Freedom. или Черновик его жизни

« …, тебе же не нужна свобода. ТЫ ЕЁ НЕНАВИДИШЬ!... потому что её любит она.»

Ден лежал на диване, и дымил в потолок. Слова вылетевшие из его головы, тупо повисли на нем, и не пропускали другие мысли. Их хотелось стереть, завалить дымом, побелить заново этот грёбаный потолок, на котором, вот уже несколько дней, висела эта тупая надпись.
Она позвонила днём, сказала, что останется у Светки. Той вечером что-то надо, …а одной ей не надо …
А мне?.... А я?... он повернулся на бок и левой рукой на ощупь стал искать бутылку пива. Коснувшись её, бутылка с всплеском опрокинулась, и грохнулась на пол.
- Б*ядь! – выругался Ден
В животе заурчало. Он встал с дивана, перешагнул лужу, и направился в сторону кухни.
Тапки! Неприятно ощущая голыми ногами засохшие крошки на полу, Ден свернул в коридор, и сунул их в шлёпанцы, небрежно стоящие с её меховыми зайчиками. Задев, случайно одного, и повоевав чут-чуть с мыслю «так тебе и надо!», он аккуратно поставил его на место.
Выдохнул, и продолжил путь на кухню. 

Достав из холодильника кастрюлю, Ден сунул под крышку нос.
Щи! Из квашенной капусты!
Глотнув через край, Дэн понял, что это были не щи, а прокисший суп. Сплюнув в кастрюлю, он вернул её на место,  поставил на огонь чайник, и высыпал из банки остатки растворимого кофе в кружку.
И подошёл к окну.

На улице было еще светло, народ активно жил своей жизнью. Дена опять охватила тоска, и мысли как паутина, тянули, и тянули, его в свои сети.
С высоты седьмого этажа, он посмотрел вниз. И вдруг, представил себя распластанным под окнами дома. У всех на виду, рядом с огромной лужей, алой, только что вытекшей из него крови.
И её!...
Её, стоящую на коленях перед ним. С красными, заплаканными глазами, и льющимися не переставая слезами, на его голое тело… /тело, между чуть съехавшими трико, и майкой/.
На миг, вынырнув из мысли, почесав себе живот, и посмотрев на чайник, он обратно вернулся в это становящимся уже приятным, и увлекающим его, видение.
- Как же ты мог! Как же я теперь без тебя! Ведь ты единственный, самый любимый, самый дорогой, самый красивый, самый умный, самый честный, самый добрый!... А я такая дура, этого не понимала! Ну хочешь, я тебе борщ сворю, котлет нажарю, сбегаю за твоим любимым пивом… Ты только открой глаза, и мы пойдем с тобой домой! И я докажу, что очень, очень, очень, очень, очень,
… тебя люблю!
Ну хватит! Ден смахнул навернувшуюся из глаза слезу,
… и ухмыльнувшись, представил уже себя сидящим рядом на лавочке, закинув нога на ногу, наблюдающим, с того Света, на весь этот бред. Который она несла ….
А вдруг, подумал Ден, всё это ерунда, что мол душа находится рядом, и всё яко бы видит. Ну кто об этом рассказывает? Тот кто «туда» и не уходил до конца, а так, в предбаннике посидел, покурил, и назад… Может, они и видят! А те. Кто наверняка? Ага, я тут займу места в первом ряду, на свой бенефис, с незабываемыми речами, и представлениями в лучшем свете… А тут подскочат двое в чёрном, и со словами «третьим будешь?», уволокут в неизвестном направлении! И что дальше?...
И тут, Ден, ты останешься в дураках! – увидел он надпись на окне.
И чьё-то ржание за стеной, донеслось до его ушей, и вернуло его в реальность.
Налив в кружку кипятка, и отломив кусок от батона, со словами «не дождёшься, дорогая!», он пошлёпал обратно, в сторону дивана.
Ненавидеть её.
Свободу.