Новые старые сказки

Пожилой худощавый мужчина с тростью в руке  завистливо посмотрел на стайку ребятишек, с гиканьем пронесшихся в сторону порта.
«Э-эх, сам бы побежал», – подумал он, расправив плечи. Однако с места, подобно застоявшемуся коню, не сорвался, ведь жители северного города могли бы решить, что старина Ганс совсем растерял остатки разума. Да, теперь он был тем, чей талант страна чтила искренне и восторженно. Молочники, кузнецы, ткачи и булочники возвели его на пьедестал славы, и обычно неспешные шаги и лёгкие удары тростью по брусчатке звучали в ушах местных обывателей с благопристойностью метронома. Пусть так и будет впредь.
Путь Ганса лежал в книжную лавку. «Петер вернулся!» – мысль празднично расцвечивала красками унылый серый осенний день. Книги с островов! Доселе Петер не решался так далеко уходить на поиски новых книг. Три месяца отсутствия и вот, наконец...
Терпение Ганса истощилось, и последние несколько шагов к лавке он пробежал. Дверь в обиталище мудрых мыслей, диковинных историй и книжной пыли гостеприимно отворилась. Петер с неизменной трубкой во рту сдержанно и с достоинством поприветствовал старого клиента. Углядев немой вопрос на его лице, благодушно пыхнул вонючим дымом и показал в улыбке немногие сохранившиеся коричневые зубы. Прежде всего Петер считал себя морским волком, а уж потом хозяином и единственным поставщиком своей книжной лавки. Поэтому в перерывах между пусканием дыма, он жевал плиточный табак.
 – Удачно ли сплавали? – вежливо поинтересовался Ганс, уже приметив несколько десятков новых книг на специально очищенных от старья стеллажах.
Широким жестом мозолистой руки Петер пригласил его вглубь лавки к небольшому столику, украшенному двумя бутылками рома. Хозяин любил обстоятельную беседу как в старину, с многозначительным молчанием и солидным сплёвыванием сквозь зубы табачной жижи.
– Не сплавали, а сходили! – снисходительно проворчал он, откупоривая бутылку и разливая по стаканам коричневую, остро пахнущую маслянистую жидкость.
Далёкий от морского дела Ганс пропустил реплику мимо ушей. Это был их ритуал. Сначала Петер расскажет, как его посудина сражалась со штормами и скучала в штилях. Потом пойдут пространные рассуждения о господствующих ныне ветрах. Затем он детально и с множеством подробностей уделит время погоде…
Ганс, выполняя свою часть ритуала, беспрестанно кивал, оглашал закуток возгласами удивления, выводил Петера тычками из пространственных специфических подробностей и подливал ему в стакан. Как правило, после первой бутылки тот становился более поверхностным и мог даже пропустить часть намеченного рассказа. Хуже дело обстояло, когда он начинал повторяться.
Вторая бутылка уже намеревалась показать дно, и Ганс наконец-то вздохнул с облегчением. На сей раз обошлось, хотя и без них рассказ здорово затянулся. Нечасто всё-таки северяне ходят к островам.
«А улов есть, – радостно затрепыхалось его сердце, – нутром чую. Поскорей бы. Совершенно измучили эти омерзительные сны».
Ганс страдал бессонницей, а если засыпал, снились злые издатели и незнакомые личности, тычущие пальцами и вопящие – Он занимается плагиатом! Бездарность! Бр-р.
 От дыма и душного хмельного запаха кружилась голова и слезились глаза. Наконец, по традиции выпив и стоявший почти не тронутым стакан Ганса, Петер начал закругляться:
 – Книжки в основном так, дрянцо! Хорошо хоть прихватил ещё руды и рома, – хозяин неодобрительно скосил глаза на валяющиеся в ногах пустые бутылки и, вздохнув, продолжил, – Про рыцарей круглого стола и короля Артура. Хроники царствований. Немного любовной лирики. Поэзия. Пара драм. Чуток разнобойного Шекспира и... – пауза ширилась вместе с улыбкой морского волка.
– И?! – взвыл Ганс, вскочил и нервно потер руки.
Эти движения напомнили Петеру о товарно-денежных отношениях. Не найдя трубки, он сунул в рот плитку табака и хрипло крикнул сыну:
– Нильс! Тащи сюда  фолиант с железными защёлками!
Ганса трясло. Дай Бог!  Он всегда, а особенно сейчас, остро нуждался в свежих мыслях и идеях. Работа стоит, а издатели, верные договору, наседают, требуют новых сказок. Да что б получше и поинтереснее.
«Петер, ты часто всколыхивал мою фантазию древними книгами, не оплошай и сейчас!»
Книги современников Ганс предпочитал обходить стороной. Ещё почерпнёшь из них чего-нибудь, ведь потом по судам затаскают. Плагиат, нарушение авторских прав, стыд, позор. Не-ет! Он любил рыться в древних мифах и легендах. Желательно, привезенных очень издалека: там добавить, здесь отнять, тут подчистить,  а где оставить, как есть. Так, и получались прекрасные сказки, коими зачитывались северяне.
Сын Петера бухнул на столик толстенный том и поспешил встречать новых посетителей. Ганс с трепетом раскрыл книгу, а старый морской волк блаженно откинулся и осоловевшим, но строгим взглядом посмотрел на паутину над головой.
Зашуршали переворачиваемые страницы. Быстрее, еще быстрее…
«Это именно то что надо!» – от восторга Ганс готов был пуститься в пляс.
– Я её беру! – голос предательски дрогнул, чем прибавил к стоимости книги ещё пару крон.
Во хмелю или в трезвости, но Петер знал толк в торговле. Двадцать пять крон! Как молотом.
Наскоро попрощавшись и прижав к груди драгоценную покупку, Ганс, забыв о трости и респектабельности, самым неподобающим образом вприпрыжку побежал домой.
«Плевать на деньги, уволю в крайнем случае кухарку, ведь это шедевры! Э-эх, издатели ахнут, я такое напишу!..» – мысли лихорадочно скакали кузнечиками в голове.
Дома Ганс накричал на прислугу и, даже не потрудившись выбраться из калош, поспешил в кабинет. Запершись изнутри, наконец-то немного успокоился. Фолиант поражал величиной и количеством древних альбионских сказаний. Ну, сейчас он развернется!
Не мешкая, Ганс присел к столу, положил перед собой чистый лист бумаги и обмакнул в чернила гусиное перо. Так. Угу! Значит, вместо баньши у дороги будет сидеть безобразная ведьма. А наёмника превратим в солдата. Дерево, дупло – пусть остаются. Я сегодня добрый! Дальше. Три двери. Три гнома. Гм. Пожалуй, коротышек надо убрать. Разбойников, что ли, туда сунуть? Нет, было уже это где-то. А если... Собаки. Собачищи! И прибавим им для устрашения ещё и огромные необычные глаза, как вот эта тарелка  с выпечкой.  Хорошо!
Крошки пирога неряшливо сыпались под перо, быстро покрывающее лист словами. Кляксы живописно покрывали как бумагу, так и её окрестности. Сказочник, не замечая этого, пачкал манжеты и писал, высунув от напряжения язык. Что там дальше? Зачем баньши дудочка? И ведьме она ни к чему. Что же? Пусть будет... э-э-э... Огниво! Вот так. Отлично!
До глубокой ночи трудился Ганс над древним фолиантом, изведя солидный запас свечей. Навскидку выходило, что прорисовывались сюжеты восемнадцати сказок. Новых! Поборов жадность, посмотрел в окно и произнес:
– Там ещё с полсотни всяких страшилок осталось! Как быть с ними?
На удивление быстро придумав, он схватился за ножницы. Вскоре фолиант похудел ровно на восемнадцать сказаний. Удовлетворенно кивнув, Ганс прикинул, хватит ли у него времени на небольшое путешествие и последующий визит в  издательство с готовым материалом. По всему выходило – успеет. Что же до остальных сказок, то и с ними проблем возникнуть не должно. В соседнем государстве жили два брата тоже сказочники. И если он предложит им эту книгу, скажем, крон за… тридцать, то… Может, и они из неё что-нибудь почерпнут. И на здоровье, ведь Петер отправится еще не в одно путешествие!
Откинувшись на стуле, он погрузился в сон. Из тени в углу вышло маленькое существо с двумя зонтиками подмышкой, виновато поправило колпак, запрыгнуло на краешек стола и, икая,  принялось водить пальцем по страницам рукописи Ганса.
Закончив, Оле-Лукойе – домовой, безграмотный патриот, алкоголик, редкий разгильдяй и большой любитель ходить в гости, удовлетворенно покачал головой, повернулся к спящему и раскрыл над ним цветной зонтик. Какой домовой не знает почерк хозяина?! На лице сказочника медленно расцвела счастливая улыбка.