вера

  ВЕРА

    Жил человек на Севере, не тужил, и долго, однако прожил. Всё у него было: поесть и попить, и жить было где, и детей вырастил, и дети вырастили детей. А что ещё нужно человеку здесь, на этой самой земле? Места всем хватало. Куда не глянь, необъятные просторы: тундра и горы, моря и реки…
     Но всё проходит в этой жизни. Прошло и то время, в котором жил человек и наступило другое время. И он смело вступил в нее с распахнутой грудью и верой в светлое будущее и победы добра над злом  Но все не так просто как хотелось и мечталось.
     Перевернулось всё вверх дном, всё пошло кувырком: всё что сделали, начали ломать, то, что строили так и бросили недостроенным. Работать разучились, еду для себя на полях выращивать перестали, а всё покупать за границей стали. Благо, что хоть те не ударились в смуту, а то бы и негде покупать было - с голоду бы все перемёрли…
     Одеваться стали во всё иностранное, на иностранных машинах ездить, и от безделья стали люди делить. А что делить то?  Всё  поделено давно… И стали они по нациям разделяться, определяться, кто к какой нации принадлежит.  А у каждой нации свой бог, хотя давно известно – бог един. И каждая нация молится своему богу, и убивают других во славу своего бога….
     Кучкуются люди, землячества разные, языки вспомнили, котором в детстве пытались их мать с отцом научить… Но им не нужно было, да и смеялись над ними в школах сверстники…
    А этот человек, ну никак не может определиться, мол ему и так хорошо. Он привык к жизни такой, и меняться не намерен. С русскими он русский, с татарами он татарин, с евреями- еврей и ему хорошо и тем с кем общается легко.
  Все его уважают, и он всех уважает, и живет себе да поживает, ибо всю жизнь прожил честным человеком.
      Но изменилось же время, изменились и люди, и их отношение друг к другу.
      Приходит он как-то к своим знакомым, а те ему так прямо и говорят:
     - Ты же, вроде,  еврей и общаться с тобой нам не к лицу.????????
     - Ну, какой же я еврей? Я такой же, как и был, таким и останусь. Надеюсь до конца дней своих.
     - Нет, мы же  такие-то, а ты - не поймешь кто. Мы не против общения с тобой, но пора и нам знать, кто ты, и какому богу молишься.
     И взмолился тот человек:
    - Братцы, да не знаю, кто я. С детства на Севере… Думаю такой же, как и вы: две ноги, две руки и голова, тоже одна.
     - Нет – говорят, общаться мы с тобой не будем. Определись с нацией, а потом и приходи, поговорим. Там видно будет.
    Ушёл человек обиженный.
Делать нечего, раз пошли такие времена надо определяться с нацией. И после долгих раздумий пошел в православную лавку, что напротив старого 45 магазина по улице Парковой. Раньше в этом здании было общежитие Горно - геологического техникума. Купил там освящённый, судя по объявлению на входной двери  где-то на материке,  крест, одел на шею и пошел в православную церковь.
   Церковь эта перестроенная из громадного, недостроенного и заброшенного обкомовского здания, строенного на века, но, как всё в этой стране недостроенное, на сломе эпох. Но время внесло коррективы: партия развалилась, идеи обветшали, а люди одуревшие от пропаганды марксизма - ленинизма, начали одичало озираться, а потом валом повалили в церковь. И теперь она, ещё не достроенная, уже принимала внезапно поверившую в бога толпу.
И батюшка едва успевал крестить, отпевать, молебны во здравие славить. А тут  к нему  наш человек, и вопрошает:
  - Батюшка. Определи и меня. Кто я есть и какому богу молиться?
  - Сын мой, ты же видишь, что творится. Народ словно с ума посходил… Ещё недавно церкви рушил и безбожие восхвалял… Сейчас видно Господь вразумил народ и повернул стадо к себе. А ты со своим вопросом. Читай библию, изучай азы православия… Вижу немолод ты… Обличьем вроде иудей или татарин? Но для Господа это не имеет значения. Приходи… как - нибудь.. поговорим… Может посвободней будет. Иди с богом. И перекрестил его.
  Вышел он в смятении из церкви. На ступеньках мужик стоит, здоровый такой, водкой за версту разит, с грудью нараспашку, подаяние просит. Протягивает ему руку, а он:
    - Сам пенсионер. У государства на иждивении. Хоть сам рядом с тобой становись.
    - Ах ты, жидовская морда - предали Христа…
    - Никого я не предавал. Да и не еврей я вовсе…
  Шёл домой, а мысль не покидала его,  кто же он на самом деле?
     Пришёл домой, и по старой колымской привычке залил огорчение.
    - Видно надо всё же к муфтию сходить.
  С превеликим трудом разыскал его, где-то на частной квартире. Всё никак на своей земле разрешения на строительство минарета добиться не могут. Мол, муэдзин громко кричит по утрам, да к тому же слишком рано...
  Вошёл, разулся и поставил свою обувь рядом с другой обувкой,  перед входом, и прошёл в  комнату, где муфтий в чалме читал суры, а люди на коленях стояли. Руки перед собой держат, глаза закрыты, а губы за муфтием суры повторяют.
  Подошёл к нему служка и показывает, мол, садись на пол. Даже коврик ему подает. А он говорит ему:
   - Я не могу на коленях сидеть, у меня одна нога не сгибается. При очередном встречном плане в шахте придавило. Да и с верой ещё не определился.
    - Ну, раз ты с верой ещё не определился, чего же ты пришёл сюда?
    - Да, мне бы поговорить с ним - показывает он на муфтия.
    - О, это не скоро будет. Видишь народу сколько. Приходи позже, там посвободней будет.
    Обулся он, только зря разувался, и вышел из мечети.
    - Видно и не татарин я.
  И снова напился по этому поводу, по скверной северной привычке.
    - Может я и вправду еврей? Осталась одно, сходить в синагогу.
   Выбрал время и зашел синагогу. Встретил его рабе и, глядя в лицо, ласково и протяжно  так, по - еврейски:
    - Что жела - ете? Проходи-те. Сейчас службу начина-ем.
     А он ему прямо в дверях:
    - Я бы хотел с вами о вере поговорить и определиться, наконец, кто я есть? Все уже давно определились, а я всё без веры хожу.
    - Д-а-а-а – сказал рабе протяжно, и даже затылок под кипой почесал… Ну что ж. Мне сейчас некогда. Видите людей сколько. Все ждут меня, а вот завтра часикам к двенадцати приходите.
  Человек поблагодарил его и вышел. А сам думает:
  - Вот завтра я уж точно буду знать, какому богу молиться..
  На следующий день к назначенному времени он уже стоял у дверей синагоги. Решительно толкнул дверь и вошёл. Рабе стоял здесь же, возле входа, словно поджидая его, и встретил словами:
    - О…Вы уже здесь…. Непростой вопрос вы мне задали,- и замолчал, словно подыскивая необходимые слова.
    - Обличье, говорите вы. Что обличье? – как бы рассуждал он сам с собой     - Это всё обман зрения… Думаю, поздно в вашем возрасте изучать талмуд… Не мудрствуя лукаво, я и сам не до конца разобрался в нём. А посмотри на мою бороду, она уже седая. А раз ты задумался о боге, он уже в душе твоей. Молитесь, что есть в вас хорошего, истинно человеческого… Оставайтесь человеком, а бог сам найдет тебя… Он один у нас на всех и все мы его дети…
Рабе повернулся и пошёл, легко и непринуждённо, а человек остался стоять со своими сомнениями и нерешённым самым главным вопросом. Потом повернулся и вышел за двери.
    - А может рабе и прав?!
    И чем дальше отходил он от синагоги, тем легче становилось у него на душе. И что бы совсем уж облегчить душу, скорее по старой и, наверное, вредной Колымской привычке, зашел в магазин, взял бутылку водки, и дома с удовольствием выпил, закусывая строганиной из чира…              И благодать божья проникла в душу его…
    Он понял единственное:  надо жить в мире и любви с другими. А всё остальное – дело наживное.
               
  Магадан.    09 февраля 2011 года.  Евген. Перов.