О, родина, любимых не казни...

Горька судьба поэтов всех времён. Вильгельм Кюхельбекер. // Темен жребий русского поэта: неисповедимый рок ведёт Пушкина под дуло пистолета, Достоевского на эшафот. Может быть, такой же жребий выну горькая детоубийца, – Русь! И на дне твоих подвалов сгину, иль в кровавой луже поскользнусь, – но твоей Голгофы не покину, от твоих могил не отрекусь. Максимилиан Волошин. // Есть странная, горькая традиция в кончине многих Русских Поэтов. Все Великие Певцы уходили из жизни рано и, как правило, не по своей воле. Виктор Астафьев, на панихиде Николая Рубцова. // Страшное слышится мне в судьбе русских писателей! Николай Гоголь. // Не просто, не в тиши, не мирною кончиной, – но преждевременно, противника рукой – поэты русские свершают жребий свой, не кончив песни лебединой! Евдокия Ростопчина. // Становится страшно за Россию при мысли, что не слепой случай, а какой-то приговор судьбы поражает её в лучших из её сыновей, в её поэтах. За что такая напасть, и что выкупают эти невинные жертвы? Юрий Самарин. 1841. // Боже мой! Какая сирота эта Россия. Всё лучшее или умирает, или передаётся Западу (впрочем, последнее «лучшее» сомнительного качества). Илья Репин. // Не слишком ли щедро разбрасываемся мы людьми, которыми должны бы гордиться? С кем же мы останемся? Ведь следователи КГБ не напишут нам ни книг, ни картин, ни симфоний. Виктор Некрасов. // Всего мгновение потребовалось им, чтобы срубить эту голову, а и во сто лет не будет такой другой. Жозеф Лагранж, узнав о гильотинировании Антуана Лавуазье. // О, родина, любимых не казни, уже давно зловещий список жирен, святой водою ты на них плесни, ведь только для тебя они и жили. Леонид Губанов. // Нередко величайшими представителями нации являются именно те, кого она осуждает на смерть. Жозеф Ренан. // Можно ли, не испытывая чувства глубокой горечи, думать о самой непоправимой растрате величайшего народного блага – таланта, сил и мужества лучших сынов нации? Мария Склодовская-Кюри. // Поэтов травили, ловили на слове, им сети плели; куражась, корнали им крылья, бывало, и к стенке вели. Наверное, от сотворенья, от самой седой старины они как козлы отпущенья в скрижалях земных учтены. В почёте, и всё ж на учёте, и признанны, но до поры… Вот вы рядом с ними живёте, а были вы с ними добры? Булат Окуджава.