Часть 6. Настоящий капитан

Часть 6. Настоящий капитан
Я уже крепко обжился на даче Профессора, когда пришла весна, когда льды оттаяли, и судоходный сезон понемногу приблизился. Здесь было так тихо и спокойно, а каждый день оказывался таким размеренным и полноценным, что казалось, будто на всей Земле воцарился мир.
Мы убирали снег, перевязывали что-то проволокой, а что-то, наоборот, отвязывали, что-то выкапывали, а что-то закапывали, а по вечерам пили чай у гудящей печки. Профессор постоянно читал свои книги, огромные, как для великанов. Но никогда ничего не записывал, а просто впитывал их, слушал, как люди слушают музыку, и смотрел, как люди смотрят на картины.
Однажды вечером мы топили баню. Профессор всегда читал в предбаннике очередную книгу и воскурял какие-то ароматические штуки, пока я хорошенько попарюсь, и приходил после меня. Но в этот раз он зашёл вместе со мной проверить жар и заварить веники заново. Тогда я и увидел на его спине и руках множество таинственных знаков, греческие молитвы и кресты, идущие вдоль позвоночника и знаки экзорциста на запястьях. Короче говоря, Профессор был человек непростой.
В один прекрасный весенний день, он отправил меня обратно на пристань, где уже собралась толпа народу из самых разных стран. Как выяснилось, Родион уже отплыл, поскольку наш надменный судовладелец решил дать ему фору.
Толпа шумела. Два дюжих индуса спорили с губастым африканцем о смертельной опасности русской погоды, а остальные потихоньку прихлёбывали из-под полы. Я встал рядом с каноничным рыжим ирландцем, вяло поплёвывающим в сторону, и уставился на некое англоязычное существо с чёрной запутанной бородой до пупа, которое пыталось из бороды извлечь какие-то крохи и рычало. 
- Послушайте, господа! Поскольку на самом деле я ничерта не понимаю в навигации и всём этом морском деле, мои полномочия переходят мистеру Джону Дранкенбаму, самому опытному моряку, что я знаю.
Бородатое чудище повело ухом, постояло немного в оцепенении, и рывками устремилось к судовладельцу. Они пожали руки, и чудище осталось на пристани, а бывший капитан ушёл на корабль. Все остальные же выстроились в чинную очередь к кораблю, ожидая пропуска на корабль – много кто хотел эту работу. Большинство из нас капитан Джон приветствовал отеческой затрещиной, или коротким рыком с брызгами слюны, разлетающимися в стороны как картечь из дробовика. Бегло осмотрев меня, капитан бросил: «this sucker has the potential», что само по себе вызвало зависть у доброй половины команды.
Так началось моё плавание, о котором много не расскажешь. Я не был человеком, влюблённым в море, но пару фотографий с ребятами сделал. Обычно я что-нибудь мыл, чистил, перетаскивал с места на место, или натягивал. В редкие минуты перекура, облокотившись на бортик локтями, мы с каноничным ирландцем Грэди молча наблюдали за тем, как капитан гордо правит наше судно.
Вдруг, с мостика раздавался рычащий абсолютно недешифруемый поток мощных хриплых вскрикиваний без пауз, но с отличающейся временами интонацией.
- Капитан говорит, – повернувшись ко мне тухлым веснушчатым лицом с двухнедельной небритостью, принимался переводить Грэди, – чтобы мы быстрее покончили с этой *******  ****** и начинали *******  ******* коробы, овер ****** алл, иначе нам ********* всем **********  *********  *********…
 И мы принимались за дело.
Попугай Алонсо, разумеется, сопровождал меня всё путешествие и показал себя очень воспитанной птицей: ел всё, что я ему предлагал, сам просил на человечьем языке, когда ему было нужно попить или сходить за борт и никогда не гадил на палубу. К тому же, он никогда не говорил всякой ерунды типа «Попка – дурак!», но зато какой-то псих научил Алонсо почти сносно играть в шашки, чем мы и занимались по вечерам в кают-компании.
А вот своё уже знаменитое умение предсказателя за всё плавание Алонсо показал только раз. И то не на всеобщее обозрение, хотя многие ребята хотели быть тому свидетелями.
Когда наше судно выходило из одного голландского порта, капитан поставил рулить старшего механика (да, в киношной деревянной посудине было пару вполне себе современных двигателей), заперся в каюте, и не выходил оттуда весь день.
Ночью, когда все, кто мог спать, уже спали, Алонсо аккуратно открыл когтем клетку, маршевыми шагами прошёлся по мне до самого лица и тяпнул клювом за нос.
- Берррегись! – выдал Алонсо, когда я проснулся, и скрылся во тьме.