! Мне нестерпимо хотелось спать, я с трудом боролась с собой, а женщина - врач периодически, голосом строгой надсмотрщицы, предупреждала:
 - Не спать, не спать!
   Наконец, прошли два часа, меня отвезли в палату, перенесли на кровать и снова подключили капельницу.
 - Мама, как ты? Что - нибудь беспокоит?
 - Нет, родная, всё хорошо: ничего не болит, только ужасно хочется спать.
 - А ты поспи, я посижу.

   Закрыла я глаза, но, видимо, спать мне не было суждено в этот день. Зашёл улыбающийся доктор:
 - Ну, как вы? Боль где - нибудь чувствуете? Сейчас сделаем обезболивающее.
 - Нет, боли я не чувствую.
 - Ничего, на всякий случай сделаем, чтобы ночью вы спали спокойно. Сегодня вам кушать нельзя. Если хотите, попейте несколько глотков воды мелкими глотками, а завтра утром вас покормят завтраком.
   Через минут 10 пришла медсестра со шприцем:
 - Где - нибудь боль чувствуете?
 - Нет, не чувствую.
 - Прекрасно. Сейчас сделаю укол, и поспите до утра. Так: это обезболивающий, а это - для разжижения крови.

   Как будто всё, можно спать. Не угадала. Заходит другая медсестра:
 - Здравствуйте. Давайте померим давление.
   Мерит, довольно улыбается:
 - Прекрасно 120 на 80. Всё хорошо, спокойной ночи.
   Ну, вроде всё, могу спать.
   Стук в дверь. Входит милая девушка в белом халате с маленькой коробочкой в руке:
 - Я измерю ваш сахар. Дайте палец. Так, хорошо. Всё нормально, 4.8 Спокойной ночи.

 - Наверное всё, мама, теперь поспи.
 - А вот теперь сон пропал. Лежу, смотрю вокруг и удивляюсь.
 - Что тебя удивляет?
 - Всё. Во - первых, мне не разрешили одеть свою ночную пижаму, дали казённую. И она, как не странно, новая, чистая, глаженая и по размеру. Во - вторых, кровать удобная, постельное бельё чистое, новое.
 - А что в этом удивительного?!
 - Ооо, ты не знаешь, в каких условиях я вас рожала. Вспомнила я сейчас, как Сати Спивакова в своей книжке описала родильный дом, где она рожала дочку, если не  ошибаюсь, вторую. Лежала она в палате, где было 12 рожениц. Потолок протекал, между кроватями кошка гуляла, а передачи  "с воли" не принимали, т.к. боялись инфекций. Ты смеёшься, а было так. Сати лежала на пятом этаже и переговаривалась с мужем с помощью жестов и мимики. Многие мужчины пытались докричаться до жён.
 - Ужас!Ты тоже с папой так переговаривалась?
 - Нет. Ты можешь себе представить папу, кричащим что - то на весь больничный двор? Папа писал мне письма. Ты их читала.
 - Да, такие милые, нежные.
 - Так вот, вернёмся к Сати. Медсёстры, чтобы увидеть Спивакова, решили сделать доброе дело. Они сказали Сати, что в субботу, когда врачи после обхода уйдут, пусть он придёт, и они устроят им свидание на кухне, и ребёнка покажут. А дальше, помню, я так смеялась!
 - Почему?
 - А ты послушай. Приходит Спиваков в белой отутюженной рубашке, чисто побритый. надушенный. Его торжественно провожают на кухню, где противно пахнет капустой. И тут появляется Сати с туго запелёнутым ребёнком на руках, в многократно стиранном байковом халате неопределённого цвета, в стоптанных казённых тапках. Сати, бледная, с кое - как заколотыми волосами, посмотрела на мужа и увидела в его глазах растерянность.
 - Ха-ха-ха, какой кошмар!
 - Ты смеёшься, а бедный Спиваков не сумел даже близко подойти к жене и ребёнку, настолько увиденное его шокировало. А рожала ведь она не где - нибудь, а в Москве.
 - Я представляю!

  - А когда, несколько лет спустя, Спиваков был на гастролях и не мог её видеть, она так об этом жалела! Рожала она в Париже.
 - Да, наверное там было иначе.
 - Не то слово! Её предупредили, что она должна иметь при себе чемоданчик, в котором необходимо принести ряд вещей. При этом ей дали список. Я сейчас, может, не всё помню, но кое - что не забыла: две ночнушки для себя, пеньюар, тапочки, одежду для ребёнка, зеркало, косметику, мыло, шампунь, расчёску. Кроме того, в палату заходили массажист, парикмахер, косметолог. Интересно, что при выписке всем дарили первый альбом ребёнка, первую страницу которого украшало первое фото ребёнка, сделанное профессиональным фотографом.
 - Понятно, почему она жалела, что Спиваков её не видит такую ухоженную, красивую. Мама, ты не устала? Попробуй, поспи.
 - Нет, не хочется. Да и рано ещё. Через часик, может быть.

 - Даа, времена изменились. Лежу в одноместной палате... шкафы... диван... кресла... телевизор... стол со стеклянной столешницей. А у кровати - столик на колёсах, шкафчик. Здесь же холодильник, душевая с поддоном, туалет. Красота! А занавеси, смотри, как дома - чистые, отутюженные.

   Первая ночь прошла хорошо. С восьми утра всё повторилось:
 - Как спали? Боли есть? Измерим температуру, сделаем укол, проверим давление, сахар...
   В 10 часов зашёл доктор с ассистирующим во время операции хирургом и двумя медсёстрами;
 - Доброе утро, как самочувствие? Боли есть? Нет? Прекрасно. Давайте поменяем повязку. А теперь осторожно повернитесь на бок, медленно опустите ноги и сядьте. Только, предупреждаю, у вас может закружиться голова, не пугайтесь, это нормально.
   Опускаю ноги, сажусь.
 - А почему голова не кружится? Можно я встану?
   Все смеются. Доктор протягивает руку:
 - Прошу вас.
 - Благодарю, я попробую сама встать.
   Встаю, делаю несколько шагов и смеюсь:
 - Доктор, спасибо вам! А почему у меня нет болей, голова не кружится, и вообще я себя прекрасно чувствую?
  Все смеются, а доктор говорит:
 - Потому что у вас был хороший наркоз, и ещё потому, что вы хороший человек.
   На этот раз смеюсь я:
 - Как приятно. А ещё потому, что вы хороший хирург. Спасибо вам!
 - Сегодня вас покормят, а завтра я вас отпущу домой. Как себя вести, как питаться, скажу завтра.

   Наверное, не случайно Бог иногда посылает нам болезни, чтобы мы могли на время экранироваться от повседневных забот, "покопаться" в себе, пересмотреть свою жизнь, что - то вспомнить - совершить экскурс в прошлое.
   Когда моя старшая дочка узнала, что мне предстоит операция, она сказала, что было бы хорошо, если бы я могла потерпеть и сделать операцию в Америке, где моя страховка покрывает все расходы. А я подумала, что хоть и платишь на родине немалые деньги за операцию, удобства, уход, лекарства, еду, лучше всё это делать дома, где и стены помогают, и все говорят на родном языке.

   На следующий день подумала я о тех известных людях, известных не только на всю нашу огромную страну, но и в мире, которые, прожив жизнь за пределами Родины, выразили желание  покоиться в родной земле. Конечно, их почитали, ими гордились, но на Родине им обеспечена вечная память. На Родине к ним "не зарастёт народная тропа". На родине всегда место их последнего упокоения будут украшать живые цветы.

   И вспомнила я тех наших великих людей, которые лежат на чужбине, в чужой земле, в окружении таких же великих, но чужих людей. И подумалось: кто принесёт цветы и нежно погладит крест на могилах Бунина, Серебрякова, Маковского, Коровина, Кшешинской, Виктора Некрасова или Алёхина в Париже, когда рядом лежат Модильяни, Бальзак, Доде, Бомарше, Эдит Пиаф, Мольер, Оскар Уайльд, Сара Бернар, Ув Монтан...?

   Кому - то повезло, если уместно так выразиться, больше: похоронены они за океаном, но есть обоснованная уверенность, что забвение их не коснётся. В первую очередь - это, конечно, Сергей Довлатов, похороненный в Нью - Йорке.

   Не обнадёживает мысль о будущем могилы Иосифа Бродского, покоящегося на острове Сан - Микеле, в Венеции, в ногах у Эзры Паунда, антисемита и паршивого человека, которого Бродский уважал, как поэта, но ненавидел, как человека. А ведь когда Нобелевского лауреата не стало, Америка оплакивала ПОЭТА. Газеты писали:
   Он на родной Неве злодейски был распят.
   На дальних берегах Гудзона воскрешён.

   Скорбит Америка по русскому поэту -
   Изгнаннику с неласковой судьбой.
   От скорби надрываются газеты.
   Внезапно осознав утраты боль.

   Больно... Ведь Иосиф Бродский ещё и лауреат премии Макартура, которая зовётся "премией гениев", добившийся в иммиграции мирового признания.
 
   Интересный факт, который запомнился мне, красноречиво характеризует Бродского и ...Ельцына. Борис Николаевич послал на похороны Бродского шесть кубометров жёлтых роз, но Барышников с товарищами не положили их на могилу поэта, помня его нежелание иметь что - либо от советской власти...

   Среди дня меня пришли проведать зять и внучка. Какие дивные белые розы были в руках у внучки. Она спросила:
 - Бабуля, как ты себя чувствуешь?
 - Хорошо, родная, спасибо. А завтра доктор обещал меня отпустить домой.
 - Ура! Мы за тобой приедем, ладно?
 - Ладно. После прихода доктора я позвоню.
 - Бабуля, у меня для тебя сюрприз. Готова?
 - Готова.
 - Вот, - говорит ребёнок и протягивает рисунок. - Бабуля, я нарисовала весну. Нравится?
 - Очень нравится, спасибо, солнышко!

   Когда я осталась одна, взяла в руки рисунок и стала его ещё раз рассматривать. Весна: деревья в белых и розовых цветах, зелёная травка, яркие бабочки, голубое небо, облака, оранжевая мордочка улыбающегося солнца.
   И - что, откуда приходит? - вспомнился мне рассказ  Варлама Шаламова из его "Калымских рассказов", который в своё время меня очень тронул, - "Школьная тетрадь." В нём описано, как заключённые рылись  в мусорной яме в надежде найти что - нибудь с'едобное. Шаламов стоял рядом, не принимая участия в поисках, и вдруг заметил школьную тетрадь для рисования. Он поднял её и стал листать. То, что он увидел, настолько его тронуло, что запомнилось на всю оставшуюся жизнь, как и тем, кто прочёл рассказ очевидца.

   На всех страницах школьной тетради - заборы, опоясанные железной проволокой, вышки, конвоиры с автоматами, собаки. Разные времена года нарисовала детская рука, но неизменными были заборы, конвоиры, автоматы, собаки...
   
   Что только не приходит на ум, когда предоставляется возможность остаться наедине со своими мыслями...

   P.S. На фото - мой замечательный доктор, Закарян Самвел Чубарович.