Квадроманияю

Пролог.
Шестидесятивольтовая лампочка под низким потолком едва освещала сарай. Черное, жженое масло стекало с картера в мятый алюминиевый таз. Сергей стоял неподвижно, сжимал в испачканной руке гаечный ключ и бессмысленно взирал на журчащую иглу. Глаза подернулись матовой пленкой и казались глазами чучела.
С улицы послышались быстрые шаги. Каблуки тревожно стучали по доскам. С каждым шагом звук становился громче. Сергей моргнул, его взгляд стал осмысленным. Повернул голову к двери, несколько мгновений прислушивался. И прежде чем она распахнулась, успел сконцентрироваться. Зависший в метре над полом квадроцикл, упал. Натужно скрипнула подвеска.
Человек замер на пороге. В нос пахнуло бензином, машинным маслом, прелым тряпьем. Он обвел взглядом помещение. Вдоль стен громоздилось различного рода железо, по большей части запчасти и разобранные агрегаты. На вколоченных в доски гвоздях висели жгуты проводки, ремни, автомобильная приборная панель, звездочки, цепи, крестовины, велосипедные колеса, сварочная маска и бог знает, что еще. У торцевой стены укоренился верстак, грубо сваренный из пятидесятого уголка с кондовыми, массивными тисками.
Незнакомец задержал взгляд на квадроцикле. Затем сосредоточил внимание на невысоком, коренастом хозяине сарая, одетом в черную дырявую на плече футболку, в грязные, бесформенные штаны, в обрезанные по щиколотку резиновые сапоги на босу ногу. Мужчина стоял сутулясь, сжимая в правой руке гаечный ключ. Его глаза с тревогой и вниманием поблескивали из-под отекших век. Густая, черная щетина придавала ему вид забулдыги.
Сергей тоже рассматривал гостя, и тот ему не нравился. Высокий, подтянутый, с аккуратной стрижкой, чисто выбритый, подбородок с ямочкой, широкие скулы, цепкий, расчетливый взгляд. Такие не ходят по дворам с журналом учета потребления электроэнергии и не утилизируют металлолом. А больше всего не понравилась та «фиговинка» в его правом ухе, напоминающая пуговицу, от которой тянулся витой проводок телесного цвета под воротник куртки.
- Добрый день, Сергей Григорьевич. Смотрю, агрегат чините?
Незнакомец подбородком указал за спину Сергею.
- Да. Техника требует внимания.
Неохотно отозвался Сергей и обернулся на квадроцикл. Его взгляд прошелся по «выносу», синему пластику крыла, глубокому протектору и остановился на алюминиевом тазе на четверть наполненном машинным маслом. Переднее правое колесо «арктик-ката» стояло в емкости, а вокруг на полу поблескивали масляные пятна и лужицы.
- Интересно вы это делаете.
В голосе незнакомца улавливался подтекст. Взгляд Сергея загустел, глаза прищурились, сжались губы, а когда повернулся к гостю, лицо его было прежним, «пофигительно-ровнодушным». «Урою в два счета, - подумал он. За спиной короткостриженного бесшумно сползла с гвоздя и замерла в воздухе велосипедная звездочка. - Только надо сначала выясн…». Раздался хлопок, треск и в затылок Сергею вонзилась раскаленная игла. Боль быстро растворилась, а следом накатили бессилие и мрак.
«Двое.!? Почему не сработала нить?». Мысль таяла в забытье, а он словно стоял на скалистом уступе над океаном и с тоской и печалью смотрел ей вслед, как улетающей птице, которую видел когда-то. Она махала ему крылом на фоне быстро темнеющего закатного неба. «Их оказывается двое». Чернота поглотила.

Глава 1. Звонки - звоночки.
Зазвонил телефон. Не отводя глаз от плазменного экрана, продолжая жевать полоску вяленой семги, Руслан взял мобильник. Толстый боец, похожий на клоуна, с красным носом, выпирающими скулами, навалился на лысого, мускулистого Архи, который пыхтел, как паровоз и нервными боязливыми движениями рук старался закрыться от мощных ударов. Руслан с пульта отключил звук у телевизора, нажал на кнопку приема вызова. На блестящем пластике остался жирный отпечаток.
- Ало.
- Руслан, это опять я.
Руслан поморщился. Бросил «лентяйку» на стол, откинулся на спинку кресла, продолжая рассеянно следить за поединком. Не прошло и пяти минут, как они поговорили. Руслан недолюбливал Вадима по большей части из-за его манеры общаться. Как непонятливая старуха, тот переливал из пустого в порожнее, по нескольку раз возвращался к вроде бы уже решенным вопросам, переспрашивал, уточнял и предлагал зачастую глупые, необдуманные варианты, мимолетно залетевшие вдруг ему в голову. Складывалось впечатление, что он подобно жуткому скряге, боится потерять пыль с монетки, не опасаясь при этом потерять лицо.
- Да, Вадян, - Руслан проглотил семгу.
- Слушай, ты же помнишь, мы договорились, едим без мобильников.
- Да, - раздраженно ответил Руслан.
- Я подумал тут, - словно не замечая резкости продолжил Вадим, - может и рации не стоит брать, как бы совсем на экстриме.
- Блин, Вадик, хорош. Это детские передатчики, бьют на двести метров.
- Ну, все ровно…
- Завязывай, а.
Несколько секунд динамики безмолвствовали. Руслан уже хотел выключить мобильник, как тот вновь ожил:
- Тогда давай зажигалки не брать. У меня отличное огниво и тр…
- Хватит чушь нести. Вадик, ты уже перегибаешь. Ладно, с мобилами я согласен, полагаемся только на свои силы, усиливается чувство опасности, парни сплачиваются, друг другу помогают и тому подобное. Но причем здесь зажигалки? Как их отсутствие усилит чувство опасности?
- Ну не знаю. Трудностей, может, добавит.
- Трудностей и так хватит. - Руслан сделал паузу, отпил из залапанного бокала и продолжил. - А прикуривать как? Каждый раз костер запаливать? Нет, поедем с зажигалками, розжигом и углем. Если хочешь, разводи свой костер искрой. Высекай сколько влезет. Ты лучше вот что скажи, когда трек скинешь?
- Не знаю, может, через час. Ты же еще не уляжешься?
- Нет. Я пиво пью.
- Давай, Сидора с собой взьмем? Вроде, ничего пацан.
- Я не пойму, Вадя, - Руслан выпрямился в кресле, в негодовании развел рукой и выпучил глаза, - ты меня совсем доконать хочешь? Уже сто раз говорили - только свои, проверенные. Пять квадров самая оптимальная группа. Тем более Сидор на ремонте. Читай ветку, у него помпа течет. Все, Вадян, завязывай. Жду трек.
Руслан выключил телефон, небрежно кинул на стол.
- Придурок, - с сердцем сказал он, откинулся в кресле. Несколько секунд сидел неподвижно, прокручивая в голове разговор, затем одним глотком допил остатки «кельта» и потянулся за новой бутылкой. Пальцы не успели коснуться горлышка, как снова раздался звонок. Руслан метнул тревожный взгляд на вспыхнувший экран: «Квадр Вадик».
- Черт бы тебя подрал «Бактер». - Процедил сквозь зубы Руслан, хватая мобильник.
- Да.
- Руслан, слушай, тут вот еще какая штука. Как ты и говорил квадров будет пять, а ничего, если человек будет шесть?
- Ты кого собрался тащить с собой?
Руслан покраснел, напрягся, плотно сжал губы, нижняя челюсть выдвинулась немного вперед.
- Так, человечка одного.
- Какого к дьяволу человечка?
Руслан едва сдерживался.
- Девушку свою.
- Вадян, ты не офигел? Никаких шесть, только пять. Пять тракторов, пять трактористов.
- Она не помешает. Руслан…
В голосе Вадима слышалось отчаяние и мольба. Воцарилось молчание. Через минуту Вадим заговорил вновь.
- Или никто не поедет. Я тебе не скину трек, пока не разрешишь взять ее.
Вадим уже говорил спокойно, ровно и в этом читалось упрямство. Вновь повисло молчание. Руслан больше справлялся с эмоциями, как бы не сорваться, и не послать одноклубника в другой конец бесконечности, чем раздумывал над ультиматумом.
- Ладно. Черт с тобой. Бери кого хочешь. Но учти, я тебя предупредил: если че, ждать не будем. И трек уже скинь, а то я сам передумаю ехать.
- Все. - Живо отозвался Вадим. В трубке послышался отдаленный клик клавиши. - Трек у тебя. Открывай почту и дивись. Я эту тропку случайно нарыл. - Вадим говорил торопливо, словно желал заговорить собеседника и увести мысли от инцидента. - Зашел на зачуханый форум, судя по дате последнего сообщения, месяца три там уже никто не появляется. Ветка какая-то дохлая. Сообщений всего на две страницы, пятерых юзеров не наберется. Я так и не понял, с каких они мест. Трек начинается с Конаково, у «Лукойловской» заправки. Затем вылетает на бункер и дальше на северо-восток. Мы так далеко в том направлении не забирались. Маршрутец незаезженный.
Пока Вадим нахваливал трек, Руслан одной рукой удерживая мобильник у уха, в другой - бутылку, неторопливой походкой шел в кабинет. Приятное, волнующее ощущение предстоящей вылазки распаляло воображение. Давно они не гоняли по далям. Вадим говорил: «Бункер, четыре брода, лесное озеро, болото, холмы, поля, лесная чаща, мост, в конце маршрута какая-то ферма. Недурственно, - думал Руслан, вбивая в пользовательское окно пароль. - Это покатуха обещает быть не хуже, чем вылазки на «шары» или «Рузу». «Незаезженный», - Руслан покатал слово на языке. - Это здорово, что незаезженный. Глушь, топь, грязь, палки в колеса, ветки по морде. А еще без мобил… Никто не поможет, никто не спасет».
«Добро пожаловать», экран вспыхнул приветственной надписью. Руслан щелкнул по иконке со значком «@». Входящее письмо одно, от «vad_ger_771091». Пока поисковик распаковывал прикрепленный файл, Руслан выдвинул верхний ящик письменного стола, достал картонную пачку «Cherokee». Извлек табачный цилиндрик, с хрустом покатал в пальцах, затем отсек кончик гильотинкой и прикурил от дешевой зажигалки. В его массивной, медной, тридцатисантиметровой «чикфаер», изображающей статую свободы, закончился газ, и факел в руке тетки обмотанной простыней, лишь искрил пьезоразрядом.
Белесый дым неторопливо взбирался по немолодому лицу, цеплялся за щетину с вкраплениями серебра, обтекал нос с горбинкой, скулы с тонкой сеткой сосудов, просачивался сквозь густые ресницы, облизывал черные крылья бровей, скользил по высокому прорезанному морщинами лбу, медленно парил к потолку, закручиваясь в гипнотизирующие завитки.
Руслан наклонил голову, прищурил правый глаз от едкого дыма и рассматривал гугловскую спутниковую карту. Красная изломанная линия прорезала зеленное полотно. Руслан сразу нашел Киевское шоссе. Взгляд поднялся вверх по дороге на Глагольево, пересек поле, скользнул через Десну... До «бункера» все было знакомо и изъезженно не раз. Куда с большим интересом рассматривал трек, уползающий зигзагами дальше на северо-восток.
Руслан выпустил белесое облако. Несколько раз пришлось прокручивать картинку вниз, чтобы добраться до фермы. «Ехать дня два, если не больше». Он увеличил изображение до максимума, но никаких признаков, указывающих на наличие дороги в этом и прилегающих квадратах, не обнаружил. Его лицо тронула улыбка. Он ощутил слабую щекотку внизу живота - предвкушение опасности и новых впечатлений. Не отрывая глаз от экрана, откинулся на спинку кресла. Сквозь дымовую поволоку с прищуром медиума, всматривающегося в грядущее, думал: «Вадян прав, в эти края мы еще не забирались. Такая глушь: ни дорог, ни сел, ни весей. Тропка точно неезженая. Может, разок - другой проехали и забыли. Вадик говорил, ветка дохлая. Надо у него узнать, как давно выложили трек, возможно, много повала…».
Руслан не успел додумать, раздался звонок. От неожиданности он вздрогнул, метнул злой взгляд на телефон.
- Олежек, хай. Вот только про тебя вспоминал. - Руслан тер лоб ладонью, сжимая между пальцев тлеющую сигару.
- Как бы уже сегодня здоровкались. Но, все ровно, приветик. Чего, вспоминал?
Слышался в трубке, несмотря на поздний час бодрый голос Олега. Перед внутренним взором Руслана возникла широкая, скуластая, вечно улыбчивая, с хитрым прищуром, лобастая физиономия приятеля. С таким лицом рисуют на открытках Дедов Морозов.
- Хотел уточнить насчет бензина. Дорожка, смотрю, неблизкая.
- «Бактер» трек скинул?
Руслан ответил не сразу. Затянулся, выпусти через нос струи дыма и замахал рукой, развеивая белесый туман.
- Скинул, только, сперва весь мозг вынес.
- Что так?
- Представляешь, он собирается с собой какую-то лахудру тащить.
- Почему лахудру?
- А кто на такого шибздрика позарится?
- Тоже верно. А зачем оно нам надо?
- И я про то же. Только этот гаденыш мне вилы в бок - треком зашантажировал. Да пускай берет. Я его предупредил, если она заноет вернуться вместе, мы ждать не будем.
В трубке послышался тяжкий вздох.
- Как знаешь, Руся. - снова говорил Олег, - Как знаешь.
- Сколько по максимуму бензина поднимешь? - вернулся к делу Руслан.
- Э-э-э-э…, - задумался Олег и через несколько секунд выдал. - Четыре канистры по десятке в кофр запихну, - двадцатилитровую поставлю на сидушку, резинками пристегну к спинке, может, еще два по десять на перед к выносу приляпаю. Сколько это получается? Восемьдесят литров, в общем.
- Годится. Палатка влезет?
Руслан положил сигару на пепельницу, пальцем несколько раз щелкнул по клавиатуре, уменьшая снимок на мониторе.
- Влезет и скажи Танкисту, чтобы тоже литров десять прихватил и Вадян с Герычем пускай тащат.
- Лады. Тебе трек скинуть?
- На черта он мне. Ты его себе в навагу главное вбей.
- Гут.
Воцарилась тишина.
- Ну все, Олежек, что хотел, я тебе сказал. Спать пора. Может, еще чего вспомню потом. Утро вечера мудренее. Квадр готовь.
- Ага. Спи.
В трубке послышались гудки. Руслан отвел руку от вспотевшего уха и посмотрел на телефон с недоумением, словно смотрел в глаза приятелю. Из последней фразы он не понял, то ли тот обиделся на него, то ли нечаянно так неучтиво получилось? Поднял брови, взял сигару затянулся. Курить больше не хотелось. Затушил табак, долго и аккуратно вращая угольком на донце пепельнице.
Прежде, чем выключить компьютер, посмотрел на часы в нижнем правом углу экрана: 23:47.
- Все, баиньки.
Промурлыкал Руслан, укладывая недокуренную сигару в специальную железную коробочку с герметичной прокладкой под крышкой, так называемый «компост на черный день». В затылке зарождалась тягучая ноющая боль.
- Тебя только не хватало.
Взял с подставки под монитором кластер, выковырял на ладонь «спазмалгон», бросил в рот. Запил остатками пива.
В начале второго его разбудил  телефонный звонок. В темноте Руслан протянул руку к тумбочке и сразу же нащупал мобильник. Он не любил ночные звонки и ничего хорошего от них не ждал. Именно ночью восемь лет назад ему позвонил отец и сказал мрачным, надсадным голосом, что мама умерла. Сказал просто, едва Руслан успел произнести, «Ало». «Сынок, Мама умерла». Голос в конце дрогнул и Руслан понял, что отец плачет.
Спустя полтора года разбудили звонком из областной клинической больницы. Сдержанный, женский голос сообщил, что от обширного инфаркта скончался отец. «Примите наши соболезнования». Слова прозвучали буднично, абсолютно без интонаций, словно работник гидрометеоцентра сообщал прогноз погоды.
Ранним утром, позапрошлым лето в 4:15, его вызвал на связь незнакомый мужчина. Дрожащим напряженным голосом проблеял, что его жена съехала с дороги, врезалась в дерево и сейчас вся в крови лежит на траве без сознания. Мужчина, который не представился, да это было и ни к чему, пока дожидается скорую, звонит по номеру, найденному в бумажнике пострадавшей.
- Ало.
Сиплым со сна голосом, проговорил Руслан, лежа в кровати, пытаясь предугадать возможные неприятности.
- Ало-о, - громче прохрипел Руслан.
На другом конце связи молчали. Он убрал руку от уха, приподнялся на локте и посмотрел сквозь мутную пленку сонных глаз на светящийся экран. «Квадр Вадик», «соединение», горели информационные надписи.
- Вадян, ехарный бабаец, что опять?
С досадой и одновременно неким облегчением проговорил Руслан, падая на подушку. Тишина. Руслан уже хотел разорвать соединение, как послышался едва узнаваемый трескучий голос:
- Руслан, извини… Он у меня иногда глючит,… когда радио…, - бормотал Вадим, - Иногда последний набор включает ни с того, ни с се…
Руслан зло выругался, обрубил связь.

Глава 2. Подарок судьбы.
В тесном кабинете с зарешеченным окном, с низким, покатым, беленым потолком, за столом, заваленным бумагами, журналами, книгами перед громоздким монитором сидел усатый с плешиной на макушке, с шишковатым носом, в очках мужчина лет пятидесяти. Серый, мятый халат (скорее дань традиции, чем необходимость) свисал тряпкой с узких плеч. Мужчина подался вперед, оперся впалой грудью о край столешницы, впился взглядом в мерцающий экран. Не глядя колотил тонкими пальцами по клавишам с затертыми литерами. Казалось, фаланги жили отдельной жизнью и то, что они набивали, никак не связано с тем, что мужчина видел и слышал.
А видел он галерею спутниковых снимков, показания радиолокационной установки и ренгеноимпульсной аппаратуры. Одновременно с этим слушал доносившийся из динамиков грубоватый мужской голос. Из-за того что микрофон находился близко к губам, слова слышались с придыханием, складывалось впечатление, что говоривший страдает астмой.
-…Геннадич, надеюсь, ты понимаешь, что я не обязан предоставлять тебе такие сведения лично. Все данные мы пересылаем вам в конце недели курьерской почтой. А сегодня вторник. Понимаешь, да?
- Да, да, да, Антоша, - шептал профессор, не осознавая, что Антоша его не может слышать, а сам он прокручивает аудио запись, полученную вместе с видеофайлами на электронную почту сегодня утром. - Рассчитаемся, голубчик, рассчитаемся. 
- Вот еще, что, - продолжал придыхать Антоша, - наши не ворочаются, думают, метеорит. И я так думал, пока подробно не просмотрел траекторию. - На пару секунд повисла пауза, словно информатор колебался, затем продолжил, - в конце, ты сам увидишь, вроде как стала слегка управляемой. Можно было бы сказать наверняка, будь локатор правильно сориентирован. Мне кажется, Геннадич, перед самой землей он пошел на параболу, а датчики засекли лишь начальную фазу. Ты посмотри. Разберись. Почему-то мне кажется это ваш случай. - Антоша противно хихикнул. - И еще, Геннадич, держи меня в курсе.
- Да, да, - Геннадич едва шевелил губами, присосавшись взглядом к монитору. И каждую секунду, что он изучал снимки, ему все больше казалось, что это именно их случай.


Профессор торопливо шел, почти бежал по деревянному крашеному полу рекреации. Его шаги по половицам, которые хранили следы почтмейстеров, письмоводителей, контролеров, сортировщиков гулко отдавались в толстенных кирпичных стенах бывшей почтовой конторы. Взметались к низкому потолку, бились в пыльные стекла узких окон, забранных кованой решеткой и в конце концов, налетали на дверь в торце коридора, обитую оцинкованным железом, почерканную снизу подошвами.
Геннадич помнил те времена, когда они занимали целое крыло института космических исследований Академии наук СССР, и штат насчитывал около трехсот сотрудников. Теперь же их осталось шесть человек. Геннадич чувствовал, что отдел уже стал анахронизмом и его скоро прикроют. Он старался не обращать внимания на нынешнее положение дел, но угасание бросалось в глаза на каждом шагу и эта подачка от Министерства обороны - курьерская корреспонденция по пятницам - изничтожала в конец.
Геннадич стукнул в железную дверь, и не дождавшись разрешения вошел в кабинет начальника.
- Вот, Сергеич, - профессор потряс стопкой листов. - Есть. - Глаза его блестели и через толстые линзы очков казались глазами одержимого. От резких импульсивных движений все его тело содрогалось. - Есть, голубчик. Есть.
Он с ходу брякнулся на стул, приставленный к письменному столу, за которым громоздился тучный пожилой мужчина, с изрытым угревой сыпью широким лицом, приплюснутым носом и мрачным взглядом из-под век. На широком лбу, пропаханном морщинами, выступала испарина. Ворот синей рубашки под бычьей шеей был расстегнут. Он сидел, положив кувалдоподобные руки на стол и держал книгу, обернутую в газету. Директор поднял голову и взглянул на визитера. Книга легла на стол.
- Геннадич, дружище, что тебя так заставило измениться в лице? - Голос звучал дружелюбно и вовсе не громоподобно и не утробно, как можно было предположить изначально, сообразуя с габаритами и фасадом. - Что-то интересненькое вычитал?
Профессор замотал головой.
- Вот как, - директор приподнял брови.
- Гляди, - Геннадич бросил бумаги на стол, сверху прихлопнул ладонью. Быстрым движением Сергей Николаевич выдернул листы из-под руки и стал рассматривать. Геннадич вскочил со стула, обежал стол, встал у него за спиной.
- Вот, - он ткнул дрожащим пальцем на спутниковый снимок, - видишь?
- Да, - протянул директор, - интригует. Вспахано словно гигантским плугом.
- Именно, - задохнулся Геннадич, - как при приземлении, а не воронка от метеорита.
Николай Сергеевич обернулся на профессора. Тот самодовольно взирал на него сверху вниз, плотно сжав губы, и качал головой, подтверждая тем самым догадку, которую увидел во взгляде коллеги. На несколько секунд директор задумался, затем снова обратился к снимкам и стал быстро их перебирать и раскладывать на столе в ряд. Геннадич не мешал, внутренне ликовал и опасался, что не сдержится и взорвется, словно газовый гигант, превращаясь в сверхновую.
- Дата, - вдруг изумленно прошептал Николай Сергеевич и взглянул на следующий снимок. - Дата, - повторил он громко и обернулся к коллеге с вопросительным и одновременно недоуменным взглядом. - Геннадич! Снимки тухлые, - воскликнул он с обидой в голосе.
Геннадич изменился в лице, словно всесоздатель за такую оплошность сразу ему накинул десять лет сверху. Ученый сдулся, наморщил лоб, растерянно поправил очки и уставился на снимки. От радости он забыл взглянуть на циферки в нижнем правом углу каждого снимка. - Катахреза, какая-то, - прошептал он побелевшими губами.

Глава 3. Сбор.
Пять чистых, нагруженных, как мулы, квадроциклов, поблескивая дисками, стояли напротив рынка «Апрель» в сотни метрах от станции «Апрелевка». Летнее солнце припекало, нестриженая, сочная трава на газонах и клумбах торчала лохмами. На людей в одежде из плотной ткани, с длинными рукавами, в сапогах и ботинках оборачивались.
Лишь один в группе квадроциклистов казался лишним. На девушке с черными волосами, собранными в «хвост» были надеты синие, обтягивающие крепкие бедра джинсы, фиолетовая водолазка, подчеркивающая тонкую изящность рук. Сверху красная стеганая безрукавка, какие обычно носят отдыхающие на лыжных курортах. На ногах красовались красные резиновые сапожки.
Рядом с девушкой стоял, облокотившись о крыло полноприводника и без охоты о чем-то с ней переговариваясь,  невысокого роста молодой человек с узким детским лицом, хитроватыми, юркими глазами, обиженным изгибом бледных губ в плащевых брюках и куртке раскраса бундесвера.
Развязной походкой к парочке подошел Руслан в желтой куртке с черными цифрами «66» на спине. Ему на грудь спадала арафатка. Рука в перчатке с обрезанными пальцами сжимала банку с пивом, меж пальцев дымилась сигарета.
- Как, Вадик, двинем?
Спрашивал он у парня с детским лицом, искоса рассматривая девушку.
- Сначала по бетонке через Глагольево на Ильинку, дальше по полю, затем Десну в брод, вылетаем к кладбищу…
- Это не там, где по осени Толян перевернулся?
Спрашивал Руслан, то и дело, взглядывая на незнакомку. Прилипшая к губам тлеющая сигарета вздрагивала в такт словам.
- Не-е-ет, - протянул Вадим. - Там, не доезжая Ильинки, мы уходили направо. Если помнишь, на повороте такой толстенный поваленный дуб. Ты еще хотел веников нарезать.
- А! Ну да. Понял о чем ты.
- Вот, - продолжал Вадим. - Потом поле, газовая просека,… короче, как всегда до бункера, а там уже по навигатору.
- Ты свой взял?
Руслан запрокинул голову, выставляя небритый подбородок. Отпил пива. Кадык под натянутой кожей прокатился шаром.
- Нет, - Вадим помолчал и добавил, - я бы и твой не брал. Спокойно можно по следу доехать, направление знаем.
- Иди ты. - Руслан усмехнулся. - Знаете, - обращался он к девушке, - Вадик зажигалки не хотел брать. - Руслан смотрел сквозь озорной прищур и улыбался во весь рот, демонстрируя ровные, крепкие зубы. - Дай ему волю, он бы кроме линзы ни черта бы не брал. Мох научил бы нас вялить и есть. Да. Знаете, какой он выживальщик? Из лужи воду выпаривает и пьет.
- Фу.
Скривилась девушка и посмотрела на Вадима. Тот сконфуженно хмыкнул:
- Ну, это перебор, конечно. Хотя, на самом деле возможно.
- Руслан! - к собеседникам подошел, шаркая по асфальту стоптанными короткими сапогами, в голубом потертом комбинезоне, в черном танкистском шлеме, задранном на затылок из-под которого торчали жидкие спутанные волосы, низкорослый, полный мужчина с усами над пухлой губой. В руке он сжимал купюры. - Сколько воды будем брать?
Компания переглянулась.
- Блин, Танкист, дома надо было пить.
Осклабился Руслан, попыхивая сигареткой. Девушка лучезарно улыбнулась, отчего ее приятное лицо с правильными чертами и тонкими бровями стало красивым. Вадим прыснул и отвернулся. Довольный своей остротой, Руслан в упор смотрел на Танкиста и лыбился.
- Не понял.
Танкист наморщил лоб.
- Все нормально, старик. - Руслан хлопнул Танкиста по плечу. - Мы так, о своем. Берите полуведерные «Агушы» сколько влезет. У нас по важности на втором месте после гарючки вода. Если конечно не хочешь выпаривать.
Все засмеялись кроме Танкиста, который с идиотской улыбкой, непонимающим взглядом, блуждал по лицам. Махнул рукой:
- Ай. Ну вас, - развернулся и пошел восвояси, на ходу пересчитывая деньги. Подошел к двум парням. Один в черном обтягивающем костюме, мотоботах, в «черепахе», скрестив на груди руки, закинув ноги на бензобак, лежал на темно - синем «арктик - кате». Литые диски отражали солнечные лучи. Большой черный кофр возвышался горой, на защитной панели выноса парил штампованный орел. С левой стороны на бензобаке красовалась наклейка с изображением  бредущего человека в лохмотьях, с опущенными плечами в перекрестие прицела, снизу читалась крупная надпись: «Хантер-зомби».
Рядом поставив ногу на подножку, стоял Олег в оранжевой плащевой куртке в чулках от ОЗК, подвязки которых уходили к ремню под куртку. Он говорил, морща лоб: «Гера, я не пойму, мы, что в кругосветку отправляемся? Жрачкой все кофры забили».
- Тебе-то чего, - не открывая глаз, лениво проговорил Герман, - Руся спонсирует, пользуйся добротой. Лучше так, чем, как в прошлый раз на «Романтике».
Помолчав, продолжил:
- Типа лайт, на одной ноге, типа не успеем проголодаться, возьмем чутка. Ага. Народ в грязище на полигоне позастревал, ухайдокался. Плюс два баллона пробили на «ежах». Тоже времечко потратили, пока заштопались. Приехали к четырем, а пожрать на шестерых мужичин кило шейки, корейской морковки лоток, да лавашик. Никто, кроме меня и Старого не тарился, все думали до обеда вернемся. Так что, пусть лучше останется.
- Парни, Руся говорит, воды надо больше взять. - Танкист сунул деньги в карман. - Кто со мной в магазин?
- Вода никогда не помешает, - сказал Герман, продолжая нежиться на солнце.
- Герыч, - Олег хлопнул себя по колену, - я в ОЗК, может, сходишь с Танкистом?
- Да нормально все, кто там на тебя смотреть будет?
Герман приоткрыл один глаз и окинул Олега оценивающим взглядом.
- Пошли, Олежек.
Танкист направился к «Апрелю». Олег посмотрел на свои широченные чулки, в которых скрывались ноги, обутые в кроссовки, затем перевел взгляд на плотную, невысокую фигуру в синем комбинезоне с засалинами на задней стороне бедер, в коротких с ремешками кирзовых сапогах, в танкистском шлеме и зашаркал следом.
К блестящему, темно-синему квадроциклу подошел какой-то пожилой гражданин с авоськой. Посмотрел спереди, зашел справа, обошел кругом, посмотрел на приборную панель, ничего не понял, посмотрел на дремлющего водителя:
- Сколько кубиков будет?
Герман взглянул на незнакомца. Затем сомкнул веки и пробубнил:
- Семьсот.
- Семьсот!?
Мужчина с авоськой присвистнул.
- Коробка механика?
- Автомат.
- Автомат, - задумчиво повторил мужчина.
- А что это за нахлобучина?
Герман вновь приоткрыл глаз:
- Вынос.
- Чего вынос?
«Мозга», хотел сказать Герман, но из уважения к летам сказал:
Радиатора. Чтобы не грелся. Снизу грязью закидывает.
- Значица, охлаждение водяное.
Герман не отреагировал. Незнакомец зашел спереди, стал рассматривать «вынос», затем взялся рукой за раму багажника и наклонился, заглядывая под днище. Квадроцикл качнуло. Герман открыл глаза, поднял голову.
- А это с крюком лебедка, так понимаю.
- Лебедка. - Раздраженно подтвердил Герман. - И если не затруднит, не трогайте квадр. - Герман снова закрыл глаза. На скулах заходили желваки.
- И сколько такой конь стоит? - Мужчина отпустил багажник, обтер руку о мешковатые далеко не первой свежести брюки. Испытующе посмотрел на молодое лицо, с некрасивым тонким шрамом от макушки до уху. Герман молчал. Прошла минута. Приоткрыл глаз. Пожилой мужчина стоял на прежнем месте и терпеливо ждал ответа.
- Восемьсот. Отец, дай спокойно полежать.
- Восемьсот чего? Долларов?
Герман открыл второй глаз и заморозил взгляд на морщинистом, простоватом лице «работяги», как его сразу окрестил:
- Тысяч рублей.
- Иди ты.
Мужчина развернулся, махнул рукой с авоськой и поковылял в сторону овощного рынка. Герман еще некоторое время смотрел ему вслед, теряясь в догадках. «Он мне не поверил?». Прикинул годовой доход пенсионера и пришел к заключению, что задумай тот приобрести такого коня, пришлось бы копить пять лет, отказывая себе во всем. Перевел взгляд на рядом стоящий квадроцикл Танкиста. Черный, местами лопнувший, сшитый через край проволокой пластик выгорел и на открытых поверхностях стал мутно-серым. Вместо левой фары зияла дыра. На заднем багажнике громоздился деревянный зеленый ящик из-под снарядов, подобранный на полигоне. Вместо рукоятки переключения скоростей из прорези в панели выглядывала проволока с петлей на конце. Сваренный из стального уголка каркас выноса с щитком для радиатора из алюминиевого листа с хаотично насверленными дырами сильно выпирал над рамой багажника и напоминал горб. К раме выноса был примотан изолентой шноркель из сантехнической трубы. Дерматиновое сиденье потерлось и лопнуло, из дыр лез поролон.
«Вот такой, «Франкенштейн» может семьсот долларов стоить». - Герман закрыл глаза, поерзал на сиденье, занимая удобное положение. Вновь ощутив лицом солнечное тепло, обмяк.

Глава 4. Первые потери.
Погода благоволила. Солнце стояло высоко и припекало. Двадцать три по Цельсию для начала июня очень неплохо. Группа из пяти квадроциклистов оставила позади шоссе, щебневые дороги садовых товариществ, пыльную грунтовку вдоль поля, миновала кладбище, церковь, крутой спуск по насыпям свалки, оторвалась от своры бродячих собак, основавшихся у механизаторской базы, протиснулась в узкий проем между заборами, форсировала реку и, наконец, выехала на лесную дорогу. С яркого солнца в тени под кронами вдруг сразу стало сумрачно.
Ветви хлестали по плечам, рукам, шлемам, из-под колес комьями летела земля, клоки травы. Уже далеко не чистые и не блестящие машины пробирались сквозь чащу по разбитой глубокой, местами затопленной лужами колее. Испуганные лягушки прыгали в тину, вспархивали птицы, кузнечики разлетались в стороны.
Возглавлял колонну Руслан, за ним Олег, третьим ехали Вадим с девушкой, следом Танкист и замыкал Герман. Рев полноприводников грозно разносился в лесной чаще. Ехали быстро, молча с какой-то угрюмой сосредоточенностью. Хуже всех приходилось Ирине. Хотя она и держалась изо всех сил за специальные поручни, ее мотало и бросало из стороны в сторону, словно на необъезженном бычке. Но, надо отдать должное: не ойкала.
Часы на мониторе навигатора показывали половину второго. «Стартовали без пятнадцати двенадцать, выходит, в дороге уже час сорок пять. Через три часа будем на месте первого привала», - думал Руслан. Не сбавляя скорость, подстегиваемый внутренним ликованием и азартом ринулся в огроменную лужу. Фонтан брызг взметнулся стеной из-под бампера. По куртке, штанам, шлему покатились мутные капли. Мотор зарычал натужно. Преодолевая сопротивление воды, квадроцикл сбросил скорость и полз, цепляя глубокими протекторами дно. Лужа скрыла ноги Руслана до середины голени. Если бы прежде, чем отправиться в путь он не натянул чулки от ОЗК, то непременно бы к приятному давлению на лодыжки, ощутил и прохладную влагу, залившую берцы. За ним в воду ворвался Олег…
Лес кончился. Путешественники выкатили на грунтовку, вскарабкалась по крутому подъему. Слева в низине метрах в пятидесяти от дороги протянулся решетчатый забор с колючей проволокой. За ограждением виднелись подземные хранилища. Стриженая трава ровным ковром покрывала огромные насыпи и лишь возле вентиляционных отводов топорщилась зелеными пучками с белыми вкраплениями ромашек. С восточной стороны периметра, находилась будка охраны, ворота были распахнуты, шлагбаум поднят.
Руслан газанул. Желтый BRP, выбрасывая из-под колес мелкие камушки и запуская облака пыли, устремился к КПП. Остальные ехали в колонне прежним курсом. Их головы медленно поворачивались ему вслед. На лицах читалось недоумение.
Руслан промчался вдоль металлического ограждения и резко свернул под поднятую раскрашенную в красное и белое перекладину. Олег остановился. Выпрямился на сиденье и с тревогой наблюдал за товарищем. Следом остановилась вся группа и взирала, как по насыпи хранилища резво взбирается квадроцикл. Руслан почти лег на руль, а ногами уперся в подножки для пассажира. Из-под рифленых покрышек летели комья земли.
- Делать ему нечего, - с кислой физиономией изрек Вадим, косясь на Ирину. Взяв девушку с собой, хотел ее удивить своими талантами, а тут, она смотрит во все глаза на бесшабашного сорви-голову на желтом квадре и на ее губах играет восхищенная улыбка, которую он с удовольствием украл бы для себя. 
- Старый, а все туда же. Вот заметут чоповцы, фиг куда доедим. Навигатор у него.
Бубнил Вадим, поглядывая на Ирину. А она словно его и не слышала. Смотрела на Руслана, который  мчался среди труб, как будто среди пеньков высоко спиленного молодого леска. Пересек плоский газон и свалился на противоположную сторону. Некоторое время был слышен только рев мотора. Из-за соседней насыпи появился человек в черной форме, с шевроном на рукаве, в черном берете. Он бежал к воротам. И когда до цели оставалось метров десять, из-за хранилища на бешеной скорости вырулил Руслан.
Охранник, ухватился за веревку и стал ее тянуть, быстро перебирая руками. Сопровождаемый пыльным шлейфом, словно флагман под парами, Руслан проскочил под шлагбаумом за секунду, прежде, чем тот лег в проушину. Охранник порывисто отбросил веревку, сделал несколько шагов за наглецом, словно собирался его догнать, остановился и принялся кричать вслед. Не оборачиваясь, Руслан выставил руку и показал палец. И все у него получалось так лихо, по-гусарски.
Группа, набирая скорость, мчались по дороге, вдоль ограждения вслед за желтым BRP. Олег громко засвистел, словно разбойник, чинящий налет, и прибавил газу. Колонна развалилась. Вперед на мощном «Арктик - кате» вырвался Герман. Он низко пригнулся. Над задним кофром виднелся лишь черный матовый шлем. Столб пыли за машиной закручивался в завихрении.
Объезжая глубокую выбоину, квадр Олега вильнул. Град мелких камешков из-под колес очередью хлестанул по придорожным кустам. Заметно отставая, в пыльное марево вклинился Танкист. Его искалеченная «казума» выглядела в сравнении с роскошными рысаками, осликом, а он сам, плотный, низкорослый - Санчо Панса. Зато прогоревший глушитель ревел громче остальных.
Вадим, безучастный к гонке ехал последним. Взял левее расползающегося пыльного облака. Его с Ириной ждали за поворотом в пролеске. Руслан с Олегом курили, Герман открыл кофр и ковырялся в закромах. Танкист увлеченно рассказывал и размахивал руками. Усы забавно шевелились над пухлой губой, глаза блестели азартом: «Проехали, значит, мы в этот прокол под железкой, Серый хренакс с ходу в грязень, а там мужик какой-то, етить его, проходил. А у Серого во дыни, - Танкист соединил руки в круг, вытаращил глаза. - Мужик весь с головы до пят в жиже. Серый наподдал газку, из-под баллонов фонтаном хлынет и опять на этого мужика. Вот умора. А мы стоим в тоннеле, смотрим. Мужик как заорет и давай в Серого камнями пулять. Там это, на насыпи щебенка мелкая, - скруглив указательный и большой пальцы Танкист показал размер фракции.
- Чего стоим? Кого ждем? - бодро проговорил Вадим, заглушая двигатель. Из-за его плеча выглядывала Ирина.
- Тебя, Шумахер, дожидаемся. Ты, наверное, уже круг нарезал, пока мы на стометровке усирались, - скривился в усмешке Олег.
Ирина хихикнула.
- А вы, дамочка, почему еще не ноете, домой не проситесь? - пропел Руслан, снисходительный и неуязвимый.
- Не дождетесь.
Сквозь зубы процедила Ирина и комично сощурилась.
- Вот вам за это.
Переложив сигарету в левый угол губ, под недоумевающий взгляд Вадима, Руслан подошел к девушке, вытащил из нагрудного кармана ромашку:
- Обычная, аптечная.
- Это вы там? - Ирина качнула головой в сторону хранилищ. В белом шлеме, казавшемся огромным, в сравнении с ее комплекцией, она походила на гигантский одуванчик.
-Угу. - Руслан протянул цветок.
- Спасибо.
Она ослепительно улыбнулась, взяла подарок и зарделась.
- Всегда, пожалуйста.
Олег с Танкистом переглянулись. Герман некоторое время смотрел на Ирину и Руслана, затем, что-то для себя уяснив, кивнул, отвернул крышку с «бонаквы» и припал губами к горлышку. Острый кадык заходил вверх-вниз. Лицо Вадима покрылось красными пятнами. Он отвернулся и как бы между прочим со скучающим видом сказал:
- Может, поедем уже?
- Куда ты наш неудержимый рвешься? Все лужу поглубже ищешь? - Усмехнулся Олег, бугря дедморозовские щеки.
Руслан хмыкнул и попыхивая сигаретой направился к BRP. «Это они специально, - думал Вадим, - сговорились меня чморить перед Иришкой. Руслан не хотел ее брать, теперь гоголем ходит. Унизить меня хочет. Ничего, еще покатаемся. Посмотрим, чье слово будет последним». Он ощущал твердые бедра сидящей сзади девушке, от чего обида стала еще горше.
Компания тронулась. Через километр Руслан свернул на газовую просеку, где их ждало первое серьезное испытание. Исковерканная, изрытая тяжелыми ЗИЛами земля, затопленная в ямах и колеях, с бревнами, ломаными ветками, кочками, густым кустарником, пнями, казалась непреодолимой преградой. Но все же среди этого выверта угадывалась узкая колея.
Не сбавляя хода, Руслан нырнул в затопленный котлован. Пошла волна, забурлил глушитель. Олег за Русланом, следом Танкист. Вадим в нерешительности остановился перед ямой, посмотрел по сторонам и, заметив объездную дорожку, свернул. Объехал бочком, остановился рядом с Олегом и Русланом. Они стояли на пригорке и наблюдали, как в месиве копошился Танкист. Тот тяжело раскачивал «казуму», истово работая рулем. Машина села брюхом на гребенку между колей, переваливалась из стороны в сторону и беспомощно вращала колесами, запуская веера серо-зеленой жижи. Его по дуге обогнал Герман на «арктик - кате» и без труда вскарабкался по склону.
- Не сдюжил Френки, - вяло прокомментировал Олег. Руслан кивнул, выпуская струю дыма. Никто не спешил помогать. Есть у квадроциклистов правило: прежде, чем кидаться на выручку, надо дать человеку проявить себя, самостоятельно выбраться из капкана дороги.
Убедившись в тщетности стараний, Танкист перелез на левую подножку, надеясь своим весом придавить колеса к грунту хотя бы с одной стороны, и снова принялся газовать и раскачивать машину. Без толка. Он устал. Тяжело слез с квадроцикла и тут же по колено погрузился в кашу. С полминуты критическим взглядом окидывал ситуацию, затем ухватился за руль, уперся ногами. Напрягся так, что покраснело лицо и затряслась голова, надавил на «гашетку». Фонтан из-под переднего колеса окатил его с ног до головы.
Вадим усмехнулся:
- Ему бы на своем «франке» по лугам коз гонять.
- Ладно, Вадян, чья бы корова мычала. Сам попробуй прокатиться там. - вступился за Танкиста Олег.
- Я не можу. - Вадим кивнул назад, - я с пассажиром.
- Я слезть могу, - пропела Ирина с лицом невинной чистоты. Повисла тишина. Герман усмехнулся. Руслан подмигнул девушке, та улыбнулась в ответ.
- Я уж как-нибудь в следующий раз, - огрызнулся Вадим, дал газу и квадроцикл рывком тронулся с места.
- Ты куда?! А Танкиста кто вытаскивать будет?! Иди хотя бы трос прими!
Кричал ему вслед Олег.
- Чего ты к нему цепляешься? Не видишь, он с Тетей-мотей.
Сказал Герман.
- Ага. Взял, мотю, чтобы перед ней понтоваться. Пусть и катался бы с ней где-нибудь по газону, нефиг людей злить.
- А ты недобрый. - Вклинился в разговор Руслан и скорбно покачал головой. - Ой, какой недобрый.
- Все тебе шуточки.
Олег махнул рукой.
- Эй, парни! - Послышался голос Танкиста, - лебеду возьмите, я сел по-полной. Самому никак.
Руслан с Олегом переглянулись.
- Иду.
С натянутого как струна троса в лужу сорвались капли. «Казума» медленно проползла на брюхе с полметра и встала. Колеса BRP забуксовали.
- Встань направо! - прокричал Олег, перекрывая рокот моторов, - дай на колесо зацеп!
Танкист кивнул, обеими ногами встал на правую подножку, вцепился в руль и принялся раскачивать машину, тем самым усиливая сцепление покрышек с колеей. Прибавил газу. Руслан в свою очередь рванул BRP. Сильно накренившись, «казума» неохотно соскользнула с «бороды». Продавливая жижу, разгоняя рыжую воду, пошла бойчее. Вдруг хрустнуло, из лужи вынырнул углом переломанный ствол березы, смялся и снова утонул. «Бомба» и «франкенштейн» усердно крутили колесами, перемалывая землю, пока не выбрались из котлована.
С «казумы» текло, как с мокрой собаки. Протекторы забились глиной, колеса напоминали гоночные слики. Танкист спрыгнул с квадра, отцепил трос, опустился на колени и с озабоченным лицом осмотрел переднюю подвеску.
- Твою душу…
Выругался он. Сплюнул. Сунул руку под крыло и принялся вытягивать засевший между полуосью и нижним рычагом обломок бревна.
- Что случилось? - спросил Олег, заглядывая через плечо.
- Пипец, - пыхтел Танкист, - главное чтобы полуось не согнулась. Поверни руль вправо. - Сел на землю, уперся ногами в нижний рычаг, вцепился в обломок руками и с протяжным натужным стоном потянул.
- Нет, - выдохнул он, отпуская бревно, - не идет зараза.
- Давай лебедой цапанем, - предложил Олег.
- Давай.
Бревно вышло из-под машины, как гигантская заноза. Брякнулось на землю. Танкист размотал шнур и со злостью забросил обломок в кусты. Встал на колено, засунул голову под крыло. Мутные капли падали ему на затылок, шею, плечи.
- Кажись целяк.
Проговорил он негромко, как бы самому себе. Принялся обрывать намотавшуюся на пыльник траву, тонкие корешки, выдирать ветки.
- Этого только не хватало! - Простонал Танкист. - Ни одно, так другое.
- Что опять?
Подошел Герман, в зубах дымилась сигарета.
- Пыльник порвался.
С сосредоточенным перепачканным лицом Танкист обошел квадроцикл, открыл походный ящик. Порылся, извлек рулон пищевой пленки.
- Давайте кувыркнем трактор на бок.
Сказал он, засовывая рулон в карман.
Вчетвером они без труда опрокинули «казуму» на левый бок. Держали, чтобы не упала, а Танкист тем временем пыхтел в усы, поджимал губы, как он делал всегда во время наивысшего сосредоточения, суетно, нервными движениями обрывал с полуоси, пыльника, ступицы траву, выковыривал щепу с остатками березовой коры. Затем тряпкой обтер детали. В завершение намотал на порванный резиновый чехол, потекший темно-синей смазкой, пленку. Вся процедура заняла не больше пяти минут.
- Готово.
Танкист аккуратно обжал намотку, еще раз придирчиво взглянул на дело рук своих.
- Бросай.
Полноприводник со скрипом, металлическим лязгом упал на колеса, подпрыгнул и замер готовый к походу.
- Руся, - сказал Олег, вытирая со лба пот, - жуть, как пить хоца. Может, пропустим по граммулечке?
- Я за любой кипишь кроме голодовки, - с готовностью отозвался Руслан. - Но у меня только виски.
- А у меня пивасик.
- Я тоже буду.
Вытирая лицо серой в черных масляных разводах тряпкой, подошел Танкист. В кирзовых сапогах хлюпало. Подсохшая грязь на руках начала трескаться и шелушиться.
- Умойся иди, Танкист, ёшь твою медь. Не подходи, замарашка.
Воскликнул Олег, скривившись с театральной брезгливостью.
- И так сойдет, сладенький.
Танкист улыбнулся, вытянул губы трубочкой. Его перепачканное лицо с белыми кругами вокруг глаз и стрелами от морщин выглядело смешным, особенно усы с застрявшими комочками глины и под ними сочные губы смаковника стянутые в поцелуе.
- Герыч, ты как? - кинул Олег через плечо, направляясь к своему «гризли».
- Не, я цибарками побалуюсь. Пока.
Герман расстегнул куртку. На животе, груди и плечах виднелись ремни удерживающие «черепаху». Из внутреннего кармана достал пачку сигарет.
В тридцать четыре года он был высоким и худощавым с мужественным лицом. В серых глазах притаилась какая-то неугомонная пытливость. Его брутальная внешность никак не сочеталась с устойчивой страстью, даже можно сказать манией к компьютерным играм.
Пшикнула банка «балтики», следом вторая, третья. Запрокинулись головы. Первым оторвался от горлышка и шумно выдохнул Танкист. Обтер рукавом усы, сказал:
- Хороша штучка. Жалко, что теплая. - Хлюпая сапогами направился к «казуме», желая лишний раз убедиться, что все в порядке.
- Пофиг, - Олег опустил банку, - и так пойдет.
- Надо ехать, - Руслан облизал губы, - Вадян потеряется. Подумает, что другой дорогой рванули. Замечется.
- Пускай уматывает, чистюля чертов. Не поймешь, то ли на тракторе выехал грязь месить, то ли на велике погонять по лужайке, - возмущался Олег.
- Да ладно тебе. - Герман выпустил струю дыма. - Как хочет, так пускай и ездит.
- Компрометирует движение! - воскликнул Олег и развел руки. Из банки брызнуло пиво. - Обидно, да. Еще эту девку с собой зацепил, фраер, блин.
- «Блин», это мое. Прошу без плагиата. - Улыбнулся Руслан и продолжил, - Не-е-е, Олежек, ты не прав. Раз уж выехало пять квадров, пять и должно вернуться. Придется потерпеть. Черт, пиво отстой. - Руслан протянул пригубленную банку Олегу. - Пей сам. Я уж лучше чутка, но нормального.
- Как хочешь. - Олег взял банку. - Мне больше достанется.
Руслан налил «лафройг» в серебряную именную стопку с гравировкой на позеленевшем донце: «пей в меру, живи долго». Выпил, скривился.
- Да никуда Бактер не денется. Побоится один ехать.
Олег потягивал пиво, скучающим взглядом обводил окрестности.
- Почему вы с Русей его Бактером зовете? - спросил Герман, обивая грязь с мотобота о подножку.
- Да, - Олег усмехнулся, - это было года два назад, до того, как ты к нам примкнул. Поехали я, Руся и Вадян по лайту на «малинки». Взяли пожрать, выпить. Доехали и давай там, капченку, салатики, колбаску на стол метать. Все как положено. Налили с Русей, махнули и полезли по тарелкам руками.
- Не так, - прервал рассказчика Руслан и поднял палец, - констатируй достоверно. Ты полез руками, а я ножичком.
- Ну, я, что с того, - продолжал Олег. - Тот как завизжит: «Да, что ты делаешь, да это не гигиенично, да рассаживаешь бацилл! И целую лекцию прочитал про «хелико-бактер», какой-то микроб, который вызывает всякие болезни желудка. Угу, угу. Мы кивали и уплетали, только за ушами трещало. Нарубились, напились, а он так ни к чему и не притронулся. Дождался Вадян, когда мясо пожарится, схватил шампур и в лес убежал. Так он и стал Бактером. Хелико-бактер вроде длинно, а Бактер самый раз. И похож он чем-то на бациллу. Маленький, хитренький, везде без масла пролезет, как сперахета.
- Бактер, - усмехнулся Герман. - Уронил окурок, вмял мыском в землю. - Думаю, пора дергать. До бункера еще часа полтора, как минимум.
- Два.
Поправил Руслан.
- Один фиг. О! Слышите.
Герман поднял назидательно палец, повернулся в сторону приближающегося рокота.
- Легок на помине.
Буркнул Олег и приложился к банке. Скоро подъехал Вадим. Глядя на его CFку, сразу становилось ясно - время зря не терял. Квадр стал значительно чище, чем когда его видели в последний раз. На крыльях, кофре, сиденье виднелись разводы от пучка травы.
- А помощь бы нам не помешала, - как-то недобро проговорил Олег. Смял с хрустом жестянку.
- Вас здесь четверо.
Вадим быстро обвел взглядом одноклубников, выключил двигатель.
- Да. Представь себе, - Олег вздернул брови, - все четверо застряли. Бывает такое, знаешь ли.
- Брось. Не бывает.
Вадим смущенно улыбался, подозревая, что его нагло обманывают.
- А вот и бывает.
- Не бывает.
- Бывает.
Лицо Олега вдруг стало угловатое, глаза потемнели и он шагнул к Вадиму. Тот уловил к чему дело клонится, перестал улыбаться, настороженно, с опаской вглядывался в приятеля и молчал.
- Расслабься, Олежек.
Послышался громкий голос. Все посмотрели на Руслана. Лицо его было серьезным. Он сидел на квадроцикле, облокотившись на бензобак и крутил в пальцах стопку. Притихшая Ирина, безмолвно взирала на обострившуюся ситуацию из-за спины Вадима и сейчас в ее глазах была благодарность. Благодарность Руслану за то, что он не допустил драки и, как она подозревала, судя по комплекции соперников, спас ее воздыхателя от позора.
Олег остановился:
- Черт, Руся, он смотался, когда мы Танкиста вытягивали. Мы тут карячились, а он свою… девушку катал.
- Все, успокойся, - говорил Руслан, - давайте собираемся и по коням. Едва отъехали, а ты уже бучу устраиваешь. Думаю, у Вадика еще будет возможность проявить себя.
Руслан посмотрел в сторону Вадима и подмигнул. Вадим подумал, что ему, но ошибся. Он опустил глаза, чувствуя, как под шлемом горят уши.

Глава 5. Догадка.
- Все ровно, - прошептал Геннадич побелевшими губами, - надо убедиться. - Помолчал, а затем с мстительным прищуром прохрипел. - Ах ты капитан Поготько, ай да сукин сын. Туфту изволил втюхать. Наверняка, уже проверил и нам сливает, вроде как бы сотрудничаем, припуций эдакий. Подожди Сергеич. Как же так. Или…, - профессор вдруг снова изменился в лице: на нем забрезжила надежда и запечатлелось то напряжение, которое сопутствует удачной догадке. Ученый взглянул на коллегу:
- Они ничего не проверяли. Хотят, чтобы эту работу за них сделали мы. Антоша настаивал, чтобы я его держал в курсе.
Последнее слово он проговорил с задумчивой тягучестью. Николай Сергеевич с подозрением и в то же время с надеждой смотрел на  коллегу.
- Сергеич, сам посуди, - оживился профессор, - почти месяц снимки пылятся в картотеке. Оно и понятно, у них сейчас структурная реорганизация, люстрация и пертурбация. Им не до камешков с неба. Но на всякий случай про нас все же вспомнили. Всего лишь звонок и несколько картинок.
- Думаешь?
Николай Сергеевич приподнял бровь.
- Надо ехать, - уверенно произнес Геннадич. - Завтра же. Возьму Чижика, Андрея на «батоне». - Спустя пару секунд добавил, - И Шурочку.
- На бензин денег нет.
Директор с независимым видом откинулся на спинку кресла, как бы открещиваясь от предстоящей авантюры.
- Плевать. Я заправлю, - уже в запале говорил Геннадич, прикидывая, что еще понадобится в дорогу.


Глава 6. Бункер
К бункеру подъехали в расчетное время.
- Привал!
Зычно проорал Руслан и лихо соскочил с квадроцикла. Остальные не замедлили последовать его примеру. Ирина подняла руки над головой, сцепила в замок и потянулась, капризно сморщив носик. Она была хороша. Даже самый возрастной - Танкист не упустил случая поглазеть на выпирающие полусферы. Руслан с Германом переглянулись, подняли брови и со значением покачали головами. Один Олег остался безучастным к женской эстетике.
- Может, уже делом займемся, - говорил он, окидывая неодобрительным взглядом ценителей и предмет восхищения.
Народ зашевелился. Танкист вытащил из ящика мангал, уголь и тут же взялся собирать жаровню. Остальные суетились, извлекая из кофров припасы и выкладывая их на стол. Все, кроме Германа.
Он никогда не утруждал себя прелюдией к трапезе. Подходил к столу последним, когда все было готово, вроде как бы и не очень-то хочется, но ради компании. Руководствуясь каким-то предубеждением, он не касался приготовления пищи. Если его не приглашали, он мог и не есть. Стоял в стороне курил или бродил по округе со своим увесистым мачете, который собственно и доставал сейчас из кофра. Перекинул через руку за спину черный чехол, из которого торчала эргономичная резиновая рукоятка со шнурком на запястье, и направился к бетонной громаде.
Руслан вертел в руке початую бутылку и разглядывал на свет жидкость по цвету напоминающую яблочный сок:
- Laphroaig Quarter Cask, - проговорил он с рассеянной задумчивостью. - Цвет: золото. Аромат: тлеющий торф с оттенками кокосового ореха и вереска. Вкус: глубокий, плотный с дымными нотками со склонностью к сладости. Как тебе такое, Олежек? - Руслан повернулся к приятелю.
- Восхитительно, - забугрились в улыбке дедморозовские щеки. - Наливай, уже.
- А не гоните?
Вопрошал Танкист.
- Надо создать настроение, - поддержал инициативу Руслан и подмигнул Ирине. Девушка смущенно улыбнулась, спрятала глаза, наклонилась и стала расставлять одноразовые тарелки на расстеленную на обломке плиты, полиэтиленовую скатерть.
Олег, Танкист, Руслан выпили по-полной, сморщились, выдохнули, наспех закусили бутербродами с салями, маринованными корнишонами. Ирина разбавила виски колой и поддержала компанию, чем вызвала тень неприязни на лице Вадима.
- Опять полез зомбяков шукать.
Пробубнил Танкист с набитым ртом.
- Каких зомбяков?
Округлила глаза Ирина, держа огурчик, изящно отставив мизинец.
- Вообще-то он раньше сталкером был. - Принялся разъяснять Олег. - Отыскивал всякие развалины, брошенные воинские части, заводы, разоренные станции ПВО. Сейчас этого добра навалом. Кстати, это он нас на «шары» подбил.
- Ага, - встрял громко Танкист, - был сталкером, пока какой-то бомжара его дубиной в подвале не офигачил.
Все засмеялись.
- Какой бомжара, - наигранно серьезно возразил Руслан.
- Ну да. Ну да. - Танкист усердно закивал, едва сдерживая смешок. - Его покоцал всамделишный мертвяк в подземном бункере центра управления ПВО. Есть разница?
- Обратите внимание Ирина, - сказал Руслан, - на его шрам. - С куском колбасы в руке, он мизинцем провел себе по голове от макушки до уха. Девушка смотрела на Руслана и на ее губах блуждала недоверчивая улыбка.
- Да, ладно.
Наконец, произнесла она, продолжая улыбаться.
- Спроси у Герыча, если не веришь.
Олег развел руками. Вадим хихикнул и сказал:
- Ириш, пошли, прогуляемся. Красоту осмотрим.
Девушка кивнула. Они отошли шага на четыре. Вадим обернулся и сказал:
- Парни, только руками не лезьте в общие тарелки, а если пьете из горла, запоминайте кто из каких бутылок. Хелико - бактер не дремлет.
- А га! Щаз.
Щелкнул зубами Олег.
- Тогда я нам отложу.
 Вадим развернулся и шагнул к столу.
- Ладно, иди. - Олег махнул рукой. - Вилки взяли.
Вадим еще некоторое время с сомнением смотрел на Олега, затем всех обвел взглядом, мол, я вас предупредил. - Ириш, пошли, я им верю.
- Как вам верх ноги?
Сказал Танкист, глядя в след удаляющейся паре. Его сальный взгляд оглаживал обтянутые джинсами ягодицы.
- Отменная, - отозвался Руслан с мечтательным выражением на лице.
- Видали и лучше, - продекламировал Олег. На некоторое время воцарилось молчание.
- Лепота. Сколько раз здесь был, все не могу привыкнуть к этому армейскому конструктивизму.
Руслан обводил взглядом глубокий котлован в центре которого монолитной громадиной высился объект в четыре этажа непонятного предназначения. На верхних плитах укоренились рахитные березки, из швов лезла трава, стены у основания позеленели, местами за долгое время бетон осыпался, оголяя арматуру. От каждой стороны монолитной коробки поднимался к вершине котлована бетонный рукав в человеческий рост. Склоны рукотворной впадины поросли елями, рябиной, березами. Он зачем-то был нужен военным именно здесь, в непролазной чаще, вдали от дорог и городов.
Спор Руслана с Олегом так и остался неразрешенным. Руслан считал, что бункер - недостроенная база РЛС и входит в третье оборонительное кольцо столицы. Олег же уверял, что это законченный объект и является одной из множества подобных ложных мишеней для Американских «томагавков». Да и не все ли ровно, кто прав. В конечном итоге бункер перед ним и от него веет какой-то непонятной энергетикой смеси из военного, стратегического и секретного. Хотя внутри бетонного саркофага ничего нет, легко воображаются громоздкие: от пола до потолка пощелкивающие и жужжащие армейские ЭВМ, пульты, коммутаторы, локационные окна, множество кнопок, тумблеры с алюминиевыми табличками с разборчивыми черными подписями «ВКЛ», «ВЫКЛ», «ПОСТ 1», «ОТБОЙ», «ТРЕВОГА»…
Компания организовала стол на обломке плиты, среди бетонных блоков, вросших в землю, покрытых серым мхом. В стороне грудой лежал железный хлам, глядя на который у Танкиста блестели глаза. В тайне он мечтал сдать это богатство в чермет, но не видел возможности.
Из чащи послышались удары по дереву.
- Шурует Хантер.
Танкист с пониманием дернул подбородком. Он стоял у мангала и перекладывал шампура над раскаленными углями.
В это время Вадим с Ириной продирались сквозь густой ельник. Отламывая сушняк, Вадим рассказывал, каким Макаром выживальщик разводит в лесу костер.
- Вспыхивает, как порох. Только надо побольше набрать.
Они вышли на небольшую полянку к поваленной березе.
- Смотри, - Вадим подошел к дереву и отодрал пласт отслоившейся коры. - Отлично горит, - потряс берестой перед лицом. - Ее лучше класть после того, как разгорится сушняк. Сейчас покажу.
Он выбрал подходящее место:
- Если сильный ветер, то надо вырыть ямку. Но сейчас его нет, так что обойдемся без нее.
Он опустился на колени, сложил в кучу еловые ветки, нарвал сухой травы и к удивлению Ирины вместо зажигалки или спичек вытащил из кармана линзу. Вадим сфокусировал солнечные лучи в яркую, почти белую точку и направил на розжиг. Трава, словно живая, изогнулась и почернела. Завился дымок. Еще минута и Вадим, раздувая щеки, вдыхал жизнь в робкий огонек. Серые букли становились плотнее, объемнее и скоро из-под хвороста вылез оранжевый язык. Щурясь от едкого дыма, Вадим подкладывал кору и толстые ветки.
- Вуаля.
Сдавленно проговорил он, отвернулся и вытер слезившиеся глаза.
- Здорово.
Как-то без восторга произнесла Ирина. Не считая линзы, он ее ничем не удивил. Она и сама могла разводить костер. Частенько с отцом на даче собирали сухие ветки и жгли, а затем на обструганных палочках жарили хлеб.
- Еще есть огниво.
Вадим полез в карман. Извлек целлофановый сверток. Развернул и показал похожий на карандаш черный стержень. К нему на шнурке крепилась металлическая пластина. Ирина взяла предметы, повертела.
- Чиркаешь как спичкой. - Пояснял Вадим. – Дай ка. - Резко провел огнивом по терке. Посыпался сноп искр, как от бенгальского огня. - А еще можно развести костер при помощи такой фиговины, - на лице Вадима проступило самодовольство. - Похожая на лук, только небольшая. Сухую палку ставишь на бревно, обкладываешь травой, веточками сухими, делаешь из тетивы петлю, и накидываешь на палку, после чего начинаешь двигать этим луком вперед, назад, как смычком по скрипке. Конечно, способ не быстрый, но как вариант сгодится.
Он замолчал. Глядя на пляшущий по веткам огонь, Ирина спросила: - Вадим, а обратно этой же дорогой поедем?
- После фермы, сделаем петлю небольшую и возле речки снова встанем на старую колею.
- А не заблудимся?
Ирина наклонилась, подняла сухую ветку и бросила в костер.
- Нет, - Вадим хотел добавить: «У Руслана навигатор», - но прикусил язык, а вместо этого сказал:
- Если, конечно, не наткнемся на «бесову тропку», - и с коварным любопытством скосился на девушку.
- На какую тропку?
 Ирина вопросительно посмотрела на Вадима.
- На бесову. Попадаются в лесах такие дорожки, называется «бесовы тропки». - Видя интерес спутницы, Вадим продолжил интриговать, пересказывая страшилку, услышанную им когда-то в детстве. – Бывает, грибник, ягодник, охотник или, скажем, человек за хворостом в лес пошел, нечаянно набредает на эту тропку, а она невидима и ведет его, так как бы невзначай в чащу, дальше от жилища и людей. Грибочков, ягодки собирателю подкидывает, охотнику след четкий зверя показывает. Идет человек по ней, идет, ничего не замечает и думает, что сам выбирает себе дорогу. Ан нет, она его уже выбрала и теперь только глубже в лес на погибель манит. Заблудится так человек в чаще и с концами. Куда делся - никто не знает. Костей даже не находят. Говорят, ходят потом их души неутешные, неприкаянные в глуши и стонут. Иногда, если прислушаться, можно расслышать их мученические вздохи, завывания. Особенно хорошо слышно зимой в метель.
- Ты сам в это веришь?
Спросила Ирина.
- Как знать, как знать.
Вадим пожал плечами. Некоторое время они молчали.
- Кушать хочется, - вновь заговорила Ирина, -  и комары тут, как птерадактели.
В доказательство она хлопнула себя по щеке. На гладкой персиковой коже отчетливо виднелось серое пятнышко с крылышками.
- Постой.
Вадим протянул руку и стер мертвого комара. Руку не убрал, большим пальцем погладил бархатистую кожу. Ирина посмотрела ему в глаза, губы тронула тонкая улыбка. Несколько секунд они смотрели друг на друга. Затем Вадим приблизился и поцеловал девушку в щеку. Она не отшатнулась, приоткрыла губы, немного подалась вперед. Вадим тут же опустил руку, отвернулся, засуетился, натянуто улыбаясь, сказал:
- Надо идти. А то занесет так, знаешь куда…
Сердце гулко билось. Он с усердием принялся топтать костер. Ирина за его спиной пожала плечами.
- Еще беру с собой на покатухи, вот что. - Вадим затушил костер, расстегнул куртку и из внутреннего кармана достал спичечный коробок, потряс. - Знаешь, что здесь? - Не дожидаясь ответа, раскрыл коробок и вытянул зеленую палочку, напоминающую игрушечный гвоздодер с изогнутой рычажной частью и раздвоенным жалом для зацепа шляпки.
- Нет.
Ирина помотала головой. Хвост на затылке игриво дернулся.
- Это приспособа, для выкручивания клещей. Да, да, именно для выкручивания. Подцепляешь. - Вадим демонстрировал, как это делается. Завел раздвоенное жало под хоботок кровососа, на мгновение замер, усиливая кульминационный момент, из-под бровей взглянул на девушку, затем  крутанул по часовой стрелке. - Вот и все. - Он дернул клещевыдералкой вверх, избавляясь от воображаемого паразита.
- Очень интересно, - сказала Ирина. Наклонилась под веткой и рукой раздвинула заросли орешника.
- Я думаю, - за ее спиной Вадим бодрым голосом компенсировал неловкую ситуацию, от которой до сих пор горели щеки, и горькое послевкусие неоправданных надежд все еще витало вокруг. Он чувствовал свою вину и старался разглагольствованиями загладить ее, - лес это шерсть земли. Трава, кустарник - подпушка. Реки и озера - кровеносная и лимфатическая системы. Поселки, села, деревни - мелкая сыпь, а города - фурункулы.
Вадим шел следом за Ириной и говорил, говорил. Скоро они вышла на открытое пространство перед бункером. Девушка смахнула с челки паутину и направилась к компании, сгрудившейся вокруг мангала. Танкист махал лопаткой, раздувая угли. Олег, сунув руки в карманы, уклонялся от дыма, словно боксер от ударов и пытался о чем-то рассказывать. Руслан, сосредоточенно глядя на кончик сигары, раскуривал ее от горящей ветки. Белесые облачка вырывались из его рта, щеки вминались. Он снял куртку и нелепые чулки химзащиты. Белая с мелким симметричным черным рисунком арафатка элегантно смотрелась на рельефной груди, обтянутой зеленой футболкой. Ирина обратила внимание на его крепкие руки. Своим видом Руслан напомнил наемника, солдата удачи, сорви голову.
Позади шуршали ветки по плащевке и слышался голос Вадима.
- Когда был маленький, мне казалось, что мы, то есть все люди, микробы, кариес во рту у великана. Он закрывает, открывает рот - меняются день с ночью; машины роют землю, капают котлованы, траншеи всякие, это мы - кариес ведем свою разрушительную деятельность.
Тем временем Герман с длинным мачете продирался сквозь заросли молодого березняка, густо разросшегося на склоне котлована. Тростниковый «трамонтиновский» нож он приобрел пару месяцев назад после просмотра ролика «хантер-зомби». Участники видео тестировали клинок на гелиевом манекене, физиологически эмитирующем тело человека. Увесистое мачете показало хорошие результаты, раскроив с первого удара череп, а со второго рассекло торс от плеча до середины груди.
Герман вдруг резко выдернул из чехла клинок, коротко махнул. Молодое деревце диаметром в три сантиметра повалилось как подкошенное. Аккуратный косой срез блеснул белизной и редкими годовыми кольцами. Герман замер и сквозь сузившиеся веки подозрительным взглядом обвел заросли. Не показалось ли? Он вслушивался в звуки, доносившиеся со всех сторон: щебет птиц, дробь дятла, шорох листвы, жужжание мух, голоса людей. Нет, все спокойно. Никто не крадется, не помышляет зла. Герман, не спеша, оставаясь настороже, сунул мачете обратно в чехол. Пусть «ходячие» знают, если потребуется, рука не дрогнет. Именно так, а не иначе. Герман продолжал «сканировать» окрестности. Ему нравилось это место.
Он поднялся по крутому склону к черной пасти бетонного канала, ведущего к бункеру. Фонарем посветил в темноту. Бетонные стены покрылись мхом, на ступенях валялось, несколько банок из-под пива, обертка от мороженого, битое стекло. В груди пробуждалось сосущее чувство запустения, опасности. Именно такие глухие места, вдали от людей, жилищ выбирает для лежки всякого рода нечисть, а ночью она выбирается. Шарк, шарк по лестницам. Пустые, холодные глаза неотрывно смотрят на желтый магический диск луны.
Герман физически ощущал на себе дикий взгляд из черноты, плотоядный голод, жажду крови. Почувствовал силу бездны, свою уязвимость. Рука потянулась к мачете. Темнота манила и в то же время отпугивала. Герман сделал шаг к лестнице, но сзади услышал крик Олега:
- Герыч, хорош лазить! Давай к столу! Ждать не будем!
- Будешь фаньтики облизывать! - Вторил Танкист. Послышался смешок. Герман еще с полминуты всматривался в черную гать, принюхивался к сырому воздуху, веющему из глубины, и все прислушивался. Наконец, развернулся, убрал руку с прорезиненной рукоятки, пошел на голоса, то и дело оборачиваясь.
Когда Герман подошел к столу, Олег с набитым ртом, брызгая крошками, что-то веселое рассказывал компании. Все жевали, их лица выражали благостность и миролюбие. В центре стола дымился сочный шашлык. На нарезку салями и окорок никто не обращал внимания. На пластиковых тарелках «натюрмортились» смачные куски поджаристой свинины, корейская морковь, маринованная капуста, моченый бамбук, свежие огурцы, помидоры, петрушка. Рядом с главным блюдом стояла початая бутылка «лафройга». Пустые стопки поблескивали влажными стенками.
«Оно и к лучшему, что не дождались, - думал Герман, снимая ножны, - упрашивать не будут. Все ровно откажусь. По крайней мере, здесь. - Герман покосился на бетонную громадину. - Здесь что-то такое водится. Копчиком чую водится. И всегда было. Только момента ждет. К примеру, такого, как сейчас, когда все упьются и не в состояние будут оценить ситуацию. Бросятся на соломенных ногах врассыпную, только ходи и собирай тепленьких. Нет, я такой возможности, господа зомби, вам не предоставлю. Здесь он, здесь, рядом, возле моей правой ноги, под рукой. Кроить и резать его работа, мой «хантер-тесак» ждет вас».
Герман обвел пристальным взглядом ближайшие кустарники, лес, молодой лесок на склонах, бункер, бетонные «стаканы», стопу плит, гору металлолома. Удостоверившись, что все спокойно, повернулся к столу и столкнулся взглядом с Русланом.
- Все нормуль? - взволновав бровь, спросил тот. На лбу от горячего мяса выступил пот, лицо раскраснелось. Темные пятна пота расплылись в проймах футболки. На тревожном лице проступала едва сдерживаемая усмешка.
«Смейся, они тоже не верили, пока их не обратили». В голове у Германа всплыли кадры из культового сериала «Ходячие мертвецы». Перепуганные мужчины, визжащие дети, женщины с ошалелыми глазами бегут врассыпную и непременно попадаются в смертельные объятья нежити. Герман промолчал, отвел глаза.
- Давай накладывай, чего замер?
Танкист жестом пригласил Германа угощаться.
- Благодарствую.
С нарочитой медлительностью, хотя здорово проголодался, Герман взял чистую тарелку и прошелся вилкой по разносолам. Макнул в кетчуп сочный кусок свинины и поднес ко рту, в животе раздалось голодное урчание. Герман впился зубами в шашлык, ощущая вкус жареного. Рот наполнился слюной.
- Есть тост.
Руслан разливал виски по стопкам.
- Русь, не гони. - Бормотал Олег с набитым ртом. - Дай поесть.
- Я больше не буду, - запротестовал Вадим.
- Пьем за дам. Поэтому всем без исключений, - гнул свое Руслан.
Вадим покосился на приятеля и на мгновение перестал жевать. Раскрасневшийся Руслан, придерживая левой рукой арафатку у груди, наклонился и наполнял железные емкости на дальнем конце стола.
- Олежек, хватит жрать. Бери, - Руслан поднял стопку, выпрямился. - Парни, - начал он торжественно, обводя присутствующих неторопливым взглядом, остановился на Ирине, - предлагаю выпить за присутствующую даму. Красивую даму, прелестную.
Ирина смущенно улыбнулась, не размыкая губ, отчего на щеках образовались очаровательные ямки. –
Несомненно, украсившую нашу покатуху. Разбавила, так сказать, мужской брутал. - Руслан смотрел на девушку, глаза его блестели то ли от выпитого, то ли от воспаленного лебидо. - За тебя, Ирочка.
У Вадима вытянулось лицо и округлились глаза.

Глава 7. Переправа.
И снова топи, завалы, грязь, вонючая жижа, лужи, шорох листьев по курткам, скрип веток по шлемам, снова корни, пни, рев моторов, болтанка. Следующий переход длился четыре часа. Предвиденная задержка на переправе дала немного времени на отдых.
К тому моменту, когда группа подкатила к реке, колея источилась и угадывалась среди ветвей и высокой травы лишь небольшими углублениями в грунте да пропилами в валежнике. Несколько раз пришлось останавливаться, заводить пилы и расчленять деревья, преградившие путь уже после первопроходцев.
«Вадян был прав, - думал Руслан, останавливая квадроцикл на краю обрывистого берега, - места нехоженые. Последний раз здесь проезжали, наверное, в прошлом году и то не факт. Навигатор показывает прямо, но что-то я ни переправы, ни брода не наблюдаю. - Руслан вглядывался вдоль русла. - Возможно, весной река подмыла берег, и если здесь был какой мосток, то рухнул и уплыл».
Он слез с полноприводника и заглянул под обрыв. Берег на два метра круто падал вниз, заканчивался илистым дном и в полуметре скрывался в темной глубине омута.
- Герыч, давай направо с Вадиком и Танкистом, а я с Олежкой налево. Ищем брод. Погодь, рацию дам.
Руслан развернулся, открыл кофр и, порывшись, достал две радиостанции. Одну вручил Герману.
- Смотри, не лезь в грязь. Времени нет вытаскивать. Если что - звони.
Руслан поднял передающее устройство:
- Знаешь, как работает?
- Знаю.
- Тогда в путь.
Машины разъехались. Первыми нашли переправу Руслан с Олегом. По радиосвязи сообщили второй группе о своем местонахождении. Минут через пять, предваряя появление квадроциклов, послышался рев моторов. Из зарослей крапивы выехал Герман и с ходу по колее, проделанной Олегом и Русланом, сиганул в воду. Встав на подножки, как ковбой на стременах, правил мощной машиной. Из-под колес вырывались фонтаны воды вперемешку с илом.
- Левее держись! - проорал Олег, но было уже поздно. «Арктик кат» вдруг кивнула «мордой» и пошел вниз. Волна набежала на передний багажник. От радиатора повалил плотный пар. Из затопленного глушителя пузырями вырывался выхлоп. Герман поддал газа, машина погрузилась еще глубже и скоро скрылась под водой. На поверхности остались два шноркеля да поясной бюст Германа. На его лице отобразился испуг и нерешительность. В голове промелькнула обжигающая мысль: «Я не включил полный привод». Герман судорожно решал: либо тупо гнать вперед, рассчитывая, что яма, в конце концов, кончится. Либо, остановиться, включить полную блокировку и там решать куда ехать. Но если квадроцикл вдруг заглохнет, вода зальет движок. Герман решил идти ва-банк. До упора нажал на гашетку. Позади машины взметнулся фонтан из воды и дыма. Через два метра «арктик - кат» пошел в гору.
- Не-е, я пас, здесь не проеду.
Танкист, наблюдавший за форсированием, развернул «казуму» и поехал вдоль реки в поисках другого брода. Вадим тоже не прочь был бы сократить риски, но чувствуя за спиной пассажира, перед которым уже надо бы проявить себя, осторожно спустил квадроцикл в реку.
- Закидывай ноги сюда.
Он хлопнул себя по бедрам. Подхватил красные сапожки и пристроил у себя на ногах. Ирина пискнула, когда полноприводник, словно гиппопотам, медленно пополз по дну, пересекая поток. «Да, вот такие мы, совсем не сахарные и реки нам по колено», - думал Вадим, осторожно выбирая по дну, старательно огибая яму, в которую провалился Герман. «Черт, черт, - заистерил он, глядя, как вода поднимается все выше. - Я сейчас зальюсь. Какого хрена полез?». С натугой, тяжело взбираясь на противоположный берег, Вадим уже знал, что залил вариатор. Мотор ревел, как раненый бык, а машина едва тянула.
- Герман, - крикнул он, - зацепи трос. Я варик залил.
Поддавая газа, Вадим уже не ехал, а лишь удерживал машину от скатывания назад.
- Ириш, спрыгивай. - Крикнул он, несмотря на то, что задние колеса утопали в воде. Сейчас ему было не до рыцарства. Девушка опустила ноги, перебралась на правую подножку и прыгнула. Подошва проскользила по мокрому пластику и она приземлилась в прибрежную жижу. Вода хлынула через край голенища.
- Держись!
Руслан стоял одной ногой, обутой в непромокаемый чулок, в воде, второй - на берегу и протягивал девушке руку. Надо признать, она и сама без труда смогла бы себя спасти, но от помощи не отказалась. Ирина вцепилась в раскрытую ладонь. В следующее мгновение сильным рывком Руслан вытянул ее на берег. Благодарно улыбаясь, Ирина пропела:
- Спасибо.
- Всегда, пожалуйста. - Руслан подмигнул. Его губы растянулись в великодушной ухмылке. Вадим тем временем с Германом спасали CFку. Лебедка медленно втягивала машину на берег. Олег стоял рядом и подсказывал: - Вадян, попробуй погазовать. Возможно, не сильно залил, ремень от трения разогреется и высохнет.
- Зачем надо, - отвечал Вадим с крайней озабоченностью на лице, - сейчас спокойно выкатим, я отверну болт и солью воду.
- Он у тебя трудно выкручивается. Подлазить неудобно. Заемучаешься. Давай погазуй лучше. Время не будем терять.
- Я солью, - безапелляционно произнес Вадим. - Все, Гер, отпускай.
Квадроцикл остановился на ровной вытоптанной площадке. Вдруг послышался треск и из кустов лихо выкатил Танкист.
- Вот и я, бродяги неприкаянные! Там выше метрах в ста еще один брод.
Говорил Танкист, паркуя «казуму», возле квадроциклов, парящих, как разгоряченные лошади в мороз.
- Что, Вадян, залился? - Догадался он, глядя как, тот опустился на колено рядом с внедорожником и заглядывает под днище. - Однозначно, прокладка на воздухане пропускает. Ты коробку фильтра герметикой промазывал?
- Промазывал. - Буркнул Вадим, целя ключом на головку болта.
- Тогда через хомут.
- Может и через хомут.
Вадим наклонился сильнее и почти лег на землю. Просунул в узкую щель в подножке пальцы левой руки и старался направить ключ.
- Герыч, как спина? - Спросил Олег, соскребая ногой комья грязи с переднего колеса своего «гризли».
- Вроде нормально. - Герман прогнулся и развел плечи. - Дельта немного ломит.
- Я как будто вагон картошки перетаскал, и трицепс забился. Ты как, Танкист?
- А вы что хотели? Гнали, как угорелые четыре часа. Давай, доставай, Олежек, пивко. Пока Вадик сливается, горло промочим.
Танкист стянул шлем, вытер мокрый лоб, размазывая по физиономии пот вперемешку с грязью. Редкие волосы на лбу слиплись в сосульки. Волосы над ушами и затылке торчали, как бурелом после торнадо.
- Тили - тили, трали - вали, это братцы мне по силам, - запел Олег обходя квадроцикл, - откажусь теперь едва ли. Парам - пам - пам.
- Нашел! - Выкрикнул Руслан, протягивая девушке сухую пару.
- Не большеваты будут?
Ирина в наигранном испуге округлила глаза, глядя на мужской сорок третий с длинной голенью.
- Черт с ними. Пусть гармошкой, зато сухие, - Руслан встал перед девушкой на одно колено и с робкой улыбкой стал трепетно натягивать носок на изящно вытянутую ножку. Делал это так, словно принц примерял золушке хрустальную туфельку. Все замолчали и смотрели на эту сцену. Вадим тоже перестал откручивать гайку, повернул голову и уставился на белую ступню с педикюром в ручищах Руслана.
Руслан ощутил всеобщее внимание, обернулся.
- Что? Нельзя человеку помочь?
- У человека есть, кому помогать. - буркнул Герман и отвернулся.
- Пожалуйста. - Руслан как-то небрежно отпустил ногу Ирины и положил носок рядом на сиденье. В голосе слышалась обида. - Я только хотел как лучше.
С чувством оскорбленного достоинства он отошел к ели, привалился плечом к стволу, скрестил руки на груди, демонстрируя присутствующим гордый профиль. Присутствующие чувствовали себя сконфуженно и виновато, словно нечаянно оказались свидетелями чьего-то тщательно скрываемого инвалидства.
Танкист полез под «казуму» проверять пыльник. Олег открыл кофр и гремел пивными банками. Герман достал новую пачку сигарет и ногтем цеплял край отрывной ленты. Вадим вновь принялся крутить гайку. Его уши пылали. Он желал одного: чтобы его сейчас не трогали и ни о чем не спрашивали. Руки тряслись, ключ то и дело соскакивал с шестигранной головки. Щебет птиц, стрекот кузнечиков, жужжание насекомых, вдруг стали громкими.
Ирина замерла, не зная, что делать с хлопковым носком коричневого цвета разлинованного черной ниткой на большие ромбы, который вдруг стал яблоком раздора. И лучшее, что она могла придумать, это быстро спрятать в нем голую ступню и сунуть ногу в сапог с глаз долой.
Носок тут же впитал влагу от стельки. Второй носок надевать не стала. Быстро, как-то даже воровато умыкнула в карман и спрыгнула с желтого квадроцикла.
Решился нарушить неуютное молчание Танкист. Выпрямился, обтирая руки о штаны, нарочито бодрым голосом сказал:
- А пленочка то держит! По-хорошему, конечно, надо бы поднять морду и лучше глянуть. Руся, скоро до привала?
- Сейчас посмотрю, - Руслан с готовностью оттолкнулся плечом от ели и подошел к навигатору, закрепленному на специальном держателе у приборной панели. - Немного отклонились влево. Придется выбираться на колею. Потом километра четыре - пять лесом, дальше, вижу озерцо. Возле него передохнем и перекусим. - Прищурив глаз, он посмотрел вверх. Солнце пылало над самыми кронами, яркие лучи иглами пробивали зеленый полог.
- До ночного лагеря, - продолжил он, - прилично пахать. Так что, парни, заканчивай перекур.
Заметно подуставшая, угрюмая и молчаливая компания тронулась в путь. Продирались сквозь густой лес, ломая сучья, треща ветками, осыпая еловые иголки, перемалывая в труху сгнившие стволы, обдирая кору широкими арками крыльев. Снова завал перегородил дорогу. Снова взревели бензопилы и поваленные деревья с треском переломились, подминая кустарник. Работали дружно. Никто не филонил.
Прорвались почти без потерь. Трещину на заднем крыле «арктик - ката» серьезной поломкой не посчитали, тем более, что на ходовых качествах машины это никак не сказалось. Штопаная, перештопанная «казума» явилась Герману неким успокоением. «Хоть не так», - думал он, косясь на квадроцикл Танкиста. Компания проследила его взгляд и невысказанная мысль стала всем очевидной. Немного нервный многоголосый смех на фоне общей усталости огласил чащу. Вспорхнули птицы. Чувствовался в этом смехе дух команды.

Глава 8. Болото.
Солнце скатилось к горизонту. Сквозь кроны просматривалось безоблачное, светлое на востоке и темнеющее к западу голубое небо. Тихий «малиновый» вечер опускался на подмосковный лес. Грязные с ног до головы, уставшие, голодные путешественники выехали на просторную поляну. Громко квакали лягушки.
Здоровенные слепни истребителями «зеро» носились сквозь облака мошки, садились на куртки, шлемы и сразу же приступали деловито исследовать поверхность хоботками.
- И это твое озеро?! - воскликнул Олег, спрыгивая с квадроцикла. Стянул шлем. Мокрые волосы спутались и торчали в разные стороны. Он разочарованно ухмылялся. Отмахиваясь от кровососов, по высокой траве направился к зарослям камыша. Скоро под его ногами засочилась, зачавкала вода. Наступил в лягушачью икру. Из-под резиновой подошвы выдавились желейные зерна с черными точками. Олег обернулся и прокричал:
- Болото. Самое настоящее болото!
- Пляжами не пахнет, - констатировал Танкист.
- Да уж, - вздохнул Герман, обводя придирчивым взглядом местность. «Вряд ли здесь есть ходячие, - думал он, - питаться нечем. Глушь». Раскурил сигарету, привалился к квадроциклу. Дым нисколько не отпугивал изголодавшихся насекомых, они летали в белесых клубах все ровно, что в тумане.
Олег подошел к Руслану, обтирая чулок о траву, спросил:
- Чего делать будем?
- Думаю, надо двигать дальше, пока нас не сожрали. - Руслан хлопнул себя по шеи. Сразу три комара превратились в мокрые точки. - Ты взял спрей?
- А то. В кофре валяется.
Некоторое время они молчали, разглядывая сквозь сухие стебли тростника болото, забранное под плотное покрывало ряски. На широких листьях кувшинок раздувались зеленые лягушки.
- Давай-ка, поехали от сюда. - Руслан снова хлопнул себя по шее, - а, шельма. - Посмотрел на пальцы, обтер останки о брюки, развернулся и зашагал к компании.
- Может, привал делать не будем, а сразу до ночлега рванем? Сколько осталось? - говорил Олег, поспевая следом.
- Где-то двенадцать километров.
- Часа два езды.
- Смотря, как дорожка постелится.
- Куснем что-нибудь так, наспех, без горячего и рванем.
- Мысль хорошая. Что народ скажет?
- Народ! - прокричал Олег, подходя к машинам, - есть предложение отъехать от болота, быстрехонько перекусить бутерами и рвануть до конца. Бросить кости и уже все, до утра. А то пока растелимся да разложимся, да мясо пожарим, ночь наступит.
- Я – за, - не раздумывая отозвался Герман, стараясь при этом струей дыма отогнать назойливого комара.
- Хавать хочется, но я готов потерпеть, - поддержал идею Танкист.
- Чего молчишь, Вадян?
Олег подошел к своему квадроциклу, сел на сиденье и стал расправлять ремни шлема.
- А сколько до привала ехать?
- Десять км.
Олег не смотрел на Вадима, надел шлем, приподнял голову и застегивал под подбородком ремень.
- По такому лесу - часа два, не меньше.
- Час.
- А если завал, как после речки? Отсюда однозначно надо ехать, только предлагаю далеко не лезть, а найти первое подходящее место и встать лагерем, пока не стемнело. Успеем приготовиться к ночевке.
- А чего готовиться? Палатку натянуть? Пять минут, - возразил Олег.
- Ага, палатку пять, мясо двадцать, а помыться, переодеться, посмотреть, может, гайку, где подкрутить, да и  технику почистить не плохо бы.
- Точно, особенно твою. - Зло выговорил Олег. - Чтобы блестела и лучилася. А то гляжу, угваздался, бедолага, товарищам помогаючи. Пассажир твой грязнее тебя, етит…
- Притормози Олежек, - вклинился Руслан. - Темнота не помеха. У меня на двести свечей люстра. - Пальцем ткнул на дополнительную световую панель, закрепленную на «кенгурятнике». - Трактора можно полукругом поставить, так чтобы свет в центр. Вон у Герыча, да и у тебя, Вадян, гологены не хилые.
- Чтобы аккумуляторы посадить? - не сдавался Вадим.
- Да хватит тебе ныть, - вспылил Олег, - все «за», один ты кобенишься.
- А Ириша? - Вадим кивнул на девушку. - Вы у нее спросили? Она еле сидит. Пару раз…
- Я нормально.
Поспешила заверить Ирина.
- Нормально?
Вадим обернулся. Брови поползли вверх.
- Потерплю еще чуть - чуть. Столько уже проехали… - Девушка мило улыбнулась Вадиму, чем нисколько не облегчила горечь очередного предательства.
- Во, Вадян, даже девушка готова потерпеть.
Олег фыркнул, словно плюнул.
- Смотрите. - Вадим потупился на приборную панель, повернул ключ зажигания. - Я вас предупредил.
- Все, едем! - нетерпеливо крикнул Олег, прокрутил пальцем над головой, словно отдавая приказ вертолетам «на взлет». Газанул и, выбрасывая из-под колес комья земли, рванул с места.
- Барышня какая. Разнылся. Пользы ни на грамм, только палки в колеса, - бубнил Танкист, взбираясь на «казуму».

Глава 9. Мосты сожжены.
День и связанные с ним трудности остались позади. Где-то вдалеке ухала ночная птица. Уставшие люди сидели на стволе осины за столом, составленном из чурок все той же осины, в ярком свете фар, в окружении задумчивого леса, который распростерся глушью на десятки километров вокруг.
На «римской свече» скворчали, утопая в жиру зразы. В мангале вспыхивал красными огнями уголь. Густой белесый дым медленно тянулся к ночному небу. Левее метрах в пяти высилась большая палатка.
На центре полиэтиленовой скатерти в глубокой лохани парилось жареное мясо, распространяя аромат, от которого во рту собиралась слюна. Вокруг лохани, словно свита, сгрудились пластиковые тарелки с сопутствующей закуской. В поднятых, сверкающих в свете огней стопках, дрожала жидкость.
- Глоб-троттеры! - высокопарно начал Руслан и покровительственным взглядом обвел притихшую компанию, устремившую на него взоры.
- Кто, кто? - сощурился в хитрой усмешке Танкист, - ты сам-то понял, что сказал?
Руслан ждал этого вопроса и был готов на него ответить. Для пущей важности выдержал паузу, открыл рот, но Герман его опередил.
- Путешественники, скитальцы типа, - все посмотрели на Германа. - Глобе - шар, трот - бежать.
Руслан зло зыркнул на вора, сжал губы, хотел огрызнуться, но передумал, а вместо этого продолжил:
- Друзья, не важно, как мы себя назовем. Главное, что мы вместе и мы тут. Поднимаю этот серебряный кубок, за убитые нами километры. За пот, пролитый на эту землю, - он театрально посмотрел себе под ноги, - за те трудности, которые мы преодолели, за те силы, которые положили на их преодоление. За наше упорство. И пусть сдохнет этот день, который мы прожили! Гиб-гиб! 
- Ура!
Подхватили все.
-Гиб-гиб!
- Ура! Ура!
С металлическим звоном ударились стопки и тут же опрокинулись, иссушаясь до дна. Лишь посуда Вадима едва обмелела. А вот на еду набросились все с равным азартом и плотоядной поспешностью. Хрустели малосольные огурцы, маринованная морковь, капуста, исходила соком жареная свинина, крошился «бородинский», рвался на лоскуты лаваш, запускали копченый аромат венгерские колбаски, с хрустом мялись тонкие пластиковые тарелки, гнулись, теряя зубья одноразовые вилки и над всем пиршеством кружил мясной аромат-искуситель.
Набитые рты что-то бубнили. Мелькали руки, склонялись над тарелками спины. По мере насыщения, фразы становились длиннее, чаще наполнялись стопки. Все громче взметался к кронам притихших елей молодецкий гогот. Народ ублажал плоть, веселился и млел. Вокруг вились комары, исподтишка, стараясь урвать грамм другой на пропитание.
Одна, другая, следующая, очередная, новая. Тостов, разговоров только и было про «покатуху».
- Прилично сегодня отмахали, - сказал Танкист, крякнул, подцепил в щепоть квашеную капусту, запрокинул голову и всыпал в широко разинутый рот.
- Могли бы и больше, если бы не Вадян.
Раскрасневшийся, осоловевший Олег говорил с благостной усмешкой. Вадим перестал жевать, выпрямился и в упор посмотрел на приятеля:
- Олег, что ты ко мне все время цепляешься? Я ехал, как и все.
- Ага, конечно, - жевал вместе с капустой слова Танкист. В его усах как всегда путались крошки, - скока раз останавливались и ждали тебя? А?
- Сколько? - выкрикнул Вадим и подался вперед.
- Раз пять, точно.
- А ты что, не застревал? На газовой просеке кто на брюхо сел?
- Было разок. Так это только разок. А не пять. Усекаешь разницу. - Танкист заводился и его разомлевшее лицо становилось злым. - И то, смотри, в какой ты лужице увяз, - Танкист жирными пальцами показывал расстояние в спичечный коробок, -  и в какой каше я сел. - Он развел руки. - Ты ее, кстати, объехал, а потом из кустов выкарабкаться не мог. И что ты сделал? Сидел, бибикал, даже не пытался выбраться. Чистеньким хочешь за чужой счет остаться? На, обломись, - Танкист вытянул руку, водрузив на острие комбинацию из трех пальцев.
Вадим смотрел вытаращенными глазами на фигу и молчал, не в силах подобрать слова.
- Харэ цапаться. Приехали и приехали. Часом раньше, часом позже, главное на месте. Давайте выпьем.
Руслан взял бутылку и разлил виски по стопкам.
- Нет, Русь, ты зря Танкиста успокаиваешь, - сказал Олег. - Он правильно говорит. Бактер, нас всю дорогу задерживал, как якорь, который забыли поднять. Я понимаю, что у него с бабульками не густо, но нельзя же до такой степени трястись над трактором, предназначенным именно для такого вот дерьма. Зачем тогда было ехать? И еще тащить с собой…
- Имею что сказать, - подал голос неразговорчивый Герман и поднял руку с дымящейся сигаретой. Он порядком охмелел, но раньше дозором обошел место ночлега и остался доволен. Все повернули головы в его сторону и потянулись к стопкам.
- Хочу выпить, - продолжил Герман, - за…
-  За зомбяков?
Перебил Германа Олег и засмеялся.
- Не перебивай и узнаешь, - скривился Герман. - Хочу выпить за глубокие лужи, за грязные завалы, лесные ямы, - язык его стал вялым и слова размазывались, зато в них появились чувства, - за топкие топи, за все то, ради чего мы покупаем наши машины, собираемся и едем. Прем напрополую, не разбирая дорог.
- Нет нам знаков, нет нам светофоров с разметкой и указателей.
С каждым словом его голос приобретал твердость и возвышался. Глядя в его пламенеющие глаза, виделись те самые топкие топи. - Нет законов, ГАИшников, мать их, нет. За свободу, братья квадробайкеры! За наши трактора!
Герман обернулся к квадроциклам, стоящим полукругом с включенными фарами, сощурился от яркого света, отсалютовал стопкой, выпил.
- За трактора!
Поддержал Танкист и одним махом осушил.
- Хорошо сказал, Герыч, - одобрил Олег, - я бы лучше не смог, - и тоже до дна.
Руслан повернулся к своему BRP. Левую руку вытянул вперед, закрываясь от бьющих по глазам люмен:
- Танкист, если я тебе дам фонарь, ты бы смог его как-нибудь закрепить над столом, а то мы тут все, как на сцене в огнях софитов. Эти лазеры глаза скоро выжгут и аккумуляторы посадят. Не хотелось бы с колотушки заводиться.
- Не вопрос.
Живо ответил Танкист, завертел головой, что-то высматривая по сторонам. Встал, вытер руки о зад и пошел размашистым, нетвердым шагом куда-то в лес. Скоро послышался треск. Вернулся с длинной и толстой веткой орешника, на ходу обрывая листья. Подошел и Руслан, который отходил к своему квадроциклу за фонарем.
Спустя несколько минут широкий луч фонаря освещал стол и людей. Желтый поток лился сверху, поэтому, когда человек наклонялся за стопкой или едой, расползающиеся пятна тени под бровями, скулами, носом, нижней губой делали лицо неузнаваемым, мрачным. 
- Герыч, ты куда рацию сунул? - спросил Руслан.
- Зесь она, - продолжая жевать, Герман полез во внутренний карман куртки, вытащил переговорное устройство. - Дежи.
Руслан взял передатчик:
- Хочу заострить внимание, - Руслан поднял радиопередатчик над головой, - один прибор я кладу сюда, - пристроил его на краю стола. - Второй сую сюда, - он сунул радиопередатчик в нагрудный карман. - Кто идет привязывать коня, либо бабушке позвонить, берет вот эту. - Он ткнул пальцем на то устройство, что лежало на столе. - При помощи этой, - он хлопнул по карману, - поддерживаем связь.
- На кой черт это надо? - Прыснул Танкист, изо рта полетели кусочки пищи. - Ё, - он поспешил вытереть губы тылом ладони. - Извиняюсь.
- Чтобы такой начитанный как ты случайно не заблудился.
Объяснил Руслан.
- Да ладно. Наш фонарь за версту видать, - возразил Олег. А в случае чего, и заорать можно. В подтверждение сказанного он широко открыл рот и заорал. - А-а-а-а-а! 
Танкист засмеялся, прикрывая рот рукой.
- Умолкни! - гаркнул Руслан. - Короче, - уже тише, - я предупредил. Кто хочет пусть берет. У кого глотка луженая, идет лесом.
- Все понятно, Руся, - сказал Олег, - доставай второй фафорь, этот усе. - Он убрал пустую бутылку со стола.
Ирина наклонилась к Вадиму и что-то шепнула ему на ухо. Он кивнул, поставил на стол стакан с соком:
- Руслан, дай рацию.
Руслан посмотрел на него, затем перевел взгляд на девушку. Его губы тронула улыбка. Не спеша он взял с края стола устройство и подал Вадиму. Вадим выхватил передатчик.
- Пошли.
Встал с бревна. Следом поднялась Ирина. Вадиму попалась на глаза торчащая из нагрудного кармана красной безрукавки, уцелевшая каким-то чудом вялая ромашка. Уши вспыхнули, он поспешил отвернуться и в этот момент твердо решил, что обязательно разъяснит Руслану, как это мерзко кадрить чужую девушку. От этой мысли зажгло в груди. И чтобы успокоить нарастающее волнение, порывисто взял стопку и выпил залпом.
- Во Вадян дает, - воскликнул Танкист. Вадим скривился. Перехватило дыханье. Схватил стаканчик с яблочным соком и несколькими большими глотками залил виски. Ирина уже покинула компанию и шла к стене из деревьев и кустарника. Вадим быстро ее нагнал. Он чувствовал, как алкоголь растекается теплым приятным облаком в животе, как проясняются мысли, как спадает усталость. Все с удивительной простотой становилось на свои места. Вадим ощущал досадную отчужденность, неловкую недосказанность, витающую вокруг них темной тенью. Он знал, когда та появилась: в момент, когда Руслан с нежной улыбкой натягивал носок на миниатюрную ножку Ирины. И теперь, когда они остались вдвоем, чувство отчужденности усилилось.
- Все, стой здесь. Я сейчас, - сказала Ирина, когда свет от фонаря стал едва пробиваться сквозь плотную листву. Вадим остановился. Ирина прошла близко, распространяя приятный аромат парфюма. Он вслушивался в осторожные удаляющиеся шаги, а в груди что-то сжималось и жгло. Вадим вдруг понял, что теряет ее, что как было раньше, уже не будет. Исчезла та легкость и беспечность, с которой он с ней заговаривал. Теперь любая тема, которую бы мысленно не касался, казалась банальной, попыткой прыщавого подростка молоть всякую чепуху, лишь бы не прослыть молчуном.
В волнении провел рукой по груди. Пальцы нащупали тонкий длинный цилиндр. Сам того не осознавая, принялся его теребить через ткань куртки. «Надо с ней поговорить. Выяснить… Хотя что выяснять? Надо вести себя так, словно ничего не случилось. Ревность это слабость, комплекс неполноценности. Унижаться не стану. Просто постараюсь восстановить прежние отношения, будто ничего не случилось». Ирина отсутствовала долго. Со стороны, куда она ушла, не доносилось ни звука. Вадим хотел было уже ее окликнуть, когда услышал шуршание веток и ее голос:
- Вадим, ты где?
- Здесь. Здесь я.
Ирина вынырнула из темноты. Сердце у Вадима гулко забилось, в горле пересохло.
- Идем.
Просипел Вадим, развернулся и пошел на свет. Он не решался с ней заговорить, и тягостное молчание становилось пыткой. Он хотел многое сказать, но никак не мог начать. Они все шли. Под ногами хрустели ветки, листья терлись об одежду. Свет от фонаря становился все ярче. Наконец, Вадим решился. Волнуясь, сухим голосом вдруг спросил о том, о чем спрашивать не собирался.
- Руслан тебе нравится?
- Ты это о чем? - удивилась Ирина.
- Смотрю, - как можно беспечнее старался говорить Вадим, - переглядываетесь, лыбитесь друг другу.
Глядя ей в глаза, он бы не решился на такие речи, но теперь в кромешной темноте, когда она шла следом, смог.
- Да ну, - ответила Ирина, в ее голосе слышалось напряжение.
- Нет, правда. А почему у меня носки не спросила? У меня есть сухие. Я специально для нас взял запасные.
- Не знаю. Он предложил, а ты занят был. Свой квадрик веревками с Герой вытягивал.
- А-а-а, - протянул Вадим. Внутри что-то раскручивалось, распрямлялось, становилось неуправляемым, словно жило своей отдельной жизнью. Наверное, это была злость, обида, какое-то дурное отчаяние. Он помедлил, потом спросил:
- Долго у тебя из кармана будет торчать дохлая ромашка?
Голос звучал сухо, обвинительно.
- А тебе-то что?
Ирина остановилась. Она видела неподвижный силуэт Вадима прямо перед собой.
- А то, что ты поехала со мной. Я взял тебя.
Вадим повернулся к ней.
- И что? Я теперь твоя собственность? - голос Ирины стал глухим, колючим. Вадим видел ее лицо в свете фонаря, пробивающегося сквозь листву, и теперь оно было не таким красивым, как раньше. Ирина в каком-то вызывающем упрямстве немного наклонила голову вперед и смотрела на него из-под бровей. При этом казалось, что она закатывает глаза. Внутри у Вадима кипело и клокотало. Лучше бы она оправдывалась или вовсе молчала.
- Нет не собственность. Но смотри, что получается? Я не без труда договариваюсь, чтобы взять тебя на покатуху, сдаю за нас обоих деньги, везу и все для того, чтобы ты кокетничала с этим бодрящимся старичком?
- Ты меня деньгами попрекаешь? Я тебе отдам их, ско…
- Не в деньгах дело…, - они уже говорили на повышенных тонах, и Вадим опасался, что их услышат. Он замолчал, обернулся к лагерю. Воспользовавшись паузой, попытался успокоиться и придумать выход из скверной ситуации. Но уже было поздно, в груди жгло и заворачивалось в клубок, словно змея поймавшая мышь. Он чувствовал, что между ними все кончено. Осталось дело за малым - высказать обиды и побольнее укусить. Он снова повернулся к Ирине.
- Если ты едешь со мной, то и вернуться должна тоже со мной. А потом уже поступай, как знаешь. И не вести себя как…как потаскушка.
- Так и возвращай меня. Чего сцены устраиваешь? В свои девушки меня приписал? Рановато. Три свидвния в этих твоих дешевых хачкафешках, где азеры шаурму крутят, маловато будет. Ты мне даже ни разу цветов не подарил, ромашки вялой, пироженое не купил, только на кофе поршивое расщедрился. Ухажер фигов, - Ирина кидала ему в лицо обвинения и похоже останавливаться не собиралась. - Не целовались ни разу. Был момент и то струсил. Скорее, побрезговал из-за своих бактеров. Заразная я, значит? Да? Пошел ты! И знаешь что, - она сделала паузу, словно прицеливаясь для контрольного выстрела, - ездишь ты, как баба.
Она быстро прошла мимо Вадима, нервно отмахиваясь от ветвей.
- Постой, - Вадим поспешил за ней. Он вдруг осознал происшедшее и испугался. Попытался схватить Ирину за руку, но она вырвалась. - Давай не будем ссориться, - горячо зашептал он, вглядываясь в приближающийся свет. Ирина не отвечала, быстро продиралась сквозь листву к людям, словно совсем рядом услышала вой волка.
Впереди доносился громкий голос Танкиста. Он рассказывал что-то задорное. И после слов: «…а не сдохнешь, как та корова»? Раздался многоголосый гогот.
Вадим несколько секунд стоял и смотрел вслед девушке, плотно сжав губы, затем припустил следом. Ирина выскочила из леса, попала в свет, и тут же ее злое лицо стало улыбчивым и милым. Лишь холод застыл в глазах. Спустя несколько секунд появился Вадим, он замедлил шаг и глупо лыбился.
Ирина села на прежнее место, лицо ее вовсе не было таким беспечным и веселым с каким покинула кампанию. Вадим устроился рядом, изо всех сил стараясь выглядеть естественным. Одноклубники не замечали перемен и продолжала веселиться. Вадим с Ириной, как две поганки на пне, сидели рядом и «варились» в своих мыслях и переживаниях. Оба чувствовали себя глупо и неуютно.
Ирина вдруг встала, подошла к квадроциклу Руслана провела ладонью по изгибу руля, по рукоятке, обернулась и громко спросила:
- Руслан, у тебя такой здоровский квадрик, можно я прокачусь?
Она растягивала губы в улыбке, а глаза были серьезные и обещающие. Они впились в Руслана мертвой хваткой. От такой неожиданности Руслан поперхнулся, быстро проглотил не до конца пережеванную пищу и сказал:
- Конечно, - помедлив секунду, видно сообразив, к чему дело клонится, добавил, - только я тебя одну не отпущу. - Он уже вставал, обтирая жирные руки о штаны. -  Это такая зверюга, что без дрессировщика с ней не справиться. Есть тонкости…
Руслан перешагнул через бревно и направился к машине. Все замолчали, наблюдая за ним. Никто не заметил, как Вадим едва выпив виски, наливал себе снова.
- Смотрите не заблудитесь, - крикнул Олег и повернулся к Вадиму. - Дай-ка мне рацию, дружище, заблудятся ведь, а? Вадян? - и подмигнул. Подло так подмигнул.
От злости и горечи Вадим скривился. Вытащил из кармана радиостанцию, и едва сдерживаясь, чтобы не зашвырнуть в довольную, ехидную физиономию протянул Олегу. Не сводя взгляда с бледного лица, тот взял устройство, и было видно в его поблескивающих глазках удовольствие.
- Не заблудимся.
Прокричал Руслан, перекрывая рокот мотора. Нажал на гашетку и лихо заложил вираж. Из-под колес взметнулась земля.
- У-у-у-ух.
Выдохнул Танкист, глядя вслед красным огням.
- Лихачек, - проговорил Герман и мотнул головой. Вадим выпил очередную рюмку. Его передернуло, лицо скривилось в жестокой гримасе, глаза сузились, на острых скулах задвигались тонкие жгуты мышц. Треск веток и рев мотора удалялись. В груди Вадима закручивался дьявольской силы смерч, поднимался вверх в голову, сметая хлипкие переборки из оправданий и доводов. У него не получалось принять ситуацию и смириться. Наверное потому что не так уж много было у него подружек. На Ирину он возлагал особые надежды. Только сейчас Вадим понял, что влюбился. Влюбился по уши, а девушка просто разрывала ему сердце. Он не винил себя. Не он это начал. Руслан с нижней позиции списка врагов стремительно поднимался в лидеры. И, конечно, Олег. Он пойдет следующим. Они оба.
- Давайте парни, вмажем нашей сугубо мужской компанией за мужиков. Вадян, поддержишь? Ты же, наверное, тоже мужик?
Олег поднял стопку и с вечно мерзкой ухмылкой смотрел на угрюмого Вадима. Тот медленно поднял на него глаза:
- Почему бы и нет.
- Да забей на нее, Ваик, - заговорил Герман, - у тя, знаешь, скоко таких еще бует.
Из леса доносился далекий рокот мотора. Танкист хихикнул:
- Бес в ребро, а дамочку склеил.
Вадим выпил не чокаясь, одним махом. Сегодня вечером он все делал одним махом: одним махом пил, одним махом девушку потерял, одним махом врагов нажил, одним махом в лузеры попал. Он поставил стопку, взял огурец и захрустел. Оперся локтями о колени, низко склонился, едва не касаясь лбом стола, устремив взгляд себе под ноги. Рокот становился все тише и вдруг смолк. Вадима словно током ударило. Он вздрогнул, перестал жевать и напрягся, вслушиваясь в ночь. Время шло, а лес безмолвствовал.
- О! Приехали! - радостно воскликнул Танкист, замер, поднял руку с выставленным указательным пальцем. Все прислушались.
- Я бы пошел, проверил, - сказал Олег некоторое время спустя, глядя на поникшего Вадима. - Может, сломались. Помочь, может.
Вадим сидел неподвижно и не отвечал. Олег взял со стола радиостанцию и, не сводя глаз с одноклубника, нажал на кнопку соединения:
- Сёмый, сёмый я восьмый! Прием! Сёмый я восьмый! Как слышно!?
Замер, прислушиваясь к треску из передатчика. Не дождавшись ответа, со знанием произнес:
- Наверное, чинятся.
Танкист засмеялся:
- Стой так, я все улажу.
- Да кончайте вы. - Скривился Герман, - дайте луче накатим по песят за этот лес, что дал нам приют, что не пустил сюда зомбяков, что все зесь спокойно и душа отыхат с телом. - Набрал воздуха в грудь и крикнул громко, зычно, - Красотиша. А!?
- Отлично сказал, Герыч.
Олег потянулся к нему стопкой. Присоединился Танкист.
- Нука, Гера, покажи, как уделаешь мертвяков, не дай Боже, им встретиться на нашем пути.
Сказал Олег сдавленно, слезясь от крепкой.
- Как не фиг делать.
Герман вытащил из ножен мачете, с которым ни на миг не расставался, махнул, рассекая воздух раз, другой. Хотя в его глазах плескался кисель, и движения стали немного размашистыми, рукоятку держал крепко. Герман встал и, пошатываясь, направился к ближайшим зарослям орешника. Посмеиваясь и подбадривая истребителя нечисти, Танкист с Олегом забыли о Вадиме. Тот не замедлил этим воспользоваться. Незаметно скользнул в темноту.
Вадим засек и мысленно проложил путь к месту, где заглох мотор. Руслан с Ириной поехали назад по проторенной дороге. Вадим шел по колее, ускоряя шаг, затем побежал. Его словно что-то толкало в спину. Он почти не спотыкался о корни и кочки. Во все глаза всматривался в черноту леса, а в голове звучали обидные слова Ирины. Он уже и не мог вспомнить с чего все началось, лишь слова «Пошел ты! И знаешь что, ездишь ты как баба» звучали и звучали в ушах.
Он остановился, сквозь шумное дыхание услышал голоса и смех. «Со мной эта потаскушка, так не веселилась», отметил Вадим. Теперь надо было двигаться осторожно. Вадим сам не понимал, зачем ему это надо. Чтобы во всем разобраться и знать наверняка? И так все ясно. Но что-то нехорошее манило, притягивало. Знал, что увиденное, услышанное расстроит еще сильнее и все ровно шел. Голоса смолкли, Вадим отчетливо представлял как Ирина, целуется взасос с подонком, с тем самым, кого он называл престарелым ловеласом, который выщипывает брови, а рожа после пьянки, как мятый грязный носок. На кого променяла? «Деньги, конечно, все дело в деньгах, - думал он. - Они все такие. Хоть к кощею в кровать залезут, только денег дай. И кто они после этого, если не потаскушки?».
Именно этим словом Бабуня характеризовала девушек и женщин в деревне моложе шестидесяти и старше четырнадцати. Вадим не заметил, как поднялась его правая рука и медленно оглаживала левую часть груди, где во внутреннем кармане покоился длинный, как спица мундштук, с которым Евдокия Изотовна не расставалась до самой смерти.
Он нашел ее, сидящую в своем любимом скрипучем кресле-качалке перед пыльным окном террасы, откинувшей голову на спинку, с раскрытым ртом, обескровленными губами. Сухая рука с синевато-зелеными венами лежала на бедре, сжимая этот самый мундштук. Сигарета истлела и прожгла плед. Вадим сразу понял, что она мертва. Не только из-за запаха горелой шерсти и жуткой тишины, которую нарушала бьющаяся о стекло муха, но и от ощущения, что в доме появился кто-то еще. Причиной его визита была покойница. Вадим это явственно почувствовал и ему стало не по себе. Он вышел, плотно закрыв за собой дверь. Вернулся позже с дядей Егором.
После смерти Бабуни, мундштук стал его оберегом, ментальной связью с душой покойной, единственным родным человеком. Пусть для остальных она и была сварливой, скверной старухой, загнавшей в могилу двух мужей, жуткой матершинницей и курилкой, но Вадимика, как звала его ласково, никогда плохим словом не пачкала и не обижала без причины.
Сейчас ему хотелось достать мундштук, зажать зубами, почувствовать запах жженого дерева, горьковатый вкус табака, смол и дыхание Бабуни. Да, да, именно дыхание. Его легкие на это время становились ее легкими.
Мальчишкой он любил забираться в Бабунино кресло, когда она после обеда закрывалась в своей пропахшей нафталином и валерианой комнате и жутко храпела, брать в рот тонкий мундштук, задумчиво глядеть сквозь пыльное окно вдаль, «курить» воздух, изображая ее, примеряя на свои хрупкие плечи мудрость десятилетий.
И вот теперь ему жутко хотелось ощутить вкус наследственного «букета». Трубка успокаивала, выстраивала мысли в четкие цепочки, порой на ум приходили неожиданные идеи. Но сейчас, подкрадываясь к предателям, Вадим не мог себе этого позволить. Руки мягко, неслышно раздвигали ветви.
Стало светлее. Вадим поднял глаза. Сквозь черные кроны светил полумесяц. Чистое ночное небо пестрило звездами. Руслан привез Ирину на поляну. Вадим помнил это место. Они хотели встать здесь лагерем, но из-за валежника, захламившего пространство, проехали чуть дальше.
Голоса слышались все громче. Вадим уже мог разобрать слова.
-…ыстро гнать? А он оборачивается с таким вот лицом, - все четче слышал Вадим, отводя в сторону ветку и делая очередной шаг. - Спрашивает, ты это про меня? Про тебя говорю, - в интонациях Руслана слышалась ирония, - про кого еще. Настоящий спиди-гонщик. Еще пару таких ускорений и возвращаться пора. Ночь наступит.
Они засмеялись. Подслушанный отрывок вызвал у Вадима смутные воспоминания. Что-то подобное он слышал. Да. Кажется, на позопрошлой покатухе. Именно эти слова или что-то подобное Руслан говорил ему. «Настоящий спиди-гонщик. Еще пару таких ускорений и возвращаться пора». Вадим тогда отстал от группы. Объезжал огромную лужу, в которую эти бараны сиганули всем стадом. По дурацкой случайности он застрял, заскочив на гнилой пень. Попробовал выкарабкаться самостоятельно, ничего не получалось. Он сигналил, но никто не поспешил помочь. Видел сквозь деревья, как одноклубники стояли поодаль и курили. Слышал их лошадиный гогот. В конце концов, выбрался сам. А когда подъехал к остальным, они заели его подколками и шуточками. Руслан старался больше других. Эти слова он сказал ему тогда. И вот теперь они снова смеялись над ним.
В мертвенном свете ущербной луны увидел два силуэта. Они сидели на квадроцикле напротив друг друга. Руслан на бензобаке, а Ирина ни сиденье. Их колени соприкасались. Руслан курил. Откинув голову назад, пускал к ночному небу кольца. Ирина протянула руку, сказала:
- Дай мне.
От удивления у Вадима округлились глаза. «Она же не курит». Руслан уступил сигарету девушки. Та взяла, перевернула в пальцах и сделала затяжку.
- Крепкая штучка.
Ирина с блаженством, не спеша выпустила дым.
- У меня еще парочка таких питард припрятана. Знал бы, что так дело обернется, взял бы больше.
- А ты не боишься гнева Вадика. У-у-у-у. - Ирина сделала голос, словно нагоняла страх на ребенка. – Как - никак девушку увел.
- Этого сосунка? Я тебя умоляю.
Руслан подался вперед, Ирина - навстречу. Их губы слиплись. Вадима передернуло, стоило вспомнить неприятный запах, вмешивающиеся в дыхание Руслана и ощущающийся при разговоре. Не замечая того, Вадим поглаживал через ткань куртки мундштук. Рывком Руслан притянул девушку к себе и посадил на колени. Теперь они соприкасались не только губами.
Вадим отпустил ветку и отступил вглубь чащи. Когда вернулся в лагерь, за столом сидел один Танкист.
- О, Бактер, - приветствовал пьяный Танкист. - Эти тю-тю, - он небрежно махнул в сторону палатки. Стол напоминал помойку, словно по тарелкам разбросали пищевые отходы. Танкист поднял стопку, пробормотал что-то про «квадроциклис-с-с-ское» братство и выпил. Пальцами подцепил пучок корейской морковки, сунул в рот. Несколько красных стружек повисли на усах. Заработали «жернова» послышался хруст и бормотание. Танкист одновременно жевал и пытался разговаривать. Вадим его не слушал. Невидящим взглядом уставился на лоскут лаваша, перевесившийся через край тарелки и промокший в лужице апельсинового сока, вытекшей из опрокинутого стаканчика. В голове все звучали разрывающие его изнутри слова: «А тебе то чего?», «Я теперь твоя собственность?», «Ухажор фигов», «Побрезговал из-за своих бактеров», «Заразная я значит? Да? Пошел ты!». «Этого сосунка? Я тебя умоляю». «Ты же, наверное, тоже мужик?». «Бес в ребро, а дамочку склеил». В след за словами в подземельях памяти возникали рожи.
Руслан с Ириной вернулись следом через полчаса. Вадим не хотел вспоминать, чем они занимались под надкушенной луной в окружении угрюмых елей и избегал встречаться с ними глазами. Танкист еле ворочал языком. Глаза его закатывались, стали медленными, казалось, он с трудом борется с накатившей сонливостью.
- Хай ду-ду.
Вскинул он руку в каком-то неопределенном жесте.
- О, ужрался уже, скотина. Оставь тебя одного, - саркастически досадовал Руслан. Вадим сидел неподвижно и косился на девушку. Его выворачивало от целомудренной, чуть ли не иконописной улыбки припечатавшейся к ее физиономии.
Новоиспеченная пара устроилась на бревно. Руслан обнял девушку за плечи и небрежно, по-хозяйски притянул к себе. Она поддалась, прильнула. Руслан старался выглядеть «бодрячком» и делал вид, словно ничего не случилось. Вадим отвел взгляд. Ему тяжело и омерзительно было смотреть на них.
Они в свою очередь упорно не замечали Вадима. Для приличия немного посидели за столом, перешвыриваясь с Танкистом пустыми фразами, затем ушли в палатку. Танкист скоро сполз с бревна, подложил руку под щеку и засопел. Один Вадим бодрствовал, глаза его светились лихорадочным блеском. Он думал об отмщении. Хотел наказать  блудливую подружку и вероломного приятеля. И не просто казнить презрением, кары одна страшнее другой теснились в голове. В желаниях заходил настолько далеко, что самому становилось страшно. Вадим не знал, на чем остановиться. В эмоционально - психическом коллапсе он не мог трезво оценить ситуацию и свои возможности.
Наконец, он встал, окинул взглядом место недавнего пиршества. Посмотрел на палатку, откуда доносился шепот, смешки, шорохи, храп и направился в лес. Шел пока не стихли звуки, пока не почувствовал, что отравляющая аура омерзительного общества больше над ним не довлеет. Вадим сел под толстую ель, достал из внутреннего кармана трубку. Некоторое время вертел в руках, вспоминая покойную Бабуню, ощущая, как затеплился в «ледяной пещере хилый огонек». Сунул мундштук в зубы, почувствовал на языке горьковатый привкус, втянул воздух. Затем еще и еще.
Мысли прекратили метаться под мрачным сводом, приобрели конструкцию. Алкоголь не мешал, даже наоборот, придал рассудку некую гибкость. Шаг за шагом Вадим продумывал свои дальнейшие действия, предполагал ответные меры и последствия. Пробовал новые направления. Он напоминал гроссмейстера, прокручивающего в голове партию, еще до того, как будет сделан первый ход. Только ставка в его игре не победа в турнире, а куда выше. Он напряженно думал, то и дело поднося к губам трубку. Когда встал и убрал ее, план был готов. Вадим твердо знал, что в силах его осуществить. «Они увидят, кто здесь мужик, кого можно пинать и двигать?».


Глава 10. Месть.
Вадим вернулся в лагерь. Все спали. Для верности еще около получаса не мешал морфею делать свое дело. Затем выключил светильник над столом. Подошел к своему квадроциклу, из кофра выудил налобный фонарь, натянул на голову, включил. Вручную откатил CFку на проторенную колею. Затем переключил лебедку на сброс, вытянул нейлоновый шнур на все пятнадцать метров, обмотал вокруг ели, вернулся к машине и нажал на переключатель. Глухо загудели шестерни. Медленно широкие колеса покатили по примятой траве. Хрустнул под протектором стаканчик, согнулась и зашуршала по пластиковому крылу ветка. Но спящие ничего этого не слышали. Возможно, и работающего двигателя не разбудил их, но Вадим решил не рисковать.
После четырех циклов буксировки, Вадим счел, что достаточно удалился от лагеря. Из кармана куртки вынул раскладной нож, крепко зажал в руке и вернулся в лагерь. В голубой луч налобника, первым попался «гризли». Из-за сухой корки грязи облепившей полноприводник он казался вылепленной из глины. Вадим остановился возле машины, повернулся к палатке и прислушался. С той стороны доносился лишь храп.
Он намеревался порезать колеса всем. Но поразмыслив, посчитал Танкиста, а тем более Германа невиновными. Если Танкист ухмылялся и ехидничал, то из-за своей тупости. Он всегда такой - что на уме, то и на языке. Насколько Вадиму было известно, Танкист - бывший прапорщик ремонтной роты и было бы наивно ожидать от человека, взращенного армейским коллективом, обходительности и деликатности. А когда Вадим вспомнил многострадальную «казуму», ему стало вовсе жаль отставного вояку.
Вадим подцепил ногтем и раскрыл самое большое лезвие с клеймом «VIKTORINOX». Хотя он и чувствовал себя спокойным, до крайности уверенным в справедливости своего деяния, руки подрагивали. С щелчком стопор зафиксировал лезвие. Коротким сильным ударом Вадим пробил покрышку. Послышалось шипение. Когда вытащил нож, шипение заметно усилилось. Вадим поспешно накрыл порез рукой и в страхе обернулся на палатку. «Разбудит!?». Сердце тревожно забилось. Он выключил фонарь, присел на корточки и превратился в слух.
Ночь укрывала лагерь, в кромешной темноте слышалось лишь ровное, все утихающее шипение да храп. Секунды таяли одна за другой, колесо «выдыхалось» и постепенно оседало. Вадим выпрямился, обошел квадроцикл. Короткий тычок, и вновь шипение. Сердце билось гулко, отдавалось в ушах. «Так, с этим покончено. То-то Олежек удивится утром. Теперь Руся». Вадим включил фонарь, предстояло найти BRP. Луч запрыгал по грязным крыльям, радиаторным решеткам, рулям, кофрам. Остановился на  желтом бензобаке.
Вадим бесшумно приблизился к квадроциклу, удобнее перехватил нож и коротким замахом вонзил в боковой корт. Лицо скривилось в мстительной гримасе. Сжатый воздух устремился в пробоину. Вадим обхватил нож второй рукой и стал яростно резать. Шипение нарастало, колесо заметно теряло в размерах. Вадим не замечал вьющихся в свете фонаря комаров, которые периодически опускались ему на лоб, шею, кисти. Он слишком сильно был занят. Сделал еще несколько режущих движений, выпрямился. Со злорадным чувством удовлетворения и кривой ухмылкой смотрел на спущенный баллон. 
Обошел машину и с ходу вогнал лезвие по самую рукоятку. Как и ожидал, в следующее мгновение послышалось шипение, а вот вынырнувшее снизу что-то темное, мелькнувшее в свете фонаря и ударившее по руке, оказалось для него полной неожиданностью. Перекрывая шипение, над головой раздался вопль:
- Олежек! Скорее сюда!
 Нож выскользнул из вспотевшей ладони. От неожиданности Вадим вздрогнул и присел. Он никак не мог взять в толк, что происходит. Вытаращил глаза, моргал, открыв рот. В голубом свете возникла перекошенная, страшная физиономия Руслана.
- Ах ты, гнида! Ну, тварь! Я тебе за эти покрышки, сука, пальцы переломаю.
Кулак врезался Вадиму в лоб чуть выше переносице. Удар был сильный и если бы пришелся в глаз или нос травмы могли быть куда серьезнее, чем набухающая шишка. Вадим повалился на спину, руки инстинктивно накрыли ушибленное место.
- Каждая по пятере, урод. Олег! Твою мать! Смотри, кого я поймал!
Из-под рук Вадим вытаращенными глазами смотрел на беснующегося Руслана. Его лицо пугало. Была в нем какая-то жуткая решимость. Вадим понял, что несколькими тумаками дело не ограничится.
Руслан нависал. Левой рукой схватил его за грудки, правую занес для удара, щурился от яркого света и орал.
- Олег!!! Чтоб тебя! Скорее сюда!
Из палатки слышался храп, Вадим всей душой надеялся, что пьяные дружки не услышат воплей.
- А ты, сволочь, огребешь пополной. - Руслан шипел на Вадима. - За такие вещи знаешь, что делают, тварюга? Свет сказал, убери, урод.
- Руслан, послушай не надо. Я не хотел… - залепетал Вадим непослушными губами. Руки, приподнятые над головой тряслись. Руслан рывком содрал вместе с клоком волос налобный фонарь с его головы. - Что, тупой? Не понимаешь слов? Сказал же, убери свет.
Он попытался перенаправить луч на поверженного соперника. Гладкий корпус выскользнул из пальцев. Руслан поймал фонарь за резинки. Луч заметался по стволам, веткам, кронам, устремился к звездам. Руслан выругался, отпустил Вадима и нервно принялся разбираться с креплением.
Вадим тут же перевернулся, встал на ноги и уже сделал первый шаг к спасению, когда кто-то сбил его с ног и придавил неподъемной массой. Вадим натужно ухнул.
- Стоять, Бактер. Куда-то спешишь, дурила?
Ласково и заботливо крякал над ухом Олег. Вадим чувствовал перегар, горячее дыхание на щеке. Олег обхватил его шею стальным зажимом и давил. Вадим захрипел, завертелся ужом, стараясь изо всех сил сбросить тяжесть. Руслан, наконец, разобрался с налобником и направил свет на ворочающихся на земле людей.
- Давай, Олежек, подними его. Чего возишься?
- Ребят, Руслан, что случилось? Что вы делаете?
Со стороны палатки послышался испуганный голос Ирины.
- Заткнись и залезь обратно. - Рявкнул Руслан. - Этот дебил малорослый, - теперь он обращался к Олегу, который поднимал взбрыкивающего и шипящего Вадима, - проколол мне колеса. Я отлить вышел, слышу шипит, сначала не понял, в чем дело. Пошел глянуть… А эта тварь баллон пилит. Представляешь? Черт, дыня пятеру стоит.
- Руслан…
Снова из темноты послышался голос Ирины, робкий и тихий. Но Руслан не обратил на него внимания. Он переложил фонарь в левую руку и направил луч в лицо Вадиму. Олег прижимал того к себе, обхватил шею и заламывал руку за спину. Руслан с размаха ударил Вадима в лицо. Вадим ожидал, что его будут бить, но самого движения руки не видел, как не видел и Олег. Свет фонаря слепил их обоих. От удара голова Вадима дернулась назад и затылком встретилась с носом Олега.
- Еп!
Взвыл Олег и его руки устремились к лицу. Из носа потекла теплая струйка, спустилась на губу, немного задержалась, затем сбежала на подбородок.
- Держи его, Олежек, твою етишь!
Заорал Руслан.
- Он мне нос разбил!
 Визжал Олег, обтирая ладонями кровь. Ослепленный Вадим налетел на шест, к которому был привязан фонарь. По спине скользнули пальцы. В следующее мгновение рядом повалился Руслан. Вадим вскочил, рыская ошалелым взглядом по темноте, кинулся в чащу.
- Олежек! Давай за ним! - слышался сзади крик Руслана. Возможно, все вышло бы по-другому, будь Олег трезвее и разворотливее. Глаза понемногу адаптировались, и Вадим уже мог различать стволы деревьев, кустарник. Сзади доносился лютый мат, треск веток. Луч фонаря метался по лесу. Хотя за ним и гнались, Вадим знал, что спасся. Алкоголь выветрился, все чувства обострились. Сердце бешено лупило в груди, кончики пальцев гудели, по телу расходилась мелкая дрожь. Он бежал без оглядки, забирая влево, где его дожидался квадроцикл.
Вспотевший, тяжело дыша, он выскочил на колею. Остановился, в нерешительности завертел головой. Не пробежал ли? В темноте, да еще в лесу - не мудрено. Судя по звукам голосов, доносящихся со стороны лагеря, отбежал далеко и квадроцикл остался где-то позади. Приближаться к опасному месту не хотелось. Он физически ощущал стену между ним и бывшими приятелями.
Вадим осторожно ощупал место над переносицей, там, где кулак Руслана встретился с его черепом. При надавливании шишка отзывалась болью. Вадим с досадой сплюнул. Он понимал, что надо поспешать, в любой момент Руслан с Олегом могут сообразить, куда делась CFка. Осторожно ступая, Вадим направился к лагерю. Он шел, прислушиваясь к голосам, всматриваясь в свет фонаря, в мелькающие силуэты. Ему все казалось, что сейчас из зарослей выскочит Руслан и набросится на него.
Он шел, а квадроцикл все не попадался и, когда уже был готов вернуться, налетел на что-то твердое. Это оказалась защитная дуга решетки радиатора, над которой черным пятном угадывался вынос.
- Фу-у, - с облегчением выдохнул Вадим, суетно сунул руку в карман, достал ключи. Машина завелась с пол-оборота. Включил фары и, не дожидаясь, пока прогреется двигатель, надавил на рычаг газа. Мотор взревел, полноприводник присел, словно пришпоренный жеребец и с места рванул. Вадим ощутил приятную силу инерции, прохладный поток воздуха. Пригнулся к рулю и помчался по извилистой колее, опасно маневрируя между деревьями, едва успевая уклоняться от несущихся навстречу сучков и ветвей. Ему слышался рев двигателей позади, чудились несущиеся, словно загоняющие добычу гиены, квадроциклы одноклубников.
Ощутил себя в безопасности спустя полчаса. Остановился и заглушил двигатель. Тишина, лишь редкий щебет ночных птиц, да тонкий писк комаров. От напряжения гудели ноги. Пот струился по лицу.

Глава 11. Злое утро.
После бегства Вадима Руслан с Олегом, оценили ущерб. Злые сидели за разоренным столом, допивали остатки виски, материли вредителя и выдумывали кары на его голову. Олег скрутил из салфетки тампоны, вставил в ноздри и гнусавил подобно Володарскому. Руслан чтобы скрыть усмешку, наклонил голову и стал шарить по карманам. Наконец, из левого на рукаве вытащил пластинку с таблетками, выковырял одну, кинул в рот.
- Что за колеса? - прогнусавил Олег, взял кластер. Руслан не ответил, остатками «спрайта» запивал лекарство.
- А-а, «канефрон». У меня теща такие глотает. - Олег помолчал, потом взглянул на Руслана. - У тебя, что проблемы с почками?
- Забей, - отмахнулся Руслан, забрал таблетки и спрятал обратно в карман.
- Дружище, - Олег сделал многозначительную паузу, затем продолжил, - тебе пить никак нельзя.
- Иди ты, - пробубнил Руслан.
Олег продолжал гнуть свое:
- А ты хлещешь, как полковая лошадь. То-то в последнее время ты припух. Думал, поправился, а ты, оказывается, отекаешь.
Руслан достал сигарету, прикурил.
- И духан этот изо рта, точ - в - точ как у тещи, если память не изменяет «галитоз» называется. Твоя моча с кровью мешается. Запах такой специфический - аммиачный.
- Отвали, Лежик, - пробурчал Руслан, встал и направился в лес.
- Ты куда?
- Отлить.
- Все верно, - бормотал Олег и со знанием качал головой, - «конефрон», окромя всего и мочегонное.
Утром пришла расплата. Их поднял Герман. С разламывающимися головами, распухшими языками, терзаемые жаждой и тошнотой они разлепляли опухшие веки и шевелились, как замороженные насекомые. Часы показывали начало первого.
Молчаливые, угрюмые слонялись по лагерю. Подходили к столу, наливали в грязные стаканы газировку и жадно пили. Под ногами хрустели одноразовые тарелки, втаптывались в землю салфетки, хлеб, вилки, побелевшего от застывшего жира куски мяса. На столе, присыпанном хвоей и веточками, царили беспорядок и разорение. По продуктам ползали мухи. 
Кофе хотели все, поэтому Герман без понуканий распилил бревно «снежинкой», разжег огонь и поставил чайник. Кипяток разошелся за милую душу. Скоро над поляной витал горьковатый аромат жареных зерен.
Все разговоры заканчивались порезанными колесами. Олег и Руслан не скупились на проклятья и желали Вадиму «всего хорошего».
Герман с серьезным лицом, с кружкой в руке подошел к Руслану, ковыряющемуся в кофре. Глядя в лес, как бы между прочим, негромко спросил, чтобы слышал только Руслан:
- Ну что, добился, чего хотел?
Руслан перестал перекладывать вещи, поднял голову и с искренним недоумением спросил:
- Ты это о чем?
- Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте. - С улыбкой чеширского кота пропел Герман, а потом серьезно. - Все о том же, - шумно отпил горячий напиток. Руслан ждал. - Надо тебе было его телку клеить?
- А-а, ты об этом, - скривился Руслан. - Да они без меня поцапались. Ирка его бортонула.
- Ага. А ты этому поспособствовал.
- Чего это я там способствовал?
- Ромашки, носочки, взгляды.
- Ну и что?
- Так, ничего. Теперь один баллон на свалку, три в заплатах. Лишились одного члена.
Герман сплюнул.
- И пусть катится к едрени фене. Без него быстрее будет. Да и сопли его с кислой рожей достали.
Руслан закрыл крышку кофра.
- А девушка с тобой, значит, поедет? - спросил Герман.
- Кончай, Герыч, воду мутить, без тебя тошно.
Руслан зло зыркнул. Герман со спокойным лицом продолжал.
- Представляешь, сколько дерьма выльется, если Вадик отпостится по этому случаю?
- И что будет?
- Во-первых, тебя с тем же дерьмом и съедят. Ребята не одобрят. Ты же знаешь, сколько у нас правильных. Особенно Прохор. К тому же, он терпеть тебя не может. А тут такой случай. Думаю, его поддержат. Вадик ведь такой маленький, беззащитный, сопливый, мухи не обидит, а с ним так по-свински.
- Как?
Руслан сморщился.
- По-свински, не спорь. Ты увел у него девку.
- Будь он настоящим мужиком, никто бы у него никого не увел. От него сами удрали.
- Прямо к тебе в объятья.
- Герыч…
- Подобным образом, ты мог бы спокойно поступить в городе, где удобно, безопасно, но не здесь, где мы все зависим друг от друга. Где все на виду. Где все команда. Ты же сам хотел сильный, сплоченный коллектив. Ведь так?
- Так. Только Вадян никогда бы не стал командой.
- Какого рожна тогда взял его?
- У него был трек.
- И дамочку, ты разрешил взять?
- Да, - чуть ли не выкрикнул Руслан, - он меня шантажировал. Сказал, что не видать нам трека, если его телку не возьмем. Он сам виноват, что бабу с собой потащил. Сам.
- Ага, и прелести тут не причем?
Руслан поджал губы и с минуту боролся взглядом с Германом, потом черты его лица подобрели, устало сказал:
- Ладно, Гер, что случилось, то случилось. Доедем как-нибудь. Пошли, что-нибудь на кишку кинем.
- Еще минутку. - Остановил Герман Руслана. - На нас теперь ответственность за него. А если, что случится?
- Не случится. Он такой скользкий, везде пролезет. Вот пусть теперь водиночку попробует. Хлебнет, каково это на самом деле без товарищей. Ему только на пользу пойдет.
- У него бензина не хватит.
- Пешком дойдет или нас дождется. Все, пошли.
Руслан решительно развернулся и направился к остальным. Герман еще с минуту осматривал опушку леса, побалтывая остатки кофе в кружке, затем последовал за ним.
- …дет, тварюга, сидеть и куковать, ждать пока мы обратно поедем, - разорялся Олег.
- Баба с воза - кобыле легче, - вставил свои пять копеек Танкист и бросил быстрый взгляд на Ирину. Они встретились глазами и «разбежались», словно столкнувшиеся бильярдные шары.
- Блин, а ведь это его идея мобилы не брать! Хрена с два теперь эвакуатор вызовешь или ребят подтянешь, - воскликнул Олег. Руслан не стал его разубеждать. Раз уж ругают Вадима, так пусть все собаки висят на нем.
- Зачем куда-то звонить?! - воскликнул Танкист. Судя по его оптимистичным интонациям можно было подумать, что рояль в кустах спрятал. - Тот баллон я починил, этот сейчас накачаем, думаю, будет не хуже. Руся покатит на своей «бомбе» хоть в пир, мир и на Папамир. О, только сейчас придумал.
Ирина по большей части отмалчивалась. С чашкой отошла в сторонку, села на поваленное дерево, понемногу отхлебывала кофе и наблюдала за происходящим. Руслан с набитым ртом, держа в руках по стопке, подошел к Танкисту, который стоя на коленях, корпел над колесом. Некоторое время смотрел, как тот подсовывает под покрышку резиновый матрас. Наконец, прожевал, пнул легонько Танкиста по каблуку и подал стопку:
- Держи, старик. За твои руки. Мастерство не пропьешь.
 Они выпили не чокаясь. Руслан сразу налили по второй:
- Чтобы руки не дрожали.
Олег самостоятельно починил свой квадр. Вставил в каждый прокол по два жгута и накачал колеса.
Беда заключалась в том, что никто не взял камеру. Возникла проблема, чем наполнить порезанную покрышку на BRP, если не воздухом? Были предложения набить ненужными вещами и даже травой. Матрас, который надували в палатку, разом отмел все альтернативы. Танкист умудрился вставить сосок в отверстие в диске, из которого предварительно выдернул «грибок» и в дальнейшем намеревался через него накачать колесо.
Поредевший отряд тронулся в путь в половине третьего. Руслан, как и прежде, возглавлял, с той лишь разницей, что теперь за его спиной сидела Ирина. Следом ехал Олег, далее Танкист и замыкал Герман. Некоторое время Руслан прислушивался к машине. Сначала робко, потом все увереннее и громче мысленно воспевал гимн Танкисту. Передние колеса не вызывали нареканий. Если быть совсем придирчивым: только правое чуть - чуть подпрыгивало, но на кочках и ямах это не замечалось.
Солнце застыло высоко в небе и, казалось, никак не может перевалить зенит. В лесу жара не особо чувствовалась. Лучи пробивались сквозь плотную листву, рассыпались по траве желтыми осколками.
Вытянув шею, Руслан высматривал заросшую колею. То и дело останавливались, выясняя направление следа. Поваленных деревьев перегораживающих дорогу встречалось много. Работали в две пилы, продвигались медленно. Ко всем неприятностям, у Олега выскочила шаровая. Танкист длинной выколоткой и молотком пятнадцать минут заминал края чашки.
К шести вечера утомленные, потные они выехали на большую прогалину, заросшую ивняком с гнилыми, чахлыми березами по опушке. Сквозь листву на противоположной стороне поляны виднелась полуразвалившаяся почерневшая от времени избушка. Кровля провалилась, стропила с кусками рубероида торчали, словно останки мертвого динозавра.

Глава 12. Кошмар на яву.
- Баста, телепузики! - крикнул Руслан, тяжело слез с квадроцикла. Снял шлем и арафаткой обтер лицо. Футболка на груди, в проймах потемнела от пота. Ступая, как заржавевший дровосек, подошел к колесу с матрасом, попинал. Резина держала.
Уставшие путешественники медленно расхаживались и присматривались к местности. Герман, не изменяя привычке, перекинул через плечо чехол с мачете, направился в сторону избы. Человеческое жилище в глухомани его одновременно заинтересовало и насторожило. Сзади послышался визг бензопилы. Он обернулся. Танкист примерялся инструментом к поваленному дереву.
Герман обошел ивовые заросли и стал пробираться по опушке. Под деревьями царили сумерки. Ленивые комары не особо надоедали, но писк над ухом здесь звучал особой нотой. В таких подозрительных местах у Германа, словно щелкал в голове тумблер, и он переключался на режим всеобъемлющего погружения в мир зомби - апокалипсиса.
Он приблизился к избе, положил руку на посеревшее почти черное от времени бревно. В нос пахнуло гнилью. Замер, физически ощущая, царящее над руинами покойное забвение, как замедляется время. Казалось, здесь свет тускнее. От дуновения ветерка листья шуршали по рассохшейся древесине, но Герману чудилось, что шепчет сам дом: «Все, путник, ты пришел. Присядь, обопрись о стену, составь мне компанию. Уверяю, тебе не будет одиноко. Погрузись в омут умиротворения. Посмотри, какое здесь место. Это сама Мать природа. Ты разойдешься по корням, стеблям, листьям. Ты будешь во всем этом мире. Никаких проблем, забот. К чему напрасные усилия, раз все идет к одному. Тебе нужен покой. Покой. Покой».
Дырявя пространство, медленно, словно сквозь кисель, пролетела жирная муха. Веки отяжелели, Герман прикрыл глаза. Ему и правда захотелось сесть, привалиться спиной к стене и слушать лес. Бензопила смолкла. Приглушенные шелестом листвы, едва доносились голоса, щебет птиц, стрекот кузнечиков, жужжание насекомых. Треск. Он раздался как-то не к месту, словно сломалась косточка. Герман резко открыл глаза. Обездвиживающее умиротворение осыпалось шелухой, притихшее сердце встрепенулось.
Опираясь о шершавое бревно, Герман потянулся к рукоятке. Вот снова треск, только уже близко. Герман осторожно вытянул из ножен мачете. Положил лезвием на плечо, на полусогнутых осторожно двинулся вдоль стены. Разросшаяся бузина цеплялась за одежду, терлась листьями и предательски шуршала. Сердце отчетливо выбивало охотничий ритм. Хотя Герман отдавал себе отчет, что ему вряд ли, а вернее никогда не придется встретить зомби, все же нравилась эта игра. Воображение рисовало вполне реальные сюжеты. Атмосферность, главное слово во всей этой истории. Та среда, которая царила сейчас вокруг, была самой подходящей.
Герман вышел из-за угла, и тут на него вытягивая руки, широко открыв беззубый рот, мыча что-то нечленораздельное, навалился человек.
- Яи! - от неожиданности выкрикнул Герман. Звук получился такой, словно его придавили. Он оттолкнул человека и в следующее мгновение с размаху вогнал отточенное мачете ему в череп. Все произошло само собой, мгновенно. Мужчина сдавленно застонал, повалился навзничь. Герман отпустил рукоятку. Не чувствуя под собой ног, бросился прочь.
Продираясь сквозь спутанные ветви, спотыкаясь о корни, Герман несся, не разбирая дороги. Казалось, что этот чертов лес никогда не кончится. Казалось, что бежит в другую сторону и чаща плотнее обступает его. Но он не мог заставить себя остановиться и разобраться. За ним гнался мертвяк. Герман был в этом уверен.
Вдруг он увидел слева, мелькающие между деревьев квадроциклы. Танкист в черной выгоревшей на солнце балохонистой футболке, наклонился над дымящимся мангалом и размахивал пластиковой лопаткой. Верх комбинезона, болтался на поясе. Ирина сидела рядом на бревне, положив руки на колени.
- А-а-а!!!
Завопил Герман и резко свернул в их сторону. От бега раскраснелся, «черепаха» сбилась, дыхание вырывалось с хрипом, сердце лупило по ребрам, и этот ритм даже отдаленно не напоминал ритм охотника.
- А-а-а!!! - снова заорал он. Танкист обернулся. Ирина встала с бревна, они смотрели в его сторону. Герман выскочил из леса со страшным, перекошенным лицом.
- Там! - задыхался Герман и пытался на бегу махнуть куда-то себе за спину. - Там зомби!!! Зомби! Я его по башке!
- Что случилось, Герыч? - Танкист встревожено заглядывал за спину приятелю. Затем наклонился и схватил лежащий на кастрюле охотничий нож. Танкист знал, что Герман шутить не умеет и если уж вопит во все горло, несется, как загнанный боров, да еще с такой жуткой рожей - что-то случилось. Пустой чехол за его спиной свободно болтался и подпрыгивал выше головы. В такт ему, словно рудиментарные надкрылки, взлетали пластиковые наплечники. Тяжело дыша, Герман подбежал к Танкисту, схватил его за плечи и заорал в лицо, брызжа слюной:
- Танкист! Там зомби!!!
В глазах плясал животный страх, граничащий с безумием. Этот страх, как инфекция, передался и Танкисту.
- Какой к черту зомби? Герыч, ты что несешь? - побелевшими губами прошептал Танкист. Сбоку послышался дрожащий голос Ирины:
- Ребят, что случилось? Гера?
 - Ай, пошел ты!
Герман оттолкнул Танкиста и рванул к квадроциклам. Танкист за ним. Верх его комбинезона вихлялся, как юбка и хлестал рукавами по пяткам. Ирина поспешила следом, периодически затравленно оборачиваясь на лес.
- Где они!? - на бегу кричал Герман.
- Руся! Олег! - орал Танкист, устремляя взгляд на подлесок. Натягивая штаны, из кущ вышел Руслан.
- Чего разорались?
Левее метрах в десяти послышался голос Олега:
- Какого черта?
- Там зомби! - Орал Герман. - Я ему башку раскроил.
- Чего? - Руслан со спокойным видом застегнул гульфик. - Какой к дьяволу зомби?
- Там, там, - подбежал Герман и махал рукой в сторону прогалины. - Я ему в башку мачете воткнул, но он, он, еще жив, - Герман таращил глаза и все махал за спину, где в его сознание отчетливо вырисовывалась чернеющим осколком среди зарослей бузины изба.
- Иди ты, - отмахнулся Руслан и повернул голову, осматривая штаны сзади. Затем подобрал лямки и закинул на плечи. Из кармана торчала скомканная туалетная бумага.
- Клянусь. - Герман немного успокоился, отдышался и уже не кричал. Стер со лба пот и заглядывал в глаза Руслану. - Он выскочил из-за угла и бросился на меня. Я едва успел его отпихнуть и… И мачетой по башке. Он там, - Герман снова махнул рукой в сторону избы, - если не веришь, сходи и посмотри.
- Че такое?
Подошел Олег, прислушиваясь к разговору и всматриваясь в лица приятелей.
- Да вот, Герыч, говорит, что зарубил какого-то зомби, - Руслан повернулся к Олегу. Тот с минуту смотрел то на Руслана, то на Германа, затем широко улыбнулся:
- Вы что? Издеваетесь? Какие к черту зомби? Ладно, Герыч, это его тема, но ты-то, Руся, взрослый человек.
- Не знаю, он так орал, - Руслан пожал плечами.
- Пошли, покажешь своего зомби, - Олег насмешливо глянул на Германа.
- Сам иди и смотри, если хочешь, - буркнул тот, развернулся и пошел к квадроциклам, на ходу поправляя сбившуюся «черепаху».
- Етить вашу шашлык! - воскликнул Танкист и бросился к мангалу. Еще не добежав, почувствовал запах горелого мяса.
Руслан, Олег и Герман ушли в лес. Ирина осталась с Танкистом дожаривать мясо. Танкист, как-то сразу не поверил в зомби. Увидев перепуганного Германа, подумал о змее: «Пережрали вчера, вот и мерещится. Герыч, чудит, все с детством не расстанется. Всех перепугал».
Ирина молча сидела на бревне, смотрела беспокойно то на лес, то на удаляющиеся спины мужчин.
- Заклинило, Герыча, - попытался успокоить ее Танкист. - С ним такое бывает, - соврал он.
- Ты видел его лицо? Такое ощущение, что он на самом деле встретил зомби.
Ирина в упор смотрела на Танкиста. Несколько секунд они рассматривали друг друга. На мгновение Танкист вновь испугался, но затем заулыбался.
- Брось. Может лису увидел или кабана. Столько выпили…
Он натужно усмехнулся и мотнул головой.
- Ты думаешь?
Ирина с надеждой смотрела на Танкиста.
- Конечно, - кможно беззаботнее ответил тот.

Герман шел первым по дорожке, которую проложил от избы. Шел осторожно, топором и свободной рукой раздвигая ветви. Временами останавливался, замирал и прислушивался. Олег с Русланом переглядывались, перемигивались и кивали на него. Чем ближе подбирались к избе, тем Герман заметней нервничал, облизывал губы, все чаще останавливался, оборачивался к приятелям и прикладывал палец к губам.
Возле бревенчатых стен Герман вовсе стал боязливым. Прежде чем заглянуть за угол с минуту собирался, перебирая пальцами на рукоятке топора. Наконец, резко выглянул и снова спрятался.
- Там, - прошептал он, выпученными глазами уставился на Руслана. Руслан обошел Германа, выглянул, некоторое время всматривался, затем вышел. Медленно приблизился к распластавшемуся на земле человеку, с мачете торчащей из лба. Лезвие на половину вошло в череп, крови было совсем мало. Если бы она не поблескивала маслянистым блеском, то на морщинистом, загорелом почти коричневом лице ее трудно было заметить вовсе. Жирная муха деловито ползала над левой бровью, тыкалась хоботком в бурую жидкость. Раскрытые глаза старика помутнели, словно их поразила глаукома, конъюнктива отражала матовым блеском. Беззубый рот раскрылся черной дырой. Запекшиеся губы потрескались. Обросший сухими, грязными волосами мертвец напоминал бродягу. Он был обнажен по пояс, сильно загорелый и крайне истощен. Живот ввалился, ребра и ключицы жутко выпирали под тонкой кожей. Костистые узловатые руки безжизненно лежали на траве. Серые мешковатые брюки из плотной дерюги стягивала на талии бечевка, собирая ткань в складку. Босые исцарапаны ступни покрылись коростами. На правой ноге на большом пальце задрался ноготь, из-под него виднелась кровавая масса.
Руслана передернуло. На лице отразилось омерзение. За спиной послышался голос Олега:
- Что за хрень?
На почтительном расстоянии он обошел неподвижное тело, остановился, всматриваясь в лицо.
- Какой к дьяволу зомби, - проговорил Руслан. - Герыч, ты… ты старикана завалил.
- Похоже, - рассуждал Олег, - эта развалина его дом. Дедок свихнулся и бродил вокруг, питался ягодами, а жил где-нибудь под домом или в землянке.
- Вы его ходячим не видели, - убедившись в окончательной смерти старика, Герман выглядел спокойным. В его голосе не слышалось оправдания или угрызения совести. - Он настоящий зомбяк. Посмотрите на его глаза.
- И что? Ты думаешь, он уже был мертвым, когда ты его того… укокошил?
Олег натянуто ухмыльнулся.
- Разумеется.
- А сейчас?
- Как знать, как знать. Мачете не глубоко зашла.
Герман нервно дернул топором.
- Хватит чушь нести, - зло проговорил Руслан. Сделал шаг вперед, наклонился, ухватился за рукоятку мачете и дернул вверх. Лезвие крепко засело в кости. Шея старика изогнулась, голова дернулась. Руслан обеими руками ухватился за рукоятку и рванул. Голова отделилась от тела.
- Ёп! - вскрикнул Руслан и в испуге отбросил мачете с черепом. Олег попятился и едва не упал, запнувшись о корень.
- Что за дерьмо?
Руслан, вытаращившись, смотрел на голову старика, которая лежала на правом ухе, демонстрируя безумный профиль и поблескивающий сквозь лохмотья разорванных мышечных тканей белый позвонок. Нижняя челюсть по-прежнему оставалась открыта и теперь можно было видеть складки сухой старческой кожи под подбородком.
- Я про то же. - Герман с видом знатока кивал. - Это зомби. Стопроцентный ходячий. Нежить. Тварь безмозглая.
 Отделенная от тела голова и вовсе успокоила Германа. Он подошел, взялся за рукоятку мачете и поднял. Теперь старик смотрел прямо на него своими мертвыми глазами. Тонкое лезвие разделяло морщинистое лицо пополам. С разорванной шеи свисали кровавые лохмотья. Герман не отводил взгляда, завороженный одновременно отталкивающей и притягательной потусторонней, непонятной природой. Он как бы взирал через катарактные стекла глаз в другой ужасающий параллельный мир. Герман ощутил растекшуюся по телу волну болезненной щекотки. Он самоутверждался, глядя в лицо смерти, в лицо тому, кто мог его обратить. «Все по-настоящему. Вот оно. Я убил зомби. Кто в это поверит?». Герман забыл свой первоначальный страх и был доволен, что в нужный момент не сплоховал, поступил должным образом. Это он с первого удара уложил ходячего. И как метко - точно в лоб. Герман наклонился, опустил голову на землю, ногу в мотоциклетном ботинке поставил на раскрытый рот, напрягся и выдернул лезвие. Из раны засочилась густая, как гель, черная кровь.
- Никакой к черту это не зомби, - говорил Руслан. - Ты, Герыч, человека убил. А башка оторвалась по понятной причине. Смотри, какой он старый и тощий. Сам на ходу рассыпается. Нам надо избавиться от трупа. - Руслан судорожно соображал. - Сейчас вернемся, возьмем лопаты, выроем яму и закопаем его от греха подальше.
- И сожжем.
Подал голос Олег.
- Да и сожжем. Вначале сожжем, потом закопаем. И в наших интересах, чтобы об этом никто не узнал.
При этих словах Руслан потер ладони, словно мыл их.
- А как же Танкист, Ирка? - спросил Герман.
- Скажем, что ты завалил кабана, а закапываем, потому что он больной. Бешеный. Точно, бешеный. Такая жара, что у него все мозги закисли, - на ходу придумывал Руслан.
- Я никогда не слышал про бешенство у кабанов. Про лис слышал, а про кабанов нет, - говорил Герман, хмуря лоб. Теперь ему было все ровно, что скажут другие. Он никогда не надеялся, что ему поверят и теперь никому ничего доказывать не собирался.
- Хорошо. Кабана укусила бешеная лиса. Он на тебя бросился и ты с испуга принял его за человека, вернее за зомби. Понял?
Руслан зло посмотрел на Германа, тот кивнул.

И вот, отвязавшись от Танкиста и девушки, они копали яму под деревьями, в двадцати шагах от развалившейся избы. Вначале хотели вырыть могилу рядом с трупом, но там корней оказалось, как червей в банке у рыбака.
- Все, хватит. - с голым торсом, раскрасневшийся, с дорожками пота на висках, Олег выкинул из ямы рассыпчатую рыжую глину и медленно выпрямился. Поодаль на корточках сидел вспотевший Герман и нервно курил.
- Хватит? - засомневался Руслан, - мелко. Нос торчать будет.
- Набок бошку положим, - огрызнулся Олег. - Так и букашкам всяким, и червям добраться до трупа будет легче. Еще подпалим.
Герман посмотрел вверх на нависающие разлапистые ветви ели.
- Лес не зажжем?
- Нет. Вылезай, давай, - распоряжался Руслан. - Иди, несите с Герой старика.
Олег шагнул из ямы, которая доходила едва до середины голени, воткнул лопатку в землю, махнул Герману.
- Айда.
Они подошли к обезглавленному телу.
- Как думаешь, он тяжелый?
Олег кивнул на мертвеца.
- Хватайся, узнаешь.
Герман наклонился, взял старика за запястья. Обратил внимание, что из оторванной шеи крови вытекло совсем немного, и уже подсыхала. Сквозь бурую пленку виднелся шейный позвонок и черное отверстие трахеи. Олег ухватился за лодыжки, и они подняли тело. Старик оказался легким, не тяжелее сорока килограммов. Герман пятился, повернув голову вправо, и старательно переступал через выпирающие корни. Олег скорчил брезгливую мину, отвернулся и дышал в сторону, словно мог вместе с воздухом вдохнуть старческую немощь и заразу.
Неожиданно лодыжки в его руках дернулись и мертвец потяжелел. Олег разжал пальцы и отскочил. Вытаращился на Германа, который держал в руках оторванные кисти. Герман смотрел на них с недоумением, словно никак не мог сообразить, как такое случилось.
- Ё-ё.
Выкрикнул он, наконец, и отбросил конечности, словно в руках обнаружил по гранате с выдернутыми предохранителями.
- Черт, Герыч, - заголосил Олег, - он разваливается на части. Что за срань?
- Зомбяк, что еще, - говорил Герман, обтирая ладони о шершавый ствол ели.
- Чего встали?
Послышался недовольный голос Руслана. Широкими шагами он направлялся к ним.
- Руся, - Олег повернулся к Руслану, - этот дедан сыплется, словно конструктор. Боюсь, не дотащим.
- Хватайте за ноги и волоките, вашу мать, - резко сказал Руслан.
- А не выдернем ноги-то? - осведомился Герман и усмехнулся.
- Выдернем, значит, по частям зароем, - рявкнул Руслан. - Беритесь уже.
Герман с Олегам взяли мертвеца за ноги и поволокли. Перетащили через толстую сухую ветку, на суку остался окровавленный лоскут загорелой кожи.
- Тащим, тащим.
Руслан подгонял, не позволяя отпустить ноги. Наконец, труп сбросили в яму. То, что осталось от старика упало на бок, руки, ноги перекрестились. Руслан, придерживаясь за плечо Олега, ногой перевернул тело на живот.
- Герыч, ищи руки. Куда их закинул? Олежек, дуй за чердаком. А я пока оболью дедка бензином.
Все занялись делом. Олег выломал ветку, сунул острый обломок в глазницу. Подцепил голову, поднял. Пронес несколько шагов, ветка согнулась и голова соскочила. Тогда, не мудрствуя лукаво, он пнул ее. Голова подлетела, завращалась, упала, прокатилась несколько метров и остановилась рядом с ямой. Руслан подтолкнул ее носком берца, та кувыркнулась через край, скатилась к плечу покойника и уткнулась лицом в землю. Руслана заметил, что волосы лежат так, словно в середине затылка углубление. Он не стал выяснять доподлинно. Гримаса отвращения не сходила с его лица. Из ямы остро пахло бензином.
- Отходим, - сказал он, чиркнул зажигалкой, поджег ветку, предварительно смоченную в горючем и швырнул в яму. С хлопком огонь набросился на труп. Языки пламени высоко взметнулись вверх. От трупа потянулся черный дым.
- Кажись, я перестарался. - Руслан отступил на несколько шагов назад, поднял голову. Нависающие над ямой в пяти метрах еловые ветви закачались, словно замахали лапищами в тщетном старании задуть костер.
Подошел Герман. Прикрываясь рукой от жара, скинул с мачете в полыхающую яму синюшные ладони.
Спустя несколько минут бензин прогорел, лишь небольшие оранжевые языки глодали дерюжные штаны да всполохи пробегали по курящейся земле. Тело старика покрылось черной пленкой копоти, кожа местами вздулась пузырями и расползлась. Взгляд Руслана остановился на дымящейся голове. Волосы по большей части сгорели, а те, что остались, скрутились, и от них несло жженой шерстью. Руслан заметил в затылке сквозь белесый дым дыру размером с хоккейную шайбу. Украдкой взглянул на своих товарищей. Те ничего подозрительного не замечали, их лица были суровы. Руслан не стал заострять их внимание на странности и так все скверно. «Скорее бы покончить с этим дерьмом», - думал он, отводя взгляд от обгоревшего мертвеца.
- Что-то он не шибко воспламенился, - сказал Олег.
- Конечно, - мрачно проговорил Герман, - человек на восемьдесят процентов состоит из воды.
- Давай засыплем, и дело с концом, - предложил Олег, посмотрел на Руслана.
- Погоди.
Руслан подошел к еле, возле которой сложили инвентарь, взял пачку с солью, вернулся к дымящейся яме и стал сыпать на смердящий труп.
- На кой соль?
Олег поднял брови.
- Так ткани разложатся быстрее.
Проговорил сдавленно Руслан, задыхаясь от вони, продолжая сыпать. Олег посмотрел на Германа. Тот пожал плечами. Из чащи послышался треск веток. Мужчины замерли и прислушались. До их ушей доносился лишь щебет птиц да жужжание насекомых.
- Еще один, - заговорщетски прошептал Герман и сжал рукоятку мачете. Олег и Руслан не спешили с выводами, продолжали вглядываться в лес.
- Кабан, наверное, - прошептал Руслан.
- Ага, - прошептал в ответ Олег, - укушенный бешеной лисицей.
Приятели переглянулись, с минуту смотрели друг на друга, затем засмеялись. К ним присоединился Герман. Скоро яма с трупом была завалена землей. Рассыпчатая, черная она курилась белесыми струйками.
Уходили поспешно, изредка оборачиваясь, взглядывая на дымящийся холм.
- Выходим, - говорил Руслан, когда они приблизились к опушке, - как ни в чем не бывало. Помните, про кабана.
Олег хихикнул. Руслан продолжал:
- Никому ни слова. Через год - два от старика и мокрого места не останется, а мы забудем и никогда больше не вспомним о том, что случилось в этом лесу. Понял, Хантер - зомби?
- Угу, - буркнул Герман.
Они вышли из леса. Руслан шел первым, закинул на плечо лопатку и беззаботно улыбался. Ему здорово удавалось выглядеть непринужденным. Лицо Олега ничего не выражало. Герман шел хмурым, беспокойно смотрел сторонам.
В кастрюле на скатерти, расстеленной на земле, дымился шашлык. Вокруг стояли тарелки с подвядшей закуской.
- Че? Че, там было?
Танкист с любопытством и тревогой всматривался в Руслана.
- Че? Че? Курица капчо! - Руслан шире растянул губы. - Герыч, кабана завалил.
- А чего с канистрами, лопатами суетились? - вопрошал Танкист, прыгая взглядом по лицам приятелей. Ирину поднятый вопрос беспокоил не меньше. Игнорируя Танкиста, Руслан прошел к столу:
- Ай, какие ароматы.
Смачно причмокнул и потер руки.
- Олежек, - Танкист теперь обращался к Олегу, - зачем лопаты брали?
- Кабан бешеный оказался.
- Вот именно, - вторил Олегу Руслан.
- Пена изо рта прет, - продолжал Олег врать, - глаза красные, шерсть клоками лезет. Бе, - он с омерзением передернул плечами. - Зарыли, чтобы заразу не распространял.
- И еще подпалили для дезинфекции, и солью присыпали, - добавил Руслан.
- А солью зачем? - удивился Танкист.
- Говорю же, для дезинфекции.
- Бреши.
Недоверчивая улыбка тронула толстые губы под усами.
- Вот Фома неверующий.
Руслан наклонился, взял со скатерти упаковку с влажными салфетками, вытянул несколько.
- Дай мне.
Олег протянул руку.
- Герыч, - не унимался Танкист. Было видно, что он не особо доверяет Руслану и Олегу. Не нравились ему их ухмылки, - че, правда, кабан?
Обтирая большой палец, Руслан скосился на Германа. В его взгляде читалось напряженное ожидание. Герман ответил не сразу.
- Правда, - наконец, пробурчал он, глядя в сторону. Танкист обвел взглядом приятелей, которые тщательно оттирали руки. Вздохнул, хлопнул в ладоши и голосом стюарда продекламировал:
- Ну с, господа, хорошие. Кушать подано, садитесь жрать. Мяско чутка подтухло, подгорело, но в целом, думаю, употреблять можно.
- Конечно, подтухнет при такой-то жаре, - говорил Олег, цепляя горячую свинину большим и указательным пальцем, словно клещами. Поднес к носу, понюхал, дернул бровями, мол, ничего такого не замечено, откусил. Пожевал, задумчиво закатив глаза, изрек:
- Вполне. На крайняк «смектой» или «эмодиумом» залакируем.
Обедали без аппетита, изредка перекидываясь незначительными фразами. Герман и вовсе не прикоснулась к еде. В носу стоял мерзкий запах горелой плоти и жженых волос. Он продолжал вытирать руки. Возле ног росла горка из мятых салфеток.
Олег с Русланом быстро допили остатки «лафройга». Для поднятия настроения этого не хватило, вспомнили про Олегово пиво. Банки в кофре изрядно помялись и пообтерлись. Две дали течь, залили пенной, пахучей жидкостью дно, намочили вещи. Три уцелевшие особо на состояние духа не повлияли.
Разговор не клеился. Со скучающим лицом Руслан предложил Ирине скатать на разведку. Вернулись они через полчаса. Ирина заметно повеселела. Руслан тоже улыбался, был с ней предупредителен.
- Ублажил, - шепнул Танкист Олегу.
- А то. - Олег затянулся сигаретой. - Руся не Вадян, быстро оприходует.
Приятели понимающе переглянулись.
- Туда смотри, - сказал Олег спустя некоторое время, ткнул локтем в бок Танкиста и мотнул головой вправо. Герман стоял на удалении пятидесяти метров от бивака, лицом к лесу и всматривался в чащу.
- У него с этими ходячими скоро крышняк снесет, - говорил Танкист с коварной усмешкой на пухлых губах. - Признаться, я ночью боюсь встать до ветра. Перепутает с зомбяком, полбашки к чертям собачьим своей саблей отшибет.
Олег засмеялся. Словно чувствуя, что речь о нем, Герман обернулся. Лицо его было серьезное, омрачено какими-то тяжелыми мыслями. Танкист поднял руку, махнул ему и громко спросил:
- Все чисто?
Герман отвернулся. Он не ответил не потому, что чувствовал в интонациях издевку, а потому, что там, в лесу не все было чисто. Несколько минут назад между деревьями промелькнула тень, напоминающая пригибающегося человека. И тот…зомби. Конечно зомби, Герман не сомневался, он не давал покоя. Встреча лицом к лицу с нежитью зародила в нем новые ощущения. Фильмы и игры, которыми он увлекался, не передавали толики того, что он увидел и испытал. Животный страх, отличный от страха разбиться на автомобиле, вылетев, на встречную полосу, или оказаться рядом с поваленным электрическим столбом во время урагана, смотреть, как замыкают и искрят провода, или лететь с моста головой вниз и гадать, выдержат ли страховочные жгуты. Страх, который испытал недавно, был смесью из неприятной щекотки в нервах, дыхания смерти, касания потустороннего, непонятного, риска обречь душу на вечные страдания, превратиться в мерзкое существо и бродить неприкаянным по окрестным лесам в поисках еды.
«Точный удар. Мачетка не подвела. Все как по учебнику. Конечно, струхнул, но кто бы на моем месте устоял?». Не нравилось Герману, что они шустрые, не такие как в «Ходячих мертвецах», особенно тот, что несколько минут назад промелькнул в чаще. Герман всматривался в стволы, в ветви до рези в глазах.
- Доприкалываешься, - Олег вмял окурок в землю, - точно что-нибудь отрежет.
- Ай, - отмахнулся Танкист. - Видишь, жив пока.
- Храни тебя, Бог, - усмехнулся Олег. Они замолчали, прислушиваясь к щебету птиц и стрекоту кузнечиков.
- Послушай, Олежек, - сказал Танкист и доверительно посмотрел в глаза приятелю, - что там, - он кивнул головой в сторону развалившейся избы, - на самом деле было? Накой вы туда с лопатами и бензином мотались?
- Танкист! - воскликнул Олег, - тебе же русским языком сказали - кабан бешеный.
- Ты мне тут пули не отливай, - Танкист мстительно сощурил глаза, его усы топорщились, как иглы у дикобраза, - кабанов бешеных не бывает.
- Не веришь? Иди и проверь.
Танкист с минуту испытующе смотрел в глаза Олега, и ему не нравилось, что он там видел. Но, тем не менее, проверять не пошел.
- Врете вы, - пробубнил он, махнул рукой и отвернулся.
- Ползем, как черепахи, - заставил всех обернуться голос Руслана. Он держал перед глазами навигатор, водил пальцем по экрану. - Всего двенадцать с копейками отмотали. Очень медленно. Очень, - Руслан скорбно поджал губы. - Будем плестись таким темпом, ночью приедем, а то и в лесу опять заночуем.
- А что поделаешь? Деревьев сколько навалило, - оправдывался Олег.
- Вот, вот. - Поддакнул Танкист. - Поджечь все к чертям и по-прямой, по пепелищу. - Засмеялся. - Только пыль столбом.
- Пепел, - негромко сказал Руслан, а затем гаркнул. - Кончай перекур. Заводи моторы. - Посмотрел в сторону леса. - Герыч, харе лицезреть. Едем. Ирин, - он повернулся к девушке, - собирай со стола.
- Сию минуту, мой командор.
Она широко и обольстительно улыбнулась Руслану.
- Хорошо ублажил, - шепнул Олег Танкисту.
- Парни, баки смотрим. - Раздавал Руслан команды. - Если кому надо, льем сейчас. Танкист, хватит жопу топтать, мангал иди, складывай.
- Есть, командор.
Бойко откликнулся Танкист, встал и направился выполнять задание. Олег засмеялся. Руслан метнул в спину Танкисту воображаемый топор: «Кличка может прилипнуть, а с ней и ситуация. Не здорово».
Через пятнадцать минут люди покинули поляну, лишь в воздухе висело сизое облачко выхлопа.


Глава 13. Авария.
Тучи грязной наволочкой затянули небо. Сначала робко, затем все сильнее забарабанил по шлемам дождь. Капли падали на запыленные крылья, кофры, выносы, пробивали на сером бархате кляксы.
Часы на навигаторе показывали двадцать один, двадцать шесть, когда уставшие, вымотанные путники выехали на небольшую проплешину. Колея растаяла в высокой траве. Руслан остановился, завертел головой, всматриваясь в обступивший лес. Заметил на противоположной стороне поляны широкий проем между деревьев. Направил квадроцикл туда.
Ориентируясь по едва заметным признакам - засмолившимся царапинам на стволах, неглубоким впадинам в земле, сломанным веткам - вывел отряд точно к бревенчатому мосту. «Близко ферма», - подумал Руслан, скосился на экран. Оставалось чуть больше трех километров. Дождь тем временем усиливался, тучи все смелее омрачали день.
Бревна дробью застучали под колесами. Руслан переехал речушку и углубился в березовую рощу. Спустя несколько минут выскочил на большое поле. Высокая трава никла под тяжелыми каплями. Руслан остановился. Он улыбался - наконец-то, тесный лабиринт деревьев, сменился просторами.
- Красота-то, какая, - услышал сзади голос и резко обернулся. Все то время, что он гнал через лес, прыгал по оврагам, вилял меж стволов, Ирина сидела за его спиной и стоически переносила тряску, не издав ни звука, и теперь она восхищенным взглядом окидывала бескрайнее поле.
На мгновение в глазах Руслана застыл испуг, его поразила оторопь. Но через мокрое стекло шлема Ирина этого не увидела, она подалась вперед и прокричала, - говорю, красота, какая!
Руслан коротко кивнул и медленно отвернулся, припоминая момент, когда взял девушку вторым номером и поражаясь своей забывчивости: «Допьюсь, забуду, как самого звать». Опустил глаза к навигатору, ладонью в перчатке с обрезанными пальцами протер монитор. Где-то там, на девять часов, должна быть ферма. Он вгляделся вдаль, в самую кромку поля. Фермы не увидел, зато разглядел изгородь из жердей. «Вот она родимая, - промелькнула в голове радостная мысль, - за холмом». Сзади послышался рокот моторов, быстро приблизился, разросся.
- Руся, - закричал Олег, поравнявшись с ним, - может, в лесу дождь переждем?
Подъехали Танкист и Герман.
- Нет, давайте до фермы дотянем, тут немного осталось, за этим полем.
Руслан ткнул пальцем в сторону изгороди.
- Да, - поддержал Танкист. Поднял очки на черный тряпочный шлем. Вокруг глаз от уплотнителей краснели отпечатки, отчего Танкист походил на сыча. В усах застряли капли, одна свисала и дрожала на кончике носа, словно сопля. - Дождь зарядил надолго. Надо сухое место искать. В лесу не вариант.
- Тогда погнали! - крикнул Руслан и нажал на «гашетку».
Он рванул напрямик по полю. Колею давно потерял, зато прекрасно видел покосившиеся столбы с жердями. Желтый BRP бампером подминал мокрую траву. Головки цветов стучали по пластику, брызги разлетались в стороны. Руслан мчался, охваченный эйфорией. Поедал мир горящим взглядом.
Рука слабо сжал ему плечо. Стукнулись шлемы. В следующее мгновение услышал крик на самое ухо. «Руслан, потише. Мне страшно». Руслан кивнул, но еще сотню метров мчался, рассекая гребенку дождя, навстречу ветру.
С гиканьем, стоя на подножках, слева его обогнал Олег. Обдал мокрым шлейфом, оставляя в траве глубокие борозды. Палец Руслана дернулся на рычаге газа, двигатель взвыл, машину кинуло вперед. Кулачок стукнул в спину. Спустя мгновение, мотор уже урчал в прежней тональности. Олег удалялся, растворяясь в облаке водяной пыли.
Справа пронесся Герман. Он пригнулся к приборной панели, развел локти в стороны, напоминал жокея на скачках. Спустя несколько секунд следом за ним протарахтела «казума». Издыхающий квадроцикл из последних сил крутил колеса, жестко подпрыгивал на кочках, словно взбрыкивающий осел, в деревянном ящике бренчало и стукалось. Глядя вслед Танкисту, Руслан поморщился: «Как бы не развалился старина Франки».
Олег несся не разбирая дороги. Палец до упора вдавил рычаг газа. Переполняемый восторгом он заорал во все горло:
- Е-ху-у-у!!!
И тут земля ушла из-под колес. Высокая трава кончилась. Расширившиеся от испуга глаза увидели проплывающий внизу глубокий овраг. Олег не успел, что либо предпринять, да и что тут можно предпринять? Он даже не успел по-настоящему испугаться, как квадроцикл врезался в противоположный глинистый склон.
Что-то лопнуло, заскрежетало. Олега швырнуло через руль в твердую, словно камень землю. В спине хрустнуло. Удар был сильным, пришелся на левую лопатку, плечо и затылок. В глазах потемнело и если бы не шлем, который после столкновения слетел, вряд ли он увидел бы свет. Перехватило дыхание. Тягучая боль разлилась сзади за грудиной, подкатила тошнота. Пачкаясь в глине, облепленный травой, Олег скатился на дно. Замер не в силах пошевелиться. Запоздалый страх горячими волнами расходился по телу.
Дождь капал на лицо, но Олег его не замечал, с замиранием сердца он прислушивался к своим ощущениям и старался определить повреждение. «Позвоночник цел, - немного успокоился, пошевелив пальцами ног, рук. - Плохо если сломал ребро. Осколок может проткнуть легкое. - Попробовал чуть больше втянуть воздуха. Получилось. - Вроде обошлось. Но, черт, как трудно дышать. Наверное, сильный ушиб. Гадство. Откуда здесь эта яма?».
Он услышал рокот приближающихся квадроциклов. Олег попытался крикнуть, что здесь опасность, что он под обрывом, но не смог. Только сдавленный стон сорвался с губ. Попытался отползти в сторону. Ему удалось перекатиться на бок, затем на живот. Подобрал под себя руки, встал на четвереньки. Любое движение давалось с трудом, боль взрывалась под лопаткой, затем раскаленной спицей уходила к позвоночнику.
По склонам оврага сбегали грязевые ручейки. Ощущая ладонями холодную воду, склизкую, размокшую глину, Олег маленькими, приставными движениями, словно дешевая заводная игрушка, стал отступать в сторону. Все ждал, вот-вот на него рухнет квадроцикл с крутящимся колесами, разбрасывающий комья земли, похоронит под собой, переломает все кости. Но этого не случилось, смерть его настигнет чуть позже.
Рев мотора оборвался совсем рядом. «Наверное, увидели в примятой траве край», промелькнуло в голове у Олега. Спустя несколько секунд сверху послышался встревоженный возглас Германа.
- Олежек! Что случилось? Етишкин кот. Подожди, я сейчас спущусь. Как ты так вляпался?
Олег сел на мокрую глину и попытался вдохнуть глубже. Было уже не так больно и вроде получилось.
- Не увидел что ли? - Подбежал Герман и с ходу рухнул на колени рядом, разбрызгивая грязь. Несколько рыжих капель упало на лицо Олегу. Он вяло поморщился, дернул головой и тут же скривился от пронзившей спину боли. Зашипел, оскалился, зажмурился до звездочек. Герман беспокойным взглядом ощупывал лицо Олега. - Сильно треснулся? Где болит?
Не открывая глаз, Олег махнул рукой, давая понять, чтобы его оставили в покое. Герман еще несколько мгновений всматривался в исковерканное болью лицо, затем вскочил и бросился по склизкому склону наверх.
- Танкист! Танкист!
Громко закричал он, а затем звонко засвистел, как заправский голубятник и снова заорал:
- Танкист! Тормози! Тут овраг!
Рокот двигателя ослаб, затем смолк где-то у края. Показалась усатая физиономия.
- Едрицкий городовой, - воскликнул Танкист, глядя на перевернутый квадроцикл на дне оврага. Затем его взгляд скользнул вправо на Германа, который уперев руки в колени, склонился над сидящим, сильно сутулившимся Олегом. Хватаясь за траву, проскальзывая керзачами по глине, Танкист скатился вниз.
- Олежек, ты как? - спросил он с тревогой, останавливаясь рядом. Олег не ответил, сидел весь перепачканный, неподвижный, лишь плечи немного приподнимались в такт поверхностному, порывистому дыханию и опадали. Кожа на щеках, скулах побледнела и поблескивала от воды. Дождь поутих, громыхнуло где-то сзади над лесом.
- Сильно он саданулся?
Танкист посмотрел на Германа.
- Думаю, не слабо, - Герман с досадой мотнул головой, - он туда улетел. - Пальцем показал на глинистый склон, хранивший отпечатки конструктивных элементов полноприводника.
- Мама дорогая.
Танкист присвистнул. Помолчал, потом спросил:
- Сотрясение?
- Не знаю, - Герман вытер мокрое от дождя  лицо. - Мог и шею сломать. Несся, как угорелый.
- Сам сел?
- Сам.
- Значит не сломал.
- Чего случилось?
Сверху послышался голос Руслана.
- Спускайся сюда. - Танкист махнул ему рукой. - Здесь Олег, вмазался.
- Вашу маму.
С досадой выругался Руслан, окинул цепким взглядом место аварии и стал торопливо спускаться. Поскользнулся, упал и несколько метров проехал на заднице по размокшей глине. Вскочил и подбежал к приятелям, обступившим Олега.
- Олежек, ты как, старик?
Руслан наклонился над Олегом, положил руку на плечо. Послышалось болезненное шипение. Руслан отдернул руку, словно коснулся карточного домика и тот опасно качнулся. Спустя минуту Олег медленно покрутил кистью, словно выкручивал невидимую лампочку:
- Так се, - прошипел он.
- Ногами, руками шевелить можешь?
Олег едва заметно кивнул.
- Ну и хорошо. Позвоночник значит цел. Дышать тяжело?
Олег снова кивнул.
- Это ушиб, - заключил Руслан.
- Может ребро сломал или несколько, - буркнул Герман.
- Типун тебе на язык, - Танкист махнул рукой.
- Может, - предложил Герман, - пока Олежек очухивается, вытащим его трактор?
- Олежек, ты еще посидишь? - спросил Руслан. Олег кивнул.
- Или лучше приляжешь?
Олег не отреагировал.
- Танкист с Олегом побудь, - распоряжался Руслан. - Я с Герой, «гризлика» вытяну.
- Хорошо, - откликнулся Танкист и сел на корточки рядом с Олегом. Минуту пристально смотрел на него, затем достал сигареты.
- Будешь?
Олег едва кивнул. Танкист раскурил одну, сунул в бледные губы.
Наверху у края стояла Ирина, куталась в плащ-палатку, которую ей выделил Руслан и молча наблюдала за происходящим. Руслан с Германом на счет «три», пыжась, проскальзывая на глине, багровея, поставили перевернутую машину на колеса. Осмотрели.
- Боюсь, - заговорил Герман, обтирая перепачканные в грязи руки о штаны, - масло в воздухан вылилось.
- Это ерунда. Масло я взял, - говорил Руслан, разглядывая придирчивым взглядом квадроцикл и обходя его спереди. Защитная дуга погнулась, бампер правой стороной ушел под крыло, крыло лопнуло, правая фара в дребезги, защита руки свернулась, промялся вынос, шаровая, которую раньше Танкист запрессовал в чашке выскочила, колесо вывернулось.
- Все, кердык, - мрачно заключил Герман, - теперь только на эвакуатор.
- Не каркай, - проговорил Руслан, - сперва у Танкиста спросим.
Они замолчали, продолжая осматривать квадроцикл. Спустя минуту, Руслан заговорил вновь:
- А я смотрю, трек вправо уходит. Думаю, какого рожна, если впереди поле, а оно вона что. Ладно, Герыч, давай поднимайся, скидывай лебедку. Я «гризлика» за корму цапану.
Герман выбрался из оврага, подогнал квадроцикл к краю, вытянул на полную длину буксировочный шнур, сбросил Руслану. Тот поймал, зацепил крюк за заднюю буксировочную проушину. После чего Герман заблокировал колеса и включил лебедку. Шнур медленно пополз по барабану. Натянулся. Красный квадроцикл попятился, закатился на склон и остановился. «Арктик кат», проскальзывая по траве, потихоньку пополз к краю обрыва.
- Руся! - заорал Герман, - мне одному не вытащить! Трава скользкая, меня стаскивает!  Поднимайся, цепляйся паровозом!
Руслан, придерживаясь за буксировочный шнур, натянутый как струна, выбрался из оврага. На чулки налипла глины. Ступни заметно потяжелели. Он наспех соскреб грязь о подножку, завел BRP и подрулил к темно-синему «арктик кату», зацепился, сдал назад, натягивая трос.
- Готово, Герыч, давай тянем.
Зашуршали, загудели лебедки. Изуродованный «гризли» неохотно пополз вверх по склону. Казалось, он упирается, подобно бычку, которого ведут на бойню. Почти вытянули, когда колеса «арктик ката» снова поползли к краю.
- Руся, меня юзит!
Герман вскинул руку. Передние колеса медленно скользили к обрыву.
- Задкуем! - крикнул Руслан, перекрывая рев моторов, и газанул.
Клоки травы, комья грязи вылетели из-под колес, застучали дробью по крыльям. Герман включил полную блокировку, из выхлопной трубы вырвался сизый дым, разом закрутились оба моста. Машины ревели и рыли землю. Земля дымилась. Им удалось подтянуть «гризли» еще на полметра, но на этом успехи закончились.
- Нет, Руслан! - прокричал Герман. Удерживая машину тормозами. - Так нам не вытянуть. Земля скользкая, сырая, - стал стравливать лебедку. «Гризли» медленно пополз вниз, вывернув передние колеса, и собирая баллонами глину.
- «Казумы» нам не хватает, - заключил Руслан, подойдя к Герману, который уже слез с квадроцикла и стоял у края обрыва. Олег лежал на спине, переговаривался с Танкистом и курил. Это был хороший знак.
- Не хватает, - согласился Герман, - и еще неплохо бы лопатой срезать бровку. Слишком круто, брюхом сядет.
- Согласен, - Руслан развернулся и пошел к своему квадру. Дождь почти прекратился, но небо оставалось серым, казалось, от тяжести опустилось и едва не касалось верхушек деревьев.
- Как вы там? - крикнул Герман. Танкист обернулся.
- Нармуль, - поднял руку с оттопыренным большим пальцем.
- Олежек, может идти?
- Да, сейчас встанет.
- Пусть не торопится. Мы не можем вытянуть его трактор, нужна твоя помощь. Лезь к нам.
Танкист кивнул, что-то сказал Олегу, поднялся с корточек, выкинул окурок и вступил на раскисший, сочащийся ручейками склон.
И тут они полезли. Как всегда, в самый неподходящий момент. Полезли со всех сторон - из леса, по полю. Бредут безмозглые стадом, вытянув руки, мыча и бормоча, в рваных, истлевших одеждах, синюшные, погрызенные. В глазах голод. Идут плотно, не проскользнуть...
- Дай руку, - окрик Танкиста вырвал Германа из нахлынувших видений.
Герман встрепенулся, несколько мгновений таращился на приятеля непонимающим, испуганным взглядом. Затем с облегчением выдохнул и протянул руку: - Хватайся.
Пока Руслан срезал гребень оврага, Танкист на «казуме» подъехал к BRP, зацепился и натянул трос. Ирина безучастно стояла в стороне, куталась в прорезиненный армейский плащ. Худенькая, съежившаяся в большом белом шлеме, она казалась подростком.
Даже втроем им не удалось вытащить «гризли». Было принято решение, отправить Германа в лес, чтобы тот вырубил несколько метровых кольев, из которых в дальнейшем соорудили якорь. В конце концов, все же закатили красный полноприводник. К тому моменту Олег оклемался и мог держаться на ногах. Со скорбным лицом он ходил вокруг своего «гризли», мотал головой и поджимал губы. Колесо загнулось под крыло, и ехать дальше на такой машине не представлялось возможным. Решили реанимировать «гризли» на ферме. Зацепили лебедкой за задний багажник «бомбы». Подняли передок так, чтобы колеса не касались земли. На малой скорости двинулись в объезд оврага.


Глава 14. Дилемма.
Дорога едва угадывалась в высокой траве. УАЗ-450 немилосердно трясло по кочкам и ямам. Ветви орешника скребли по железным бортам. Геннадич одной рукой уперся в скамейку, другой вцепился в поручень над головой. Его колбасило, как в камнедробильной машине. Рядом трясся Чижик. Рюкзаки скакали по полу, как живые.
Андрею и Шурочке на передних сиденьях было не многим комфортно. Их темные силуэты на фоне лобового стекла синхронно раскачивались из стороны в сторону и подпрыгивали.
- Да - не - го - ни - ты - так.
Выстукивал Геннадич зубами.
- Ге - на - дич - и - так - е - ле - та…а - щим – ся, - отвечал Андрей, вцепившись в руль, и постоянно им вращая то влево, то вправо.
- Тор - мо - зи!
На последнем издыхании прокричал Геннадич. Скрипнули тормоза, УАЗ замер. Еще некоторое время никто не шевелился, привыкая к состоянию покоя. Тело гудело и казалось, все еще испытывало тряску. Наконец, Геннадич, оторвался от лавки, на полусогнутых, придерживаясь руками за стенки кузова выбрался наружу. В лицо «прыснуло» зеленью. Ученый скривился, отвернул голову и замахал руками, отбиваясь от ветвей орешника. Обошел машину спереди. Там его уже ждал долговязый Андрей в потертых джинсах. Он разминал плечи, крутил так, что хрустели позвонки.
- Скоро вообще встанем, - сказал он. - Дорога вся заросла.
- И так хорошо, - ответил Геннадич. - Вон сколько отмахали.
- Что случилось? - сзади послышался голос. Шуршание веток предупредило скорое появление Чижика - мужчину средних лет, приземистого уфолога, одетого в летний камуфляж. На лбу над левым глазом наливалась шишка.
- Буквально ничего, если не считать, что мои чресла рассыпаются на атомы, - ответил Геннадич.
- А - а, - протянул Чижик.
- Где так треснулся? - спросил Андрей.
- Ай, - Чижик нервно дернул губами. Блеснула фикса. С сосредоточенным лицом он вглядывался вперед, куда уводила заросшая колея. Что-то привлекло его внимание. - Там, - он поднял руку и пальцем ткнул в сторону зеленых кущ, перегородивших дорогу.
Геннадич и Андрей повернули головы. Скрипнула дверь, из «буханки» выбралась Шурочка - хрупкий, симпатичный молодой специалист в резиновых сапогах, в свободных болоньевых брюках, в голубой ветровке. На нее никто не обратил внимания. Мужчины всматривались в лес.
- Вот те на, - проговорил Андрей и направился туда, где сквозь листья просматривалась темно-синяя форма, напоминающая заднюю часть автомобиля. Все последовали за ним.
Уткнувшись передним бампером в разлапистый кустарник, стояла синяя «нива». Судя по слою пыли, опавшим листьям, веточкам, еловым иголкам, на приколе не первый день.
- Угнали и бросили, - высказал догадку Чижик.
- Не совсем так, - возразил профессор, пытаясь открыть дверь. - Двери заперты. - Заглянул в салон, протерев предварительно от пыли окно, - и замок зажигания целехонький. Сдается мне, грибник за экземплярами в медвежий угол подался, да и заплутал. - Помолчал, затем добавил. - Хуже всего, так и не выбрался. Иначе бы вернулся за машиной. Есть отличные версии? - спросил у спутников, которые ходили вокруг внедорожника и заглядывали внутрь.
- Может, должник какой, свою машину прячет, чтобы не конфисковали по банковской претензии? - предположил Андрей.
- Будь я на его месте, скорее бы снял гараж, или с приятелями договорился на время подержать транспорт. Здесь не вполне надежно. Грибник, ягодник наткнется - и постепенно от машины останется один остов. Да и не ровен час деревце какое толстое ухнет, - пробовал докопаться до истины Чижик.
- Может убийство? - прошептала Шурочка и побледнела. Все посмотрели на нее. Девушка заволновалась, но все же продолжила. - Ну, - развела руки, - два приятеля, поехали зачем-то в лес. Один имел на другого зуб. Заехали в чащу, и он расправился с хозяином машины. Сам потом вернулся пешком, придумал алиби и дело с концом.
Все молчали и смотрели на девушку.
- А вы Шурочка опасный человек, - проговорил Чижик на полном серьезе. - С вами в лес не ходи.
- Да я так просто, - оправдывалась девушка, неловко улыбаясь, - детективы читала, там что-то похожее было уже.
- А-а. - Протянул Андрей, - если только детективы.
Все засмеялись.
- Получается, - вновь заговорил Геннадич, - сходимся во мнении, что судьба владельца «нивы» трагична, или, точнее сказать, драматична. Предлагаю это место отметить на навигаторе и после вернуться.
- Может, не будем терять время, - предложил Андрей, - и сейчас же свяжемся с полицией?
- Голубчик, - профессор по отцовски взглянул на мужчину, - во-первых, у нас нет времени, а нас, как обнаруживших улику, следует допросить. Думаю, день - другой ситуацию не изменит, раз она здесь стоит, - Геннадич провел указательным пальцем по капоту, затем поднес руку к лицу, со знанием посмотрел на валик пыли на пальце, - как минимум недели две. И во-вторых, все может быть совсем не так, как мы предполагаем.
- Тогда позвонить инкогнито? - сказала Шурочка и вздернула бровки.
- И это не вариант. - Геннадич поправил очки. - Мы не сможем ни объехать, ни отбуксировать «ниву», да и смотрю дороги дальше нет. Обстоятельства вынуждают нас, оставить транспорт здесь. По звонку приедут следственные органы и что обнаружат? Вместо одной машины, две. Начнется суета, выяснения, мышиная возня, да кто, да зачем? В конечном итоге выйдут на нашу контору. Прижмут патрона. Вынудят Николая Сергеевича в интересах следствия нас вернуть. Вы же знаете, мы существуем на птичьих правах. За нас никто не заступится. Так что, мои дорогие, - профессор скривил страдальческую физиономию, - давайте как-то переступим через наш гражданский долг и займемся главным делом, вспомним, для чего мы сюда приехали. Судьба, знаете ли она переменчивая девица. Нас и так поздно поставили в известность. Каждая минута на счету. Умоляю, голубчики, берем оборудование, рюкзачки, сумочки и в путь. А?

Глава 15. Ферма.
Когда компания, наконец, подъехала к ферме, стемнело. Бревенчатый скотник, с шиферной крышей, с узкими оконцами, протянулся на двадцать метров. Поодаль застыл синий поржавевший трактор «Белорус». За скотником виднелся покосившийся сарай, у двери которого «раскорячились» козлы. Вдоль стены высилась колода дров. Рядом с сараем сохли под навесами два стога. В тридцати метрах левее укоренился бревенчатый дом.
Дождь едва моросил. Грязь липла на колеса и комьями разлеталась по сторонам. Люди остановились возле крыльца, заглушили моторы. Слышалась дробь капели по железным подоконникам, где-то за домом жалобно и тихо скрипел ставень.
- Баста, телепузики, - устало проговорил Руслан свое дежурное, слез с квадроцикла. - Олежек, пошли, глянем.
- Пошли, - как-то неуверенно произнес Олег, озираясь. Неспеша перенес ногу через сиденье, стянул шлем. Не надо быть мимистом, чтобы по выражению его лица понять - что - то его беспокоит. Впрочем, похожие чувства разделяли и остальные участники экспедиции. Все бы ничего, покажись хоть один человек или корова. Даже если скот загнан в стойла, почему не слышно ни мычания, ни стука копыт о деревянный пол, ни звона цепей, наконец?
Крепла уверенность, что за широкими воротами, запирающими хлев, никого нет, так же, как и в доме. Вообще в округе нет ни одной живой души. Лишь таинственный шорох дождя по шиферной крыше, да жалобный скрип петель. Хмурый, сырой вечер нагнетал мрачную атмосферу.
Руслан с Олегом поднялись на крыльцо. Доски под ногами поскрипывали. Руслан постучал в дверь. Не дождавшись приглашения, взялся за дверную ручку, потянул. Дверь отворилась.
- Ало-о-о! - громко проговорил Руслан, шире распахнул дверь и шагнул за порог. Тишина. Такая тишина, что в ушах звенело. Приятели переглянулись.
- Есть кто?! - крикнул Олег, прислушались. Все та же тишина, лишь приглушенное стенание ставень.
- Никого, - констатировал Руслан. Повесил шлем на один гвоздь из нескольких, вколоченных в стену вместо вешалочных крючков. - Зови остальных, а я тут осмотрюсь.
Прихожая совмещалась с кухней-столовой. В северной стене виднелась дверь, чуть левее поблескивал хромированной ручкой двухкамерный холодильник. Руслан пересек просторное помещение, толкнул дверь в комнату. Внутри царил полумрак. У окна на деревянном столе стоял телевизор «юность» с выдвинутой панелью настроек. У стены притулился узкий топчан, заправленный синим армейским одеялом, в углу громоздился шкаф. Руслан пощелкал выключателем. Темнота осталась непоколебимой.
Оставил комнату, подошел к холодильнику. Стоило открыть дверцу, как в нос ударили зловония. Он сморщился и тут же его захлопнул. «Электричества нет давно», - сделал он вывод, направился к лестнице, ведущей на мансардный этаж. Шаги по деревянным ступеням гулко разносились по пустому дому. Под крышей расположилась комната с кроватью, трюмо и комодом. Широкое окно в торцевой стене пропускало тусклый свет ненастного дня. Углы и дальняя часть спальни тонули в сумраке.
Здесь, как и внизу, властвовали порядок и пыль. Если бы не эта серая пудра времени, Руслан не сомневался, что хозяева скоро появятся. Пыль путала все карты. Он наклонился и провел пальцем по матовой поверхности комода. На мебели обозначился контрастный лакированный мазок.
Руслан шагнул к выключателю, от которого на керамических грибках вдоль стены тянулись переплетенные провода к незамысловатому круглому плафону. Пощелкал клавишей. Лампочка не отреагировала. Руслан прошел в дальнюю часть помещения. Сухие доски гулким стуком отмечали его шаги. Внимание привлек сломанный стул. Причем, судя по щепкам и характеру обломков, складывалось впечатление, что его раздавили. Руслану не понравились темные разводы на полу. Они кляксой начинались от стула и источались по мере продвижения к двери. Казалось, волокли что-то сочащееся и объемное.
Руслан спустился на первый этаж, нашел две керосиновые лампы. Взял одну, снял колбу и от зажигалки запалил фитиль. Колесиком отрегулировал пламя. Затем протер рукой пыль с колбы и водрузил в ажурный крепеж.
С улицы доносился стук каблуков по крыльцу. Через мгновение в дом ввалились люди с пакетами, сумками, свертками.
- Так, господа, глоб-троттеры, - начал Руслан, обращаясь к мокрой и уставшей команде. Обвел взглядом. - А где Герыч?
- Он того, - Танкист покрутил пальцем у виска, - дозором обходит.
Все засмеялись. Засмеялись невесело, устало.
- Пусть обходит, раз в детстве не наигрался. - Руслан упер руки в бока. - Теперь после того му… - он осекся и быстро обменялся взглядом с Олегом, - кабана, у него и вовсе фантазия зашкалит. Ладно. Хозяев нет, света тоже, только это. - Он рукой указал на горящую неверным пламенем керосинку. - Предлагаю устраиваться. Ведем себя культурно и аккуратно, хозяева все же могут объявиться, хотя я сомневаюсь. Перетаскиваем жрачку, переодеваемся и к столу жду всех в порадном.
- Отлично, - Танкист хлопнул в ладоши, лицо расплылось в довольной улыбке. - Думаю, чтобы согреться, не дай то Бог, чтобы заболеть, надо сейчас же вмазать. - Он поежился в своем промокшем комбинезоне. - Бр-р-р.
- Очнулся, - Руслан скривился в ухмылке, - все выжрали.
- Ну, не совсем, - Олег скромно потупился в пол, - кое - что имеется. Пусть не так гламурно, как «лафройг», но градусом не меньше.
- Да ну!?
Брови Руслана подпрыгнули.
- Так точно.
Олег выглядел намного лучше, чем в овраге и это вселяло надежду. Он даже перестал хромать.
После двух заходных «зимней дороги» с наспех состряпанной закуской компания оживилась. Вскоре все нужное, необходимое перекочевало из кофров в дом и длинный, деревянный стол, был заставлен тарелками со снедью, стаканами, бутылками. Поздний ужин плавно перетек в пьянку.
Веселье было в разгаре, когда распахнулась дверь, и на пороге возник Герман. Куртка блестела от воды и облегала бугристые накладки «черепахи». Слева из-за плеча торчала прорезиненная рукоятка. Ремень ножен полосой протянулся наискось, собирая на мокрой болоньи складки. На козырьке бейсболки дрожали капли. Тени залегшие в глазницах и под скулами делали его лицо зловещим.
- Хай, Герыч! - воскликнул захмелевший Олег, - мы уже хотели за тобой идти. Давай к столу и штрафную. А то ходишь, бродишь…, - Олег взялся за бутылку и стал лить водку в пластиковый стакан. Все теперь пили из пластиковых стаканов. Стопки забыли в кофре и специально идти за ними никто не захотел, - …душа твоя беспокойная. Все кого-то высматриваешь, ищешь. Сядь, расслабься, оглянись кругом, все, приехали.
Народ галдел и веселился. Было видно, что люди рады наконец-то отдохнуть, оказаться под крышей, в тепле. Олег протянул Герману стаканчик. Тот не спешил принимать приглашение. Осмотрел присутствующих, словно ожидал среди знакомых лиц увидеть еще кого-то. Прошелся цепким взглядом по стенам, задержался на лестнице, ведущей на второй этаж и сказал:
- Коровник пустой, а в сарае ерунда какая-то. Смотрю, хозяев тоже того…нету.
О стену ударился ставень. Герман вздрогнул. Капли сорвались с козырька и темными кляксами разбились о половицы.
- Гер, на самом-то деле, - возмутился Руслан. Легкая улыбка блуждала по его довольному раскрасневшемуся лицу. Рядом сидела Ирина и мило улыбалась. - Все устали и твои закидоны, поверь мне, не к месту. Если тебя штырит на зомбяков, пожалуйста, никто тебе не мешает, но нас не втягивай. Лады?
- Там в сарае два квадра мятых, - роговорил Герман и не спеша, усталой поступью направился к столу. Каблуки мотоботов предупреждающе стучали по полу. Все замолчали и смотрели на него.
- Чего там в сарае?
Переспросил Танкист с набитым ртом. В усах, как всегда... Герман не спешил отвечать. Подошел к столу, под всеобщее внимание взял кругляк «докторской», откусил и стал жевать.
- Гер, не томи, - подал голос Руслан. - Если есть, что сказать - говори, нет, садись и пей.
Герман молчал, веселье не возобновлялось, все ждали.
- Говорю, - Герман проглотил колбасу, - в сарае два квадрика, один CFка пятисотая, как у Вадика, только черная, а другой «Стелс». Оба мятые, словно их поставили рядом и сверху метров так с десяти, сбросили бетонную сваю. Колеса во.
Он показал руками раскрывшуюся кувшинку.
- Хорош заливать, - усмехнулся Танкист, - наверное, с той же серии, что и бешеный кабан.
Танкист хихикнул. Герман замолчал и долго посмотрел на Танкиста, каким-то нехорошим взглядом. Обычно если после этого не следует примирения, то ситуация заканчивается мордобоем.
- Шучу, чего ты сразу.
Пошел на попятную Танкист и посерьезнел. Герман еще несколько секунд смотрел на него, словно решал для себя что-то, затем перевел взгляд на стол. Быстро осмотрел разносолы, взял огурец в левую руку, в правую стакан с водкой и выпил в два глотка. Скривился, словно съел лимон. Его передернуло.
- Ну и дерьмо же эта ваша «дорога».
Сипло выдохнул и с хрустом впился зубами в овощ.
- Радуемся тому, что Господь послал. Аллилуйя, - с лилейностью церковной служки промурлыкал Олег.
- В сарае, говоришь, два трактора? - уже без тени иронии переспросил Руслан.
- Угу.
Герман кивнул, набивая рот всем, что попадалось под руку. Только сейчас, вкусив пищу, он понял, как голоден. В животе заурчало.


Глава 16. Загадочные квадры.
Никто не остался в доме. Все хотели взглянуть на загадочные мятые квадроциклы. Дождь все еще моросил. Под подошвами чавкала раскисшая земля. Вдалеке чернели частоколом верхушки елей.
- Герыч, баллоны, целые? - спросил Танкист, поравнявшись с Германом.
- Не заметил. Как-то не до этого было. Да и фонарик садится.
Мутное желтое пятно плыло перед  мужчинами в трех метрах впереди, освещая сырую, изрытую копытами и колесами землю. Позади светил Руслан мощным с гологеновой лампой фонарем. Временами яркий луч перемещался с тропинки в стороны, пробивал сквозь темноту ярко-желтый тоннель и выхватывал из мрака то фрагмент стены скотника, то сарай, то стог.   
Герман распахнул дверь. С дребезжащим стуком та ударилась о стену. Шагнул внутрь, следом Танкист. Пахло пылью, сухим деревом и машинным маслом. Последний запах особенно был знаком Танкисту. В свое время он предостаточно его нанюхался, ремонтируя в просторных ангарах «таманки» технику.
Вскоре все собрались вокруг двух искореженных квадроциклов. От толстого слоя пыли пластик и детали потускнели. В темноте, в заброшенном месте полноприводники казались мумиями в склепе, а люди, сгрудившиеся вокруг - расхитителями гробниц.
- Не фига себе. - Выдохнул Олег и присел на корточки рядом со «стелсом». Квадроцикл напоминал крупное животное с перебитым хребтом. Его сложило почти пополам. Он упирался в пол передними колесами и углом согнутой рамы. Задние колеса висели над досками. - Это ж как надо умудриться?
Компания с интересом рассматривала машины. Здесь было чему удивляться. Версия Германа не выдерживала критики. Если бы на квадроциклы, рухнула свая, остался бы след, и излом пошел бы по - другому. Машины словно аккуратно сложили, зажав в гигантские тиски, но при этом их передние и задние части остались целехонькими.
- Даже представить не могу, - сказал  Руслан, высвобождая руку из Ирининой. Обошел CFку кругом, остановился перед передним бампером, наклонился и стал рассматривать. В протекторах застряла сухая, потрескавшаяся глина. Так же он заметил ее на рычагах подвески, радиаторной решетке, шаровых опорах. Выходило, что на машинах, перед тем как повредить таким странным образом ездили. Вызывала вопросы и транспортировка. Хотя такое возможно, если держать одну из пар колес навесу. Но это крайне проблематично. На половых досках нет ни сколов, ни царапин. Складывалось впечатление, что их смяли в сарае. Но как? Зачем? Сразу два!?
В голове у Руслана теснилось множество и других вопросов. Чем больше их возникало, тем таинственней становилась находка.
- А ферма точно заброшена? - спросил Танкист, надавливая ногой на переднюю шину «стелса». Колесо было накачено.
- Я все обошел, - сказал Герман, выключая фонарь. - Если и в доме никого не встретили, то да. Но это ни о чем не говорит.
Олег открутил крышку бензобака CFки и заглянул в горловину. Руслан подсветил.
- Бак целый, - констатировал Олег. Затем раскрыл кофр. На сиденье вывалились какие-то свертки, пакеты, пластиковая канистра. Некоторые вещи не удерживались и соскальзывали на дощатый пол.
- Фу, - Олег махнул рукой перед носом, словно отгоняя назойливую муху, сморщился. - Что-то здесь протухло.
Поднял пятилитровую канистру, потряс.
- Издалека прикатили, - сказал он, отставил пустую емкость и стал рыться в барахле. Вытянул прорезиненный плащ, потом достал полиэтиленовый пакет с термосом и пластиковыми чашками. Танкист копался в кофре соседнего квадра.
- Че-то мне непонятно, - говорил он. - Эти парни приехали сюда, каким-то образом сломали трактора и испарились?
- Почему испарились, - возразил Руслан. - Может, они уехали на других квадрах, с теми, кто был с ними. А за машинами вернуться позже.
- Ага, - сказал Олег, - и вещички все оставили и продукты тоже. Смотри, сколько на них пылюки.
- Я бы за этим металлоломом не стал возвращаться, - сказал Герман.
- А я бы стал, - возразил Танкист, разглядывая изуродованные полноприводники. - Этот, чур мой. - Он похлопал по крылу CFки.
- Как ты собираешься его тащить? - спросил Олег. - Если только вертолетом. - Он указал пальцем на приподнятые над полом колеса.
- А кто сказал тащить, - хитро улыбнулся Танкист, - я с него сниму самое ценное. Встану завтра пораньше и свинчу. CFка моя, - он присел и, придерживаясь за багажник, засунул голову под крыло.
- Да хоть оба забирай. - Серьезно сказал Руслан. - Меня другое волнует, как надо извернуться, чтобы такое сотворить? А? Танкист? Ты у нас мазута, выскажи версию.
- Нет у меня никакой версии, - сказал Танкист, выпрямляясь и обтирая испачканные руки. - Лебедка хорошая. Назад себе поставлю.
- Да хоть в зад, - гы-гыкнул Олег.
- Меня волнует, - продолжал гнуть свое Руслан, - почему из кофров не забрали вещи. Продукты в дороге пригодятся, вода вон в бутылках, жрачка, наконец?
- А черт их знает, - говорил Танкист, обходя «стелс» и осматривая машину придирчивым взглядом. Глаза его горели блеском наживы.
- Не торопись вандалить, Танкист, - сказал Герман, поднял голову к потолку и смотрел на почерневшие доски. - Вы забыли о хозяевах фермы. Правильно будет дождаться их и спросить, что к чему. Может, статься, это их техника. Заметили, что дорожка, какой мы приехали, чересчур завалена. Такое ощущение, что по ней год не ездили, а эти трактора, вроде, не так давно здесь.
- Другой дорогой катали, - парировал Танкист.
- Ферма необитаемая, - безапелляционно провозгласил Олег с лицом королевского глашатая.
- Да, - подтвердил Руслан, - я обошел весь дом, пыли сантиметровый слой, света ек и в холодильнике все стухло. Когда ты сказал, что хлев пустой, я сперва подумал, пастухи угнали их на какие-нибудь дальние поля, но потом вспомнил, какие к черту дальние поля, тут в округе на двадцать километров ни одного поля. Ферма заброшена, это факт, хотя вещи, домашний скарб, утварь там всякая, на месте. Впечатление, что ее покидали в спешке. У меня уже закрадывается подозрение, а не инфекция, какая здесь лютует?
- Да, и квадры бациллы загнули, - усмехнулся Олег.
- Квадры, может, совпадение. - Герман прошел к дальней стене, принюхался. - Не чувствуете запах тухлятины? Вернее мертвечины.
- Это отсюда, - сказал Олег, наклонился над раскрытым кофром, сморщился и отпрянул.
- В том - то и дело, - Герман продолжал неспеша двигаться по сараю и дегустировать воздух, - что попахивает именно мертвечиной. Это специфический запах. Такой, как бы вам сказать, - он потер пальцы, словно пробуя на ощупь ткань, - сладковатый, с горчинкой что ли.
- Етить твое на лево, эстет, блин, - усмехнулся Олег.
- Не чую, - сказал Руслан, шумно всасывая воздух и раздувая ноздри.
- Я что-то такое…, - сказала неопределенно Ирина, - но точно не скажу.
Все посмотрели на нее. От смущения, она зарделась и посмотрела на Руслана.
- Хорош вам на ночь глядя байки травить. Ничем здесь не пахнет, кроме как стухшими харчами. Уж поверьте старому прапору. Предлагаю продолжить банкет и все-таки добить беленькую.
Танкист растянул губы в наивной улыбке.
- С языка снял, - сказал Олег. - Харэ жалами водить. Не знаю, как вы, а я не наелся, не напился, не отдохнул и не готов слушать жуткие сказки и тем более их нюхать. Вот подождите, я вам потом такую историю всамомделешную расскажу, волосы похолодеют.
- Дыбом встанут, холодеет кровь, - поправил Танкист.
- А у меня так, - нарочито пьяным голосом проорал Олег. - Мои волосы, когда хочу, тогда поднимаю.
- Хорош орать, - в ответ прокричал Танкист, широко улыбаясь, - затем тише, - Руслан, свети дорогу. У меня, кстати, тоже фонарик имеется, в ящике надо пошукать.
Герман выходил из сарая последним. Задержался у порога и все светил своим подслеповатым фонарем по углам и потолку. В отличие от остальной команды он побывал на многих «заброшенках». Подобную картину «поспешной эвакуации» он наблюдал под Долгопрудным. В поселке «Извино» в 2003 грохнул заводик по производству аммиачной селитры, и ядовитое облако накрыло населенный пункт. Люди бежали, бросая все. Некоторое время «Извино» находилось в карантине. Дороги перегородили бетонными блоками, выставили посты, навтыкали предупреждающих знаков.
Он с тремя «сталкерами» из сообщества, в противогазах, в химических комбинезонах пробрались в зараженную зону со стороны лесополосы.
Герман до сих пор считает сделанные снимки в ту памятную вылазку лучшими в коллекции «техноген». Первая фотография запечатлела длинную грунтовую дорогу. Слева, справа деревянные дома с заборами, все калитки настежь. У дома с резными наличниками стоит синяя поддомкраченная четверка, снятое колесо лежит рядом, тут же балонник, болты и ни единой живой души.
Во многих домах двери оказались незапертыми. Они заходили и смотрели. Все выглядело обитаемо, обыденно, только вот без людей жутковато. Мозг сразу начинает усердно работать, выискивая объяснение такого непонятного поведения жителей. На ум почему - то приходит не собрание в доме поселкового старосты, не заезжая ярмарка, раскинувшая шатры на окраине в поле, не служба в местной церкви. Ничто это не способно собрать все население от мала до велика.
Следующий снимок он сделал уже внутри дома на кухне. Распахнутое окно (взрыв произошел в августе) занавеска фатой колышется под дуновением ветра. В окно еще не накидало листьев, не налило дождей и не покоробило деревянный подоконник. Возможно, через это окно семья услышала грохот. Люди замерли, подошли к распахнутой раме и с тревогой вглядывались в серое облако, поднимающееся к небу.
На газовой плите застыла кастрюля, на столе две тарелки, ложки, в плетеной корзинке зачерствелый, плесневый хлеб. Завод взорвался в 13:45, самое время обедать. Через открытую створку посудного шкафа виден ряд тарелок, чашки. Старенький холодильник «Зил» залеплен наклейками и магнитиками. Герман не стал открывать его.
Он помнил, что в какой-то момент физически ощутил ту угнетающую ауру или что-то другое, чему нет названия, накрывшее поселок печалью и забвением. Это нечто словно разрыхляло, разлагало дома, заборы, сараи, даже ощущение времени здесь становилось другим. Герману стало не по себе, почувствовал, что это нечто проникает в него сквозь комбинезон химзащиты. Его приятели тоже нечто подобное испытали. Через поле, отделяющее поселок от леса, они уже бежали, обгоняя друг друга, задыхаясь в респираторных масках.
Так же и в этом фермерском доме. Он ощущал нечто подобное, не так сильно, но той же природы. Не было в стенах живой жилки. Это место брошено. Отсутствие электричества подтверждало подозрение. Люди бы не стали мириться с таким неудобством.
Наконец, Герман покинул сарай с изуродованными квадроциклами. С хмурым лицом шел следом за силуэтами, выделяющимися в кромешной темноте на фоне большого яркого круга. Вдруг справа услышал шорох и журчание. Сердце пропустило удар, а затем молотом ударило по ребрам. Герман одновременно направил в ту сторону луч фонаря и схватился за мачете. К нему спиной стоял человек в оранжевой куртке, в «трениках» и кроссовках, склонив голову, и держал руки спереди.
- Гера, блин, - обернулся Олег, щурясь, - убери этот долбаный фонарь. Дай спокойно отлить. - Отвернулся.
Еще несколько секунд Герман светил на приятеля, словно убеждаясь, что это он. Затем сдвинул луч влево и остановился. Фонарь осветил нечто торчащее из холма, на склоне которого опорожнялся Олег. Из земляной насыпи буйно поросшей сорняком торчала какая-то плоская, в три метра высотой металлическая штука напоминающая акулий плавник. Металл покрашенный матовой серой краской не отбрасывал бликов. Присмотревшись, Герман увидел пазы, линии и не заметил ни капли ржавчины. Первое, что пришло ему в голову - крыло небольшого самолета.
С минуту Герман рассматривал конструкцию, затем поднялся на холм и потрогал ее рукой. Металл был холодный, шершавый, словно обработанный нождачкой.
- Что нашел? - слышал голос Олега.
- Не знаю. - Ответил Герман, продолжая осматривать предмет. - Возможно, крыло.
- Этого нам еще не хватало, - Олег застегнул молнию. - А под холмиком самолет что ли? - он усмехнулся.
- Не думаю, холмик дюже маленький. Наверное, фермеры притащили откуда-то и приспособили, вот только не пойму для чего.
- Забей. Пошли, выпьем. Что-то день длинный получился. Никак не закончится.
Олег направился в сторону дома, затем остановился, обернулся к Герману.
- Гер, свети.
Герман спустился с холма, и они направились к окнам, в которых теплился подрагивающий свет лампад.
- Куда квадры запаркуем? - первым делом спросил Олег, когда зашел в дом.
- Нехай тут стоят, - отозвался веселенький Танкист, - под окнами.
- Под крышу не будем загонять?
Олег пошел к столу, оставляя за собой грязные следы.
- Блин, Олежек, - возмутился Руслан, - ты хоть ноги вытри. Не в хлеву все же.
Олег остановился, посмотрел себе за спину, вокруг:
- Так он и так грязный.
Махнул рукой, прошел к столу.
- А где Гера?
Руслан смотрел на дверь.
- Не знаю. За мной шел, - пробубнил Олег, набивая рот ветчиной, завернутой в лаваш.
- Что? Опять? - прохрипел Танкист голосом Джегарханяна, пародируя легендарного волка. Все засмеялись.
В это время Герман стоял возле крыльца и рассматривал поблескивающую в свете фонаря металлическую цепь. Крыльцо по совместительству служило будкой для собаки, о чем говорило квадратное отверстие в торцевой стенке. Нагнулся и поднял разорванный толстый сыромятный ошейник. Соединил концы и по обхвату шеи представил псину сторожившую дом. В голове возник образ калгана. «Зачем рвать, если есть застежка? Кто это мог сделать? Собака вряд ли. Так, так, так». Герман положил на место ошейник и с задумчивым лицом поднялся по ступеням.


Глава 17. Всем спать.
Первыми покинули компанию Руслан с Ириной.
- Мы на сено, - сказал Руслан, пропуская вперед девушку. Танкист хихикнул, под усами растянулась плотская ухмылка. Олег покивал, прикрыв глаза, как старый добрый дядюшка, одобряющий поступок своего племянника. Герман перестал жевать и сказал:
- Руслан, не надо на улицу. Мы в доме все уляжемся.
- Вот и уляжтесь, - Руслан подмигнул Герману, - а мы уляжемся в куче душистой травушки. - Он обнял Ирину за плечи, прижал к себе и, нашептывая на ушко - «лесов таинственная тень с печальным шумом обнажалась», - увел девушку.
- Чего это не надо на улицу? - спросил Олег, скривив надменную физиономию. Его глаза подернулись пьяной поволокой. Хмель тронул уставших путников, и остановил свой экспресс на полдороге в страну «кайфа». Герман же после «штрафной» не употреблял и от конечного пункта находился дальше остальных. Он вяло жевал бутерброд и не отвечал.
- Герыч, так что там про улицу? - Не унимался Олег.
Герман повернулся, посмотрел в ухмыляющееся лицо:
- Так ничего, - продолжил жевать.
- Что-то мне так хорошо, аж спать не хочется, я в гараж пойду гайки крутить, - сказал Танкист, обтирая жирные пальцы о комбинезон.
- Во сколько встаем? - спросил его Олег.
- Спи. - Танкист махнул рукой, поднялся из-за стола. - Думаю, не рано. - Мотнул головой в сторону двери. - Вы калитку не запирайте, а то эти двое налюбятся, задубеют и прискочат. - Прошел к стене, снял с крючка керосиновую лампу. - Я одну возьму. Вам и той хватит.
- Танкист, - сказал Герман, оборачиваясь к приятелю, - давай завтра поразбирай, встань пораньше и крути сколько влезет.
- Ты чего? - Танкист веселым взглядом посмотрел на Германа, - опять про свое?
Олег прыснул. Герман недобро покосился на него.
- Извини, Герыч. - Олег дружески хлопнул Германа по плечу, - но это реально смешно.
- У-у-у-у, - зловеще протянул Танкист, скривил жуткую рожу и они заржали.
- Пошли вы, - Герман встал, направился к двери, доставая из кармана пачку с сигаретами.
- У-у-у-у-у, - ему вслед зауукали и снова рассмеялись.
Дождь прекратился, из-за туч выполз месяц. Вдалеке чернели силуэты елей. Германа не покидало беспокойство. Он желал, чтобы быстрее кончилась ночь, и они убрались с этой нехорошей фермы куда подальше. Выбил из пачки сигарету, прикурил. Прислушался. Мертвая тишина. Ни шороха дождя по крыше, ни стука капель по подоконникам, ни хлопающего ставня.
Сзади распахнулась дверь, желтый подрагивающий свет осветил крыльцо. Герман обернулся. На пороге, подняв руку с керосинкой, словно станционный смотритель, стоял Танкист.
- Я на разборку, - уведомил он.
- Если уж так не спится, может, лучше Олегов трактор починишь.
- Неа, - бойко возразил Танкист и помотал головой, - нехай стоить до утра. Сегодня вечером и ночью, - он кивнул в сторону сеновала, - все для души. Наслаждаемся.
- Рацию возьми, «насладитель», - сказал Герман, выдыхая белесую струю.
- Взял.
Танкист хлопнул себя по вздутому набедренному карману.


Глава 18. Жатва начинается.
Глаза его блестели в предвкушении. Танкист соображал, с чего следует начать, что самое ценное. Возможность раздербанить ничейный квадр выпадает не каждый день.
Керосинка источала недостаточно света и Танкисту приходилось ее постоянно переставлять. Из-за спешки подрагивали руки и порой ключи выскальзывали из пальцев. Тем не менее, дело двигалось. Масло на руках, поблескивающие черные лужицы на половицах, казались кровью квадроцикла, а куча деталей у стены изъятыми органами. «Стелс» все больше напоминал «расчлененку», а Танкист одержимого обвальщика.
Сосредоточенный, он прикусил кончик языка и не обращал внимания на стоны и вздохи, доносившиеся со стороны стога. Как ему казалось, он занимался куда более увлекательным и полезным занятием. Продолжал разбирать, когда стихли все звуки и страсти снаружи. Не прерывался даже на перекуры. Наконец, покончил с первым. Окидывая останки взглядом, выпрямился на ногах и тут же сморщился от боли прострелившей поясницу. Пережидая пока стихнет, обернулся. У стены рядом с колесами сложенными в стопку высилась гора деталей.
Танкист закусил губу, прикидывая, куда девать все это добро. Затем махнул рукой, взял керосинку и шагом паралитика двинулся к CFке.
Светало, когда стоя на коленях, он открутил последний винт с крышки вариатора. Сковавшую вдруг тело неподвижность он принял за обычную усталость. Так порой случалось после долгой работы в гараже. Он называл подобное состояние «клином». Обычно оно проходило, и рано или поздно он вновь обретал над телом контроль. Танкист подождал секунд пять, выдохнул и попробовал пошевелиться. И когда не получилось, по телу прокатилась неприятная волна страха. В голове возникла догадка: защемление нерва. Немного успокоился, вспомнив, что это не смертельно.
Он почти перестал волноваться, когда почувствовал, что отрывается от пола и его колени уже не ощущают твердости досок. Сердце рухнуло в глубокий колодец, затем подпрыгнуло к горлу и заколотилось часто - часто. Танкист хотел опустить голову и убедиться, что ощущения его обманывают. Но, черт подери, у него даже это не получилось. Он скосил глаза вниз. И то, что он увидел, заставило сердце биться еще быстрее. Он висел в полуметре над полом, видел сиденье квадроцикла, видел ранее скрытый корпусом CFки разобранный «стелс», покрышки и детали у стены. Глаза его расширились, а сердце теперь бухало так, словно собиралось проломиться сквозь ребра и выпрыгнуть наружу. Танкист испугался по-настоящему.
В застывшей позе «механика на коленях» он медленно перевернулся на спину. Гаечный ключ в его правой руке блеснул в свете керосинки. Стены поплыли вниз. Он увидел потемневшие, покрытые пылью потолочные доски, развивающиеся под сквозняком махровые паутины. Видел свой вращающийся силуэт. Ощутил скольжение в левом кармане, а в следующее мгновение послышался глухой стук о доски. Он вспомнил, что в кармане лежала головка на семнадцать.
Новый приступ ужаса охватил его, когда почувствовал, что его распрямляют, словно заржавевший складной метр. Помимо его воли ноги начали медленно разгибаться, выпрямляться. Спина, руки вытягивались по швам.
Приняв горизонтальное положение, он медленно поплыл к дальней стене. В голове ураганом носились клочья мыслей. Танкист пытался ухватиться за них, но те рассыпались, словно пепел. Страх ознобом расходился по телу. Глаза бешено вращались в глазницах. Танкист все время пытался пошевелиться, но безрезультатно. Он уже желал быть парализованным и неподвижно лежать на полу, лишь бы чувствовать спиной доски, осязать реальный мир, вернуться в привычное измерение. Тогда, возможно, он бы так не боялся, и теплая жидкость не растекалась бы по ногам.
Потолочные доски все тянулись, он продолжал перемещаться к дальней стене ровным дрейфом, подобно огромной льдине. И когда по его ощущениям он должен был бы врезаться в стену головой, этого не случилось. Боковым зрением уловил справа какое-то движение. До боли скосил глаза. Движение, пойманное взглядом, было прозрачным, как воздух над нагретым асфальтом. Отметил, что явление имеет границы. Нечто аморфное напоминало огромную сардельку, высотой в три метра. Форма пульсировала множеством коротких червеподобных отростков.
Танкиста потянуло с ускорением, словно невидимый поток затягивал его в воронку. Окутала темнота. Кроме тусклого света керосинки пропали и звуки.

Глава 19. Новые жертвы.
Олег забрал керосинку и устроился на соломенном матраце в комнате, смежной с залом-прихожей-столовой. Подсвечивая себе фонариком, Герман поднялся по ступеням на второй этаж. Несмотря на предупреждения Танкиста, он закрыл входную дверь. «Постучатся если что», - рассудил он.
Осмотрев комнату, Герман подошел к сломанному стулу. Лучом проследил траекторию темного мазка на полу. Некоторое время стоял, гадая о случившемся. После чего, не раздеваясь, лишь сняв куртку и тесные мотоботы, лег на кровать. Мачете положил рядом на пол. В пластиковых доспехах было весьма неудобно, но снять «черепаху» в таком месте он не решался. В пыльное окно, перечеркнутое переплетом, проливался желтоватый лунный свет. Заснуть не получалось. Все прислушивался, ворочался.
В конце концов, Герман встал, подошел к окну. Распахнул раму. В лицо повеяла прохладой с запахом сырой земли. «Как в могиле», подумал он. Некоторое время смотрел на застывший ночной пейзаж. Тишина. Нереальная, мертвая тишина.
Герман прошел к трюмо, взял фотографию в рамке. Осветил фонарем. На снимке пожилой, сухой мужчина в рубахе, с закатанными рукавами, в вислых брюках стоял на фоне бревенчатого сруба и держал за руку мальчика лет шести. Они оба щурились на яркое солнце. Мужчина показался Герману знакомым. Даже не скуластое сухое лицо подкинуло подсказку, а тощая, долговязая фигура. «Не может быть», - подумал Герман, приближая фотографию к глазам и пристальнее рассматривая фермера. «И штаны эти дерюжные». Все становилось на свои места. Теперь Герман знал, откуда ходячий в лесу. От этого озарения ему стало не по себе. Посмотрел на мальчика, и сердце сжалось.
Он поставил фотографию на место, вернулся к кровати. Лег, положил мачете на живот, не выпуская рукоятки, вслушивался в тишину. С нижнего этажа доносился храп Олега. Герман не заметил, как погрузился в беспокойное, липкое забытье.
Снилась какая-то ерунда. Он все время убегал и прятался от разъяренного быка, который постоянно его находил. Герман несколько раз просыпался в тот момент, когда лобастая башка наклонялась, чтобы поддеть его на рога.
В этот раз его разбудил скрип. То ли половицы, то ли засова. Рывком Герман сел на кровать, мачете скользнуло на колени, рука судорожно сжала рукоятку. Сонное, тупое оцепенение прошло мгновенно. Прислушался. Ни шагов, ни скрипа больше не доносилось. Так же не услышал храпа. У Германа возникла догадка: Олег зачем-то вышел из дома, возможно, покурить. Повернул голову, посмотрел в окно. Брезжил рассвет. «Часов пять». Герман, продолжал прислушиваться. Мысли текли все быстрее и четче. Беспокойство усиливалось. Он встал с кровати и осторожно прокрался к лестнице.
В доме по-прежнему царила тишина. Но Герман ей не верил. Тишина была недобрая, он это чувствовал. Чуткое ухо позволяло выявить скрытую опасность раньше, чем та возникала. Эту способность он выработал, когда с единомышленниками, а чаще в одиночку бродил, по заброшенным заводам, воинским частям, ДЭПО, бункерам, развалинам домов, подвалам, бомбоубежищам. Он научился в треске, скрипе, шорохе, грохоте с большой вероятностью определять причину, родившую звук.
И вот теперь он весь превратился в большое ухо. Память отчетливо хранила скрип половицы. Если бы он бодрствовал, то наверняка услышал бы и другие звуки, которые бы помогли сложить картину происходящего. Возможно, уловил бы стук двери о косяк, удар скобы о полотно. Шаги. Их трудно скрыть в тишине, тем более передвигаясь по деревянному полу. Но первый этаж упорно хранил молчание.
Не издавая ни звука, Герман спустился на три ступени, присел на корточки, осмотрелся. Предутренний свет слабо освещал комнату. В углах еще ворочались тени, цвета не набрали сочность. Все выглядело серым. Стол с неубранной посудой, остатки пищи, холодильник, скамейки, посудный шкаф, тумбы все стояло на прежних местах, лишь перевернутого кверху ногами Олега он не ожидал увидеть.
Герман окостенел, увиденное, казалось, продолжение жуткого сна. Он на секунду крепко зажмурился, затем широко раскрыл глаза. Ничто не изменилось. Неприятная слабость теплой смолой разошлась по телу. В груди что-то сжалось и замерло в дурном предчувствии. Да, это страх. Герман его узнал. От него никуда не деться. Он как неприятный запах над испортившимися продуктами, как тень под крестом в солнечный день, как холод в подземном бункере. Если есть причина бояться, он тут, как тут. Сердце забилось гулко.
Олег висел без видимой поддержки, левым боком к Герману, едва не касаясь стопами потолка. Глаза его налились и выкатывались из глазниц, он неморгая смотрел на что-то перед собой. Заправленная в боксеры футболка на спине сползла, открывая жирные складки на боках. Руки Олег держал вдоль тела, старательно прижимая ладони к бедрам.
Герман проследил взгляд Олега. Ничего не увидел, кроме бревенчатой стены, лавки, оцинкованного ведра, накладного пластикового выключателя. Снова вернулся к Олегу и тут заметил едва уловимое нарушение перспективы. Тусклый свет из окна преломлялся в полуметре от Олега, каким-то неправильным образом. Перед ним словно находилось дефектное стекло с неровностями, наплывами и оно было объемным, напоминающим вытянутый цилиндр. По краям дефекты сгущались и как бы, выпирали из формы. Внутри цилиндр плавно перетекал. С каждой секундой глаза Германа расширялись и эмоциональным выражением все сильнее напоминали взгляд Олега.
Разобравшись с деталями, Герман охватил форму целиком. Гелиевый цилиндр был согнут в середине градусов под сорок пять и верхней скругленной частью едва не касался носа Олега. Именно в эту точку и таращился Олег.
В предрассветном сумраке, в гробовой тишине, в деревянном брошенном доме картина выглядела сюрреалистичной. У Германа по спине прошелся мороз, он ощутил себя так, словно отделился от тела, словно глаза, через которые все это видит, не его. Он сидит в голове великана и через грязные, растрескавшиеся иллюминаторы взирает на чужой мир.
Герман понятия не имел, сколько висит Олег. Лицо его побагровело, стало мясистым, веки отекли, из уголка губ по щеке к глазу стекала слюна. Неровная, сырая дорожка тускло поблескивала. 
Нечто пошевелилось и не спеша выпрямилось. Стена, шкаф с посудой, табурет поплыли водяными переливами. Вдруг из существа вытянулся и моментально расширился отросток, дугой уперся в пол. Аморфный цилиндр стремительно уменьшился и спустя пару секунд весь перетек в опору. Выпрямился, уже слева от Олега. Пол тихо пискнул под тяжестью.
Герман вздрогнул. Сквозь нечто живое, пугающее, невероятное он видел Олега. Смотрел словно через поток воды стекающей по стеклу. Подобные фокусы он встречал в торговых центрах. Олег, тем не менее, продолжал смотреть прямо, словно его голова была закреплена в бандаже. Вот он пошевелился и стал медленно, величественно отводить в сторону правую руку. Остановил параллельно полу и снова замер. Затем рука дернулась так, словно кто-то пытался ее выгнуть в обратную сторону. Плечевой сустав подтянулся к уху, Олега всего перекосило. Лицо скривилось, рот широко открылся, но ни один звук из него не вырвался. Еще несколько мгновений сустав и сухожилия боролись с невидимой силой, затем, напряжение спало, лицо Олега разгладилось, рот прикрылся.
 «Как же оно его держит?». Задавался Герман вопросом и все пытался рассмотреть место контакта. Ноги не были связаны и никаким образом не крепились к потолку. На досках лежала тень от его стоп. На руках, теле также не заметил никаких веревок. Герман еще раз крепко зажмурился и сильно ущипнул себя за бедро. В его голове происходила сумятица, он не мог в полной мере воспринимать происходящее. Оно не переваривалось, не укладывалось ни в какие рамки. Одно дело о подобном читать, смотреть фильмы и совсем другое лицезреть воочию.
Герман открыл глаза. Существо уже стояло у Олега за спиной. Некоторое время ничего не происходило, затем Олег стал прогибаться. Скоро согнулся как лук и продолжал сближать затылок с пятками. На лице проступила мучительная боль и неимоверное напряжение. Из последних сил Олег сопротивлялся силам, стремящимся его сломать. Но его усилия нисколько не мешали существу пробовать его на прочность. Герман понял, что если так дальше пойдет, то позвоночник Олега не выдержит.
Герман крепче сжал рукоятку мачете, и насколько позволяла скрытность, начел спускаться по ступеням. Как бы ему не хотелось быстрее оказаться рядом с невидимкой на расстоянии удара, понимал, поспешность только навредит. Одно неловкое движение, один звук и все пропало. То нечто, что сейчас ломало Олега, опасно и, главное, непредсказуемо. Его способности поражали и ужасали одновременно. Герман вдруг, поймал себя на мысли, а не лучше ли просто сбежать? Она показалась весьма заманчивой, но стоило взглянуть на лицо Олега, и Герман ее отмел, устыдившись своего малодушия.
От боли глаза Олега выпрыгивали из орбит, рот раскрылся, губы побелели, оголив мокрые зубы. Футболка сползла к подбородку, обнажая натянутый живот. Герман пригнулся и быстро, коротко переступал по полу, перекатываясь с пятки на носок. Обеими руками, подобно самураю, обхватил рукоятку мачете, едва не царапая острием доски. Ему не хватило буквально нескольких секунд. Предрассветную тишину комнаты расколол хруст. Его ни с чем нельзя спутать. Он происходит, когда от приготовленной курицы отламываешь ножку. Только этот звук был намного громче.
Олег сложился назад, коснулся затылком ягодиц. Герман увидел искаженное лицо, остекленевший, наполненный ужасом и болью взгляд. В отчаянии он хотел заорать во все горло, броситься и рубануть. Сдержался - еще рано. Занес мачете над головой, целясь в неподвижный сгусток неизвестной материи, сделал три быстрых, скользящих шага, вдохнул и стремительно опустил отточенное лезвие, представляя, как рассекает отвратительную сущность. В доли секунды произошло нечто, что заставило его удивиться, растеряться и понять, что все напрасно.
Существо стремительно выстрелило в один из множества отростков, уменьшилось и пока опускалось мачете, перетекло. А затем повторило такой же маневр в другую сторону. Когда клинок с коротким стуком вошел в половицу, нечто уже вырастало у противника за спиной.
Герман действовал на пределе возможностей. Все его чувства обострились до крайности. Выдернул мачете и начал разворачиваться, одновременно занося оружие… Пожалуй, это все что он успел сделать, прежде, чем его поразил столбняк. Герман ощущал тело, но ему оно больше не подчинялось. Он замер на несколько секунд, а затем получил удар в грудь. Удар был сильным. Герман не видел, чем его атаковали. Отлетел, перевернулся в воздухе, врезался в стену. От удара перехватило дыхание. Тягучая боль разлилась в затылке. Герман брякнулся на пол. Мачете выпала из непослушной руки. Каленая сталь протяжно звякнула, стукнувшись о половицы. Выпученными глазами Герман смотрел на то, как в свете утреннего солнца, проливающегося в окна, потревоженная с бревен пыль медленно кружит в воздухе.
«Что за дерьмо?». Герман по-прежнему оставался парализованным. Лежал в неудобной позе, подвернув под себя руку, прижавшись щекой к прохладной крашеной доске. Наполненный ужасом взгляд впился в приближающееся нечто. Оно двигалось бросками, выстреливая то в один, то в другой отросток, коих пульсировало на ее теле множество. Существо не стремилось сиюминутно сблизиться с жертвой. Герману показалось, оно делает это намеренно, демонстрирует свои возможности, насмехается над его неуклюжей попыткой покушения.
Псевдоплоть вдруг остановилась и следующее движение проделала новым образом - согнулась подковой и перевернулось, как бы встав с ног на голову. Оказавшись возле жертвы, склонилась и замерла. Герман не видел глаз, но точно знал, она его разглядывает. Разглядывает дотошно, как биолог диковинную козявку.
Герман пытался. Отчаянно давал команды телу, но коммуникации к главному бункеру оказались заблокированы. Он даже не мог заставить пошевелиться язык, с трудом дышал.
Его резко дернуло вверх. Герман не ощутил конкретного места приложения силы, как-то всего сразу. Спустя несколько секунд его крутануло на девяносто градусов. Взгляд по дуге метнулся к потолку и вниз. «Оно злится. Мне хана». Существо нависало, Герман едва не касался его носом. Ощутил свое дыхание, отраженное от прозрачной подвижной массы. Блуждал взглядом и искал глаза, хотя бы намек, какие-нибудь симметричные углубления, выпуклости.
 Невидимая сила медленно перевернула Германа сначала на правый бок, затем на живот и он неторопливо  поплыл в сторону входной двери. «Только чтобы быстро, - думал он, содрогаясь от страха, памятуя с какой легкостью существо переломило Олега. - Без боли. Сразу. Ха, - он нашел силы мысленно усмехнуться. Представил свою ухмылку, которую когда-то видел в зеркале, уже и не помнил по какому поводу. - И никакие это к черту не зомби. Это даже непонятно кто. Подохнуть от прозрачной хрени, в гребаной глухомани, на заброшенной ферме… Обидно. Без креста и отпевания. Гадство. Как она меня кончит? Тоже хребет сломает? Скрутит в бараний рог? Сплющит?».
Мысли проносились в голове хаотично, сталкивались, разлетались, словно куры, вдруг обнаружившие в курятнике лиса. Большую часть сознания занимал образ согнутого в дугу Олега, хруст позвонков и смерть. Натянутая кожа на ребрах в месте излома напомнила глиняную статуэтку, которая стояла у его матери в трюмо. Кит изгибался, задрав хвост, а чтобы он не падал и не перекатывался мастер сплющил место сгиба, сделав тем самым ровную площадку.
Герман косил, закатывал глаза ко лбу, но ничего не видел кроме проплывающего под ним пола. Мог разглядеть на досках пропечатавшиеся сквозь рыжую краску годовые кольца, мусор в швах половиц, пыль, «бабушкин» коврик, сшитый из разноцветных лоскутов, ошметки грязи, четкий след «елочкой» его мотобота.
Герман удалялся от окна. Скоро его окутал полумрак. Сердце бешено колотилось, словно вместе со светом он терял последнюю защиту. Темнота затягивала, засасывала…, чтобы сожрать.
«Этого не может быть, - уговаривал себя Герман, - существуй на земле такая ерунда, о ней давно бы уже знали. Это не инфузория, которую под микроскопом едва рассмотришь. Весь инет гудел бы. Точно гудел. Такое не пропустишь. Обязательно нашлась бы запись, может некачественная, с плохим разрешением, темная, сделанная на мобильник, возможно в сумерках, в лесу или на заброшеке...». В поле зрение вплыла черная чаша. Точнее, сначала она показалась чашей, на самом деле это было нечто плоское, нечто абсолютно черное, не отражающее свет. Судя по сектору окружности, диаметр аномалии составлял где-то полтора метра.
Перед самой чернотой его перемещение прекратилось. Страх с новой силой охватил Германа. Сердце рвалось из груди. «Что-то должно произойти. Вот сейчас». Пронеслось в голове. И он не ошибся. Тело резко повернулось против часовой стрелки, причем голова оставалась на месте. Он услышал хруст, подобный тому который слышал недавно. Только сейчас это звучало намного громче: хрустели его собственные позвонки.
Герман не успел ощутить боли. Она была моментальной, как укол и прошла вместе с хрустом. «Почему темно? Я уже в дыре или закрыл глаза? Мне свернули шею. Да, так и есть. Теперь уже и нечего пытаться пошевелиться. Только почему я еще жив?». Он прислушался к своим ощущениям. Чувствовал голову, чувствовал сжатые губы, закрытые глаза, сомкнутые зубы, даже то, что лицо смотрит вверх. Он дышал. Ощущалось движение воздуха в ноздрях. Герман внутренним взором опустился на грудь, затем на живот, прошелся по ногам, рукам и как бы тоже что-то такое… Он не мог сказать точно, что чувствует, то ли это фантомная память о своем теле, то ли слабые сигналы «свой-чужой», изредка пробивающиеся сквозь блокаду? Не сомневался, что лежит на спине, отведя руки в стороны и раздвинув ноги. Вспомнился рисунок Леонардо Давинче, «человек вписанный в круг».
Что-то твердое, закругленное уперлось под основание черепа сзади. Возник образ ртутного градусника. Давление усиливалось, и когда боль могла стать нестерпимой, вдруг ослабло. А через несколько секунд в темени, вернее, под теменем, внутри головы растеклась покалывающая морозная свежесть. Герман как бы даже ощутил мурашки, пробежавшие по спине и предплечьям.
Через некоторое время его с головой погрузили в теплую густую жидкость, по консистенции напоминающую кисель. И странное дело, он мог дышать.
«Я умер?». Герман сомневался, хотя очень было похоже на то. Плевать. Он больше не хотел думать ни о чем плохом. Вообще ни о чем. Ему хорошо. Умиротворение и благость царили в мыслях и теле. Если смерть такая, то он согласен. Он лежал в комфортной темноте, ощущал себя самодостаточным и хотел одного - покоя.
Защекотало кончики пальцев рук, ног, мочки. Казалось, что под кожей копошится множество мельчайших жучков. Прямо кишмя кишат и … они растаскивали его. Герман ощутил это физически: по молекулам, атомам. Боли не было, только какое-то горестное сожаление. Копошение и щекотка постепенно поднимались все выше. Скоро он привык к этим ощущениям и даже стал получать какое-то непонятное удовлетворение. «Я растворяюсь», это была последняя мысль, посетившая его, он улыбнулся.

Глава 20. Месть.
Руслана разбудила назойливая потребность справить естественные надобности. Еще не открыв глаза, сквозь веки увидел свет. «Скоро вставать» с досадой подумал он. Пахло сухой травой. Тишина. Ни единого звука. «Странно, - подумал Руслан, - лес рядом, а птички заткнулись». Он открыл глаза, приподнялся. Повернул голову, рядом в облаке сена лежала Ирина. Задержал взгляд на ее безмятежном, красивом лице. В голове проступили воспоминания прошлой ночи. Он подумал, что когда вернется, обязательно ее разбудит, и они повторят.
Перекатился на правый бок, осторожно сполз со стога. Отряхиваясь, просыпая строчку сухой травы, завернул за угол сарая, расстегнул пуговицу. Его блуждающий, рассеянный взгляд остановился на огромном холме, выросшем у северной стены сарая, из которого торчал металлический конус серого цвета. На металле виднелись какие-то углубления, бороздки, линии стыков.
Руслан наморщил лоб, силясь представить, чтобы это могло быть. Напоминало крыло самолета. Он представил, летящий далеко в небе су - 52, а за ним черный шлейф. Увидел, как от самолета отделилась черная точка, и через некоторое время над ней раскрылся белый купол. А неуправляемая машина все сильнее загибает вектор к земле. Истребитель разваливается на куски. Огня нет, потому что ферма не сожжена, топливо выработано. Корпус с уцелевшим крылом врезается в землю по касательной и собирает земляной вал. В несколько сот метров на север протянулась глубокая борозда, повсюду разбросаны обломки фюзеляжа, шасси, куски обшивки.
Руслан подтянул брюки, застегнул пуговицы. Заинтересованный сделал несколько шагов в направление холма, когда сзади послышался звук, словно что-то твердое упало на доски. «Настил, - догадался Руслан. - Иринка проснулась», он улыбнулся и тут же забыл думать о разбившемся истребителе. Развернулся и поспешил назад, предвкушая увидеть мягкую, разомлевшую, еще теплую со сна девушку.
Он вышел из-за сарая, легкая улыбка мгновенно растаяла. Руслан встал, как вкопанный и обмер. Он узнал красный сапожок на правой ноге и свой носок на другой. Параллельно земле, словно иллюзионист показывал фокус с ливитирующей дамой, ноги Ирины скрылись за углом сарая.
Несколько секунд Руслан стоял неподвижно, тупо вращая изумленными глазами, и соображал, что же произошло? Наконец, мотнул головой и в три прыжка оказался у стога. Ирины там не было, только примятое гнездышко. Именно так она ночью называла кучу душистого сена, в котором они барахтались.
- Черт, - выдохнул Руслан. Несколько мгновений смотрел на сухую траву, затем на лице пропечаталась решимость, он резко развернулся и кинулся к сараю. «Неужели она все же настигла. Допился. Белки в форточки лезут». Ему нужно было срочно увидеть Ирину, чтобы убедиться, чтобы знать - не все так плохо.
Он выскочил из-за угла и замедлил шаг уверенный, что непременно увидит Ирину, идущую в обоих сапожках по тропинке. Он сам разбудил ее, сползая со стога. «Принцеса» проснулась, обнаружила себя в одиночестве и направилась к дому. «Надо было посмотреть на стог с другой стороны, на настил. Хотя о чем я. Конечно же она в обоих сапогах. Каблуком стукнула по доскам вот и все». Но убедительных аргументов катастрофически не хватало. Видение было поразительно четким.
Руслан судорожным взглядом окинул площадку перед сараем. Едва не застонал, обнаружив ее пустой. Выбежал из-за коровника. «Она не может так быстро идти. Если только не бегом», - хватался он за соломинку, обозревая пустое пространство до крыльца.
Сзади послышался хруст. Руслан обернулся. Вряд ли услышал, будь в лесу, где стрекотали кузнечики и щебетали птицы, но в этой мертвой тишине, накрывшей ферму, хруст прозвучал отчетливо и исходил из сарая. «Там же Танкист всю ночь ковырялся, - вспомнил Руслан и мысленно хлопнул себя по лбу. - Ирина тоже подумала о нем. Зашла в сарай в надежде увидеть меня с ним». Поощренный удачной догадкой Руслан робко улыбнулся. Быстрым шагом направился к покосившейся двери.
Но какие бы оптимистические мысли его не посещали, беспокойство все же не оставляло. Он остановился у двери, глядя на железную, поржавевшую ручку и несколько секунд медлил прежде, чем решился за нее взяться. Сердце почему-то сильнее забухало по ребрам, а рука никак не хотела открывать дверь. Руслан облизал губы, посмотрел на лес, затем обернулся, прошел взглядом по бревенчатому дому с темными окнами. Тишина. Именно она беспокоила его. Что-то с этой фермой не так.
Наконец, решился, потянул ручка на себя. Ощутил сопротивление. Казалось, между полотном и косяком растягивается черная резина. Конечно, он не подумал, о накренившемся косяке и элементарном законе физики. С нарастающей тревогой приоткрыл дверь, подставил ногу и боязливо просунул в щель голову. Пахнуло сухим деревом, пылью, машинным маслом и …вчера, когда Герман обращал их внимание, он не ощутил, а сейчас его нос уловил тонкий неприятный запах мертвечины.
В свете, проливающемся в щель между дверью и косяком, едва угадывались очертания квадроциклов. Руслан открыл дверь шире. В клине света в дальнем правом углу увидел Ирину. Она парила в полуметре над полом, животом вниз, в одном сапоге. Лицо, черт подери, как такое возможно? смотрело в потолок. Кроме того оно было перевернуто. Подбородок находился на месте лба, а глаза внизу, затылок касался лопаток.
Тошнота родилась в животе и потянулась к горлу. Парализованный жуткой картиной, Руслан во все глаза смотрел на девушку, дрейфующую к торцевой стене. Через секунду ее стала поедать чернота. Постепенно, словно Ирину погружали в ванну с чернилами, поставленную каким-то образом вертикально, исчезла сломанная шея, плечи, одновременно начали таять подбородок и грудь.
Руслан смог взять себя в руки и заставить пошевелиться, когда чернота дошла Ирине до локтей. На непослушных ногах он отступил и медленно прикрыл дверь. Прежде, чем соприкоснуться с косяком, она тихо пискнула петлями. Руслан весь сжался, втянул голову в плечи и замер, уставившись на серые, рассохшиеся доски.
В ушах звенела тишина, секунды таяли расплавленным металлом и, когда он был готов развернуться и бежать, в сарае застонала доска. Вот снова, только, уже ближе. Что-то там в темноте двигалось к двери.
Страх миновал стадию оцепенения и горячей изморозью поднялся от живота к голове, заставляя шевелиться на затылке волосы. В четыре прыжка Руслан оказался за углом. Замер. Скрип петли расколол зловещее безмолвие.
Пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить себя вновь сдвинуться с места. Осторожно ступая по раскисшей земле, Руслан двинулся вдоль стены с намерением зайти за сарай. Когда его взору открылась длинная задняя стена, он немного расслабился. Ощутив себя в относительной безопасности, зашагал  быстрее, постоянно оборачиваясь, не забывая держать в поле зрения приближающийся угол.
Через десять шагов он уже бежал трусцой, раздвигая высокие сорняки. В голове постепенно сформировался план. Он был прост. Главное добраться до квадроцикла и умчаться, как можно быстрее и дальше. Об остальных он не думал. «Никому не сочувствуй, сам же себя люби беспредельно», где-то он слышал эту «меткую» мысль, которая заочно отмолила совесть.
Добрался до намеченной точки и осторожно выглянул из-за угла. Ничего подозрительного не заметил. Солнце наполовину выползло из-за леса. Безоблачное бирюзовое небо светлее на краях и сгущающееся к середине источало безмятежность. Легкий освежающий ветерок дул с востока. Руслан присел, готовясь совершить бросок до холма. Воровато осмотрелся по сторонам. Ни души. Напряг мышцы ног, подался вперед, и тут лучи солнца преломились, он увидел нечто прозрачное, но плотнее воздух. Это нечто, напоминающее презерватив, наполненный водой, рывками, перегибами быстро двигалось по тропинке к дому. Метнулось в сторону, и стало подниматься по крыльцу, перетекая в опоры. Дверь открылась, и в следующую секунду нечто исчезло за ней, словно его и не было.
Руслан сглотнул, «Все же белка», - обреченно подумал он, нервно дернулся правый глаз. И вдруг ему захотелось, чтобы это на самом деле оказалось галлюцинацией. С того самого момента, когда он услышал деревянный стук. Да что уж там, хоть с памятного вечера, когда позвонил Вадим.
Из дома не доносилось ни звука. Пораженный Руслан стоял и все ждал. Ждал воплей, грохота, грязной ругани, звона бьющегося стекла, что, собственно, и послужит сигналом к действию.
 Но ничего подобного не происходило, по-прежнему над фермой висела мертвая тишина. Руслан решил, что все мертвы и Олег, и Герман, и Танкист, и Ирина. Он остался один. Жуткий страх морозом прошелся по спине.
«Медлить нельзя, оно ищет меня. Всех кончило, я остался последним». На хлипких ногах, пригибаясь, как боец под пулями, Руслан побежал к холму, буйно поросшему сорняком. Еще несколько метров и он оказался в спасительных зарослях. Продолжая пригибаться, целенаправленно крался к северной оконечности склона. Именно там он рассчитывал остановиться, осмотреться и затем сделать последний рывок к квадроциклам.
Вдруг остановился. Страшная мысль обожгла сознание. Он судорожно стал шарить по карманам. Думал, все пропало, когда в правом кармане брюк не нашел ключа от замка зажигания. Прошла вечность, прежде, чем пальцы нащупали в заднем кармане искомое. Руслан облегченно выдохнул. Наверное, это был самый искренний выдох в его жизни.
С минуту смотрел,  на подрагивающий в руке брелок в виде открывалки для бутылок, на кольце которого покачивались два ключа: один от замка зажигания, тот что меньше от кофра. Наконец, убрал ключи обратно. Хлопнул по карману, словно запечатывая и двинулся вперед, раздвигая высокие стебли «коневника».
Руслан ощущал сильный запах мертвечины. Здесь он был настолько густым, что спазм сжимал горло, а на лице проступила гримаса отвращения. Его уже не интересовала глубокая борозда от разбившегося самолета и разбросанные осколки. Что он отметил, так это то, что заросли здесь были воистину непроходимым лесом. Сорняк разросся буйным цветом, и он мог бы двигаться в полный рост, оставаясь незамеченным, но страх по-прежнему гнул Руслана к земле.
Под ногой хрустнуло, он остановился и опустил взгляд. Из-под ботинка торчала сломанная кость. Руслан замер, словно наступил на противопехотную мину. Сдвинул взгляд вперед и наткнулся на груду костей. Черепа коров не узнать было не возможно.
Ошарашенный Руслан таращился на могильник. Куча останков проросла сорняком и серела неприглядной массой среди зеленых сочных стеблей. Правее валялись шкуры. Именно от них так невыносимо смердило. «Странно, - мельком подумал Руслан, - такая вонь и ни одной мухи». Он плотно сжал губы, и дышал носом. Осматривал кучу костей, намереваясь обойти ее, когда взгляд наткнулся на череп, не похожий на коровий. Руслан обмер. Это был человеческий череп.
В глазах потемнело. Руслана качнуло, он сделал шаг в сторону. Снова послышался хруст. Он не стал смотреть под ноги. Все становилось на свои места: и безлюдность, и пустой коровник, и пыль, и темный мазок на полу, и сломанный стул, и тишина.
Руслан ощутил всем своим существом, кожей, которая покрылась мурашками, гиблость этого места. «Все мертвы! - вопило сознание, - и ты тоже станешь таким. Шевелись!». Избегая смотреть на кучу останков, отворачиваясь в сторону, кидая косой взгляд под ноги, он двинулся вобход. Раздвигая высокую траву, забирая влево, поднялся до середины склона. Жирная влажная почва ползла под берцами. Он старался ставить ногу на ребро. Обувь постепенно утяжелялась налипшей землей.
Уже спускался по склону, когда правый ботинок ударился обо что-то твердое. Послышался пустотный, пластиковый звук. Руслан с опаской опустил взгляд. Рядом с ногой в траве лежал черный шлем с поднятым забралом. Стекло потемнело и изнутри покрылось плесенью. Металлическую сеточку на отверстиях для вентиляции, клепки, застежку на подбородочном ремешке покрывала ржавчина. Рядом лежали почему-то ключи от автомобиля, о чем красноречиво свидетельствовал кожаный брелок с облезлыми буквами «НИВА».
Руслан сглотнул. Все происходящее с ним, казалось фантастикой. Так происходит всегда, когда что-то выходит за рамки привычного, когда опасность настолько велика, что сознание отказывается это воспринимать. Оно ищет оправдания и предлагает самое простое, что не требует доказательств: мистику и волшебство. Сказочный эпос, впитанный с детства, укоренившийся в голове, спрятанный в глубоких закромах подсознания, дремлет до тех пор, пока не возникает ситуация, требующая срочного вмешательства «медицины катастроф», и тогда зерна слепой веры прорастают на плодородной почве мрачным цветом.   
На деревянных ногах Руслан двинулся дальше. В тишине, царившей вокруг, шорох одежды о траву казался неимоверно громким. Руслан сжался, мысленно обхватывал рукой каждую травинку, отводя ее в сторону.
Ближайшая намеченная точка находилась в северной оконечности возвышенности. Там он рассчитывал осмотреться и если все будет спокойно, быстро пересечь открытое пространство до угла дома. Как действовать дальше, решит по обстоятельствам. Глобальный замысел оставался прежним: добраться до квадроцикла. И все бы ничего, если бы машины не стояли у крыльца, по которому некоторое время назад в дом поднялось нечто, название которому он еще не придумал. Руслан не сомневался, что именно эта тварь, устроила на склоне холма могильник.
Содрогаясь от мысли быть замеченным, он выглянул из зарослей, порывисто вращая головой, подобно перепуганному бурундуку, для полного сходства только лапки не поджал, осмотрелся. Солнце оторвалось от крон и взбиралось по безоблачному небу. Луг, вытоптанный пятак перед коровником, искрились влагой. Теплый желтый свет лег на почерневшие стены и шиферную крышу сарая. Южная сторона дома оставалась в тени.
Руслан не видел крыльца, и это его беспокоило. Старался все рассчитать и откладывал момент броска. Время шло, но ничего не происходило. От напряжения вспотели ладони. Он подумал, что если будет сидеть и мандражировать дальше, то спасительная тень скоро сдвинется к сараю.
Продолжая озираться, обтер подошвы о траву, освобождаясь от комьев налипшей земли. Побежал, делая широкие шаги. Открытое пространство преодолел быстро, даже дыхание не сбил. С чем себя и поздравил. Прижался спиной к шершавым бревнам. С минуту стоял, прислушиваясь к тишине. «Отлично, - подбадривал он себя, - если так дело дальше пойдет, считай, я спасен. Главное, добраться до квадра. И забуду. Все забуду. Ни разу не вспомню». Прокрался вдоль стены. Выглянул из-за угла.
В десяти метрах от дома возвышалась теплица с грязными стеклами, за которыми просматривались засохшие пожухлые растения. Соседствующие грядки заросли. Руслан низко наклонился, пробираясь под окном, хотя мог пройти незамеченным в полный рост. Его подбадривала и обнадеживала та простота, с которой он достигал результатов. Остановился на углу, осторожно выглянул. До квадроциклов было рукой подать, каких - то семь, восемь метров.
- О нет, - простонал Руслан, увидев перепачканный с вывернутыми колесами Олегов «гризли» подпирающий его желтую BRPишку. Он лично руководил зацепом, а затем буксировал сюда. Руслан таращился на связку и на некоторое время потерял способность соображать. Как он мог забыть? Его вновь охватили страх и отчаяние. План сыпался, словно пепел с кончика сигареты.
- Гадство, - выдохнул он. Вытянул шею стараясь разглядеть замки зажигания рядом стоящих машин. Увидел лишь замок «арктик ката» . Ключа не было. Руслан сомневался, что в остальных они есть. Лично он никогда не позволял себе такой глупости. Ощутил в теле неприятную пораженческую слабость. Ситуация требовала немедленного разрешения. Жуткое создание могло появиться в любой момент. Руслан спрятался за угол дома, медленно, устало провел ладонью по вспотевшему лицу и постарался проанализировать ситуацию. Как ни странно, выход нашелся быстро.
КОФР! Вчера доставал из него продукты и вещи. И потом, когда с Ириной пошли на сеновал взял упаковку влажных салфеток и пачку «данхела». Так же он вспомнил, про нож с резиновой рукояткой и гравировкой «кизляр» на лезвии, который лежал завернутый в полотенце у правой стенки. Им он перережет шнур лебедки.
Заряженный новой идеей Руслан выглянул, прислушался. По-прежнему, царила гробовая тишина. Казалось, существо тоже замерло где-то и выслушивает его. Сердце в предчувствии опасности забилось быстрее. Гнилостный запах раздражал и мешал сосредоточиться. Руслан прикинул расстояние до машины, вытащил из заднего кармана ключи, зажал в кулаке. Словно кот, забравшийся в хозяйский амбар, он крался вдоль бревенчатой стены, готовый в любой момент замереть или броситься обратно за спасительный угол. Шаг за шагом он приближался к заветной цели. Машины увеличивались в размере и виделись все отчетливее. Добравшись до «арктик - ката», Руслан присел на корточки и внимательно осмотрел замки зажиганий рядом стоящих полноприводников. Как и предполагал, дураков в команде не нашлось. Пробрался к заднему багажнику BRP. Подвешенный за передок «гризли» мешал открыть кофр. Привстав, Руслан дотянулся до замка. Приподнял крышку, сунул руку в щель. Затравленно озираясь по сторонам, судорожно пошарил, раздвигая, отпихивая барахло. Несильно расстроился, когда сразу не обнаружил тряпичного валика. Начал волноваться, когда минуту спустя так и не нащупал нож. Один раз блеснула надежда, но тут же погасла, когда свернутым полотенцем оказались грязные носки. В сердцах отбросил клубок, и снова запустил руку под крышку. Еще несколько минут бесплодных поисков заставили его отступиться.
Руслан опустился на корточки. От злости на вселенскую несправедливость заскрежетал зубами. Единственный квадроцикл, от которого у него был ключ, оказался запертым. Ну не гадство? Спереди крыльцо, сзади, слева, справа другие квадры. До боли сжал в кулаке ключи, «Еще какой-то урод вытащил нож, - злился Руслан, - так вот позволять всем кому непоподя рыться в кофре. Суки!!!». Он, конечно, мог завести BRP и сдать назад, отталкивая «гризла», но, как с таким прицепом удирать? Руслан сидел, не зная, что предпринять. Мысли вертелись вокруг одного: как избавиться от «довеска».
Вдруг, Руслан просветлел, он привстал и снова залез в кофр. Пассатижи, которые дважды попадались под руку во время недавних поисков, могли решить проблему. Инструмент нашелся быстро. Руслан не замедлил просунуть его между машинами и поймать кевларовый трос между бокорезов. Принялся яростно его терзать. Дело продвигалось непозволительно медленно. Тупые, промятые с зазубринами бородки жевали трос, словно беззубая собака кость. Спустя несколько минут крайние нити распушились, чем собственно дело и ограничилось.
На лбу у Руслана выступили крупные капли пота. «Так мне его не перекусить, - с сожалением подумал он. - Надо уматывать так, с этим чертовым «гризлом»». Он отбросил ненужные пассатижи, привстал. От долгого сидения на корточках ноги затекли, и теперь тягучая боль растекалась по суставам.
Руслан вставил ключ в замок зажигания, повернул. Ожила приборная панель, вспыхнули габаритные огни. Он медлил несколько мгновений, до рези в глазах всматриваясь в крыльцо и край стены, за которой скрывалась входная дверь, а затем вскочил в седло, одновременно нажимая кнопку стартера. Мотор ровно затарахтел. Из выхлопной трубы вырвалось белесое облачко. Тут же включил полный привод, о чем свидетельствовало тихое жужжание эксцентриков, рванул рычаг передач на заднюю скорость и нажал на «гашетку». Мотор взревел.
Больше таиться не было смысла. Стоя на подножках, Руслан обернулся. BRP стукнулся багажником в защитную дугу «гризли», отпихивая его. Сдав метров на семь, Руслан переключился на переднюю передачу, одновременно выкручивая руль. Подгоняемый смертельным страхом, все делал быстро, суетно. Надавил на газ. Как пришпоренный жеребец, BRP рывком принял с места. Ошметки земли полетели из-под колес. Забирая по пологой дуге в сторону ворот, тандем набирал скорость.
Как бы Руслан не стремился быстрее покинуть гиблое место, все же держал скорость не более пятидесяти километров в час. На большей, «гризли» начинало мотать и опасно подбрасывать на кочках, что неизбежно вело к опрокидыванию. «Спасен, - сначала робко, но затем все громче заявлял внутренний голос. - Спасен!». Но интуиция, закаленная жизненным опытом, подсказывала, что рано трубить в фанфары, необходимо отъехать дальше, хотя бы добраться до леса. Стоя на подножках, ощущая поток теплого ветра, полоскание футболки на боках, Руслан постоянно оборачивался, взглядывая то на дом, то на буксируемый квадроцикл.
Проезжая коровник, оглянулся в очередной раз. Взгляд не долетел до крыльца, проскочил нечто, что привлекло внимание и вернулся. Испытав обжигающий страх, Руслан интуитивно нажал на гашетку, а секунду спустя, сбросил обороты.
- Олежик?! - громко зашептал он. Квадроцикл заметно терял скорость. Понимая остроту момента, Руслан не решался говорить в голос и косил на крыльцо. Его взгляд вернулся к Олегу, который, стоял босой в трусах, майке. Он словно не слышал ни оклика, ни работающего двигателя, стоял у стены коровника, ссутулившись, едва не касаясь лбом бревенчатого сруба и, как будто высматривал у себя под ногами что-то. Плечи его опустились, руки висели плетьми.
- Олег, твою мать, - громче, почти в голос шептал Руслан, выкатывая глаза. Квадроцикл остановился и тихо тарахтел. - Скорее прыгай и уматываем. Там какая-то тварь всех убивает.
Олег вроде услышал его. Пошевелился, дернул головой. При этом все его тело зашаталось, словно тяжеленная мраморная голова была насажена на хлипкий проволочный каркас. На секунду он замер, прислушиваясь, затем развернулся и пошел прочь шаткой неуверенной походкой, словно его окликнули с другой стороны.
- Оле…
Руслан осекся. Он увидел в затылке Олега черную дыру с аккуратными краями размером с… хоккейную шайбу. Чернота указывала, что череп полый. С открытым ртом Руслан смотрел вслед своему приятелю и страх сдавливал его сердце. Не дожидаясь, когда Олег скроется из вида, Руслан нажал на газ и рванул с места. Не позволяя себе ни о чем думать, снова мчался вперед.
Проскочил распахнутые ворота, вырулил на вчерашний след. По радиаторной решетке заколотили головки разноцвета. Напряжение немного спало, Руслан сел на сиденье. Ощутил в ногах, слабость и дрожь. Он перестал оборачиваться. Все свое внимание устремил на неверную дорожку в высокой траве.
Он все больше верил в удачу и даже немного сбросил обороты: будет обидно, если в сотне метров от спасительного леса «гризли» перевернется на какой-нибудь неровности. Колея уводила влево в объезд обрыва. Руслан мысленно прокладывал маршрут по опушке, по вихляющей между деревьев колее, по горбатому мосту и выбирал место, где остановится и, наконец, избавится от ненужного прицепа.
Он не понял что произошло. Резкий рывок выбросил его из седла. По большой дуге он перелетел через руль, упал в траву и кубарем прокатился несколько метров. «Врезался, - взорвалась в голове догадка. - Но… я же ехал по колее. И почему не услышал удара?». Ошалелый, еще не ощущая боли в ушибленном плече, он поднялся на ноги, обернулся.
Метрах в десяти как ни вчем не бывало стояли квадроциклы. Мотор BRP негромко тарахтел.
- Гадство, - Руслан направился к машинам, но тут же остановился. Его внимание привлекло непонятное движение. В сотне метрах позади квадроциклов высокая трава мялась без видимой причины.
- Черт, - простонал Руслан и бросился к лесу. Он бежал изо всех сил, не оборачиваясь, истово работая ногами и локтями. Высокая трава хлестала по бедрам.
Овраг резко нырнул под ноги. Руслан среагировал в последний момент. Успел оттолкнуться и взмахнуть руками. Смягчая падение, пружинисто опустился на ноги, перекатился на спину. Сотни игл вонзились в ушибленное плечо. Потемнело в глазах. Руслан подумал, что вот сейчас потеряет сознание. Обошлось. Через пять секунд он уже карабкался по противоположному склону, хватаясь за пучки травы, вбивая берцы в рыхлую глину.
Взобравшись на склон, он понял насколько устал. Дышал быстро, поверхностно. Сердце билось в ребра, и было ему тесно в груди. Налипшая на подошву жирная глина, казалась пудовыми гирями. Руслан позволил себе остановиться и перевести дух. Обернулся. Нечто проминающее траву, стремительно приближалось к оврагу.
Руслан бросился к лесу. Поскользнулся, взмахнул руками, уродливо изогнулся, стараясь удержать равновесие, и все же упал. Зло выругался, рывком поднялся и снова побежал. Бежал что есть мочи. Трава путалась в ногах, цеплялась, словно старалась задержать. Футболка взмокла, дыхание с хрипом вырывалось из горла, грудь вздымалась и опадала как кузнечные меха. Мышцы забились и ноги казались ходулями. Руслан смотрел вытаращенными глазами на прыгающую колею и вспоминал, как резво четыре квадра шли по ней вчера. Рокот моторов дробил лесную тишину, из выхлопных труб вырывались белесые струи дыма  из-под колес летела земля. Один за другим они выскочили на опушку. Он улыбался вдруг открывшемуся полю, склонившейся под тяжестью дождя высокой траве.
Лес неторопливо поглотил его. Не в силах больше бежать, пошатываясь, обливаясь потом, на полусогнутых Руслан плелся по рифленому следу, не в силах отмахиваться от надоедливых веток. Попытался реанимировать спасительную мысль: «А может, все же белка?». Но нет, никакая галлюцинация не могла сравниться с той реальностью, в которой он оказался. Руслан проклинал тот день, когда Вадим прислал трек, когда в голове возникла мысль о дальней покатухе, дурацкую идею ехать без мобильников, проклинал выпитые виски и водку, выкуренные сигареты, которые сейчас сказывались на выносливости. Давал себе зарок никогда больше не прикасаться к этой гадости. Только бы выбраться. Только бы…
- Маль бруг в поход собрался?
Руслан неожиданно услышал голос. Вздрогнул и встал, как вкопанный. Глаза его расширились, казалось, вот-вот выскочат из глазниц. Он смотрел так, словно увидел приведение. Несколько секунд не мог произнести ни слова, ни шелохнуться, только тяжело дышал.
- Ты?
Наконец, просипел он. Перед Русланом в метрах семи стоял Вадим, закрывая путь к горбатому мосту.
- Ага, - пропел Вадим и медленно закивал. В руке он держал дубину. Глядя в глаза одноклубника, Руслан понял, что тот его не пропустит. Было во взгляде этого щуплого парня, над которым они постоянно издевались, у которого он увел девушку, которого ударил по лицу, что-то такое, что заставляло принимать его всерьез и… опасаться.
- Послушай, Вадик, - заговорил Руслан примирительным тоном, стараясь сдерживать дыхание, и шагнул вперед. - Там, - он обернулся, рукой махнул себе за спину, - какая-то хрень. - Он замолчал, сглотнул, при этом болезненно сморщился и кивнул, словно проглатывал большой кусок. - Она убила всех, Олега, Танкиста, Герыча… - вдохнул. - Надо бежать пока не поздно.
- Астоловиста бебби, у меня другая идея. Надо бы рассчитаться.
При этих словах Вадим дернул дубиной. Позади Руслана, за густой стеной из листьев послышался треск.
- Вот! - крикнул Руслан и вскинул руку, пальцем указывая назад. - Это она, - понизил голос до шепота и повторил, таращась на Вадима безумным, наполненным ужасом взглядом, - это она. Где твой квадр? Надо срочно уматывать.
Руслан сделал несколько шагов к мосту и был вынужден снова остановиться. Вадим резко замахнулся дубиной.
- Идиот, - застонал Руслан, - быстро пропусти меня.
Его рука нырнула за спину. В следующую секунду он держал ее перед собой, целясь воображаемым пистолетом в Вадима. Кисть была крепко сжата в кулак, предплечье дрожало. По раскрасневшемуся лицу ручьями лил пот, затекал в глаза. Резким движением, Руслан вытер его. Вадим непонимающе переводил взгляд с дрожащего кулака, на согнутый указательный палец, словно тот лежал на курке, затем на потное лицо Руслана. Снова затрещали ветви, уже ближе.
- Уйди, не то я тебя пристрелю, сволочь! - завизжал Руслан. От отчаяния и смертельного ужаса он готов был разрыдаться. - Нам всем крыш…!
Руслан не договорил. Его ударило в спину с такой силой, что хрустнула шея. Голова резко откинулась назад, и Вадим на мгновение увидел острую подкову его нижней челюсти. Кувыркаясь, размахивая конечностями, словно тряпичная кукла, Руслан сбил с ног Вадима, перелетел через реку, грузно, как мешок с мокрым тряпьем рухнул в траву, заселившую противоположный берег. И все. Он не шевелился. С ошалелыми глазами Вадим лежал в траве, ощущая сырость земли. «Матерь Божья, что это?». Он яростно вращал глазами стараясь определить, кто ударил Руслана. Ничего не видел и это пугало больше всего. Перед тем, как отправиться в полет, Руслан махал назад, и говорил про какую-то «тварь», слышался треск веток.
Вадим приподнялся на локтях. Пусто. Все тот же лес, листья, кусты, ветки, стволы. И тишина. В голове одним потоком замелькали кадры из фильма «Полтергейст», который он смотрел накануне. Страх ледяной иглой прошил сознание. Вадим снова лег. Стараясь оставаться незаметным, стал отползать назад, не переставая лихорадочно озираться.
Обретя самообладание, предположил, что так далеко отбросить человека мог бы выстрел из крупнокалиберного карабина. Но эта версия не выдерживала ни малейшей критики. Во-первых, он не слышал выстрела, во-вторых, это какой же должен быть калибр, чтобы отбросить человека на добрых двадцать пять, а то и тридцать метров? Нет, это не карабин. Это что-то другое. Что?
Вадим почувствовал, как левая стопа потеряла опору и зависла. Он быстро обернулся. В просвет в траве увидел свободное пространство и в нескольких метрах противоположный берег. Вадим помнил, что обрыв к реке не высокий - полтора метра. Его посетила мысль: подождать, пока не появится тот, кто зашвырнул Руслана, а он обязательно должен появиться, хотя бы убедиться, что жертва мертва.
Но нет, было слишком страшно, чтобы утолить свое любопытство. Слишком все было загадочно и смертельно опасно. Гробовая тишина, царившая в лесу, сгущала воздух, делала его дрожащим. Все вокруг предвкушало драму. Вадим и раньше заметил эту особенность. Он знал лес, прислушивался к нему. Тишина, залившая все кругом, говорила об одном - в радиусе пяти километров нет ничего живого. И он бы не сунулся сюда, не гони его, как одержимого, месть.
В царившем беззвучие хруст шейных позвонков Руслана прозвучал особенно отчетливо. Он все еще стоял в ушах. Вадим вспомнил сюжет из телепередачи, в котором на краш-тесте испытывали манекены, пристегнутые ремнями безопасности к сиденьям без подголовников. Испытатели моделировали удар в заднюю часть автомобиля. После чего шеи водителя и пассажира изгибались назад под невероятными углами. Треска хрящей, разумеется, не было слышно, но голос за кадром констатировал о травмах, не совместимых с жизнью. У обоих антропоморфных испытательных приборов были «сломаны» шеи. Под таким же углом или примерно под таким согнулась шея Руслана, а хруст позвонков заменил голос за кадром.
Вадим перевалился через край склона. Куртка и футболка на животе задрались к груди. Сухие стебли и корешки царапали кожу. Обрыв оказался крутой и, как Вадим не старался, задержаться на склоне его все же стащило в реку. Прохладная вода обернула стопы, поднялась вверх и остановилась на середине бедер.
Тихий треск и последовавший за этим плеск привлекли его внимание, заставили сердце взбрыкнуть и забиться чаще. Интуитивно, желая стать менее заметным, он присел, сразу оказавшись в воде по грудь. Сделал шаг от берега, задержал дыхание и погрузился в реку по глаза.
Он устремил взгляд на бревенчатый мост, горбатившийся над рекой выше по течению метрах в восьми, по которому он прошел вчера вечером, следуя за обидчиками. Добравшись до опушки, увидел поле, вдалеке загон и бывших своих приятелей. Они остановились где-то посередине пути до распахнутых ворот, галдели и суетились. Понаблюдав за происходящим, он понял, что там обрыв и в него свалился Олег. Тогда Вадим улыбнулся. За последние восемнадцать часов это была его единственная положительная эмоция. Так же он увидел Ирину, которая стояла чуть в стороне в зеленом плаще, в его белом шлеме, обхватив себя за локти, и наблюдала за процессом. Глядя на нее, в животе у Вадима уже в какой раз заворочалось и обожгло что-то нехорошее, злое.
Он понял, экспедиция достигла своей цели, доказательство тому ограждения для скота. Никем не замеченный он углубился в лес, соорудил шалаш и уставший завалился на лапник. Долго лежал на спине, окутанный еловым запахом, глядя в сумрак под купол из веток, не спеша жевал батончик «марс», слушал шуршание дождя по листьям и думал о виндетте. Порезанные покрышки не в счет. Танкист сумел их починить. Чертовы глоб-троттеры потеряли всего полтора часа. По сравнению с перенесенным оскорбление это ничто.
Они еще встретятся. Без бензина он не сможет вернуться. Все одно к одному. Засыпая, Вадим уже думал о примирении. Представлял, как это будет выглядеть. «Ну, врежут раз другой, матюками обложат. Герман остановит их, если что. Он, наверное, тоже считает, что я должен получить хорошеньких. Пусть. С Иркой все кончено, не перед кем позориться. Придется Руслану за дыни деньги возвращать».
Утром, сидя на корточках, разжигая костер, Вадим услышал рокот мотора. Квадроцикл приближался, а потом остановился. Движок работал на холостых. Вадим еще несколько минут прислушивался, затем взял дубину, которую вырезал из толстого орешника еще вчера и направился к опушке. Увидел бегущего по полю Руслана, он был один. Тогда-то у Вадима вновь появилось желание расквитаться.
Смирился с мыслью, что придется оставить квадроцикл в лесу и добираться до дома пешком. Плевать. Он сумеет выбраться из леса. Не раз с мужиками ходил на охоту и на ягодный сбор. Он знает, как выживать. Не пропадет.
Вадим не спешил проявляться и наблюдал из кустов. Руслан выглядел уставшим и измотанным. Футболка потемнела от пота, он едва волочил ноги, что упрощало задачу. Вадим предвкушал легкую победу и чувствовал сладкий вкус отмщения. Чесались кулаки. Оставаясь незаметным, Вадим растворился в зарослях и встретил своего обидчика у моста.
Он вышел из зарослей с дубиной и так ласково сказал:
- Маль брук в поход собрался? 
Эту знаменитую фразу он вспомнил, когда бежал к месту засады, и она пришлась как нельзя кстати. Руслан явно не ожидал его увидеть. Он испугался. Чертовски испугался. Трясся, как осиновый лист и выкатывал глаза, нес какую-то чушь, в смысл которой Вадим особо не вникал. Он наслаждался моментом. Все его внимание было приковано к лицу испугавшегося до крайности сорокатрехлетнего мужика. Это зрелище впечатляло и одновременно тешило самолюбие Вадима. Он не сомневался, что именно он нагнал на своего ненавистника столько жути. А какие он фортеля выкидывал? Будто из пистолета целится. Вроде в летах, щетиной оброс, чужих баб уводит. Вадим уже приноравливался как бы посноровистей его огреть, когда произошло то, что произошло.

Глава 21. Головастик.
Теперь сидя в воде по глаза Вадим с замиранием сердца смотрел в сторону моста. В расходящихся кругах в его сторону медленно плыла перила из ошкуренного ствола. Скрепленные дугой бревна прогибались, осыпая труху. Осыпание перемещалось с северной оконечности к южной. По мосту двигалось что-то тяжелое, но Вадим, хоть убей, не видел, что именно.
Он смотрел во все глаза, не моргая: «Неужели из-за астегматизма», подумал он, сужая веки. Вот продавилось последнее бревно у левого берега, и Вадим отчетливо запечатлел, как разошлась и примялась трава под чем-то объемным, затем спружинила,  и снова разошлась уже дальше. Непонятное физическое явление двигалось к зарослям, скрывающим Руслана.
Обмирая от страха, Вадим смирно сидел в реке, пока хватало воздуха. Для вдоха медленно приподнял голову. Нос едва не касался воды, на кончике дрожала капля. Порывисто задышал, образуя воронки на поверхности безмятежных вод. Вадим был напуган и лучшее, что мог придумать, оставить все, как есть. Раз при такой комбинации он еще жив, значит и нечего рыпаться, по крайней мере, до тех пор, пока в голову не придет что-нибудь дельное.
Вадим сразу связал аномальное перемещение, с необъяснимой смертью Руслана и с воцарившейся тишиной. Эти три вещи были явлениями одного - необъяснимого ряда. Само место, лес кричали ему об опасности еще за много километров до этой встречи. Теперь он расплачивается за свою опрометчивость и ослепляющую злость, за месть отравляющую мысли. И куда все это делось, чего добился? Трясется за свою жизнь, придумывает, как унести ноги? Как? Выскочить из реки и убежать? Не получиться. Оно уже догнало одного, куда более прыткого, чем он, оседлавшего восемьдесят две лошади. Единственный путь к спасению - скрытность.
Вспоминая карту, Вадим восстановил в памяти петляющую синюю нитку на зеленом полотне, уводящую на северо-восток. Не важно, что он удалится от колеи. Он потом наверстает упущенное. Вернется к спрятанному квадроциклу, и тогда его скорость значительно возрастет. По проторенной дорожке его уже не догнать. Он будет гнать без остановки, пока не кончится бензин. По его расчетам топлива хватит километров на десять - тринадцать и этого будет достаточно, чтобы почувствовать себя в безопасности.
Плавно не создавая плеска, Вадим сделал шаг к середине русла, набрал в легкие воздуха, закрыл глаза и погрузился под воду. Течение помогало плыть, но тина цеплялась за руки, ноги, неприятно оглаживала лицо, пальцы. Темнота одновременно давала уверенность в скрытности, но так же оставляла в неведении. Могло случиться и так, что когда он всплывет, столкнется нос к носу с неведомым существом.
Вадим старался проплыть как можно дальше. Воздух закончился, он сделал несколько поспешных коротких гребков к левому берегу. Превозмогая резь в легких, медленно всплыл среди зарослей стрелолиста и хвоща. Едва рот оказался над водой, сделал глубокий вдох и тут же снова скрылся в реке, подобно трусливому головастику.
На этот раз он проплыл куда меньше. Следующий вдох он сделал так же воровато, снова ушел под воду. Всплывал и погружался еще несколько раз, пока не помутилось в голове.
Измотанный, Вадим нуждался в передышке. Он вынырнул, на глаза спадали зеленые нити тины, вытянутые ершики роголиста и это было неплохо. Облепленная ряской голова напоминала часть затонувшего ствола. Вадим жадно дышал. По губам стекала вода и попадала в широко раскрытый рот. Он всматривался через зеленую вуаль в высокую траву, кусты, в деревья, вплотную подступившие к реке. Ничего подозрительного он не обнаружил, но и чувство безопасности не обрел. Отдышавшись, снова превратился в головастика.

Глава 22. Снова в седле.
Вадим еще несколько раз делал небольшие передышки, стараясь как можно дальше отплыть от места встречи с необъяснимым и пугающим. Он пробыл в воде около часа, кожа на руках побелела и сморщилась. Прежде, чем выбраться на сушу несколько минут прислушивался и всматривался в зеленую стену. Как он убедился, существо имеет объем и массу, а эти факторы нельзя скрыть в лесном пространстве, пронизанном ветками, сучьями, стеблями, усеянном листьями.
Вода стекала с него ручьем, в сапогах хлюпало, подошва скользила по склону. Ощущая тяжесть намокшей одежды, нетвердым шагом Вадим поспешно углубился в чащу. Выжмется, обсушится, протрет складной нож позже. Единственное, что позволил себе сделать, так это вылить из сапог воду.
Вадим умел передвигаться по лесу, не создавая шума. Но и ему, долгие годы проходившему с охотниками в тверских лесах, не удавалось двигаться абсолютно тихо. Каждый раз, когда его нога наступала на сухую ветку, скрытую под тленом или в траве, вместе с треском сердце подпрыгивало к горлу. Тогда он замирал и подолгу прислушивался.
Примерно через полтора часа, после того, как выбрался из реки, он набрел на колею. Некоторое время стоял, вертел головой, вглядываясь то в одну, то в другую сторону. Огромная сила тянула его прочь, как можно дальше от опасности, но Вадим также понимал, что на квадроцикле спастись шансы значительно выше и потом, в кофре хранились кое-какие запасы еды и воды.
Уже второй раз за сутки он мучился сомнениями в выборе пути. Его метания прекратил хруст ветки. Вадим резко присел, словно над самым ухом просвистела пуля, и юркнул под сень разлапистого орешника. Напряженно всматривался сквозь листья и умолял сердце биться тише.
Неподвижно простоял несколько минут. За это время ни треск, ни иной звук не нарушил тишины. Вадим хотел бы думать, что вспорхнувшая птица обломила сук, но в застывших ветвях, словно залитых стеклом, не наблюдалось ни малейшего движения. Он больше не раздумывал в какую сторону двигаться. Дорога к спасению вела в сторону противоположную ферме. Черт с квадроциклом, он и так сможет выбраться.
Продираясь сквозь чащу, некоторое время он шел параллельно колее. Изредка на более - менее свободных участках переходил на рысь. Осознавая, что заботясь о скрытности, двигается непозволительно медленно, все же вышел на след.
Через час бодрая трусца превратилась в усталую поступь. Вадим на ходу стянул куртку и обвязал рукава вокруг талии. Хотя он тяжело и часто дышал, все же прислушивался, а для верности изредка оборачивался и кидал тревожные взгляды вдоль проторенной дорожки.
Вадим думал, что никогда раньше не был в такой смертельной опасности, и никогда не испытывал подобного страха. Единственный случай, который хоть немного мог сравниться по степени риска, произошел все в тех же тверских лесах.
Вспоминая ту давнюю историю, Вадим испытал острую потребность зажать в зубах трубку, ощутить во рту привкус табака, дерева и еще ряд тонких ароматов, которые в целом необъяснимым образом, сказывались на самочувствии.
Внутри, словно, что-то оборвалось, когда пальцы не обнаружили «хвост» спицеподобного мундштука на должном месте. Все с нарастающим беспокойством он остановился и осторожно, словно боялся испачкаться, опустил руку вглубь кармана.
Лицо его вытянулось, в глазах читалось горе невосполнимой потери. Он аккуратно вытащил сломанный пополам мундштук и с минуту рассматривал обломки. С сожалением мотнул головой, зажал зубами ту часть, которая оканчивалась, как говорила покойная Евдокия Изотовна «патронником», трамбуя большим пальцем с желтоватым ногтем табак, другую убрал обратно в карман.
«Наверное, - думал Вадим, вдыхая приятный, успокаивающий букет, - сломался, когда чертов Руслан сшиб меня. Надо же было оказаться на его пути». Он шел с обломком в зубах, языком ощупывал острые края и прикидывал, как починить наследственный оберег. Мысли постепенно вернулись к давней истории. Бабуня еще не совсем старая, довольно-таки проворно шла известной только ей тропкой. Он - белобрысый восьмиклассник едва поспевал следом, но все же находил время крутить головой по сторонам и прутиком стегать по листьям.
Бабуня остановилась резко. Вадим едва в нее не врезался и не сразу сообразил, что происходит. Волнение и настороженность, граничащие с испугом на морщинистом лице, передались и ему.
- Иди за мной, - шепнула Бабуня и подобрав длинную юбку, шустро засеменила к разлапистым зарослям орешника. Плетеная еще неотяжелевшая брусникой корзинка на изгибе руки ее по боку и тихо поскрипывала. Вадим делал, как сказано.
За их спинами послышался все нарастающий треск. Вадим бежал вприпрыжку, то и дело трусливо оборачивался. Вцепился в сухую руку и подвывал: «Быстрее, Бабуня. Быстрее». Треск его пугал, все казалось, что из зарослей появится медведь и не какой-нибудь, а самый большой и свирепый.
- В кусты хавайся, - просипела Евдокия Изотовна, задыхаясь от быстрой ходьбы. Они не добежали до спасительных зарослей метров десять, когда из чащи вывалился лось. Зверь остановился на поляне, повел мордой, похожей на огромный «нагенс». Его большие глаза с розовыми белками уставились на них. По спине Вадима прошелся мороз, руки покрылись мурашками. Ему казалось, что это вовсе и не лось, а нечто жуткое, обитающее в самом сердце гремучей чащи, которое собирает души заблудших. Натянуло на себя шкуру сохатого и теперь его глазами смотрит на них. Лось наклонил голову, увенчанную широченными лопатоподобными рогами и, взрывая копытами землю, бросился вперед.
Они едва успели скрыться за частоколом из орешника, когда костяная корона врезалась в гибкие стволы, прогибая и ломая их. Евдокия Изотовна ахнула и повалилась вперед, цепляясь за ветки.
- Бабуня! - завизжал Вадим, схватил стоящую на коленях бабушку за руку и потянул изо всех сил. Она пыталась высвободиться, но он этого не замечал, продолжал тянуть. Вытаращенными глазами смотрел на чащобного монстра, который пятился назад, низко склонив голову, чтобы затем снова попытаться их убить.
- Отпусти! Отпусти! - кричала Бабуня, упершись правой рукой в переплетение корней. Платок с ее головы съехал назад, седые волосы выбились, лицо стало страшным, злым.
- Отпусти, сучонок, - прошипела она сквозь зубы и странным образом, сквозь треск, свое подвывание, страх он услышал. Вадим разжал пальцы. Евдокия Изотовна обеими руками схватилась за толстый ствол и со старческой тяжестью поднялась.
Снова послышался треск. Вадим взвыл, поджал руки к груди. Зверь упирался ногами в землю, выбрасывая жирные комья и рогами остервенело терзал непокорный орешник.
Куст разросся на пятаке в три метра. Стволы местами смыкались настолько плотно, что руку не просунешь. Вадим с бабушкой кое-как протиснулись в середину спасительного островка и во все глаза таращились на лесного гиганта. Лось и на самом деле был большим и, как показалось Вадиму, старым. Вадим что-то хотел спросить у бабушки, повернулся к ней, открыл рот, но она зашипела и так свирепо зыркнула на него, что он тут же заткнулся.
Сохатый ходил вокруг, изредка делая быстрые выпады. Широкими рогами ломал ветви, прогибал стволы, осыпал листья, драл кору, но добраться до людей не мог.
Вадим хорошо помнил, как его вдруг передернуло от отвращения и иной страх, чем быть насаженным на рога, неприятной щекоткой растекся по телу. Мясистые опухоли гроздями свисали с облезлого подбрюшья лося, болтались желваками на суставе задней ноги и омерзительно вздрагивали, когда животное делало очередной бросок. Одна облезлая шишка вздулась на щеке зверя. Покрасневшая натянутая кожа просвечивалась сквозь жесткую щетину. Вадим подумал, что животное заразит их, и у него тоже вылезут шишки.
Потом ему еще долго снились и будили среди ночи не огромные, словно лопаты дьявола, рога, а омерзительные новообразования на теле больного животного. Он вскакивал, откидывал промокшее от пота одеяло и подолгу ощупывал себя. Подробнейшим образом расспросил бабушку, охотников, местного ветеринара Потапа Васильевича о страшном заболевании. Его успокаивали, уверяли, что болезнь не заразная. Потапа Васильевич даже обозвал ее как-то по латыни, вдогонку пульнул несколькими терминами, но увиденное, еще долго не давало Вадиму покоя. Не сразу отвязался от привычки ощупывать себя, надавливать пальцами на живот. И не дай бог, если чувствительные кончики натыкались на что-то подозрительное. Тогда он уже не мог оставить это место в покое. Его руки тянулись вновь, и вновь мяли непонятные уплотнения, которые со временем исчезали сами собой.
Прежде, чем Вадим догадался, на что смотрит, взгляд скользнул вниз по раздвоенному стволу, сдвинулся правее и остановился на куче веток с пожухлой листвой. Он остановился, словно налетел на стену, и еще несколько секунд таращился на схрон. Вот это удача! Быстро сунул обломок трубки в карман и бросился раскидывать ветви, скрывающие квадроцикл.
Избавившись от маскировки, запрыгнул на сиденье, из нагрудного кармашка трясущейся рукой вынул ключ, вставил в замок зажигания. Едва мотор затарахтел, переключил рычаг трансмиссии на «Н» и крутанул гашетку. Квадроцикл рванул. Хотя Вадим и осознавал, что он спасен, все же торопился и нервничал. Недоверчивая его часть, может та, что постоянно заставляла искать на себе опухоли, весомо заявляла: рано ликовать, рев мотора в мертвом лесу далеко слышен.
Вырулив на колею, Вадим поддал копоти, из-под колес полетели черные шматы. В иных обстоятельствах он не стал бы рисковать, но ситуация вынуждала. Вадим гнал и не всегда был уверен, что впишется в поворот. Не приобрел он навыков «безбашенной» езды, как Руслан или Олег или даже тот же Танкист. Не носился по грязям и лужам, не кидался в заросшие ямы, не нырял в непроверенные броды, не мчался сквозь чащу, ломая о стволы крылья, сбивая о ветви зеркала, царапая сучьями пластик.
Теперь же он несся как «те дураки», только рисковал куда больше, так как делал это впервые. Получалось не очень. На участке в триста метров умудрился сломать о дерево передний левый подкрылок, наскочить на гнилой пень и едва не перевернуться, выскочить из колеи и потом, теряя драгоценные минуты, сдавать назад, при этом суком расколоть фару.
Тем не менее, он двигался и двигался значительно быстрее, чем на «одиннадцатом номере».

Глава 23. Обращение.
Танкист лежал в кромешной темноте с открытыми глазами окутанный тишиной. Ничего не ощущал, кроме морозной прохлады в области затылка. Казалось, от всего тела осталась лишь голова, которая ни о чем не хотела думать, волноваться и это было здорово. Он не мог вспомнить, когда чувствовал себя таким покойным, наверное, в далеком детстве. Скользнул смутный образ солнечного знойного летнего дня, стрекот цикад, послеобеденное затишье, приглушенный разговор пионервожатых за стеной и сопение спящих по соседству ребят. От удовольствия Танкист захотел зажмуриться и не смог. Плевать, ему и так хорошо. Он не задумывался где лежит, зачем лежит, просто лежит и смотрит в темноту, это ему нисколько не наскучивало.
Внезапно стали возникать и лопаться светлые точки. Именно лопаться, он видел мельчайшие частички, которые при микровзрыве разлетались в разные стороны и затем эти частички набухали и сами лопались. В какой-то момент точки перестали взрываться, увеличились и превратились в светлые круги. Круги медленно расширялись. Через некоторое время в них стали вырисовываться картины, вернее отрывки из кинофильмов, по большей части различные помещения, люди. Казалось, что эти кадры из его прошлого. Где-то и когда-то он видел и даже знал этих людей.
Изображения менялись все быстрее, и он уже не успевал за ними следить. Светлые пятна росли, и скоро одно заполнило все пространство. Белый фон превратился в рыже-бурый, словно наложили светофильтр.
Мельтешение прекратилось и Танкист увидел нечто узнаваемое: складки кишечника. Некоторое время блуждал по ним, словно «глаз» эндоскопа. Остановился перед сомкнутой диафрагмой. Не удивился, когда лепестки раздвинулись, и за ними возник зеленоватый свет. Танкист увидел ряд из трех непонятных устройств с прозрачными колпаками, к которым тянулось множество трубок и шлангов. В следующее мгновение он уже сверху смотрел через стеклянную сферу. В жидкости лежало какое-то непонятное полупрозрачное, словно сильно увеличенный микроб, существо. Оно переливалось синим, зеленым цветами. Гигант был надорван посередине, а нижняя часть истерзана, как ветхая материя на ветру. Вокруг него плавало множество черных жучков. Они то и дело сновали к бортам капсулы и возвращались к ранам. Танкист, вдруг испытал острейший приступ жалости и сострадания.
Затем в светлом пятне возникла его «казума». У Танкиста в груди растеклась теплота. Если бы его сейчас кто видел, то наверняка бы заметил, дрогнувшие в улыбке губы. Он хотел смотреть на свой квадроцикл и умиляться бесконечно: таким вдруг стал родным, таким особенным, но на месте полноприводника возник в ржавых тонах, словно на кадрах хроники, лес. Сверху наложилась изломанная красная линия. Она неподвижно стояла перед глазами, а Танкист, не моргая, смотрел на нее. Трек сменил включенный монитор, где в самом центре распологался ярлык «World of tanks», рядом папка под названием «Фоты квдр», чуть левее «ФАГ каЗУМА», рядом вордовский ярлык с подписью «изнанка». Танкист узнал рабочий стол, который засорял собственноручно. Вновь перед глазами замельтешили картинки, превратились в сплошной светло-буро-рыжий поток.
И вдруг наступила непоколебимая, глухая темнота. Танкист знал, что ему надо делать.

Глава 24. Как все было.
Вадим включил блокировку, спрыгнул с квадроцикла. Выкручивая руль, надавил на рычаг газа. Колеса яростно завращались, выбрасывая «винегрет» из земли, мха, коры, трухи. CFка медленно ползала брюхом по стволу поваленной березы, и никак не могла с него соскочить. Минутой назад Вадим расчитывал на скорости перемахнуть через поваленное дерево. Будь угол прямее, так бы все и вышло, но колеса соскользнули, и береза поднырнула под днище.
Вадим протянул машину назад, затем вперед. Рифленые протекторы яростно грызли гнилую древесину. С обеих сторон ободранного ствола образовались глубокие траншеи. Все бестолку. Вадим упал на колено и принялся откручивать блокиратор троса. Движения были суетные порывистые, пальцы плохо слушались, соскальзывали. Вновь обострившееся чувство погони заставляло его нервничать и суетиться. Открутить переключатель на лебедке не удавалось.
Сзади, километрах в двух, послышался отдаленный раскатистый треск, а затем грохот. Такие звуки могло рождать только падающее дерево. Вадим замер. Пришел срок, и гнилой исполин подточенный временем и жучком совершил свое самое долгое путешествие? Или…
Как бы там ни было, Вадим оставил затею с лебедкой. Подбежал к квадроциклу сзади, ухватился покрепче обеими руками за раму, подсел и со сдавленным стоном выпрямился. Трехсотпятидесяти килограммовая машина оторвалась задними колесами от земли. На трясущихся ногах, с багровым лицом, с вздувшимися на шее венами, словно штангист, фиксирующий вес, Вадим короткими приставными шажками двинулся влево. Высоты не хватило, колесо уперлось о ствол. Вадим шумно выдохнул, одновременно отпуская раму. Машина грузно присела и замерла. Вадим почувствовал, что растет. Казалось, тяжесть сплющила межпозвонковые диски и сейчас они медленно расжимаются.
Вадим наклонился и взглянул на то, что ему мешало. Чтобы преодолеть бревно, необходимо было оторвать колесо от земли на двадцать пять сантиметров, а то и на все тридцать. Без проволочки, он вновь возобновил попытку выбраться из капкана дороги. Надрывая силы, он все же смог это сделать, и скоро вновь гнал по четкому следу. То справа, то слева мелькали свежие спилы пеньков и белые россыпи стружек.
Стремглав Вадим вылетел на небольшую поляну. Это место было ему знакомо. Вчера, когда преследовал своих обидчиков, в какой-то момент понял, что не слышит далекого едва уловимого треска моторов. Он остановился, выключил зажигание и прислушался. Весь путь по следам одноклубников испытывал постоянный страх: они услышат работающий двигатель CFки. Тогда его действия потеряют смысл. Засады не избежать. Полотенце, которым он обмотал глушитель, нисколько не уменьшило звук выхлопа, а лишь начало тлеть и вонять. Снятый с головы и убранный в кофр шлем давал некоторое преимущество перед группой, которая продолжала ехать в защите.
Несколько минут Вадим изображал статую, пока не понял, что это не он отстал, а компания остановилась. Отчетливо слышался приглушенный расстоянием и лесом визг бензопилы. Подумалось, кто-то из парней пропиливает проход. Но после того, как инструмент смолк и двигатели квадроциклов по-прежнему безмолвствовали, догадался, что одноклубники встали на привал. Или все же уехали?
Вадим занервничал. Он не хотел отстать и в тоже время опасался выдать себя. Судя по счетчику, до фермы оставалось километров восемь, десять. Он решил, спрятать CFку и дальше двигаться пешком. След точно не потеряет и рано или поздно придет к цели. В правильности решения его утвердил крик, прокатившийся по лесу, затем вопль повторился. 
С минуту он вслушивался в воцарившуюся тишину после чего, откатил полноприводник под сень разлапистого орешника, накидал сверху веток. Пробежал около километра, когда услышал тарахтение мотора. Двигатель вскоре смолк. Еще метров через триста до уха долетели голоса. Вадим подкрался к кустам на опушке. Сквозь листву на небольшой поляне виднелись квадроциклы. Он вытянул руку и медленно отодвинул ветку.
Перед ним в пятнадцати шагах стоял Герман, сжимая в руке мачете. У Вадима оборвалось сердце. В столь критический момент у него все же хватило ума и самообладания не отпускать ветку, а плавно вернуть ее на место и замереть. Скоро он успокоился на счет Германа. Если тот все еще не поднял тревогу, значит, не заметил. В просвет между колышущимися под порывами ветерка листьями Вадим подсматривал за своими недавними попутчиками.
Он видел Ирину, как позволяла Руслану обнимать себя за плечи, как мило и бессовестно ему улыбалась. А ведь он - Вадим, считал ее своей девушкой. Конечно, немного поскупился с угощениями, но с другой стороны, он не хотел транжирить монету, не будучи уверенный, что она пойдет впрок. Деньги ему давались непросто и, как всегда, их не хватало. Он в очередной раз с горечью позавидовал Руслану, у которого их было… достаточно, чтобы гонять на квадрике в два раза дороже его «логана», курить сигары, пить виски, накрывать поляну. «И черт с ней, - думал Вадим зло скрежеща зубами, - эта потоскушка кинула меня не потому что я плох, просто просекла, что Руся среди нас самый денежный и кого можно отжать. Точно, отжать. Отожмет и бросит. Как пить дать, бросит. А потом нового лошка найдет. Повезло мне. Быстро отвязалась». Но как бы Вадим себя не подбадривал, видя воркующих голубков, у него в животе проворачивалась раскаленная кочерга. А ведь он мог быть на месте, этого престарелого ловеласа: целовать ее в висок, ощущая на губах щекотку мягких волос. Запах горелого мяса настойчиво лез в нос: «Сожгли шашлык», Вадим скривился в ухмылке.
Наконец, группа начала собираться. Руслан с Ириной возглавили вереницу машин. Оказавшись пешим, Вадим не стал дожидаться, пока преследуемые удалятся до границы слышимости. Он шагнул из кустов, едва за последним полноприводником сомкнулись ветви. Он не боялся отстать. Судя по той скорости и частым остановкам, с которой одноклубники продирались, пропиливались сквозь чащу, ему не нужны колеса, чтобы не упускать их из поля слышимости. Порой приходилось даже ждать, пока кто-нибудь из парней выпилит в поваленном дереве кусок на ширину машины.
Он вернулся за CFкой позже, после того, как увидел огражденное пастбище и компанию, столпившуюся в поле у оврага, куда благополучно ухнул проклятый Олежек. Вадим не сомневался, что одноклубники двинут обратно известной дорогой. Слишком проблематично оказалось пропиливаться сквозь дебри. И тогда-то ему понадобятся колеса: либо догонять, либо убегать, он еще не решил.
Дождь немного поутих. Идти по колее было легко. В сгустившихся сумерках он вернулся к своему квадроциклу. Сначала Вадим думал переехать через мост и встать лагерем на опушке. Но поразмыслив, решил оставить машину на этом берегу. Во-первых, сэкономит бензин, которого осталось совсем немного, во-вторых, получит шанс затеряться в чаще, если его заметят и возникнет ситуация с преследованием. Еще он подумал, как выберется, если вдруг бревенчатый мост под кем-нибудь или под ним самим рухнет? Или бывшие приятели сломают его намеренно, чтобы создать трудности последователям.

Глава 25. Болотные страдания.
Вадим не успел сбросить газ на вираже и едва не перевернулся. Квадроцикл проехал на двух колесах добрых двадцать метров прежде, чем снова встал на полный привод. С вытаращенными глазами, под гулкие удары сердца Вадим обматерил себя. Учитывая скорость, с которой несся последние полчаса, отъехал достаточно далеко, чтобы не рисковать.
Пресытившись плодами спешки, Вадим ехал, тщательно выверяя повороты, держа машину строго в колее. Его терзал вопрос, как далеко протянет на остатках топлива? Все порывался остановиться и отвернуть крышку с горловины бака. Но рациональная часть возражала: к чему? Когда кончится, тогда кончится. Зачем время терять? Пустое это. Вадим соглашался и ехал вперед, а мысли постепенно возвращались к бензину и снова начинали зудеть, как комар над ухом: что-то не слышно плеска, уже на подсосе, интересно, сколько еще проеду.
Он все же остановился, отвернул крышку и заглянул в черноту бака. Поначалу никакого бензина не заметил вовсе. В тусклом свете, проникающем сквозь отверстие горловины, лишь поблескивали мокрые стенки. Вадим покачал машину, на самом дне увидел пляшущие отблески.
- М-да, - печально проговорил он и завинтил крышку. Первые капли дождя упали на пластик бака. Вадим поднял голову. Серые тучки затягивали голубые просветы в кронах. «Этого еще не хватало». Вадим завел квадр и тронулся.
Получасом позже остановился перед зарослями осоки и камыша. От реки к болоту тянулся мелкий ерик. Русло ручейка изломали глубокие протекторы. Вадим прислушался. Где-то щебетала птаха, стрекотали кузнечики. Кончики губ дернулись в улыбке. Он физически ощутил, что покинул ореол обитания невидимого хищника. Да и был ли он вообще?
Сильный удар сзади в плечо сбил его с сиденья. Голова резко откинулась назад. Перед глазами замельтешило. Кувыркаясь, не понимая, что происходит, Вадим взлетел, а затем плюхнулся в затянутую ряской воду. Зеленые брызги разметались в стороны. Дезориентированный, напуганный, он едва не захлебнулся. Хлопал глазами, глотал вонючую воду, беспомощно молотил руками и дергал ногами.   
Вслед за ним полетел и квадроцикл. От колес, с днища отваливались куски земли, колотили осколками по воде. Ошарашенный Вадим даже не пытался уклониться от падающей на него машины. Она рухнул в нескольких метрах правее, окатив его мутью. Широко открытыми глазами, Вадим, словно на экране 3D, наблюдал захватывающий триллер. Казалось, загадка столь будоражащего сюжета скоро раскроется, надо только смотреть и не пропустить момент. Чем он и занимался по сути. Медленно погружался в жижу и смотрел на тонущий кверху колесами полноприводник, очень похожий на его CFку. Вокруг расходилось бензиновое пятно.
Лес стоял и мрачно взирал на тонущего Вадима. Казалось, вокруг сгрудились люди и раны на его теле столь ужасны и глубоки, что никто даже не решается вызвать скорую, или как-то помочь: пусть бедолага последние мгновения проживет спокойно.
Неожиданно Вадиму сдавило голову. Ощущения были схожими, если бы он натянул тесную шапочку для бассейна. И соскальзывала точно так же. Сначала медленно, затем все быстрее. Вадиму показалось, что его пытаются вытянуть. Вот шапочка слетела. Не успел он опомниться, как череп снова плотно обжало и на этот раз куда сильнее. Некоторое время голову просто сдавливало, словно кто-то невидимый приноравливался половчее его ухватить. Давление усилилось, стало больно, Вадим вскрикнул. В какой-то момент показалось, что голова сейчас лопнет, как спелый арбуз. Руки инстинктивно обхватили больное место, но ни какого обруча, ни резиновой шапочки он не обнаружил. Его медленно, осторожно, даже бережно стали тянуть вверх. Вадим ощутил, что растягивается. Донная жижа не спешила расставаться с ногами, а голова стремилась ввысь. К царившей в мыслях сумятице, прибавилась боль, и над всем этим черной тенью витал страх. Вадим никак не мог понять, что происходит и это превращало его в тупого овоща, который вертят на разделочной доске прежде, чем нашинковать.
Едва плечи показались над поверхностью, он выскользнул из обруча. Вязкий ил жадно обхватил ступни, пополз по голеням. Вода подступила к подбородку. Только теперь, ощутив на шее прохладу, Вадим вдруг осознал, что тонет. Ужас пришел, как всегда, горячей обжигающей волной, разливающейся по телу неприятной смоляной слабостью. Вадим лихорадочно завертел головой в поисках спасения.
Взгляд блуждал над местом затонувшего квадроцикла. Где-то рядом. Только недавно видел четыре черных полукруга с глубоким протектором. Буквально в нескольких метрах справа. Можно попробовать добраться. Вадим наклонился, сделал неуверенные гребки, одновременно пытаясь освободить ноги. Куда там. Пока старался вытащить правую, левая уходила глубже. Подгоняемый страхом, энергично заколотил руками по воде. Но как-то по девичьи, часто, с мелкой амплитудой. Бестолково.
Раздался треск. Вадим вздрогнул, замер, словно неподвижность могла его спасти, повернулся на звук. Болото не замедлило вернуть себе проигранные сантиметры тела и продолжало карабкаться. У самого берега без видимой причины накренилась невысокая сухая ель. Ствол треснул у основания, ощерился щепой. Обламывая ветки, теряя кору, сломанное дерево приподнялось, переместилось к болоту и нырнуло в воду. Разгоняя ряску, зашло сбоку, согнуло Вадима пополам, и как турист зонтиком вылавливает из фонтана панаму, поддело и стремительно потянуло вверх.
В первые мгновения Вадим даже цеплялся за бревно, осчастливленный мыслью, что его пытаются спасти. Но когда оказался над водой, вдруг осознал, что его просто вылавливаят. Ель, квадр, то невидимое, что ими манипулирует, давление на череп - имеет одну природу. Он с судорожной поспешностью присущей перепуганному до смерти существу, напряг пресс, резко выпрямился, что, есть сил, оттолкнулся руками от дерева. Ствол полетел дальше к берегу, а он, кувыркаясь, - обратно в трясину.
Сухой шелест, удар спиной о воду. Вадим погрузился с головой. Вынырнул, широко открыв рот, жадно хватал воздух. Со всех сторон его обступал камыш. Сердце билось в ребра, словно бусина в стенки жестяной коробочки, которую трясут немилосердно.
Вадим вертел головой, жадно впиваясь взглядом в просветы между стеблей. Понял, что вода его спасение. Каким-то образом то нечто, что за ним охотится, теряет свою силу с соприкосновением с жидкостью. То оно ломает, как спички деревья, зашвыривает тяжелые машины, а тут не может выцарапать его из болота.
Больше всего пугало то, что преследователь оставался невидимым. К животному страху, примешался мистический. И это было значительно хуже. Тут же в голове проклюнулось и раскололо скорлупу рациональности страшное слово - «ДЕМОН». «Тут нет ничего живого. Вот почему не щебетали, не стрекотали… - Догадка просто ошеломила Вадима. - Проклятое место. На ферме произошло что-то ужасное и силы тьмы были притянуты совершенным злом. Господи, спаси и сохрани. Отче наш, не оставь… защити раба своего». Он не знал ни одной молитвы.
Зарождающуюся истерию прервали капли. Они упали на лицо, запрыгали по воде, зашуршали в листьях камыша. Вадим поднял голову. Небо затягивало лиловой тучей. «Дождь?!».
Послышался всплеск. Где-то совсем рядом. Вадим вытянул шею, повернулся и увидел обломок сухой ели, который шуровал в болоте. Раз за разом дерево углублялось, проходило по дну и выбрасывало вверх веера воды, жижи, космы водорослей. Вот ствол наткнулся на что-то твердое, а в следующее мгновение поддел и подбросил затонувший квадроцикл. У Вадима сжалось сердце, глядя, как беспомощно кувыркается и разбрасывает брызги его CFка. Все ровно, что оглушенный тюлень, которым играет касатка, прежде, чем проглотить.
В одну из проводок, ель прошла совсем рядом. Сверху полились струи мутной воды вперемешку с грязью, ряской и камышом. В испуге Вадим пригнулся. На темечко брякнулся ошметок ила. Растекся, покрывая волосы серой шапкой. По лицу засочились грязные ручейки.
Дождь усилился, и лес зашуршал, зашептался. Бревно вдруг упало и лениво заколыхалось на взволнованном им же болоте. А в следующую секунду Вадим увидел черное пятно, возникшее изниоткуда у самого берега. Увидел еще что-то, но сильно сомневался, что увидел, вода стекала с бровей и попадала в глаза. Он не решался их протереть. В какой-то момент воздух, листья, стволы деревьев как будто немного искривились, словно перед глазами провели донцем бутылки. Через мгновение черное пятно растаяло, словно его и не было.
Вадим долго еще не смел вылезти из воды. Дождь усиливался. Свинцовые брюхатые тучи, едва не цепляя верхушки елей, лениво плыли на восток. Где-то далеко громыхнуло.
Разгоняя ряску, Вадим доплыл до берега. Едва оказался на тверди, бросился в лес. Намокшая одежда отяжелела и сковывала движения. Вспомнил про оберег. Испугался, хлопнул ладонью по груди. Трубка, вернее ее обломки были на месте.
Вместе с квадроциклом Вадим лишился еды, воды и инструмента. В его распоряжении остались лишь «трансформер» и линза. Если задуматься, то и это немало. Вадим рассчитывал блуждать не более двух дней. Размеренной рысцой он двигался приблизительно с той же скоростью, что и команда на полноприводиках сквозь чащу.
Посчитав, что отбежал достаточно далеко, он упал на землю под разлапистой елью и стал стягивать сапоги. Они были немного маловаты и на размякшей ноге сидели туго. Именно поэтому они не достались болоту. С немалым трудом ему удалось разуться. Из голенища на землю полилась мутная водица вперемешку с мусором. Мокрые носки слезали, словно кожа во время линьки змеи. Затем, Вадим снял куртку, футболку, штаны. Холодные капли дождя, тонкими иголочками коснулись тела.
Придерживаясь за шершавый ствол, Вадим придирчиво осмотрел себя. Места недоступные взгляду осторожно ощупал. Рука прошлась по трусам и на переходе ягодицы в бедро скользнула по чему-то бугристому, склизкому. «О, нет». Вадим вывернул шею назад насколько смог, скосился. Краем глаза увидел на светлой коже темное пятно. Он содрогнулся. Брезгливо сморщился, пальцами чутко ощупал пиявку. Червь насосался, разбух и был с грецкий орех. Вадим страдальчески заскулил. Обхватил кровососа пальцами и потянул, ощущая, как кожа на ноге оттягивается. Чтобы быстрее прекратить муки, сжал пальцы, как манипуляторы поддевают в аттракционе игрушку и рванул. Отшвырнул ошметки, поднес руку к лицу. Кисть окрасились кровью. Тонкая струйка стекала по запястью.
- Чтоб тебя, зараза такая, - процедил Вадим сквозь зубы. Все с той же неприязненной физиономией принялся обтирать руку о ствол. Затем пучком травы вытер ногу.
Оставаясь в одних трусах, вытащил из кармана обломок трубки, сунул в зубы, потянул воздух. Гадливые морщины на лице постепенно разгладились. Вадим прислушался: лишь шуршание дождя по листьям. Все кругом дрожало, сочилось, капало. Под елью, где он стоял, ступнями ощущая мягкую подстилку из игл, было относительно сухо, лишь изредка капли пробивали нерукотворный зонт.
Вадим еще не до конца убедился, но казалось, догадка верная - вода его спасение. Вода это то, чего боится невидимое существо. И пока льет дождь ему надо идти. Вадим оделся. С обломком трубки в зубах, вышел из-под дерева и быстро зашагал. Он торопился, но и силы рассчитывал.
Вадим поднял голову. Капли ударили по лицу. Просветы между кронами заволокли серые тучи и едва ползли. Ветви не гнулись под порывами ветра, водяные струи падали вертикально. Это обстоятельство ободрило. «Окладной». Вадим открыл рот, почувствовал на языке вкус дождя, захотелось пить. Вода была повсюду. Блестела на листьях, траве, сочилась по стволам, собиралась лужицами в канавках, ямках. Но Вадим знал по опыту тяжесть искупления дилетантской неосмотрительности. На такой случай он брал на покатушки, да и всегда, когда собирался в лес «Aguamira». Некоторые бактерии и споры могут без вреда для себя находиться около двадцати минут в кипяченой воде. Охотники кипятили не менее получаса. Для экономии времени и сил проще бросить в бутылку с сомнительной жидкостью таблетку, дождаться пока она уничтожит всех бацилл, при этом продолжая двигаться по маршруту, и спустя полчаса спокойно утолить жажду.
Но беда заключалась в том: черно-синие кластеры с «Aguamira», перетянутые резинкой, находились в аптечке, которая ныне вместе с квадроциклом покоились в болоте.
Жажда все сильнее заявляла о себе. Язык прилипал к небу, в горле пересохло. Вадим решил, если уж собирать воду, то не медля. Он срезал подходящие ветки, вышел на прогалину, воткнул заготовленные колышки в землю, натянул между ними куртку. Получилась большая воронка. Отошел под деревья и стал дожидаться, пока соберется вода.
Мусолил в зубах обломок трубки и вспоминал деревенского забулдыгу Клячина Сему. Пропал он как-то раз. Мужики сломали замок, зашли в его холостяцкую избу. Пусто и ружья не нашли. Заволновались, давай расспрашивать народ, кто Сему последний видел. Репа, Репин Егор, его собутыльник, неохотно рассказал, что Сема себя в грудь бил, божился, что якобы видел на днях у реки за Сойкиной балкой белого медведя. Понятное дело, Егор ему не поверил. После этого Сема взбеленился и ушел. Наверное, за белым медведем. Всей деревней искали его в лесу. Напрасно. Вернулся мытарь через три недели сам, без ружья. Худющий, заросший, одни глаза из шерсти поблескивают. И поблескивают как-то нехорошо, по-звериному. Несколько дней ни с кем не разговаривал. Шамкал в бороду, как старик древний и голову отворачивал, словно всех виноватыми считал. Но самое главное - пить перестал. Спрашивали у него, нашел медведя - то? Не отвечал, качал головой, мол, смейтесь, смейтесь, я - то нашел, да вот вам не скажу что.
Остепенился Сема, за хозяйство взялся, избушку древнюю родительскую снес, новый дом поставил. С охотой завязал, в лес перестал ходить. Так, если с бабками да детьми за ягодой по краю полазить. Секрет у него был. Никому не рассказал, кого на лесных тропах встретил. Спустя год молния его убила.
Пошел в ливень зачем-то на поле. А в тот день так гремело и сверкало, казалось, небеса на землю обрушатся. Видела его Бажиха с крайней избы. Как непокрытый бродил он по полю и как будто кого искал. Останавливался порой, поднимал голову к черным тучам, стоял с минуту, словно подсказку слушал и снова бродил. Потом бабах, - рассказывала Бажиха, - как громыхнет, аж сердце в груди «поперхнулось», и из черной тучи яркая молния точнехонько в Сему. А он стоял на месте, ветрило его лохмы трепал, как пан холопа за чуб, смотрел покорно в Божьи хмури, словно того и ждал».
«Три недели, - думал Вадим. - Надо же три недели бродил. - Перекинул обломок в угол губ, потянул. Ощутил во рту горьковато-сладкую гарь. - С голоду, понятное дело, не помер, в июне ягод всяких навалом, да и живности сколько хочешь. Он бывалый охотник. А вот с водой как? Жара в то лето стояла смертная. Трава жухла, деревья листву сбрасывали, крыши грелись, хоть яйца жарь. Сема за реку ушел, в самую чащу. На родник набрел? Из болот воду пил? Сытниха шептала кровью звериной утолялся. Мол, после такого, водка в глотку и не лезла. Хотел заново жить начать. Не вышло». Вспомнил Вадим глаза Семины шальные, по спине мороз прошел. И больше мыслями не возвращаться к покойнику, а все больше припоминал охотничьи «примочки». Сразу на ум пришел Афоня - Меткач. Тот по осени в сыром лесу пока бродил, отламывал нижние сухие ветки у елок, совал себе в вихра под шапку. Говорил, что на голове самая большая температура тела. К костерку высыхают, вспыхивают, как солома.
Через некоторое время Вадим проверил водосборник. На дне воронки подрагивала под каплями прозрачная лужица. Он опустился на карачки, вытянул губы трубочкой и высосал ее. Хотя жажду не утолил, дожидаться новой порции не стал. Сдернул с колышков куртку, оделся. Холодная влажная плащевка пробудила на коже зябь.

Глава 26. Охотник за охотником.
Дождь кончился, Вадим занервничал, заозирался. Не то, чтобы верил, что охота продолжается, просто беспокойство пришло само собой. Все чаще стал останавливаться, цепким взглядом ощупывать заросли, прислушиваться. Лес оживал, наполнялся звуками.
Солнце выползло из-за туч и припекало. Паркая дымка подтопила низины, расползлась рыхлым туманом по лесу. Из-за повышенной влажности дышать стало труднее. Сказывалась усталость. Ноги отяжелели, тело потеряло бодрость, от голода подтягивало живот. Время от времени из недр кишечника доносилось урчание.
Всю дорогу Вадим лелеял мысль поживиться на месте ночевки. Стол позапрошлым вечером ломился от яств. Хотя не пришлось трапезничать в дорогу, надеялся, что объедки не закопали. Около восьми часов по полудню вышел к вытоптанной, замусоренной плешине.
Объедки все же закопали, только прежде сложили в пакеты. Вадим без труда нашел по рыхлому земляному бугру, просвечивающему белыми «ашановскими» «майками», место утилизации. Парни особо не усердствовали.
Вадим раскидал землю. Среди огрызков, пластиковой посудой, пустыми бутылками, пакетами из-под сока, смятыми салфетками отыскал три ломтя «бородинского» хлеба, обрывки лаваша, несколько обугленных кусочков жареного мяса, надкушенную зразу, мятую дольку балыка, целый маринованный огурчик с дырками от вилки.
Даже в страшном сне он не мог представить, что будет с аппетитом и жадностью доедать чьи-то остатки пищи, не задумываясь о «хеликобактере» и прочих микробах. Пиршество прервал треск. Вадим прекратил жевать, встрепенулся. Тревога и страх вспыхнули с новой силой. Он уже не думал, что это пришло время надломиться какому-то сучку и совершить свой ... В мозгу стразу возник аморфный образ прозрачного существа. Несколько минут он вслушивался. Ухо улавливало щебет птиц да заунывный писк комаров. Но страх уже крепко сел в седло, затянул удила и горячо стегал плетью.
Вадим встал, быстро сунул в рот кусок «бородинского», обтер руки о штаны, цепким взглядом окинул мусорку. В целлофановый пакет бросил две одноразовые тарелки, несколько стаканчиков, пластиковые вилку, ложку. Пустую полулитровую бутылку из-под «фанты» сунул в карман и зашагал проч.
Шел быстро, постоянно оборачиваясь, готовый в любой момент метнуться в чащу. Спустя полчаса, набрел на место, где на CFке свернул с колеи, чтобы встать на ночевку. Следы колес уводили вправо. Вадим вспомнил о силке, который соорудил поутру, когда выяснилось, что одноклубники заняты ремонтом покрышек и тронутся в дорогу нескоро. Решил испытать удачу. И ему повезло.
Не доходя метров пятнадцать до ловушки, заметил в переплетении веток метание. Еда! Пусть сейчас он немного утолил голод, но скоро вновь захочется есть. У него имеется в кармане нож, чтобы разделать тушку и есть линза, чтобы разжечь огонь.
Шаг его сделался пружинистым, мягким. Вадим плавно раздвигал ветви руками и неотрывно следил за тенью, бьющейся в прутья. Приблизившись, придавил силок рукой и в щели рассматривал добычу. Заяц. Обычный серый заяц, позарившийся на сухарь. Вадим осторожно приподнял силок, подсунул руку. Зверь отчаянно заметался, царапая коготками «ловчую длань». С минуту Вадим гонялся за ним, стараясь ухватить за уши. Наконец, это ему удалось. Откинул корзину и выпрямился на коленях. Заяц дергался, взбрыкивал длинными задними лапами, косил перепуганными глазами на охотника.
Вадим оценивал добычу, когда боковым зрением, на грани видимого заметил расплывчатое, перетекающее движение. Сердце кувыркнулось и бешено забилось с такой же частотой, как и у зайца. Вадим впился взглядом в зеленую стену. Он почти знал, что это могло быть. Вот только визуального подтверждения не находил. Медленно повел головой вправо и тут снова периферийным зрением засек движение. «Оно прозрачное, - думал Вадим, - его не так-то просто разглядеть. Проклятый астигматизм, но боковое зрение схватывает».
Вадим продолжал сжимать заячьи уши, напрочь позабыв о добыче. Тем временем косой дергался и не терял надежды вырваться.
Существо двигалось странным способом. Выбрасывало свое одутловатое, прозрачное тело то влево, то вправо, то вперед под разными углами. Оно двигалось, не задевая ветвей, листьев и совершенно бесшумно. Существо приближалось. Вадим оцепенел парализованный ужасом. По телу прошлась горячая волна слабости. Пальцы разжались и уши выскользнули. Вытаращив глаза, ошалелый заяц зачем-то оббежал Вадима и после этого бросился в чащу.
Вадим не обратил внимания на это обстоятельство, продолжал в узком спектре периферийного зрения удерживать нечто. Оно остановилось, замерло, а через мгновение кинулась в погоню за животным. Теперь характер движений существа изменился. К выпадам прибавилось стремительное перекидывание тела, напоминающее кульбиты гимнаста по арене.
Оцепеневший Вадим, смотрел вслед покачивающимся ветвям, и не находил в себе сил поверить в увиденное. Наконец, он опустился на четвереньки и попятился. Через десять метров, когда зеленые покрова скрыли место встречи, поднялся на ноги, развернулся и низко пригибаясь, бросился проч.
С вытаращенными глазами, как тот заяц, не разбирая дороги, он ломился сквозь кущи. Бежал, пока хватало сил. «Оно снова рядом, - думал он, слыша, как в ушах шумит кровь, - Черт подери! Оно все время шло за мной».
От усталости ноги заплетались, его качало. Вадим остановился, обтер со лба пот, поднял лицо к небу. От яркого света сощурился, а потом зашептал, исторгая мольбу от самого сердца: - «Господи, сделай так, чтобы пошел ливень. Чтобы смыло эту гадину. О большем не прошу. Я сам доберусь до дома, только дай шанс. Прошу тебя». С минуту стоял и всматривался в голубые безмятежные выси, словно ждал знака. Не дождавшись, сунул в зубы обломок мундштука и вновь зашагал усталой поступью.
Спустя некоторое время Вадим приблизился к небольшой прогалине. Увидел это, и трубка чуть не вывалилась изо рта. В двух метрах над землей висел заяц. Косой пытался дергаться, но его крепко держали. Вадим повернул голову и принялся боковым зрением исследовать пространство вблизи зверя.
Прозрачный перетекающий сгусток стоял в метре от зайца и по положению тела казалось, что нечто изучает добычу. «Пути Господни неисповедимы, - промелькнуло в голове у Вадима, - снова встретились». Первое его желание было незаметно юркнуть обратно под полог листьев и драпать, но словно зачарованный, он смотрел во все глаза.
Существо вглядывалось в распятого зайца. Тот таращил глаза по сторонам, и время от времени пытался взбрыкивать. Дважды. Надо же быть таким неудачником, чтобы за один день попасться дважды. Сомнений быть не могло, это тот же заяц, что угодил в силок.
Вадим поворачивал голову вправо, влево, стараясь держать неведомое создание в фокусе. Оно было отвратительно, особое отторжение вызывали пульсирующие отростки. Вадим старался рассмотреть те из них, которые вытянулись в щупальца и удерживали добычу. Он не хотел верить, что тварь держит животное силой мысли. Проще было представить удлиняющиеся на десятки метров отростки и тянущие его за голову из болота, или зашвыривающие тяжеленный квадроцикл.
Но, черт подери, он не мог увидеть ничего, чтобы связывало зайца с существом. «Может, именно так и выглядит ангел смерти, - думал Вадим, - а на фресках придуманные лики? Может, и придуманные». Хотя мысли о секретных разработках военных в области генной инженерии забредали на орбиты его мыслей, но как-то не особо верилось в достижения отечественной науки. Впрочем, сути дела это не меняло. Он по-прежнему находился в смертельной опасности.
Вадим ждал, когда же произойдет кульминационный момент и нечто четвертует зайца, а он все же увидит обогретые кровью щупальца. В предвкушении его лицо скривилось в неприязненной гримасе. Казни не случилось. По непонятной причине желеподобное создание отпустило косого. Медленно, даже бережно, опустило на землю и освободило лапки.
Заяц несколько секунд лежал на боку, не веря в спасение, затем вскочил и побежал. Сделал несколько скачков, упал. Вновь вскочил, мгновение медлил, словно соображал куда метнуться. Затем драпанул, только пятки засверкали.
Существо с полминуты «смотрело» ему в след, затем скрутилось влево, вправо, словно осматривалось. В следующее мгновение резко перетекло в боковой отросток. Разделилось на две части. Одна снова перетекла в отросток, а другая превратилась в опору. Таким образом, широкой ковбойской поступью, оно как бы шагало. И оно оставляло след. Трава под массивным телом раздвигалась и приминалась. Вадим это хорошо видел и запомнил. Он смотрел вслед потустороннему созданию, ужасаясь его форме, способу перемещения и гадал, почему оно отпустило зайца. Тот оказался больным? Не тем, за кого его приняли? Не входил в рацион? Но будь даже все так, дьявольское отродье ни за что не отпустило бы Божье создание. Раз оно гналось за ним, теряло время, тратило силы, оно просто должно было разорвать зайца хотя бы с досады.
Вадим слышал от Бабуни множество страшилок о нечисти. Эти истории были незамысловатые, чем-то похожие одна на другую, но подкупали своей простотой, образами и жутью. Помнил, как ему все слышались за печкой шорохи домового, а зимой в метель за окнами вой чертей, которые крутят снег в адовой ступе, чтобы запутать путника, сбить с дороги, заморозить и забрать его душу.
То нечто, которое его преследовало, вызывало в нем такой же мистический ужас, какой он испытывал просыпаясь среди ночи и глядя в кромешную темноту комнаты, выслушивал шорохи сквозь перекатистый храп Евдокии Изотовны.
Раздался страшный треск. Вадим весь сжался, замер, казалось, в жилах застыла кровь. Он вдруг захотел оказаться воздушным шариком, наполненным гелем и плавно, беззвучно подняться к облакам. Опустил взгляд. Казалось, что даже это движение глазных яблок создавало звук, тонкая сухая ветка торчала задранными концами из-под его сапога.
Существо резко остановилось. Замерло. Вадиму казалось, что оно смотрит своими невидимыми глазами прямо на него. Сам же он смотрел, отвернув голову, улавливая боковым зрением прозрачные, размытые движения. Порой глаза норовили глянуть прямо и тогда нечто растворялось, приходилось вновь отводить взгляд.
Вот оно пошевелилось, медленно перетекло в шаг. Мягко опустило «ногу». Повторило движение, удлинив тело в другую сторону. По повадкам, оно напомнило подкрадывающуюся к добыче львицу.
Сердце забилось быстро, быстро, а вдохнуть Вадим так и не решался. Окаменевший, глазами, переполненными ужасом, он наблюдал, за приближающейся тварью.
Существо вдвое сократило дистанцию. «Палундра! Бежать! - гремел в голове голос усатого мичмана, с головы которого шквалистый ветер сорвал бескозырку, а штормовые волны, перехлестывающие через борт, окатывали ледяным душем. - Все в шлюпы! Спасайся, кто может!!!», - вспомнился герой фильма.
Вадим и рад бы спасаться, да вот сил нет оторвать взгляд от гигантской амебы. И в ногах такая слабость, что казалось, вот - вот свалится.
 Он уже мог оценить реальные размеры существа, разглядеть в подробностях, насколько возможно разглядеть нечто прозрачное, перетекающее, подобно воздуху над раскаленным асфальтом. Но нет, оно не совсем прозрачное, взгляд зацепился за черную точку размером с пятирублевую монету, засевшую посередине тела и немного правее от центра. Что это? Глаз?
Вадим прилип взглядом к этой точки. Чтобы ее видеть, не было необходимости отворачиваться. Не моргая, следил за ее приближением. Вот «кругляшок» остановился метрах в восьми от кустов, за которыми он прятался, и стал смещаться влево. Вышел из тела, проплыл над землей метра два и в мгновение расширился до полутораметровой черной дыры.
Вадим осторожно, словно мог выдать себя движением глаз, перевел взгляд на существо. Оно стояло неподвижно, выпрямившись в рост. «Оно слышит мое сердце», - в ужасе подумал Вадим и пожелал, чтобы оно перестало биться, хотя бы ненадолго.
Вдруг амеба стремительно перетекла в боковой отросток и скрылась в черноте. Дыра захлопнулась, но не исчезла. Вадим это видел отчетливо: черный пятирублевик висел в метре над землей. С минуту Вадим смотрел на него настороженно, ожидая, что он снова расширится и из него вытечет ужасная тварь или нечто иное не менее омерзительное. «Портал», - слово возникло в голове само собой. «Оно появится в следующий раз здесь. С этого места  начнет охоту». «Полундра!!!», - снова заорал мичман и на этот раз громкий гортанный голос возымел силу. Вадим вскочил, развернулся, ноги заплелись. Он едва не упал, взмахнул руками, сделал карявый шаг, а затем, чертыхаясь и спотыкаясь, побежал.
Ветви секли по ногам, рукам, лицу. Сучья цепляли одежду, царапали кожу, но он ничего этого не замечал. Ломился сквозь чащу, как загнанный олень. То, что он бежал в правильном направлении, скорее не результат рационального мышления, а подсознательная установка.


Глава 27. Ночь призраков.
Когда ноги отказались бежать, он брел по осточертевшему лесу. Отрешенный, утомленный взгляд скользил по зарослям, стволам. Солнце клонилось к закату, небо было еще светлым, но здесь под сенью деревьев царил сумрак. Вадим усталыми движениями отмахивался от надоедливых веток. Листья шуршали по плащевке, сухо гладила по лицу. Очень хотелось пить. Вадим знал, как добыть воду в чистом виде, но способ занимал много времени. И когда стало нестерпимо, решил сделать привал.
Самым большим лезвием своего раскладного ножа в ложбине между елей вырыл яму. Через пятнадцать минут, пальцами, перепачканными в жидкой грязи, выгреб последнюю горсть земли. Разрезал пластиковую бутылку из-под «фанты» надвое. Большую часть с донцем поставил рядом с ямой, а меньшей с крышкой принялся черпать мутную, грязную воду. После недавнего дождя почва пропиталась и сочилась влагой.
Где и когда потерял пакет с пластиковой посудой, Вадим не мог вспомнить. Но это не важно. Главное он сохранил бутылку, которая пригодилась, как нельзя кстати. Вычерпав воду, сидя на корточках возле ямы, ждал, когда она вновь наберется. Вадим то и дело сглатывал. Язык прилипал к небу, а кадык с трудом «проходил» по пересохшему горлу.
Совсем стемнело, когда он, наконец, наполнил «стакан». Еще немного потерпел, пока более - менее осядут крупные частицы. Дрожащей рукой осторожно поднял емкость, посмотрел на просвет. В мутной воде плавала черная взвесь и кисельные сгустки. Вадим поморщился. «Может, процедить через футболку?» Несколько секунд колебался, затем поднес бутылку к сухим, запекшимся губам и сделал пробный глоток. Языком растер жидкость о небо. Прислушался к ощущениям. Вроде ничего, только отдает сырой землей. Сделал еще глоток. А потом, закрыв глаза, быстро, жадно опустошил сосуд и остановился только когда ощутил на языке комочки земли. Сплюнул. Тягучая слюна повисла на губе. Не напился. Вадим посмотрел в яму, на дне поблескивала влага. Опустился на колени, принялся стал черпать.
- Удаборда буевая.
Вадим замер, прислушался. «Нет, показалось. Откуда здесь…».
- Удаборда буевая.
Теперь слышалось четче и ближе. По спине Вадима пробежали мурашки. Он повернулся на голос, напрягся и старался в сгустившихся сумерках рассмотреть того, кто говорил голосом и словами его отца. «Удаборда буевая» было его излюбленным ругательством. Было, пока он не умер от безболевого инфаркта миакарда. «Леонид Григорьевич - уважаемый в узких кругах мостостроителей-бездельников, с превеликим удовольствием любил закладывать за ухо и чхать хотел на свой воспаленный диабет. А еще пожрать был не дурак и на ночь, не скромничал. Слабость его, дорогой, Вадимик, довела до могилы. Слабость. Тряпка он был у тебя и чревоугодник, а не отец. А за то, что тебя мальчонку на шею бабке сбросил, гореть ему в аду, окаянному. Во жопу отрастил». Бабуня разводила в стороны обе руки, словно пыталась обнять вековой дуб. Подобные «складушки», Бабуня обычно выговаривала, когда они ходили за ягодами или грибами. Времени предостаточно для умственных гимнастик, вот она и виртуозничала, а потом, надо думать, после долгого обмусоливания и заучивания выдавала на обратном пути.
Вадим шел сзади по тропке, поднимал подбородок и смотрел Бабуне на шею и пытался вспомнить, когда это он на ней катался? Наверное, маленьким был, раз не помнит. А раз маленьким, то и не тяжелым. Но все ровно чувствовал побочную вину, и по возможности старался не сердить Евдокию Изотовну. А бывало, подойдет сзади, когда она в кресле вяжет, или телевизор смотрит и начнет шею старческую массировать, гладить. Потом спрашивает: Не болит? Нет?
- Удаборда буевая.
Где-то уже совсем близко. Вадим смотрел в темноту выпученными глазами и все ждал, когда он появится. На мгновение представил, как отец пузатый, невысокий, с лысиной на макушке, с рыхлыми щеками, прошитыми сеткой сосудов, с шишковатым носом, с маленькими глазками на большой голове продирается сквозь чащу. По телу прошел озноб.
- Удаборда буевая!
Выкрик, следом треск веток. Вадим вскочил на ноги, кинулся к ближайшему дереву. Едва укрылся за стволом, как к яме, где буквально несколько секунд назад сидел и черпал воду, вышел… его отец. Хотя Вадим в темноте не различал лица, черный абрис распознал сразу. Стало совсем страшно.
Отец, вернее тот, кто его изображал, остановился. Замер, опустив голову на грудь, и стоял несколько минут неподвижно, едва покачиваясь. Затем вскинулся и проговорил, нет, скорее выдавил с натугой: Вадь… - потом додавил, - ка.
- Господи, - прошептал Вадим и спрятался за ствол.
- Неси сюда дневник.
Долгое время в воздухе висела тишина. Лишь редкая птица кричала в опускающейся на лес ночи. И было в ее крике что-то потустороннее, жуткое, замогильное, словно это и не птица вовсе, а демон, созывающий нечисть на поиски «Вадьки». Казалось Вадиму, смотрит на него отец через ночь, через дерево и ждет, когда он дневник принесет.
Вадим выглянул из-за ствола. Не меняя позы, отец ждал. Вдруг резко повернул голову влево, замер на мгновение, дернул голову вправо, снова замер, влево - замер, вправо - замер. Будто у него что-то сломалось внутри, перескакивало и никак не получалось остановиться прямо.
С минуту «отец» дергался, затем замер так и не найдя середины, принялся расстегивать ремень на штанах. «Мутаборда ты буевая, двоечник ухайдоканый, видит Бог, не хочу брать грех на душу, но ты, ублюдок малой, заставляешь . Урок тебе преподам на пользу». Выдернул ремень из петель, при этом рукой взмахнул высоко вверх, словно шашку из ножен тащит. Сложил его пополам и со шлепком ударил по раскрытой ладони.
- Вадька, лаботряс, неси, не то хуже будет!
От страха Вадим присел, вцепился руками в спасительное дерево. Вспомнил он, как приволок из школы три двойки. И надо же тому случиться, что именно в тот день отец напился и ему, которому было, в общем-то, наплевать на сына, потребовался дневник, словно черти в уши напели. Вадим тогда подумал, что училка позвонила отцу на работу, или он ее по дороге встретил. Крепко досталось Вадиму, тем самым ремнем. Кожаная полоса прошлась по его заду и не раз прошлась, оставляя пурпурные следы. Тот «день гнева» запомнился, как самый страшный в его детстве. Отец словно обезумел. Не было в его глазах злости, а что-то там засело веселое и звериное. Он словно вошел в раж и остановиться не мог. Досадовал на него, второкласника, что вынудил, подтолкнул к краю и теперь выслуживался перед новым богом. «Утаборда буевая», приговаривал отец, раскрасневшийся и взмахивающий ремнем. Врезались тогда в память эти жуткие слова, не забыть ему их до конца дней своих. Хлестал и хлестал визжащего Вадима, пока на крики из соседней квартиры не прибежала тетя Галя и не вырвала его из рук озверевшего родителя.
Грузный мужчина сделал несколько коротких шагов. Носок ботинка клюнул в яму водосборника. «Отец» повалился вперед, как подкошенный, даже не пытался выставить руки. С размаха стукнулся лицом о землю, голова от удара подпрыгнула. Вадим сморщился, представил боль, защипало в носу. Лежа на животе, призрак  продолжал угрожать в землю и сжимать в правой руке ремень.
С вытаращенными глазами, Вадим медленно, шаг за шагом попятился. Все думал, откуда здесь взяться «ему»? Откуда?! Он уже не сомневался, что его преследует демон. Посланник дьявола выволок из ада его папашу и заставил пугать сына или того хуже: захлестать до смерти. В голове Вадима что-то менялось, происходили процессы, приближающие к зоне затмения, из которой нет хода. Он уже не на все сто доверял глазам и ушам. Казалось какая-то его часть бредет, а другая не может определиться на самом ли это деле?
Вадим пятился, натыкаясь на стволы, нагибаясь под ветвями, раздвигая молодые деревца. Два раза, едва не упал, споткнувшись о корни. Пятился, пока призрак не сгинул в темноте и голос его вовсе не стих. Затем развернулся, быстро зашагал прочь, подальше от «Мутаборды буевой».
Ночь накрыла лес. Молодая луна запуталась в ветвях. Вадим не рассчитывал выйти в потемках на колею. Но направление не терял, магнитным полюсом дом притягивал стрелку, встроенную в его голову.
- …лина красная. Калина вызрела. Я у залеточки. Характер вызнала.
От неожиданности Вадим споткнулся. Замер, а в следующее мгновение метнулся к ближайшим зарослям. Упал на живот. Замер. Голос доносился слева.
- Характер вызнала. Характер, ой, какой. Я не уважила. А он пошел с другой.
На миг губы Вадима растянулись в бледной улыбки, но только на миг, затем накатил ужас. «Бабуня. Бабушка, каким чертом ты-то здесь?». А тем временем Бабуня неспешно с разрывом в словах и ритме пела: «А я не спорила. Так, значит, он…».
Песня стихла так же неожиданно, как и началась. Старушка крякнула, словно перелезла через поваленный ствол, или перешагнула через яму, а затем снова, но уже не запела, а заговорила, забубнила. Где-то совсем близко. Отчетливо слышались треск ветки, шорох листьев. Вот снова она крякнула.
«Собирает грибы», догадался Вадим. Бабуня любила развлекаться песенками старинными, когда корзину наполняла. Зажмет мундштук в зубах и бубнит себе под нос. Замолчит, наклонится за сыроежкой, крякнет, срежет и дальше бормочет. Присмотрелся Вадим и точно, увидел в темноте красную тлеющую точку. Вот опустился уголек - Бабуня гриб нашла. Смолкла, крякнула, секунда и вверх уголек пошел. Снова песня зазвучала. Смолкла, уголек вспыхнул ярче - затянулась, значит.
И так ему стало тепло на душе и спокойно. Перенесся в миг в те благодатные времена. Захотелось ему выскочить, обнять Бабуню, вдохнуть запах ее платка, ощутить хрупкие угловатые плечи, прижать к груди, аж слезы навернулись. Зажмурился Вадим до звездочек, уткнулся лицом в землю. Ощутил на щеках, скулах щекотку травы. Сжал пальцы в кулаки, сгребая сухие листья. А в уши все лезет: Удостоверился, но не добился слов, - пауза - затяжка, - А я одно твержу, - пауза, - Ты потерял любовь, - слышится неспешное, словно в задумчивости, замолчала, крякнула, - Она найденная, - пауза, - Другому мальчику переведенная.
Вадим закрыл уши и торопливо зашептал, словно сорванец дразнится: «Ла, ла, ла, ла, ла, ла». - Затем неловко, не отрывая рук от ушей, поднялся на ноги и пошел. Постепенно перестал «ла-лакать», вспомнил деревню, Бабуню, леса тверские, плотника Саву с кривыми зубами, который шепелявил и всегда в разговор вставлял свою присказку «шей гвоздем». Председателя совхоза Петра Ильича, лысого, лобастого, с косой саженью в плечах, казавшегося маленькому Вадиму великаном из сказки про кота в сапогах. Вспомнил доброго бородатого деда Фиофана с маленьким лицом в обрамлении длинных, нечесаных волос, казавшийся Вадиму, говорящим гнездом. Вспомнил Бажиху - вдову фронтовика, которая вместе с мужиками в поля ходила косить. Суровая была бабка, как нить в иголке сапожника Степана, у которого от гвоздиков, которые он держал во рту, подбивая башмаки, на губах отпечатывались масляные полоски, словно зубы у скелета. Механика - Петра «Тычулю» вспомнил, вечно с перепачканными машинным маслом руками. Казалось, что он их замачивает на ночь в отработке, как Бабуня грибы в рассоле.
Впереди промелькнула тень. Тень ли? Темно в лесу ни черта не видно. Но сердце уже забилось, испугалось глупое. Встал Вадим, как вкопанный, выпрыгивающими глазами вперился в черную гать. Медленно руки от ушей поползли в низ. И тут потекли ручейки голосов со всех сторон.
- …зана во какенного тяну, - где-то совсем рядом повествовал деда Гриша, и слышит Вадим, как щетина под пятерней мозолистой скребет. Любил он себя при разговоре оглаживать по щекам и подбородку. - Ага, тяну его туполобого битюга, леса звенит, ей богу, сейчас порвется, спускаю чутка…
- Хва лясы точить, - справа за черными стволами бурчит бригадир Тимоха Хромой, - пора бы и честь знать.
Дернул Вадим головой, чуть шею не отвинтил, выдохнул от испуга, а сердце еще быстрее стучится в ребра, словно из заточения наружу просится.
- Почем знаешь? Может глазами видел? Вот и не видел. Мне дед говорил, что нема в нашем лесу лешего. Он то знает. Вот придет с охоты спроси его. Нечего пугать нас. Пошли Ириша, пусть Сашка - мурашка других пугает. - Леночка тонким голоском ночь колышет.
Попятился Вадим. Ноги сами дорогу выбирают. Кажется ему, кто-то двигается между деревьями, кустарник шуршит, тени перетекают, формы меняют. Пятится все и головой вертит на голоса, будто они его за ниточки дергают. Сообразить никак не может, в чем дело, страх ошпаривает тело. Оцепенели мозги, только уши слушают, да глаза в ночи рыскают.
Вдруг прекратилось все. Смолкло. От тишины в голове зазвенело. Замер Вадим, а потом развернулся и чесанул напропалую сквозь чащу.
Снова сердце екнуло, когда земля резко кончилась. Повалился Вадим вперед, извернулся, как кот, соскальзывающий с подоконника, заскреб по земле пальцами. Не зацепился, но и не грохнулся с размаха. Ноги процарапали крутой берег, уперлись в мягкий ил. Мигом набралась в сапоги прохладная вода. Не так реки Вадим испугался, как черноты разверзшейся. Понял куда попал, завертел головой и  стал соображать, как выбираться. Темно, ничего не видно, лишь волна искрится лунной россыпью. Смотрит затравленно по сторонам, а сам все прислушивается.
Опираясь на сыпучую глиняную стену, задевая пальцами корешки, пошел осторожно по мякоти, рассекая ногами воду. Прошагал метров пять, остановился. Вразумил, что ему на тот берег надо и полез в воду. Неглубокая река. Вода до пояса не дошла. Выбрался на противоположной стороне и двинул по лесу. Чем дальше уходил от призраков, тем становилось легче, словно связующая пуповина утончалась, утончалась...

Глава 28. Свой.
Несколькими минутами раньше в эту же самую реку с разгона влетает Танкист. Квадроцикл срывается с берега. Брызги во все стороны. Полноприводник втыкается в дно мордой, задние колеса на берегу. Танкист бьется грудью о руль. Отжимается, медленно вертит головой. Тупо смотрит на воду. От радиатора поднимается пар, окутывает его белесыми клубами. Фары под водой мутно светят.
Танкист находит большим пальцем гашетку и давит. Ревет мотор, дергается машина. Еще сильнее зарывается в ил, садится на брюхо. Но Танкист продолжает давить. Задние колеса бешено вращаются в воздухе, двигатель на пределе. Наконец, он соображает - что-то не так. Отпускает газ. Поднимает ногу и с минуту тупо смотрит на мокрую штанину, с которой вода струями бежит. Опускает ногу и принимается шарить взглядом мороженной рыбы по темному противоположному берегу.
Замирает, напрягается. Гнутся ветви, шуршат листья. В следующее мгновение взвивается листопад, ободранные ветки выпрямляются. Летит в Танкиста, разбрасывая комья пучок травы. Земля сыплется ему на голову, на лицо, стучит по бензобаку. Танкист не уклоняется, снова втыкает взгляд в черную стену.
Шелест. Без причины вздрагивает рябинка, встряхивает листьями, как курица перьями и начинает гнуться. Гнется навстречу Танкисту, гнется. Трещит ствол на изгибе. Замирает красноягодная, вытягивается над речкой, ветви в воду макает. Ревет мотор. Лицо у Танкиста сосредоточенное, взгляд цепко держится за деревце.
Ме-е-едленно, словно десятитонный грузовик из болота тащат, ползет квадроцикл, плужит бампером ил. Мутится вода, совсем темно становится. Дрожит голова Танкиста, словно за нее буксируют. Напряжена шея, вздулись вены. Съезжают в воду задние колеса. Дергается Танкист, скользит взгляд. Только рябина назад пошла, снова впивается в нее глазами, как хищник в добычу, и вновь ползет «казума». Мотор колотит, никакой от него пользы. Роют глубоко-протекторные шины ил, просаживается задний мост. А Танкист занят, в толк не возьмет, что полный привод включить надо. Но нет, не отпустить бы тягло.
Уже середина речки пройдена, радиаторная решетка ветки ломает. Ухватистей взгляд становится у Танкиста. Бац. Кувыркается квадроцикл на правый бок. Плюхается седок мешком. Не поймет, что случилось. Руками, ногами ворочает, течение по дну его тащит. Темно, сыро. Вода тело обжимает, в рот лезет, вздохнуть не дает. Кашляет Танкист. Остатки воздуха пузырями выходят. Чувствует под ногами твердь. Толкается. Руки вверх тянет. За рябину схватиться хочет. Куда там. Высвободилась молодая, ветви расправила, зашелестела. Пятерня воздух сгребает и снова под воду.
Вдыхает Танкист реку и не поймет, что с ним. Только чувствует худо. Оружие свое пытается включить. Веки «нараспашку», лоб морщится. Не видит ничего. Судорога по телу проходит. Ускользает сознание. Рука вяло вверх тянется, за жизнь хватается. Едва пальцы скрюченные над водой мелькают, хватает их кто-то. Мягко тянет, словно боится, что выскользнут. Танкист руку высвободить хочет. Но все. Сил нет. Чернота кровавая обволакивает.
Трясет его за ноги немилосердно кто-то, того и гляди мозги вывалятся. Глаза тяжелые на веки давят. Чувствует, изо рта льется, в груди свободно становится. Пытается вздохнуть. С первого раза не получается. Спазм живот подтягивает. Сподручно из себя ненужное гнать головой вниз. Само идет. Снова встряска. Мозг в темечко студнем жмет. Руки веревками болтаются. Получается на этот раз грудь расправить. Жадно вздыхает Танкист. Чуть не лопается. Чувствует, жизнь в нем пробуждается. И боль в плече вроде как приятная даже. Медленно, с трудом открывает отекшие веки. Долго «резкость наводит». Дерево перед ним корнями в небо травяное въедается.
Падает Танкист к небу. Резкий рывок обратно. Внутри утробно хлюпает. Болтается с минуту. Дышит. Глазами налитыми ворочает.
Наконец, срывается в небесную траву и все на свои места становится. Земля на спину давит, вверху между черными елями светлые точки «перемигиваются». Чувствует не один он. Кто-то рядом. Свой. Тот, кто помог, когда он головой в поваленное дерево долбонулся, тогда еще яркий круг в небе висел, светло было. Сегодня что ли? Так лбом приложился, думал, череп раскроил. Привел его Свой в чувства, показал куда «казума» откатилась. А так бы ни в жизнь не нашел: шельма полноприводная в кусты схавалась. Заглохла, затаилась.
 Оглаживает Свой Танкиста с головы до ног. Проверяет все ли на месте. К стволу бережно подтаскивает. Сажает. Ощущает затылком Танкист кору шершавую. Дышит тяжело. Подкатывает тошнота. Живот в узел крутит. Отваливает Танкист челюсть. Выплескиваются остатки воды на грудь. Слюни с губ тянутся. Без мыслей сидит, глазами черноту скребет. Вспоминает: было как бы что-то раньше в мыслях. Цель была, а сейчас пусто, как в колодце пересохшем. Лоб морщит. Нет. Нет ничего в голове. Кажется, и тот студень, что под черепом булькал, делся куда-то, через уши, что ли, вылез. Плевать. Смотрит Танкист бессмысленно в ночь. Ждет чего-то.

Глава 29. У костра.
Трещали ветки, запуская в кроны суетливые искры. Отблески костра оглаживали сосредоточенные лица. Геннадич обеими руками обхватил термокружку со значком «экспедиция», ощущая ладонями приятное тепло нагретого металла. Рассеянно глядя на пляшущие языки, говорил, поблескивая линзами очков:
- Конечно, Шурочка, я в это верю. Иначе бы здесь не сидел с клевретами и не разглагольствовал. Скажу больше, я уверен, что Розуэлльский инцидент имел место быть. Неуклюжая аберрация и казуистика, якобы это потерпевший крушение новейший метеозонд проекта «Могул», который потом на самом деле оказался спутник - шпион, или разбившаяся испытательная ракета, а трупы разбросанные по округе - макаки - резусы. Чушь собачья. Простите. В сорок седьмом в Нью - Мексико упал именно летательный аппарат неземного происхождения. Тогда командование само выступило с заявлением об обнаружении «Летающего диска». А что потом отказалось от своих слов, не имеет значения. Знаете ли, милое дитя, есть в обществе множество рычагов, способных заставить человека поменять мнение. Один из мощнейших - власть, а с человеком подчиненным она меньше всего церемонится. Выворачивает и так, и эдак, превращает в беспозвоночное.
По заострившемуся и посеревшему лицу профессора становилось ясно, что он не в ладах с этой самой властью.
- Но, профессор, - возразила Шурочка, укутавшаяся в серебристое, теплосберегающее одеяло и тоже с кружкой в руках, - никто не видел, чтобы что-то летающее падало с неба. И проведенное расследование по заявлению депутата конгресса США в девяносто четвертом году не выявило никаких секретных документов по этому инциденту.
- Вот и подумайте, Шурочка, - вмешался в разговор Чижик. - Зачем обнаруживать секретные документы? Разве для этого их засекретили? А? - он снисходительно улыбнулся. - А насчет неба, почему объект должен падать верхотуры? Взрыв слышали ночью во время грозы, вполне возможно, что аппарат летел над землей.
Ученый пожал плечами и шумно отпил из кружки.
- От народа скрывают правду, - подал голос водитель Андрей с профессорской серьезностью на лице. - Это амерекосовское бла-бла-бла про всякие там зонды - шмонды. Вранье! Я где-то слышал, что по программе секретных экспериментов они с парашютов скидывали детей с изуродованными лицами, которых потом приняли за инопланетян. Представляете, - Андрей усмехнулся, посмотрел на Геннадича, затем на Чижика. Они не оценили глубины познаний, лишь Шурочка хихикнула. Воцарилось неловкое молчание.
- Я согласен с мнением некоторых экспертов, - вновь заговорил Геннадич, - что исследование неземных механизмов и материалов дало мощный толчок в науке. Иначе как объяснить, что за какие-то пятьдесят лет ЭВМ в несколько этажей теперь помещаются у вас на ладони. Полупроводники, оптическое волокно, генная инженерия и во многих других направлениях наука сделала мощный неоправданный рывок. Клонирование, три «Д» принтеры, на которых печатают человеческие органы, реактивные двигатели? Шутка ли? - Геннадич шумно отпил. Сморщился. - И Америка впереди планеты всей. Совершает очередной прорыв, затем подтягиваются спойлеры. А сколько мы еще не знаем? Э-э-э. - профессор махнул рукой. - Разве это не подтверждает Розуэлльский инцидент?
- Вот бы нам хоть одну тарелочку, - мечтательно пропела Шурочка.
- Вряд ли, - снова вступил в разговор Чижик, - пришельцы не дураки. Есть версия, что их корабль потерпел крушение под Розуэлльсом из-за мощных коротковолновых импульсов, излучаемых генератором на авиабазе. Надо думать инопланетники учли этот факт и снабдили свои, как вы говорите, «тарелочки» защитой. Возможно, то была случайность, но как бы там ни было, американцам несказанно повезло. А что такое технологии? Это все: наука, экономика, доминирование.
- А то место, куда идем, там что? - Девушка посмотрела на профессора пытливым взглядом, в глазах плясали блики пламени.
- Там что-то, - неопределенно сказал Геннадич, - что-то любопытное и неординарное. Большего обещать не могу. Поймите, милочка, по снимкам досконально разглядеть объект не представляется возможным. При максимальном разрешении лезет зерно. Вдохновляет характерный след в грунте и вал с выступающей деталью. Можно сказать однозначно, что-то там упало, - он замолчал а потом пробормотал, - и едва не снесло дом.
- Дом? - Андрей дернул головой и уставился на профессора.
- Вы не ослышались. Исходя из визуальной фиксации, можно предположить, что объект потерпел крушение в огороде какого-то хозяйства. Возможно фермы. О чем свидетельствует вытянутое строение, напоминающее хлев, огороженный загон. В общем, какое-то отдельностоящее хозяйство в окружении лесов. Ойкумена такая.
- А как же они молоко или что там, возят, продают? - Удивился Андрей.
- Есть дорога. Только, - профессор, предупреждая очевидный вопрос, быстро продолжил, - эта дорога небольшим отрезком пересекает поле и ныряет в чащу. Где выходит, одному Богу известно. - Геннадич развел руками. - Сколько не рассматривал, все бестолку и карты безмолвствуют.
- А далеко еще до этой фермы? - жалобно спросила Шурочка.
- Уже ропщите, душечка? - профессор вздернул бровь и в упор посмотрел на девушку.
- Не ропщу, просто хотелось бы знать, - Шурочка надула губки.
- Километров пятнадцать. Если рано встанем, за день поспеем и следующую ночь отоспимся на соломенных тюфяках радушных фермеров, а утречком напьемся парного молока. Так что, мои хорошие, давайте в палатку и на боковую. Я и Андрей с краев, вы Шурочка и Чижик в середку. Фонарь оставлю у входа, лопатку там же.
- А зачем лопатку? - удивилась Шурочка.
- Ну, все, давайте спать, - заторопился Геннадич, - завтра вставать с петухами.
- Кого имеете в виду? - театрально возмутился Андрей, недобро покосился на профессора.
- Не понял?
- Проехали,- Андрей махнул рукой, поднялся и выплеснул в темноту остатки чая.


Глава 30. Железная нога.
«И ведь все было! Было ведь. Было? - подумал Вадим и остановился. Посетившая мысль не обрадовала, - Стресс, темнота, вторая бессонная ночь, голод, жажда, усталость. Может, и на самом деле вначале. Ну… Руслан в меня врезался…, упал в траву. Мост прогибался, труха сыпалась. Олег в стакан дури подсыпал, пока я с Иркой отходил. Он такой».
Вадим крепко зажмурился и давай хлестать себя по щекам.
- А-а-а-а.
От боли завопил. Распахнул глаза и стал по сторонам смотреть. Темень. А что он хотел увидеть? Палатку, храпящих рядом Танкиста с Герой? Пожалуй. Но не было ничего такого. Все та же ночь.
 «Может, вернуться? В реку залезть и там отсидеться». Вадим стоял раздираемый сомнениями, кусая губы. Достал обломок трубки. Зажал зубами. Ощутил во рту знакомый вкус и понял, что боится возвращаться, деревенские где-то там бродят.
С отчаянием ударил кулаком по бедру и быстро зашагал вперед. «Марш. Марш вперед», - гремел в голове усатый мичман. Вадим брел по ночному лесу, то и дело натыкаясь на сучья, поваленные стволы, спотыкаясь о корни, ощущая в сапогах сырость, в теле усталость. Она копилась весь день и вот теперь давала о себе знать. Тело все настойчивее требовало отдыха. Представлялось блаженством лечь на землю, растянуться, расслабить мышцы и почувствовать их благодарность.
Сухой тряпкой прошлись по лицу листья. Сук больно ткнулся в грудь, сломался с треском. Вадим в испуге замер. Тишина. С минуту стоял неподвижно. И вот… Что-то во мгле зашуршало - шур, шур, шур. Не спешит, осторожничает. Дал Вадим знать, где искать его, теперь за ним идут. Крадется. Представил, как амеба перетекает из одной ноги в другую. Плавно все делает, мягко так ступает, стелется. Жуть когтем заскребла по сердцу. Вадим медленно сделал шаг, затем второй. Развернулся и пошел прочь, выставив вперед руки. Наклонился, чтобы стать ниже, меньше веток цеплять. Сдерживался, чтобы не побежать, не наделать большей беды. Стоит поддаться панике, сорваться, броситься напролом и, считай, пропал. Все ровно, что нацепить на себя полицейскую мигалку.
Сердце в груди заколотилось, кровью в ушах зашумело. Страшно. Вадиму казалось, слышит его амеба, на звук идет. «Она поэтому всех в округе передавила, чтобы звуки бесполезные не отвлекали. Это мне в помощь всякая птаха, лягушка с кузнецом. Ой, как квадр в набаты колотил. Поэтому амеба меня быстро нашла. И колеса не помогли. Беззвучность мое спасение», - думал Вадим и тише ногу ставил в ущерб скорости. Останавливался порой, вслушивался в ночь. Хорошо, ветер подул, зашелестели, зашептались листья. Можно и хода прибавить.
Не сразу заметил, как рассвет забрезжил. Посерело в лесу. Средь стволов замелькала вырубка, в кронах показалось просветлевшее небо. Все ближе, ближе опушка. Вадим отмахнулся от ветки. Шагнул из-под деревьев на газовую просеку. Свет резанул по глазам. Чистое прозрачное небо предвещало солнечный день. Мазануло красно-желтой кистью по макушкам восходящее, но все еще невидимое солнце.
Вадим сощурился, осмотрелся. Рядом раскорячился вывороченный корень, под ним в яме копошилась ночная темнота, забиваясь в самую глубь. Опор ЛЭП не увидел, лишь по обочинам груды гниющих стволов. Глубокая колея, продавленная тягачами, заполнилась грунтовыми водами. Молодая поросль заполонила освободившееся пространство. «Не дотянули, - подумал Вадим. Ощутил некое воодушевление, - уже кое какие признаки цивилизации». Вырубка одним краем уводила на юг, сворачивала, терялась за деревьями. Другим тянулась в сторону фермы.
Вадим перепрыгивал через ямы, рытвины то и дело, цеплял ногами сухие ветви, вмятые в землю стволы, кочки, тем не менее, шел бойчее, чем по лесу. Изредка оборачивался, тревожным взглядом обозревал пространство за спиной. Похвалил себя за  бесшумный шаг, сравнился с индейцами - великими охотниками и непревзойденными маскировщиками. Отметил особо, хотя постоянно только об этом и думал: «Амеба давно о себе не напоминает. Может, след потеряла?». И уже как бы верилось в это. «Отстала. Отстала, гадина». Мысль бодрила, хотелось держать ее на острие. Постепенно, вытесняя все, перед внутренним взором возникла Ирка - потаскушка с Русей - лавеласом на квадроцикле друг против друга. Травку курят а, потом в засосе сливаются. Горечь махнула хвостом, поднялась муть, но уже не густая, черная, как раньше, а так, пороша. «А ведь со мной ни разу. Плевать. Теперь они все мертвые. Олежеку с Русей - так и надо и Ирке тоже, а Герыча жалко. Танкиста жалко. Если, конечно, Руся не набрехал». - Левая нога зацепилась за корягу.
-Ё. - Вадим взмахнул руками, сделал длинный шаг. - Как же мне осточертел этот лес. - Простонал он и вернулся к размышлениям. - Амеба погналась за Русей, остальные кинулись в лес. Сообразили, что она на звуки реагирует, поэтому квадры оставили. Гера в этих делах шарит. Всегда на стреме. Это Танкист Фома - неверующий ни в черта ни в Бога. Будет пялиться на тварь, глупо лыбиться и пока не потрогает, да и то, вряд ли поверит. Дай то Бог, чтобы Танкист послушал Геру, и они спаслись.
В голове зазвучал голос Бабуни: - «Господь не посылает нам испытаний, которых мы не сдюжим». «Верно. Ведь я живой еще, а значит, все делаю правильно. Просека тому доказательство. Сколько еще чапать? - спрашивал себя Вадим и отвечал, - километров пятнадцать, двадцать. Если пойду по колее, то к вечеру …».
За спиной послышался треск. Вадим обернулся. Что за…? Он увидел это сразу, и оно не было амебой. Нечто механическое скакало на одной ноге. Вернее оно и было той самой ногой. Блестящая в утреннем свете, широкая вверху, утончающаяся к основанию, метровой величины, она сгибалась посередине. Вадим разглядел в металле круглые отверстия разного диаметра, какие-то стержни, поршни, «гребни», напоминающие ребра теплоотвода на крышке блока цилиндров. Глядя на ногу, вспоминался человек, прыгающий в мешке, только нога делала это выше и дальше. Когда взлетела в очередной раз, Вадим разглядел на ее маленькой темно-коричневой «головке», напоминающей голову плодожорки, распустившиеся веером полуметровые спицы, на которых по всей длине трепыхалось нечто красное, похожее на жабры.
Нога прыгала в его сторону. Внутри у Вадима все холодело и обмирало, ступни врастали в землю, тело приобретало неподвижность ствола, руки свисали ветвями, глаза округлились.
Как ни странно, в чувства его привела амеба. Она выскочила из чащи на просеку, спустя несколько секунд вслед за ногой и остановилась, словно осматривалась. Вадим отметил, что преследователи появились ровно там, где он несколькими минутами раньше шагнул на изрытую тягачами землю. Вывороченный корень указывал на это. Пропустил другое, теперь он мог видеть амебу, не отводя взгляда. Существо, как бы загустело. Оставалось по-прежнему прозрачным, только эта прозрачность стала мутно-серой. И еще ее «талию» опоясывало какое-то неровное кольцо. Вадим не успел рассмотреть, да и не смог бы с такого расстояния.
Амеба дернулась и устремилась вслед за ногой. На пространстве, свободном от деревьев и кустарника, она кувыркалась. Еще мгновение Вадим таращился на погоню, затем развернулся и бросился в чащу, выставив вперед руки, прикрывая глаза от хлестких ветвей и сучьев. Шорох плащевки превратился в сплошной шуршащий поток. Перед глазами замелькал зеленый разнооттеночный калейдоскоп. Сердце бешено молотило в груди, молотило устало, тяжело. Вадим не оборачивался. Все казалось, вот сейчас его догонят. Схватят, распнут и что случится потом, он не сомневался. Точно не отпустят, как зайца. Смерть будет жуткой и болезненной. Воспаленное воображение рисовало жуткие картины истязания.
Лес кончился внезапно. Вадим опешил и остановился. Он вновь оказался на открытом пространстве. Впереди простиралась вырубка. Вадим испугался открытого пространства, уже намеревался вновь нырнуть под сень леса, как взгляд скользнул, а затем вернулся к «аномалии». Над верхушками молодых берез и осин на фоне просветленного утреннего неба прорисовывался серый квадрат. Секунду Вадим терялся в догадках. Затем возликовал. Черт подери, БУНКЕР!!!
Не медля более ни секунды, он кинулся к бетонному монолиту. Задыхаясь, вбежал на пригорок, обрывающийся в глубокий котлован. Обернулся. Преследователи были близко. Механизм он не увидел, лишь молодые деревца вздрагивали и гнулись в пяти метрах перед кувыркающейся амебой. Вадим развернулся, намереваясь броситься вниз по склону, но что-то его обхватило мягко и в то же время упруго. Причем не за руку, ногу или какую-то другую часть тела, а целиком, словно на него накинули сеть из тягучей резины. Вадим ахнул. На мгновение оцепенел, ощутил, как напряжение сети растет и стремится сбросить его с пригорка назад. Противодействуя, Вадим навалился всем телом, напряг ноги. Сделал шаг, еще через два склон стал ему подмогой, нити потянулись быстрее. Мгновение и сила, удерживающая его, словно поняла, что не может совладать, отпустила. Вадим, словно получил увесистый пинок, резко подался вперед, а затем упал на колени и кубарем покатился вниз.
Перед глазами все кружилось и мельтешило. Вадим катился и катился, подминая траву, молодые деревца, сталкиваясь и отлетая от стволов. В конце концов, центрифуга остановилась. К горлу подкатилась тошнота. Вадим попытался вскочить на ноги, не тут-то было. Его резко повело вправо, словно оказался на круто наклоненной плоскости. Тело развернуло, он взмахнул руками, неуклюже, словно пьяный переступил, упал на правый бок. Попытался подняться, снова упал. Его тащила неведомая сила, пыталась опрокинуть на землю и прокрутить.
Взгляд зацепился за черный проем в бетонном панцире. Широко расставив ноги, раскинув руки, словно эквилибрист на доске, установленной на шаре, колебался и балансировал. Сделал неверный шаг, с каждым следующим чувствовал себя все увереннее, хотя невидимое течением продолжало сносить вправо.

Глава 31. Их осталось двое.
Вот иду я, иду, - говорил Чижик, как бы между прочим, глядя себе под ноги, опираясь на длинную палку, - лицезрею деревья, кустарник, травку, листики, слушаю щебет птах и не чувствую никакого единения с природой-мамой. И никакая аффирмация мне не в помощь. Не повод ли это задуматься о нашем происхождении, Шурочка? В глубинном смысле. Подкидыши мы или дети законнорожденные?
- А?
Девушка обернулась.
- Подвергали ли вы сомнению Дарвиновскую теорию? Как для себя объясняете такой скачок в развитии гомо сапиенса и тупиковую ветвь развития прочих приматов и организмов в целом?
- Понимаю, понимаю, куда вы клоните, - девушка улыбнулась. - Мы то бишь не местные, нас… Ой! – вскрикнула Шурочка, нога ее подогнулась и она повалилась вправо.
- Мать чесная, - говорил, возвышая голос, Геннадич. - Что же так, дорогуша, невнимательно.
Мужчины устремились к лежащей на земле девушке, скривившейся от боли, шипящей сквозь стиснутые зубы и бормочущей скороговоркой: - Ой, мамочка, больно как. Мамочка, мамочка, ой, ой.
Мужчины помогли Шурочке сесть.
- Что? Что случилось? - участливо заглядывая в глаза, спросил Чижик.
- Нога, - простонала девушка.
- Что нога? - воскликнул испуганно профессор.
- Я ее подвернула, - жалобно, едва сдерживая слезы, промямлила Шурочка.
- Тихо, тихо, тихо, - быстро зашептал Андрей, опускаясь рядом на колени и бережно поднимая поврежденную ногу.
- Ой, ой! - запричитала Шурочка. - Осторожно.
- Терпи, сейчас, - Андрей отложил снятый кроссовок и осторожно стягивал носок с миниатюрной ножки, оказавшейся в его лапищах.
- Как же так? - убивался Геннадич. - Милая девушка, как же вас угораздило? Прискорбно, прискорбно, - бормотал с состраданием, а в глазах затаилась растерянность.
- Вот это шишка, - с удивлением произнес пораженный Чижик, глядя на большую опухоль на месте лодыжки. Кожа покраснела, под косточкой обозначился синяк.
- Ой, ой, ой, - стонала на полувздохе Шурочка, подавшись вперед и рассматривая свою ногу с жалостливой гримасой.
- Бинт эластичный у меня в рюкзаке, - Чижик быстро высвобождал руки из лямок. - Сделаем тугую повязку. Хорошо бы льда.
- Да, да, - засуетился профессор, - где-то я в чертоги своего заплечника прятал мазьку обезболивающую, достать надо бы. - Геннадич закряхтел выворачиваясь из рюкзака.
- Кажись приехали, вернее притопали, - подытожил Андрей, закончив бинтовать ногу. Шурочка подняла на него большие глаза, затем обвела остальных, остановилась на профессоре и жалобно пролепетала: - «Простити, я не специально». На последнем слове в голос вкралась слеза.
- Что вы такое говорите, Шурочка, - Геннадич всплеснул руками. - Как вам не стыдно. Мы и не думали даже.
- Предлагаю, - деловым голосом заговорил Чижик, - Шурочку с Андреем вернуть к машинам. Пусть едут в больницу. Я возьму у Андрея оборудование и мы с вами, профессор, все таки продолжим намеченный путь и миссию завершим.
- Да уж, да уж, - с растерянным лицом Геннадич оглаживал себя по подбородку, - пожалуй, так и сделаем. Да, так надо сделать. Иначе никак. Вы уж, голубчики, простите, что не с вами. Понимаете ли, такой случай исключительный…
- Конечно, понимаем, - прервал Андрей профессора, - мы дойдем. Не беспокойтесь. Сейчас выломаю из орешника костыляку и потихоньку, как-нибудь.
- Все правильно, - поддержала Шурочка, - вы идите. Мы сами. Нога уже почти не болит. - Она попыталась улыбнуться. Ее бледное лицо скривилось в жалком и уничижительном выражении.
- Вот и славно, - проговорил Чижик, наклоняясь и забирая в пятерню лямки рюкзака Андрея. - Все решили. Встретимся позже. В случаи чего, мы на связи. Геннадич, может, уже в путь дорожку? Да перестаньте вы убиваться.
- Да, да, - профессор засуетился, - мы, пожалуй, пойдем. Да, пойдем.

Глава 32 Травля.
Свет, проникал в шахту через узкий проем и быстро источался. Скоро Вадима окутал слепой полумрак. Как он не вглядывался, ничего разглядеть не мог. Под подошвами скрипели мелкие камешки, бетонная крошка. Касаясь рукой холодной стены, осторожно с замиранием сердца двигался вперед, ожидая в любой момент наткнуться на какую-нибудь преграду, будь то куча строительного мусора, арматура, железная бочка, или козлы. С прошлых посещений бункера помнил, коридор скоро кончится, и начнутся ступени, длинной вереницей уводящие вниз. Но тогда у него был фонарь, он видел провалы между маршами, накренившиеся пролеты, мусор на ступенях.
Прислушиваясь к памяти и интуиции, замедлил шаг и вовремя. Через метр площадка кончилась. Вадим вздрогнул, напрягся, обеими руками оперся о стену. Подошва коснулась твердой поверхности. Несколько секунд переводил дух и усмирял сердце, затем возобновил спуск. Осторожно, но в то же время на пределе скорости, граничащей с отчаянной неосмотрительностью, перебирал ногами бетонные ступени. Вот нога не нашла очередную, как Вадим не тянул носок, опору не нащупал. Он упал вперед. Вытянутые руки не смягчили удар. Растопыренные ладони прошли вскользь по бетону. Резкий, сокрушительный удар в зубы вышиб Вадима из реальности. Мир содрогнулся. Вадим вскрикнул от пронзившей боли и так сильно зажмурился, что из глаз посыпались искры. Жуткая боль растеклась по верхней челюсти, губе, защипало в носу, из глаз потекли слезы, а в следующее мгновение во рту ощутил медный привкус.
Боль расходилась волнами и уже охватывала верхнюю часть головы. Вадим пошевелил языком. В крови, наполнившей рот, нащупал несколько острых осколков. «Мать твою. - Осторожно прошелся языком по передним верхним зубам. - Три, чтоб тебе пусто было». Наклонился, открыл рот, выплюнул слюни перемешанные с кровью и осколками. Превозмогая боль, просунул язык под опухшую верхнюю губу. «Насквозь. Вот же хрень какая». Рот пылал раскаленными углями.
В кромешной темноте, беспомощно расставив руки, Вадим поднялся. На уровне подбородка нашел край лестничного марша, о который собственно и треснулся. Ощупал бетонный, шершавый угол. Мотнул головой. Могло быть и хуже, ударься лбом или переносицей. Вадим не мог сказать точно, видел ли эту дыру раньше, когда прогуливался здесь с фонариком. Лестничных рукавов подходило к бункеру четыре, по одному с каждой стороны - немудрено ошибиться.
Вадим замер и прислушался к тишине. Стало жутко. В голову хлынул поток страшных образов и историй. Человек подсознательно чувствует опасные места и по большей части они сопряжены с темнотой, запустением и безлюдьем.
Стараясь сбросить оцепенение и заглушить панику, Вадим зашевелился, подпрыгнул, лег животом на холодный бетон, подтянулся, вскарабкался. Хотя боль и забирала на себя львиную долю мыслей, обратил внимание на повышенную влажность и запах сырого бетона. Вспомнил, что нижний уровень затоплен. Как-то год или полтора назад, спустился с фонарем на последний этаж и через проем в плите, увидел глубоко внизу, огромное пространство заполненное водой. Луч выхватывал из темноты под зеленоватой толщей железные бочки, кучи битого кирпича, подмости, куски арматуры и прочий строительный мусор.
Придерживаясь рукой за стену, Вадим продолжил спуск, только с большим вниманием и осторожностью. Старался заставить себя двигаться быстрее, все же преследователи пугали его куда сильнее, чем перспектива снова упасть, но не мог. Теперь он задерживался на каждой ступени, и прежде чем перенести вес тела нащупывал опору. Во рту скапливалась слюна, кровь и он иногда останавливался, сплевывал. Верхняя губа опухла. Язык беспрестанно ощупывал сломанные зубы, словно те могли вновь вырасти.
Сзади послышался шорох. Вадим резко обернулся, замер. Тишина. Поднял голову и впился взглядом в светлый квадрат входного проема. Сначала ничего не увидел, но потом отметил, что светлое пятно как бы плывет. Сердце забилось гулко. «Бежать». Вадим все же немного ускорил шаг, содрогаясь, каждый раз, как только нога зависала над пустотой, чтобы ступить на очередную ступень. «Она может видеть в темноте? Если да, то мне крышка. Я не успею добраться до воды», - мысленно стенал Вадим. Когда обернулся вновь, свет из проема лился ровный и был чуть ярче. Это обстоятельство нисколько не обнадежило, а наоборот. «Она спускается».
На привычной высоте, нога не встретила ступень. Сердце екнуло. Вадим дернулся назад, навалился на стену. Присел, вытянул носок. «Провал. Вот опять бетон». Поставил ногу, осторожно перенес тело. Перешагнул. Марши разошлись на полметра, но в темноте казалось на все два. За спиной скрипнула бетонная крошка. «Где-то близко». В груди обожгло: «Она идет быстрее, чем я».
Лестница кончилась неожиданно. Ступив на площадку, ноги у Вадима подогнулись. Судя по эху шагов, он находился в просторном, высоком помещении. Насколько помнил, приблизительно в центре должен находиться проем в перекрытиях, откуда железная лестница спускается на нижний уровень. Пройдя где-то треть пути, Вадим опустился на четвереньки. Так он надеялся обнаружить дыру раньше, чем свалится в нее и свернет себе шею.
Иногда острые камешки больно впивались в колени, ладони, но он этого не замечал, его все сильнее беспокоило то обстоятельство, что не может найти чертов проем. Чернота стирала границы, меняла окружающий мир, превращала Вадима в микроба на бескрайнем просторе вселенной. Стон отчаяния рвался из горла. Его лицо искривилось, отражая муки и терзания. Эти шорохи… Они все ближе. Шур, шур, шур, шур. Прямо за спиной.
Сомнения, в выборе направления, стали его главным врагом. Они разрывали на части. «Прополз! Я лезу не туда! Правее надо! Нет, влево, черт подери! Она уже совсем близко!!» Тело дернулось, Вадим развернулся вправо. Пробежал на четвереньках несколько метров, выбивая коленями гулкие глухие удары. Не обнаружив люка, снова развернулся. Возникла безумная и в то же время непоколебимая уверенность, что он пробежал нужное место. Вадим остановился, чтобы развернуться и двигаться назад. Понял, что творит безумную глупость, и из горла вырвался писк отчаяния. Снова заколотил коленями по бетону.
Шур, шур, шур, шур. Уже совсем рядом. Впереди метрах в пяти, чуть правее, вроде светлее. Галлюцинация? Взгляд впился в протертую темноту и не отпускал до тех пор, пока Вадим не добрался до отверстия в перекрытиях. В объемном пространстве под плитой откуда-то слева проливался свет.
Без проволочек Вадим опустил ноги на лестницу. Пальцы ощутили холодный металл. Махровая ржавчина рыжей пудрой посыпалась вниз. Вадим начал спуск. Движения, скованные ужасом, были угловатыми, суетными. Он вкладывал сил и старания намного больше, чем требовалось. Сердце бухало в ушах, кровь толчками приливала к голове.
Свет пробивался из пролома в плите слева, и ниже метрах в шести растекался пятном по зеленоватой глади, из которой выступал покатый бок железной бочки, торчали сломанные доски, гнутая арматура. Пахло сырым бетоном.
Ступени кончились. Вадим вцепился в лестницу и посмотрел вниз. До воды оставалось еще метра три. Память «услужливо» подбросила кадры из нарезки «ютюба», где подросток на стройплощадке прыгает со стены и насаживается на арматуру. Хотя качество изображения было отвратительное, снимали на дешевый мобильник, но железный рифленый стержень толщиной с указательный палец, который проткнул нижнюю часть бедра, прошел вдоль кости, пропорол штаны и выполз из ягодицы, был виден достаточно разборчиво, чтобы содрогнуться. Парень висел на штыре, беспомощно махал руками, изгибался, старался обернуться и посмотреть, что его держит. А потом завизжал. Его дружок, который снимал, тоже заорал, на бегу сунул телефон в карман, позабыв выключить камеру. На мониторе на несколько секунд воцарилась темнота, из колонок доносились крики, сиплое дыхание и стук шагов. Потом, видимо, уже дома, прежде чем выложить видео в сеть, вырезал кусок. Запись возобновилась, когда пострадавший лежал на носилках лицом вниз, а женщина - медик в синей куртке поверх халата, стоя рядом на коленях, разрезала ножницами пропитанную кровью брючину, оголяя окровавленное распухшее бедро. От воспоминаний у Вадима по спине прошел озноб.
На макушку упали мелкие камни. Вадим вздрогнул и резко поднял голову. Из черного квадрата послышался шорох. Вадим разжал пальцы. На мгновение его стянуло, словно он оказался в тугом эластичном чулке. Но в следующую секунду выскользнул. Всплеск, удар ступней о бетон, лязгнули зубы, окатило холодной водой.
Вадим завалился на правый бок, но быстро поднялся. Намокшая одежда вмиг прилипла к телу и потяжелела. Вода доходила до середины бедра. Вадим шагнул, и тут же споткнулась о кирпич. Упал на колени, рука скользнула по чему-то твердому, скользкому. Встал и, преодолевая сопротивление воды, поспешил прочь от лестницы. Всплески эхом гуляли под высоким бетонным потолком. Добрался до стены, затаился за кабельной бухтой, которая представлялась идеальным укрытием от невидимых щупалец.
Стоя на коленях, по подбородок в воде, Вадим глубоко и порывисто дышал. Сердце постепенно успокоилось. «Что нас не убивает, то делает сильнее», вспомнил слова какого-то солдата увиденного недавно по телевизору. -Точно, - продолжил Вадим мысль, - а если не сильнее, то умнее точно. А амеба ослабела. Ослабела». Это он почувствовал, сравнивая хватку в недавнем полете от лестницы к затопленному подвалу, и обруч, сдавивший голову, в попытке вытянуть его из болота. «Вымоталась? Голодная. Силы на исходе. Это хорошо. Только и я не становлюсь крепче. Попить бы». Он посмотрел на колышущуюся, играющую бликами поверхность. Секунду сомневался, затем глотнул. Прислушался к ощущениям. Вроде ничего. Сделал еще несколько глотков. Защипала вздувшаяся губа. Вадим поморщился. Прохладная вода пробежала по пищеводу. Стало немного легче. Казалось, с водой притекли и силы.
Десять минут ничего не происходило. Вадим терялся в догадках. С одной стороны хорошо, что его не беспокоят, с другой - затишье чревато неприятными сюрпризами. Прошло еще пять минут. Вадим осторожно выглянул из-за деревянного круга и стал осматривать простирающийся сумрак. Темная гладь поблескивала в издыхающем свет. Из воды выпирали вздувшиеся «трупы» бочек, торчали «ноги» подмостей, «ребра» гнутой арматуры, бетонные «кости» обломков и кругом мертвецкая тишина. Притаившаяся, коварная темнота по углам и у дальней стены огромного помещения, что-то скрывала.
Пульсирующая болью губа отвлекала, язык самопроизвольно оглаживал обломанные зубы. Амеба никак себя не проявляла. «Потому, что вода, - думал Вадим. - Она боится воды и прячется где-то поблизости, ждет, когда я вылезу». Эта мысль ему не понравилась. Он сомневался, что сможет долго просидеть в воде, которая постепенно охлаждала его разгоряченное тело и казавшаяся теплой вначале, становилась все холоднее. Амеба может сторожить его сколько угодно, тем  более у нее имеется портал. Способна убраться в свою берлогу, подкрепиться и вновь вернуться, оставив вместо себя существо с маленькой панцирной головкой и жаберным веером на загривке. Над ним висит дамокловым мечем  возможность лишиться жизни, а она лишь рискует упустить очередную добычу. Ставки слишком неравны.
Но что-то Вадиму подсказывало, он не просто добыча, для пополнения белково - углеводных запасов. Зайца существо отпустило невредимым. Он же имеет какую-то иную ценность, о которой не догадывается, но несомненно утилитарную.
Неторопливо переступая на коленях, помогая плавательными движениями рук, Вадим медленно выдвинулся из-за катушки и осмотрел ту часть цокольного этажа, которая ранее была скрыта от его взора. Напряжение и страх от близкого присутствия убийцы не отпускали. Каждое свое движение он проделывал с оглядкой, готовый в любой момент нырнуть под воду и вернуться к спасительной бухте.
Безнаказанно Вадим продвигался вдоль сырой стены, позеленевшей у кромки воды и покрывшейся мхом. По мере удаления от укрытия он поменял план и теперь вместе с желанием обнаружить существо, вороватыми быстрыми взглядами стрелял по стенам, надеясь обнаружить выход. Блеклый свет расчищал от мрака шероховатую монолитную конструкцию, на метры уходящую вверх; швы, выщерблены, выпирающие грани щебня, ржавые подтеки под закладными деталями. В казенщине, возведенной неаккуратно, но основательно Вадим ощущал себя словно в застенке. Уныние, запустение и безысходность, пропитавшие это мрачное сооружение, угнетали.
От созерцания окружающего предсмертного окоченения его отвлек тихий гул и потрескивание. Вадим обернулся. В дальней части этажа в нескольких метрах над водой что-то мерцало неровным неоновым светом. Встревоженный Вадим развернулся к явлению. Нечто, исторгающее сияние, приближалось.
Напрягшись, ожидая очередную неприятность, Вадим вглядывался в парящее в полуметре над водой существо, напоминающее огромную медузу. Оно мерцало внутренним сиянием, двигалось пульсирующими толчками, сжимая, раздувая колокол. Длинные множественные щупальца светились тонкими нитями и невесомо развивались шлейфом. У Вадима медленно отвисала челюсть. Он не мог поверить глазам. Тем не менее, медуза приближалась. Вот она плавно опустилась. Щупальца коснулись поверхности воды. Электрические разряды яркой вспышкой осветили бункер, раздался треск. При этом медуза на мгновение потеряла яркость, словно в сети упало напряжение. В синеватых вспышках, осветивших затопленное помещение, Вадим увидел амебу. Тварь распласталась и ползла по потолку, ее тело переливалось и перетекало.
В ожидании электрического удара Вадима скривился в жуткой гримасе. «Все! Это конец! Вот так по -дурацки сдохнуть в катакомбах от разряда тока! Господи, только не так! Только не так! Я не хочу!!!». В голове сразу возникла картина дохлой, раздувшейся, побелевшей лягушки, плавающей кверху брюхом в грязной луже.
Вадим хотел бежать, но в последний момент спохватился, набрал полную грудь воздуха и ушел под воду. Работая руками, старался прижаться к полу. То и дело натыкался на кучи кирпича, доски, бочки, которых было множество.
Воздух кончился быстро, Вадим вынырнул. Жадно вздохнул, обернулся, обтер лицо. Медуза неторопливо, величественно, словно королевская особа на приеме парила над водой. Снова коснулась поверхности, и новый разряд осветил вспышкой бункер. Вадим вздрогнул, перевел взгляд на потолок. Амеба никуда не делась. Ползла по плитам, готовая вступить в игру. Создавалось впечатление, что твари никуда не торопятся и охотятся основательно. Ему не удастся проскользнуть, иначе всплывет, как та лягушка.
Вадим развернулся и стал пристально всматриваться в торцевую стену, в которую рано или поздно упрется и тогда швах. На мгновение представил, каково это умирать от электрического тока. Но ничего в голову не пришло, кроме кадров казни Коффе в «Зеленой миле». Жуткие судороги, ручищи пристегнутые ремнями и сжимающие подлокотники, дым из-под шлема, искрящийся рубильник. Он не мог доподлинно оценить воздействие электричества на организм, так как никогда не переживал подобной травмы. Но не сомневался, что это весьма болезненно и даже смертельно. Вадим набрал воздух и снова погрузился под воду.
Через три нырка его руки коснулись скользкой стены. Сердце взбрыкнуло, в груди обожгло. «Все. Приплыл». Вадим вынырнул, шумно вдохнул и снова обернулся. Медуза все так же величаво парила, раздувая колокол, увлекая шлейф длинных светящихся нитей. Сейчас она находилась рядом с катушкой, за которой он недавно искал убежище. Вадим поднял глаза к потолку. «Здесь, черт бы тебя подрал». Он старался придумать выход из сложившейся ситуации, но как бы ни было мучительно и тягостно это осознавать: его не было. По членам растеклась предательская слабость, словно тело сдалось и отказывалось бороться. Все вдруг показалось напрасным. Его усилия вырвать свою душу из лап смерти в итоге оказались напрасными. Он только продлил агонию.
Вадим вдруг позавидовал Руслану, его мгновенной гибели. Не отдавая себе отчет, повинуясь какому-то животному инстинкту, стал медленно продвигаться вдоль стены, не сводя взгляда с парящего существа. От созерцания потусторонней сущности он постепенно впадал в гипнотическое оцепенение. Его движения становились медленными, растянутыми. Наткнулся на бочку. Не разрывая зрительную связь, переполз через препятствие.
Медуза приближалась, мерцала и колыхалась, изредка запускала молнии. Вадим уже мог оценить ее размеры: трехметровые щупальца и метровый диаметр колокола. Раздался треск, очередная вспышка озарила стены. По телу Вадима прошлась судорога, его словно изнутри стянули тросами. Мышцы сократились. Поражение было кратковременным и одновременно отрезвляюще. Вадим сбросил морок и побежал вдоль стены, высоко поднимая ноги, взбивая снопы брызг. Шум всплесков разлетелся по этажу и сопровождался каким-то зловещим шипящим эхом. Вадим не сделал и пяти шагов, как ощутил на теле крепкие невидимые объятья. В ужасе он поджал ноги и рухнул в воду с головой. Затаился, вцепившись пальцами в кусок бетона. Животный страх горячими волнами расходился по телу. «Засекли и теперь травят». Кислород быстро таял в крови, которая мощными толчками расходилась по венам.
Сквозь закрытые веки Вадим видел тусклое неоновое мерцание. Неуклюже, непростительно медленно он кувыркнулся. Казалось, вода загустела, превратилась в клейстер. Левой ногой проскользил по заиленному бетону. Правой уперся в какой-то нарост. Оттолкнулся. Течение обдало лицо. Рукой ухватился за кусок арматуры, подтянулся. Ногтями проскреб по стене.
Мощный разряд едва не оглушил его. Судорога прошила тело, в глазах потемнело. Мышцы затвердели, пальцы на руках скрючились. Воздух вырвался пузырями вместе со сдавленным стоном. Вадим почувствовал, что переворачивается животом вверх.
Электрический разряд прекратился так же внезапно, как и возник. Едва удерживаясь на краю сознания, Вадим изогнулся в нелепой попытке восстановить прежнее положение тела. Рука тыльной стороной стукнулась о стену, проскребла и в следующее мгновение провалилась в пустоту.

Глава 33. Осознание.
Танкист сидит под елью ссутулившись, вперив бессмысленный взгляд в грибницу желтых поганок. Ждет, сам не знает чего. Свет раннего солнца пробивается сквозь листву и разливается желтыми пятнами. В нескольких метрах перед ним разверзается дыра, из которой вываливается синий «арктик - кат». Квадроцикл приземляется на передние колеса, лязгает и переворачивается. Кофр от встряски открывается, из него выпадает бензопила. Скачет, кувыркается по корням пустая пластиковая канистра красного цвета, сыплются шампура, тряпье, пластиковые стаканчики.
Квадроцикл замирает в полуметре от Танкиста. Танкист медленно с неохотой отрывает взгляд от поганок, из-под опухших век взирает на машину. Не понимает. Сидит, тупо смотрит, не замечает, как из дыры вытекает прозрачная субстанция, только ощущает, как на голову опускается приятная тяжесть, плотно обжимает верхнюю часть черепа. Гоблинская улыбка растягивает его обветренные губы. Танкист закрывает глаза, и сразу мелькают разноцветные пятна, вспышки, проносятся растянутые в черноте световые линии. Его пробивает мелкая дрожь, пальцы рук скребут землю.
Через несколько минут конвульсии прекращаются. Давление с головы исчезает. Танкист прислушивается к новым ощущениям. Он не помнит себя прежним, за то знает, что делать. Открывает глаза. В них разум и решимость. Резко встает. Его движения собраны, целеустремленны. Подходит к квадроциклу, который уже стоит на колесах, вокруг разбросано барахло. Садится в седло. Открывает воздушную заслонку,  поворачивает ключ зажигания и нажимает кнопку стартера. Сидит неподвижно, ждет, пока прогреется мотор. Спустя некоторое время переключает рычаг скорости, выворачивает руль и придавливает рычаг газа.
Что-то ему подсказывает, надо забирать правее, там колея. Мысли в голове бродят. Он думает, как бы новый трек на ветку скинуть и еще другие клубы найти, поделиться с квадросообществом впечатлениями о «зыкинской» покатухе. Как бы описать позаманчивее. А за этими мыслями проглядывается капсула, где под стеклом лежит существо. И Оно страдает. Черные плавунцы суетятся возле ран. Им не хватает строительного материала, и многие из них бесполезно, бессмысленно кружат в растворе. От сострадания сжимается сердце. Танкист торопится, но не настолько, чтобы сверзнуться и свернуть себе шею.
Квадроцикл наезжает на поваленное дерево и машину сильно кренит. Танкист поворачивает голову, взглядом цепляется за шершавый ствол и не позволяет полноприводнику опрокинуться. Переезжает через преграду, рулит дальше. Свои новые способности он воспринимает естественно, пользуется привычно. Только эта «рука» намного сильнее, длиннее двух других вместе взятых. Он ощущает ее силу.

Глава 34. Смерть «ищейки».
То руками, то коленями Вадим ударялся о стенки. Узкая шахта вела в неизвестность. Воздух кончился, легкие содрогались в бесплодной попытке вдохнуть. Вадим знал, если сделает вдох сейчас, тот будет последним. Он утонет в бетонной кишке, захлебнется мутной водой в подвале бункера. Надвигающаяся гибель пробудила неодолимый ужас, самую его страшную разновидность - ужас смерти.
Все. Из последних сил Вадим сделал конвульсивные гребки, стукнулся затылком об угол, задирая голову, словно намеревался вынырнуть. …И вынырнул таки. Вынырнул в кромешной темноте. И если бы не блеклый электрический всполох под водой, проникший через шахту, то Вадим не смог бы сказать с полной уверенностью, что он еще жив. 
Сердце больно колотилось в груди. Вадим откинул голову, обеспечив, таким образом, прямоток к легким и жадно хватал ртом воздух. Спустя несколько минут ему, наконец, удалось отдышаться, ощутить жизнь, успокоить сознание. Безвольно опустив руки, преодолевая жуткую слабость, пошатываясь, на ватных ногах пошел прочь от вспышек в мутной воде, очерчивающих неоновым светом квадрат технологической шахты.
Вадим шел по пояс в воде пока не натолкнулся на что-то твердое и высокое. Ощупал руками. Бетонная преграда возвышалась на метр над поверхностью. Ухватился за край, оттолкнулся, подпрыгнул, попытался забраться - не получилось. Соскользнул. С минуту набирался сил. Снова попробовал. На этот раз вышло. Тяжело вскарабкался, растратив последние силы. Обмяк, распластавшись на холодном полу. Долго лежал неподвижно. В конце концов, заставил себя пошевелиться, подняться на ноги. Шел шатко, разваливающейся походкой. Натолкнулся на стену. Прислонился к ней спиной, сполз на пол.
С этого места не было видно шахты, но свет от разрядов всполохами размазывался по бетонным поверхностям. Медуза лупила часто, словно поняла, что жертва ускользает, и стремилась ее достать. Постепенно вспышки слабели, а скоро и вовсе прекратились. Вадима окружила темнота.
Он чувствовал себя выжатым, словно его пропустили через валы отжимной машинки. Сидел, свесив голову на грудь, бросив руки, ощущая тылом ладони камешки на шершавом бетоне. Тело гудело, сердце колотилось часто, слабо, казалось еще одно потрясение и оно даст сбой. «Медуза была обмотана вокруг амебы. Ее я видел. - Догадка пришла сама собой. - Не слабо тварь вооружилась. Железную ногу еще запустила. У этой машинки наверняка есть какая-то задача. Возможно, она вместо ищейки. Иначе как объяснить, что они вышли ровно в том месте, где я выбрался на просеку. Как, пить дать, эти жабры на башке улавливают запахи или что-то еще, что остается за мной. Обложили».
Вадим сидел во мраке и прислушивался. Медуза больше не вспыхивала. «Плохи мои дела, - продолжил размышления Вадим. - Рано или поздно они до меня доберутся. Найдут тропинку. Надо бы осмотреться, вернее, ощупаться, куда попал, может, дверь какая есть. Надо выбираться».
Преодолевая слабость, опираясь рукой о стену, он встал. Не отрывая пальцев от бетона, осторожно двинулся вправо. В какой-то момент ладонь потеряла контакт. Вадим остановился и подробнее исследовал это место. За дверным проемом находился коридор.
Больше всего Вадим боялся наткнуться в окружающей черноте на амебу. Живо представил, как он крадется, выставив вперед руку. Вдруг пальцы утыкаются во что-то упругое, гладкое, пульсирующее. Его передернуло. На второе место по опасности поставил проломы и дыры.
Несколько долгих, опасных, таящих неизвестность минут он блуждал по бункеру, пока глаза не вычленили среди черной пустыни светлое круглое пятно. Сердце тревожно, с надеждой затрепыхалось. Вадим ускорил шаг и скоро оказался у стены с вмурованными железными скобами, уходящим ровным рядом под потолок, а затем в круглый канал, из которого и лился дневной свет. Вадим взялся за холодный металл и заглянул в трубу. Длинная шахта заканчивалась решеткой. Голубое расчерченное квадратами небо манило и в сравнении с угрюмой темнотой бункера казалось окном в рай.
Вадим не колебался. Мысль, что петли закисли или решетка вовсе приварена его не остановила. За свою решительность был вознагражден, но не тем призом, к которому стремился. Примерно в середине вертикальной шахты, в которую едва протискивался, обнаружил горизонтальное ответвление. Канал уходила вправо метров на тридцать, и заканчивался светлым пятном с видом на лес. Вадим решил прежде, чем исследовать новый лаз, закончить с вертикальной шахтой. Как он не старался двигаться бесшумно, удары подошвы о железные скобы разносились по резонирующей звуки трубе и казались непростительно громкими. Он несколько раз замирал и прислушивался, но ничего подозрительного не обнаруживал, кроме монотонного тихого гула рожденного сквозняком.
Наконец, Вадим оказался у верхней оконечности шахты. С волнением взялся за ржавые прутья. Надавил. Решетка с тонким писком приподнялась сантиметра на три и остановилась. Вадим вытянул шею, скосил глаза. Как ожидал, замка не увидел, зато в подробностях рассмотрел здоровый ржавый болт, продетый в проушины. Для верности Вадим еще раз надавил на крышку, не особо рассчитывая, что петли приваренные к краю трубы подточенные временем и коррозией развалятся. Без сожаления оставил напрасные потуги и мысли уже вертелись вокруг горизонтальной шахты.
Тридцать метров он прополз по-пластунски, жадно всматриваясь в приближающийся светлый круг. На фоне зеленого леса отчетливо виднелась пушистая макушка молодой ели.
Предвкушающая улыбка растаяла, стоило Вадиму добрался до края и выглянуть. Под ним метров на пятнадцать до самой земли простиралась ровная бетонная стена. Он перевернулся на спину и посмотрел вверх. С пяти метровой высоты на него взирала чахлая березка.
От отчаяния Вадим заскрежетал зубами. «Что за дерьмо?! Почему такая невезуха!». Представил, как поползет обратно, и сможет ли вообще ползти. Приступ клаустрофобии придавил особым гнетущим страхом. Стремясь развеять опасения, Вадим не замедлил попробовать двигаться вперед ногами и вроде бы получилось. Правда медленно и куртка на животе задралась. «Вот же судьба, - со злостью думал Вадим, - дать два пути и оба захлопнуть перед самым носом. Только время потерял. А если амеба слышала меня и теперь поджидает внизу? Просто, трындец какой-то».
Вадим почувствовал, что канал кончился. Согнулся, сполз в вертикальную шахту, поймал ступнями скобы. Еще раз с тоской взглянул на зарешеченное небо и начал спуск. Долго не решался высунуться из трубы. Все прислушивался. Но иного выхода, как слезть и поискать другую дорожку, у него не было. Перебирая конечностями, Вадим добивал отрезок до пола, когда край скобы под левой ногой вырвался из стены и кусок бетона рухнул на плиту. Громыхнул залп сто двадцати миллиметровых орудий. Эхо канонады прокатилось по коридорам и залам, ударило по ушам. Вадим стиснул зубы и в следующее мгновение, судорожно цепляясь за стальные перекладины, заполз снова в трубу. Замер, сжался. Неимоверно долго эхо блуждало по катакомбам, наконец, смолкло.
Вадим сидел в трубе, как подводник в субмарине, над которой в сотни метрах вражеский эсминец застопорил винты. С трепетом и настороженностью сонаром прощупывал восстановившуюся тишину. Время шло, но ничего подозрительного он не вычленил. Памятуя о способности амебы сгребать пространство невидимой могучей лапой, Вадим все оттягивал момент действия. Наконец, подобно коале, медленно спустился на этаж. Снова крался в темноте, ощупывал пальцами стены, спотыкался о бетонные обломки, кирпичи, скрипел подошвами по крошеву, замирал, снова и снова вслушивался в окружающее пространство.
Подрагивающие от волнения пальцы коснулись края стены. Вадим ощутил легкое дуновение, что предупреждало преддверье большого помещения. Что-то ему подсказывало, впрочем, оно подсказывало все последнее время, что опасность рядом. Вадим понимал эти предчувствия и в какой-то степени уже свыкся с ними, но все же ноги не решались идти дальше. Вадим стоял на месте, вслушивался, чего-то ждал.
Тихий, едва уловимый глухой скрежет послышался близко. Вадим вздрогнул. Повернул голову в сторону звука, напряг слух. Тишина. Показалось? Кто-то прошел совсем рядом, едва не касаясь его. Вадим ощутил дуновение и легкое электрическое покалывание на коже. Неимоверными усилиями ему удалось задавить паническое стремление броситься прочь. От страха перехватило дыхание. Неразумное сердце лупило в ребра, словно желало, чтобы его услышали, чтобы обратили внимание, какое оно сильное.
Снова тихий, глухой скрежет, словно по полу волочили ватный матрац. Вадим знал, почему так слышится - тяжелое, эластичное тело гасит, придавливает звук. Сопоставив точки, озвучившие вектор движения, Вадим понял, что амеба направлялась к трубе. Туда где недавно кусок бетона с грохотом ударился о плиту.
Вадим почувствовал, что ему катастрофически не хватает воздуха. Вспомнил, что не дышит. Тихо в узкую щель между губ выпустил из легких обедненную смесь и затем, как бы не хотелось быстрее, медленно втянул в грудь новую порцию. Вот опять скрипнуло, но уже за спиной.
Теперь вероятность наскочить в темноте на амебу стала ничтожно мала. Еще минуту Вадим стоял и вслушивался в тишину. Он доподлинно не знал, где выход из бункера, но не сомневался, что его найдет. Тем более их четыре. Чем дальше удалялся от места встречи, тем смелее и шире делался его шаг. Когда споткнулся о что- то твердое, а затем нос сапога снова ткнулся о преграду но уже чуть выше, понял, что двигается в правильном направлении. Уверенно, но в то же время, не пренебрегая осторожностью, направился вверх по лестничному маршу к рассеянному светлому пятну.
Примерно на середине каскада он уловил рокот мотора. Вадим не сомневался, этот звук двигателя квадроцикла. Его охватило радостное волнение. «Люди». Моментально представил, как сидит за рулем полноприводника, жмет на гашетку и несется прочь. Ветки смыкаются следом зеленым занавесом, как бы подытоживая: представление окончено.
Вадим бежал, перепрыгивая разом через две ступени. Свет становился все ярче, громче и отчетливее слышался рокот. Оказавшись у выхода, тяжело дыша, щурясь на яркий дневной свет, Вадим задержался на несколько секунд, выглянул и осмотрелся.
Подъездная дорога к бункеру выползала глубокими бороздами из чащи с южной стороны, затем спускалась по земляной галтели в котлован. Вадим сообразил, что выбрался на противоположной северной стороне, так как никакой галтели не обнаружил, а рокот слышался сзади. Отчетливо. Вадим понимал, что и амеба тоже слышит этот все нарастающий звук, но надеялся, что она окажется менее проворной, тем паче, ей еще придется взбираться по длинному маршу.
На самом деле, Вадим не придавал серьезного значения этой мысли. Наивная, соломенная надежда промелькнула без последствий. Он прекрасно понимал, что у амебы имеются неоспоримые преимущества. Ей необязательно вплотную приближаться к своей жертве. Невидимые щупальца значительно сокращают дистанцию. Более того, возможно, что она направлялась вовсе и не на грохот куска стены о бетонный пол. Очень вероятно, что ее внимание привлек именно рокот мотора, который уловила раньше его.
Вадим предположил, что неожиданный гость проживает где-то неподалеку, раз появился у бункера в такой ранний час. И если амеба его услышала, то он успел на свидание со смертью. Вадим лелеял надежду, что после гибели незадачливого квадроциклиста, ему удастся завладеть машиной. Надо лишь не выдавая себя, пробраться на южную сторону, затаиться и терпеливо дождаться момента.
Звук мотора все приближался и скоро скатился вниз. Еще полминуты тарахтел, затем стих. Вадим понял, человек съехал по галтели и остановился у плиты, на которой сутки назад он с бывшими одноклубниками трапезничал.
Послышался громкий баритон, сопровождаемым коротким раздвоенным эхом:
- Приехали, Солнышко.
Ему ответил мягкий женский голос:
- Вовчик, это и есть твой «бункер».
- Любуйся, Светик. Такого в городе не встретишь и за деньги не купишь.
- Вот это громада, - голос девушки возвысился и звучал восторженно. - Бесподобно.
- Я тебе обещал.
В интонациях улавливалось самодовольство.
- Соплюньчик, ты меня удивил.
- Иди ко мне.
Вадим выглянул из-за стены в тот момент, когда парень в сине-красной куртке притянул к себе девушку, облаченную в голубой с розовыми разводами комбинезон, и впился поцелуем ей в губы. Девушка беспомощно держала в левой руке шлем и не сопротивлялась. Шлем же квадроциклиста покоился на сиденье желтого полноприводника, в котором Вадим распознал «Стелс 800 гепард». Подсказкой служили узнаваемые «бешеные» фары. Круглые, утопленные в корпус они напоминали взгляд сумасшедшего. Вадим вернул внимание людям. Они все еще целовались. Недоброе заворочалось в груди. - Все беды из-за этих...
Движение слева, в нескольких метрах от парочки, заставило Вадима напрячь зрение и сосредоточиться. Возможно, если бы вновь прибывшие меньше давали волю чувствам, то тоже бы заметили перетекающий сироп в форме гигантской сардельки, опоясанной темным жгутом. Но нет, они продолжали целоваться. Позади девушки с земли медленно поднялась в воздух двухметровая арматурина. Ржавый штырь с клоками сухой травы завис, разворачиваясь в сторону людей. Еще секунду прицеливался, а затем молниеносным броском устремился в спину, обтянутую голубой тканью.
Вадим услышал глухой удар. Железный прут прошил их насквозь. Девушка коротко вскрикнула, из руки выпал шлем. Влюбленные несколько секунд стояли неподвижно, глядя друг на друга удивленными большими глазами, словно вопрошали: «Что случилось?».
Насаженные на арматуру, они еще некоторое время оставались в прежних позах. Затем девушка медленно закрыла рот и ее ноги подогнулись. Она повалилась на землю, увлекая за собой парня.
Вадим не сомневался, что девушка мертва. На это указывала ее неподвижность. Парень же шевелился. Он тяжело поднялся на колени, просунул руки между телами, ухватился за прут и попытался вытянуть его из себя. Было очевидным, усилия напрасны. Он все ровно не жилец: из уголка рта струйкой стекала кровь, взгляд остекленел, стал бессмысленным.
Амеба вновь попала в поле зрения Вадима, когда вплотную приблизилась к людям. Пояс на ее «талии» зашевелился. Тонкие щупальца обвили арматуру и парень затрясся. Его колбасило, словно оказался на трамбовочной платформе. Девушка тоже задергалась. Амеба резко подалась назад. Вадим впервые услышал ее голос. Он прозвучал кратковременно, напоминал низкий свист, сопровождаемый щелчками, словно постукивали черепаховыми панцирями друг о друга.
Щупальца натянулись и оторвались от прута. Медуза втянула отростки и плотнее обмоталась вокруг амебы, очерчивая ее метровый диаметр. Оглушенный разрядом тока, похожий на подсушенного червя, парень медленно ворочался на земле. Некоторое время ничего не происходило. Затем, его едва живого невидимая сила стянула со штыря и удерживала в вертикальном положении. Ботинки касались травы, по подбородку текла кровь. Амеба наклонилась и, как бы вглядывалась ему в лицо. Вдруг голова бедняги дернулась, словно кто-то схватил за волосы и резко потянул назад. Рот широко открылся, хрустнули шейные позвонки. В следующее мгновение рядом возникло расширяющееся черное пятно.
«Вот так же и я» с ужасом подумал Вадим. Всеми фибрами души желал очутиться как можно дальше от этого жуткого места, от адовых тварей, от всего здесь происходящего. Его так и подмывало развернуться и драпать без оглядки. Еще несколько секунд желтый «стелс» удерживал его взгляд, после чего Вадим решил - шкурка выделки не стоит, и поддался всепоглощающему желанию. Обошел бункер, вскарабкался на вершину котлована, быстро осмотрелся и, пригибаясь, побежал к лесу. Ему пришлось преодолеть небольшой открытый участок. Там, где дорога поворачивала в чащу, несколько деревьев было спилено. Позже он склонялся к мысли, что именно на этом отрезке его засекли.
Он углубился в лес метров на сто, когда за спиной услышал скрежет и ударный лязг с коротким звоном.
- Зы-ы-ык, дзынь! Зы-ы-ык, дзынь!
От неожиданности Вадим вздрогнул, споткнулся. Резко обернулся. Что-то блестящее мелькало среди ветвей. Подпрыгивало. Ну конечно подпрыгивало. Вадим сразу вспомнил про железную ногу и зло матюкнулся. Только тогда она двигалась беззвучно, а сейчас издавала громкие, жуткие звуки. Звуки… Мысли метнулись к амебе. «Нога» зовет ее, дает знать, где искать.
- Черт, - взвыл Вадим и припустил с удвоенной силой. Не скрываясь, он бежал по изрытой колее, ежесекундно рискуя споткнуться или подвернуть ногу. Выжимал из мышц последние килоджоули, но звуки за спиной тише не становились. Даже наоборот, казалось, лязг приближается. Вадим снова обернулся. Нога лихо скакала по изрытой колесами земле. «Чертова костыляка. Ее слышно за километр». Отчаяние клокотало в груди, мешалось со страхом. Вадим понимал, что оказался в очень скверной ситуации. В бункере хотя бы была вода, а здесь, в лесу, с идущей по следу ищейкой он легкая добыча. «Надо прекратить этот звон. Прекратить пока амеба не подоспела. Но как? Как я ее заткну? Она, черт подери, железная. Голыми руками?». И тут же на бегу завертел головой, одновременно успевая смотреть под ноги и стрелять по сторонам взглядом в поисках чего-нибудь увесистого, какой-нибудь крепкой палки. В лесу таковая нашлась быстро.
Вадим свернул влево и, не останавливаясь, вырвал из земли сухую, низкорослую елку, диаметром примерно с  черенок. Голые ветки торчали в стороны, но у Вадима не было времени их обламывать. Пробежав еще метров тридцать, он резко остановился и спрятался за толстую березу, у корней которой росла молодая осина. Стоял, занеся сухой скелет над левым плечом, как бэттер биту, тяжело дышал и молил Бога, чтобы все получилось. Он знал, что елка, особенно у корневища очень крепка, на что и уповал.
- Зы-ы-ык, дзынь! Зы-ы-ык, дзынь!
Звуки становились все громче. Вадим нервно перебирал пальцами по шершавому стволу. Ему удалось оставаться незаметным до последнего момента. Он сшиб ногу в верхней фазе полета, когда та распустила спицы. В этот раз провидение оказалось на его стороне. Удар пришелся как нельзя удачно - в «голову». Стальные иглы с жаберной опушкой вонзились в березу. Одна со звоном каленого железа лопнула.
- Получи, гадина! 
Вадим брызнул слюной. Нога продолжал сгибаться и разгибаться с душераздирающим скрежетом. Однако ударный звука пропал. Без заминки Вадим, снова ударил по железяке, не целясь. Промазал. Дубина врезалась в березу, вырвалась из рук и отлетела. Оказавшись без оружия, он на секунду растерялся и таращился на беспомощно взбрыкивающее устройство. Злость бешеной яростью жгла грудь. Он поднял ногу и каблуком приложился к железной «голове». Две спицы сломались, остальные глубже зашли в древесину. Вадим лупил и лупил сапогом, пока не загнал их до основания, а скрежет прекратился. И потом еще наносил удары. Механическая ищейка висела вдоль ствола и судорожно подергивалась, как издыхающий трофей на крюке душегуба.
Злость, застлавшая глаза спала, когда Вадим услышал треск. Всмотрелся вдоль колеи. Примерно метрах в ста - ста пятидесяти ветки беспричинно гнулись, облетала листва. «Торопится, тварюга». Вадим метнулся в заросли.

Глава 35. Столкновение.
- …А ты сердце мое не разбивай на куски. А ты люби меня, а не люби мне мозги!
Доносилось из динамиков «аудио 100». Заднее крыло в грунтовке, разбитая левая фара, глубокая царапина по левой двери, ржавые крылья однозначно намекали на тяжелую судьбинушку доживающего свой век авто. Но компании, устроившей свои задницы на промятых, драных сиденьях было на это плевать.
Трое парней неслись по лесной дороге, не особо опасаясь встретить патруль, или вообще кого - либо встретить. Их «Брошено» конечный населенный пункт на раздолбанной в одну полосу дороге, а на оживленные трассы парни выезжать не собиралась, держали путь в соседнее «Власово». До «танцулек» планировали успеть искупаться в «вонючке», немного поспать на берегу, затем напиться и снять «телочей».
- Хасик протрепался, что Кощея сегодня не будет. Он с батей на рыбалку куда-то под Астрахань укатил, - говорил парень, восседавший посередине заднего «дивана», широко расставив ноги и раскинув руки на спинке передних сидений. Патлатый с хрящеватым кадыком, прыщавый, с выпирающей нижней челюстью он был не то чтобы некрасивым или не симпатичным, он был безобразным.
- Отлично, Пахло. Умеешь порадовать. - Сидящий рядом с водителем парень с открытым крестьянским, загорелым лицом, крепко сбитый, с короткой стрижкой, с белым шрамом на плоском затылке, рыгнул. - Прошлый раз еле ноги унесли. Если бы Таньке нос не расквасили, отметелили бы они нас за милую душу.
- …Вечеринка, две половинки друг другу улыбаются. А мне бы ехать домой, но что-то не уезжается. - «Пела» магнитола.
- Это еще неизвестно, кто кого, - возразил тот, что рулил. В зубах мял «яву», бедрами удерживал бутылку с пивом. Лицо его было скуластое, злое. Оттопыренные уши «пылали», белки налились кровью. С отчимом со вчерашнего вечера и до поздней ночи пили самогон. Под конец обматюкали друг друга и едва не подрались. Говорил не выпуская изо рта сигарету. Щурился от наползающего на глаза дыма. - Таньке не надо было встревать. Лезет, дура, куда не надо. Я ей потом еще врезал.
- То-то смотрю с фингалом, красатуля, ходит, - загыгыкал загорелый.
- Так это ты ее, Костян, приложил?
Пахло удивленно вытянул физиономию.
- Ты меня не хочешь, не хочешь понять меня…, - тем временем старались Потап с Настей.
- А кто же еще?
Костян покосился на приятелей и криво усмехнулся. В глазах читалась неподдельная гордость.
- Повезло, Кощею, ёть. - Продолжал Костян. - Надеюсь, Бугор с Резей сёдня нарисуются.
- Фига они без Кощея припрутся. Прошлой осенью, когда Кощея в больницу посадили…
Вспоминал загорелый.
- Посадили, - засмеялся Пахло, - в дурку что ли?
- Положили, блин, - загорелый цокнул языком. - Не перебивай, Пахло. Так тогда его шавки нос на дискач не казали, пока Кощея не выписали. Помнишь, Пахло? - Загорелый развернулся к приятелю. - Он тогда в первый же день как выписался, тебя у сельмага прижал.
- Было дело. - Пахло перестал улыбаться. - Он тогда мне два ребра сломал, сука, и ухо разбил ногой. У него говнодавы во, - парень показал размер ботинок, разведя руки на полметра, - и подбитые. У меня потом месяц в голове банки дребезжали.
- Ёп…
Только и успел выговорить Костян.

Вадим бежал, не разбирая дороги, выставив вперед руки, пригибая голову, глядя в узкие амбразуры между век. В мельтешение листьев ничего не видел, а их шуршание затопило всю округу. Изредка до слуха доносился треск веток позади. В этот раз он убегал, не надеясь на спасение. Память упорно твердила, что до речки далеко, что ему не успеть. Он уже чувствовал подступающую неотвратимую усталость, ноги заплетались, воздуха не хватало. Вадим удивился тому, как быстро выдохся. И опять память, словно бесстрастный прокурор, констатировала: откуда им взяться, если двое суток ты не спал, почти не пил и не ел, а постоянный психический прессинг измотал вовсе.
Пот катился по вискам, капли проделывали влажные дорожки по небритым щекам, дрожали мгновение на скулах и срывались, орошая траву. Футболка пропиталась потом, липла к спине и груди. Губа пульсировала болью. Из горла вырывались сиплые, надсадные хрипы. Язык скользнул и царапнулся о костяные осколки. А над головой в вышине распростерлось голубое безмятежное небо, щебетали птицы, в зное с жужжанием проносились насекомые. В такой день меньше всего хочется умирать, но Вадим чувствовал, что его время подходит. Треск за спиной слышался совсем близко. В животе растекалась жгучая кислота, навалилась ватная слабость. Он бежал, не оборачиваясь, не останавливаясь. Знал, если собьется с ритма, то обязательно споткнется и упадет. Тогда уже не встанет.
Вдруг стало все ровно, он словно отделился от тела. Сознание сузилось, и вся жизнь его поместилась в этот сиюсекундный момент. Не было ни прошлого, ни мыслей о будущем, только спасительный бег. Бег до конца, до изнеможения.
Листья внезапно расступились. Разверзлось пространство, сложилось в невысокую насыпь, серую ленту, пробившую русло среди стволов. Он не мог вспомнить это место. Спотыкаясь, помогая себе руками, Вадим вскарабкался по заросшему откосу. Асфальтированная рваная трещинами и колдобинами дорога выныривала слева из-за поворота, проносилась мимо метров триста и скрывалась виражом вправо.
Заплетающимся шагом, едва волоча ноги, Вадим ступил на проезжую часть. Ему было непривычно чувствовать под подошвами твердь. Идти стало легче. Затрусил, наклоняя тело вперед и падая на подставляемые ноги. Почти пересек дорогу, готовился сбежать с насыпи, когда его схватило, обволокло тугим латексом и крепко сжало. Вадим застонал, остановился. Его одновременно прошиб страх и озноб. Страх предчувствия смерти особый, всеподавляющий, парализующий. Безумным, пустым взглядом Вадим уставился на лес. На этот проклятый лес, который за последние дни настолько осточертел, что не пропадал, даже когда он закрывал глаза.
Давление усиливалось. Вадим дышал часто, поверхностно. Стесненная грудная клетка едва наполнялась воздухом. Сердце нещадно колотило в ребра. Невидимая рука приподняла Вадим и, как ему показалось, устало приподняла, словно и амеба тоже измоталась этой гонкой. Его стало разворачивать. Вадим закрыл глаза. Взглянуть на своего палача вблизи он не находил смелости.
Все произошло быстро. Слева послышался и разросся до вселенских масштабов рев мотора. Удар. И в следующее мгновение удушающее объятие исчезло. Вадим открыл глаза в полете. Земля, лес вращались вокруг и быстро приближались. Он упал в траву, покатился. Перед глазами замелькало, а в следующую секунду ударился головой о что-то твердое. В глазах потемнело, в ушах растекся звон. Он не стал вникать в случившееся. «БЕЖАТЬ!!!», - вопил мичман. «БЕЖАТЬ!!!», -  било во все склянки. «БЕЖАТЬ!!!», - поднимало на ноги. «БЕЖАТЬ!!!», - хлестало наотмашь и гнало прочь, прочь.


- Ёп.
Сигарета выпала из онемевших от страха губ, ударилась о горлышко бутылки, скатилась по бедру, обтянутому джинсами. Костян ударил по тормозам, но тут же отпустил, так как машину повело юзом. Бутылка опрокинулась. Пиво с тихим бульканьем потекло на сиденье. Пшикнула тлеющая сигарета. На процессы, происходящие под его телом, водитель не обращал внимания. Так же он не заметил, что магнитола вдруг смолкла, а все огни на приборной панели погасли. Тем более он не мог заметить, как сразу лопнули обе фары. Костян вытаращился на дорогу, весь напрягся, вцепился в руль, как коршун в добычу, и пытался удержать «аудюшку» на дороге.
- Блин, Костян! - заорал в самое ухо загорелый. - Че это было?
- Мужика, етить вашу, сбили! - гаркнул Пахло, ухватившись за спинку сиденья. В злости наотмашь бросил недопитую банку в окно. Промазал. Бутылка со стуком врезалась в стойку, разбрызгивая желто-бурый фонтан, отлетела в голову загорелому, отрикошетила, упала на пол и затихла где-то под ногами.
- Урод! - загорелый развернулся и с перекошенной физиономией замахнулся кулаком на Пахло. Тот отпрянул.
- Че ты, че ты су…?
Пахло не успел договорить. Его кинуло вправо на дверь, затем вперед. Он лбом ударился о водительский подголовник и отлетел назад. Ауди с визгом остановилась.
- Пасти закройте, дебилы! - Заорал Костян. - Щас всем по рылам напихаю! - развернулся к загорелому и с размаху ударил кулаком в грудь. Послышался глухой утробный звук, словно кувалдой врезали по сухому стволу.
- А-а-а, - застонал загорелый, сморщился, прижал руки к ушибленному месту и лег грудью на колени.
- Сейчас и ты, скотина, получишь! - не унимался взбесившийся Костян, обернулся к Пахло, изничтожая того яростным взглядом.
- Все! Я спокоен! - Пахло вдавился в спинку сиденья, защищаясь, вытянул вперед руки.
- Гоблины, - выдавил Костян. - Умолкли быро.
В машине повисла зловещая тишина.
- Мля, как он там очутился? - спустя минуту подал голос Пахло.
- Кто его маму знает, - Костян сжимал руль и был на взводе. Поджал губы, глаза горели лихорадочным блеском.
- Ты че? Ручья пустил? - послышался сдавленный голос загорелого, а потом тихий кашляющий смешок.
Костян наклонил голову. Штаны были мокрые. Он сразу сообразил, в чем дело. Резко дернулся, привстал на ноги, уперся лопатками в спинку сиденье, схватил опрокинутую бутылку.
- Гребаные попуасы, как я теперь на дискач? - мрачно зыркнул на загорелого.
- Я непричем, - замотал головой тот, продолжая прижимать руки к груди, - это не я, - и отодвинулся к краю сиденья, вжавшись в дверце. Костян несколько секунд буравил его взглядом, борясь с сильным искушением выместить злость. Сдержался. Поджатые, побелевшие от напряжения губы разгладились. Повернулся, открыл дверь и запустил пустую бутылку далеко в лес. Затем, засунул руку под зад, пошарил, достал мокрую, растрепанную сигарету. Выругался, выбросил. Захлопнул дверь, переключил передачу и ни слова не говоря, тронул машину с места. Дружки не решались нарушить тишину. Отъехали примерно с полкилометра, прежде чем Пахло решился открыть рот.
- А если он помирает?
- Пошел к черту, - буркнул Костян. - Шурик, дай сигарету. - Протянул руку. Шурик поспешил исполнить. Прикурил и осторожно вставил в подрагивающие пальцы Костяна «яву». Тот жадно затянулся.
- Сам, сука, виноват. Надо было по сторонам смотреть. Из-за этого ублюдка штаны залил. - Костян повернулся и оценивающе посмотрел на штаны рядом сидящего Шурика. - Я твои одену. Кажись, в размер.
- Нет, Костян, - взмолился Шурик, - мои на ляхах дриснули, зырь, - вывернул правую ногу, поднял ее и показал протертую до дыры ткань на внутренней части бедра. - Стяни с Пахло он их месяц назад прикупил.
- Заткнись, сволоч! - прошипел Пахло и отвесил Шурику звонкую затрещину.
- Сам сволочь! - Шурик развернулся и бросил в обидчика пачкой сигарет. Пачка ударилась о выставленную руку и отлетела на сиденье. Пахло ее тут же схватил, замахнулся.
- Ща всех ушибу! - рявкнул Костян. Пахло нехотя опустил руку.
- Вы видели, что тот чувак висел? - заговорил он, утирая губы.
- Ничего я не видел, - пробурчал Костян и покосился на Шурика.
- Я тоже, - поддакнул Шурик.
- Тогда и я ничего.

Глава 36. Вот так встреча.
Распуганные мысли носились «дикими жеребцами». Обмирая от ужаса, сбитый с толку стремительностью и необъяснимостью происшедшего, Вадим не понимал, что произошло. Но инстинкт самосохранения, несмотря на всю нелогичность событий, заставлял действовать. Несколькими пьяными неуверенными шагами Вадим пробежал вдоль насыпи, затем кинулся в чащу. Он бежал, не разбирая дороги, ошалелый, вытаращив глаза, едва ощущая тело. Набегу хлопнул рукой по груди. Под ладонью ощутил две тонкие палочки. «На месте».
Отдалившись на приличное расстояние от дороги, Вадим стал понемногу соображать. В памяти всплыл рев мотора, затем визг тормозов. Вероятно, автомобиль экстренно останавливался. Он не мог знать доподлинно, так как глаза были закрыты. Нечаянная свобода могла означать одно - машина врезалась в амебу. «Водитель, скорее всего, увидел меня, видел, как я отлетел под насыпь. Возможно, поспешит оказать помощь». Вадим сразу же представил почему-то черный «экстрейл» и впервые за долгое время ощутил надежду на спасение. Соблазн вернуться и укатить на машине был велик, но он переборол искушение: «А если амеба уцелела или только ранена?». Он не видел ее после аварии и что с ней случилось.
С глубоким сожалением, хороня такую великолепную идею, он брел дальше и думал: «Человек мне не поможет, а вот задержать тварь на некоторое время вполне. Пока она ему будет откручивать голову и засовывать в дыру, я успею пройти пару сотен метров. Но когда она расправится с ним, вновь бросится за мной. Может, черт подери, сделать петлю и все же вернуться к машине?». Как же сознание неохотно отпускает заманчивые мысли, в которые уже вцепилось зубами и чувствует вкус, тем более, если они кажутся спасительными. «Не факт, что тварь не раскурочит «нисан». Слишком большой риск. Все же надо двигаться вперед и рассчитывать только на себя. Рядом дома, люди. Главное успеть пересечь реку, а там поле и поселок».
Вадим бежал, не замечая сочившейся крови из рассечения над виском, ссадин на скулах, расцарапанных рук. Тяжело дыша, на подкашивающихся от усталости ногах он вывалился на опушку, уперся рукой о сосну. Воспаленным, горячечным взглядом окинул окрестность. Задержался на крошечных домиках, видневшихся на краю поля. Болезненная, бледная улыбка проступила на изможденном потном лице. Боль резанула по опухшей губе. Он скривился и затрусил дальше.
Разорванная ударом о бампер амеба едва ворочалась. Густая, похожая на гель субстанция вытекала на траву. Существо обмякло, сморщилось и напоминало желейную лужу.   
Медуза, вернее лохмотья, которые от нее остались, хлестали по асфальту, намотавшись на колесо. Некогда длинный щупалец, трепыхалась на передней левой полуоси, другой развевался по ветру, зацепившись за шаровую опору.
Но в мыслях Вадима прозрачная тварь, опоясанная живым электрошокером, продолжала его преследовать. Он увидел впереди метрах в пятидесяти среди зарослей ивняка долгожданные блики. Спуск к реке становился все круче. Его понесло вниз по склону так, что едва успевал переставлять конечности. С хода влетел в реку. Упал плашмя. Приятная прохлада брызнула в лицо, обняла тело. Чертыхаясь, поднимаясь и падая, Вадим забрался в воду по грудь и поплыл. Противоположный берег оказался отвесным, а дно илистым. Перепачкавшись, потратив много сил, он, наконец, вскарабкался. Перевернулся на спину и с минуту лежал неподвижно, отдуваясь, усмиряя бег сердца.
Промелькнула мысль, искать спасение в воде, но тут же ее отверг. Во-первых, у амебы был способ его оттуда выкурить, а во-вторых, дома уже близко. Всего-то забраться по склону, пересечь поле и там уже люди. Амеба не посмеет его преследовать там. Не посмеет.
Тяжело, словно взвалил на плечи весь мир, Вадим поднялся. Его качало, по телу растекалась слабость и дрожь. Он пошел. Кровь сочилась из раны на виске, смешивалась с водой и растекалась розовыми подтеками по скуле. Высокая трава, буйствующая на прибрежных землях, вымахала по грудь. Помогая себе, Вадим выбрасывал вперед руки, хватался за нее, сгребал в пучки и подтягивал тело.
Через десяток шагов начался подъем, поросший крапивой. Чуть правее корявая - низкорослая ива путалась ветками в репейнике. Не чувствуя ожогов, цепляясь грязными пальцами за махровые, жилистые стебли, упираясь ногами, оставляя глубокие вмятины, метр за метром Вадим поднимался. Поднимался неимоверно долго, тяжело. Несколько раз останавливался, переводил дух, накапливал сил и снова штурмовал горку.
Все когда-то заканчивается. Вадим на коленях вполз на вершину. Устало поднялся на ноги и замер, словно пораженный громом. Несколько секунд часто моргал, не веря глазам. Буквально в пяти метрах впереди, рядом с вывороченной яблоней - дикухой к нему спиной на корточках сидел Танкист. Его синий выгоревший комбинезон не узнать было невозможно. Правой рукой, сжимающей блестящий ключ, он оперся о подножку синего «арктик ката», а левой шарил в траве.
- Танк… - прошептал Вадим и сделал шаг вперед. В этот момент ему захотелось назвать приятеля по имени, он знал его имя когда-то, но забыл. Хотя нет, вспомнил.- Игорень, - громче проговорил Вадим, все еще не веря в такую удачу. Танкист его услышал. Он повернулся не сразу. Прекратил поиски, медленно выпрямился, секунду - другую о чем-то размышлял и только потом повернулся. Радостная, изможденная улыбка, блуждающая на сухих губах Вадима исчезла. Он остановился. На него смотрел одновременно Танкист и не Танкист. Лицо приятеля оставалось прежнее: усы - сапожная щетка, пухлые губы, густые брови, одутловатые щеки с черной порослью щетины, только вот глаза… В них было такое безразличие, что Вадим испугался. Это были глаза мертвого.
- Игорь, это же квадр Геры… - Вадим нерешительно поднял руку, указывая на «арктик кат». - А где остальные? - уже совсем безрадостно мямлил он, всматриваясь в Танкиста, который, казалось, не был рад встречи и заглядывал куда-то ему за спину. Вадим обернулся. Прошелся взглядом по тропке, которую вытоптал в высокой траве до речки и дальше к лесу. «Кто-то еще выжил?» - посетила Вадима радостная мысль. Но нет, сзади никого не было. Вадим снова посмотрел на Танкиста. В это время тот повернулся вправо и опустил взгляд на крестовую отвертку, лежащую на крыле квадроцикла.
Зародившиеся смутные сомнения и страх обрели очертания и силу, когда отвертка без видимой причины стала разворачиваться острием в его сторону. У Вадима отвисла челюсть, округлились глаза. Из открытого рта вырвалось что-то нечленораздельное: - аэа-а-а.
Не поворачиваясь, словно подглядывая, Танкист скосился на Вадима, а в следующий момент мотнул головой в его сторону. Инструмент сорвался с крыла и с молниеносной скоростью воткнулся Вадиму в грудь. Вадим покачнулся, сделал шаг назад, упал и покатился под откос, который минутой позже преодолел с таким трудом.
Неспешным шагом, хлюпая водой в кирзачах, Танкист подошел к краю склона. Взглядом нашел Вадима. Тот лежал лицом вниз под корявой ивой, среди зарослей крапивы и репейника. Скатываясь, он промял широкую просеку. Похлопывая по ладони гаечным ключом на «10», Танкист наклонил голову вправо, словно ценитель, рассматривал творение живописца, и несколько минут равнодушно взирал на неподвижную фигуру.
Гайку слива с вариатора он уже открутил. Она, зараза такая, выскользнула из пальцев. Именно ее искал в траве Танкист, когда его окликнули. Он пересек реку получасом раньше, выше по течению, примерно, метров триста. Форсируя преграду, залил вариатор. Вытянул себя силой мысли и потом приехал сюда, вырывая с корнем пучки травы, молодые деревца, нагибая ветки и стволы. Сухая яблоня - дикуха была последней «зацепкой». С ее помощью он затащил себя и машину по склону. Сила истощилась, и Танкист стал постепенно соображать, почему мотор ревет, как раненый зверь, валит дым и все впустую. Понимание, пришло внезапно. Он слез с полноприводника, под седушкой нашел гаечный ключ, которым сейчас и похлопывал себя по ладони.
- Сергей я, - пробубнил Танкист, развернулся и пошел доделывать начатое.

Глава 37. Спасибо, Бабуня.
«Господи, помоги. Господи, помоги, спаси и сохрани. Господи, Господи», мысленно взывал Вадим, жмурясь в траву. Он все понял в тот самый момент, когда отвертка, словно стрелка компаса, сама собой повернулась в его сторону. Бросок был таким быстрым, что он не успел среагировать. Острие ударило в грудь. Но он упал и покатился по склону не от смертельной раны, - от страха подкосились ноги. Боли не было. Что жив, осознал, не докатившись до ивы. «Господи, все тебе прощу, все страдания и муки, что послал мне. Амебу прощу, медузу, ногу, отца, Ирку, только помоги в этот раз. Спаси и сохрани. Пусть Танкист уйдет. Подумает, что я мертв и уйдет. Уберется к чертовой бабушке, куда подальше, хоть на край света. Господи, защити, спаси». Мысленно воспарял и видел себя микробом на полотне мироздания. Слышал хлюпающие шаги, шуршание травы, слышал шлепки ключа по ладони. «Господи, я пойду в церковь, буду молиться. Прочитаю библию от корки до корки. Молитву выучу, весь ветхий завет и Евангелие».
Вадим вдруг ощутил, как его всего сдавило. 
- Господи, Господи, - скороговоркой зашептал Вадим, - я буду помогать бабушкам, сирым, калекам. Устроюсь в благотворительный центр волонтерам, буду ходить по домам и квартирам. Буду булки с молоком таскать, стариков через дорогу водить, только спаси и сохрани. Спаси и сохрани.
Давление усиливалось, казалось, нечто невидимое пытается его перевернуть. «В детский дом пойду работать уборщиком за обеды, тебе буду молиться, посты буду соблюдать, только спаси и сохрани». Вадим напрягся, уперся локтями, носками сапог в землю. Синхронно с ударами сердца страх бился где-то под ложечкой. Казалось, еще немного и он, подобно тварям из космических саг, прорвет плоть и вырвется наружу.
Невидимая рука ослабила хватку, а затем снова повторила попытку перевернуть Вадима. «Господи. Господи. Господи». Танкист даже не смог сдвинуть его с места. Он чувствовал, что силы истощены, их он бездумно потратил, вкатывая квадроцикл по склону, так же ощущал, что не удается, как следует обхватить жертву по той причине, что она мокрая. Он успел усвоить за короткий срок обращения с даром, что вода – вещество, которое его обезоруживает. Танкист еще постоял на краю склона, прикидывая насколько ему необходима отвертка. Жалко было инструмент, но спускаться, переворачивать вручную труп и вытаскивать орудие убийства ему не захотелось. Тем более человек был мокрым. Танкист развернулся и направился к квадроциклу.
Вадим услышал удаляющееся хлюпанье и шорох травы. «Отче наш, - с благоговеянным трепетом воспевал Вадим, - спасибо. Спасибо, Отец Небесный, во век не забуду».
Теперь, когда Танкист оказался рядом с квадроциклом, решил больше не тратить время на поиски болта. В сарае у него таких навалом, а бродов на сегодня больше не предвидится. Аккуратно убрал ключ в бардачок, поставил на место сиденье. Сел верхом, завел двигатель. Машина дернулась, покатила, постепенно набирая скорость. От мотора шел пар.
Удаляющийся квадроцикл представлялся Вадиму адовой машиной, а Танкист всадником апокалипсиса. Когда все звуки, наконец, стихли, он еще долго не решался пошевелиться. Наконец, перекатился на левый бок и украдкой посмотрел на вершину склона. Разлохмаченная зеленая бахрома топорщилась на фоне голубого неба. Помогая себе руками, Вадим сел. Посмотрел на грудь, куда ударила отвертка. В плащевке с левой стороны на уровне сердца виднелась маленькая дырочка. Вадим расстегнул молнию замка, залез во внутренний карман. Вытащил сломанную трубку. Только теперь, кроме того, что она была переломан пополам, «мипиль», куда вставлялась сигарета, был расколот надвое. В месте раскола виднелась крестообразная вмятина.
Несколько минут Вадим рассматривал оберег, затем поцеловал обломки и бережно засунул обратно в карман. «Спасибо, Бабуня». В глазах потемнело, тело одолела жуткая слабость. Он не почувствовал, как стукнулся затылком о землю.
Вдавленная в грунт ногой Танкиста и скрытая примятой травой отвертка осталась лежать на краю склона. Свою роль в человеческих судьбах она сыграла, теперь ею займутся время и ржавчина.

Глава 38. Бредни.
- Что за черт? - выругался Андрей, в следующую секунду тонко запищали тормоза. Рядом сидевшая Шурочка обернулась и через стекла задних дверей «буханки» тревожно взирала на приближающегося полицейского.
- Какого рожна они тут делают? - бормотал недовольно Андрей, опуская стекло в боковой двери.
- Сержант Мацкевич, - представился полицейский, - тут дело такое, - щурился парень лет двадцати пяти в фуражке задвинутой на затылок, с короткой стрижкой, - здесь недалеко человека нашли. Вроде живой, без сознания. Напарник говорит парнишку, возможно, избили.
- Мы то тут причем? - сухо спросил Андрей.
- Наша восьмерка туда не проедет, а ваш УАЗик, как нечего делать. Человечка в больницу срочно надо. Так что не откажите.
- Конечно, конечно, - поспешила ответить Шурочка, - нам как раз по пути.
- А у вас то что? - полицейский озабоченно посмотрел на водителя, затем на девушку.
- Ногу она подвернула, - буркнул Андрей.
- Отлично. Тогда я покажу дорогу.
Сержант обошел машину и забрался через боковую дверь в салон:
- Вон туда налево сворачивайте. - Он снял фуражку, сел на сиденье за водительским креслом, где недавно трясся Геннадич.
УАЗ - 452 неторопливо переваливался по кочкам, пересекал заросшее поле. Андрей издалека заметил второго полицейского, стоявшего возле поваленного сухого дерева. Рядом стояла старушка и судя по позе и жестам о чем-то толковала мужчине, который устремил все внимание на приближающийся автомобиль. Чуть поодаль независимо паслась коза, безучастная к происходящему, мирно пощипывала траву.
За пострадавшим пришлось спускаться вниз к реке. Бабушка с болтающимся на шее на длинном шнурке мобильным телефоном мешалась под ногами, и тараторила одно и то же: - Иду с Мусей, глядь, мальчонка лежит. Я его окликаю, он не шевелится. Весь разбитый. И тута, и тута весь, а бледненький какой, худющий, - она сухими руками с синими венками под пергаментной кожей водила себя по лицу.
- Мать, - не выдержал сержант, - пожалуйста, отойди в сторону и козу забери свою, не дай Бог заденем.
Пыхтя, трое мужчин подняли Вадима по склону и аккуратно положили в машину. Полицейские забрались в кузов, захлопнули дверь. Андрей быстро запрыгнул в кабину.
Обернувшись, Шурочка рассматривала пострадавшего. Щуплый, невысокого роста, в плащевой двойке защитного цвета, в резиновых сапогах, короткостриженный, бледный, с выпирающими скулами, изможденный, с разбитой, вспухшей верхней губой, раной над ухом, с кровоподтеками, расцарапанными руками, неподвижно лежал на грязном линолеуме, словно мертвый.
- Что с ним? - взволнованно спросила она, опасаясь, что все же опоздали.
- Живой, но плох. Надо торопиться, - сказал Андрей, поворачивая ключ в замке зажигания.
Машина переваливалась на кочках и ямах. Полицейские одновременно держали себя, уцепившись в скамейки и старались не дать телу Вадима перемещаться по затоптанному, грязному полу. Но голова на тонкой шее все же болталась из стороны в сторону, оставляя влажный след на линолеуме. При резких толчках подпрыгивала и глухо ударялась о пол.
До асфальтированной дороги оставалось метров триста, когда Вадим вдруг очнулся, затравленно озираясь, поднялся на локтях и сбивчиво затараторил:
- Там, - он кивнул вправо, - Танкист, он заразился. Меня чуть не убил. Он может кидать отвертки взглядом.
- Ты кто? Откуда здесь взялся?
Вопрошал сержант. Вадим, словно его не слышал, продолжал лепетать нетвердым голосом:
- А та тварь прозрачная за мной от самой фермы гонится.
- Постой. Подожди, пожалуйста. Какой фермы? - Шурочка, вслушивающаяся в бредни паренька, занервничала.
- …нога там железная с жабрами, возле бункера. Ага. - Вадим остановил взгляд на девушке, встретив понимание и заинтересованность, и продолжил бормотать. - Я ее дубиной огрел. Она спицами воткнулась. Все квадрики накрылись. Я пешком по реке вернулся. Герыч там с Иркой, и Русей, и Олегом. - Вадим сглотнул, поморщился.
- Эй, эй, успокойся, - полицейский в звании младшего сержанта взял Вадима за плечо и мягко надавил, пытаясь уложить. Машину подбросило на кочке, он отпустил пострадавшего и вцепился в лавку. Вадим продолжал, голос его становился все тише, а глаза закрывались. - Эта прозрачная… Она на расстоянии может хватать. У нее такая… медуза…
Вадим смолк, упал. Голова стукнулась о пол. Андрей вырулил на асфальтированную дорогу.
- Тормозни, - громко сказал сержант, - я в восьмерку. Саня вам покажет дорогу до больницы.


Глава 39. Кладезь.
- Теперь и у нас собственный инопланетянин.
- Допустим, не инопланетянин, а конвергент и толка с него никакого. Неизвестно, как долго протянет. Прогрессирует интеллектуальная деградация, необратимая когнитивность, разложение тканей. Замедлить эти процессы не в наших силах. Мы даже не сможем мумифицировать тело. Его клетки просто растворяются. Микробиологи развели руками, инфекционисты с вирусологами капитулировали. Я не дам ему и недели. А если почки откажут... После смерти от него останется лужа слизи.
 Мужчины в белых халатах, один в очках, его визави с большой плешиной на макушке рассматривали сквозь зеркальное стекло мужчину облаченного в свободную одежду синего цвета, босого, худого, болезненного вида, с темными кругами вокруг глаз. Он сидел в пустой кубической комнате с белыми стенами, поджав к груди ноги и положив на колени руки. Иссохшие кисти безвольно свисали. Мутные белки поблескивали из глубины черепа. Выпавшие сухие волосы клоками лежали на плечах, спине. Забранный под бронированное стекло светильник, освещал холодным голубоватым светом помещение. Мужчина поелозил языком во рту, наклонил голову и сплюнул зуб, который тихо стукнулся о полимерный пол.
- Он не жилец, а куча разлагающейся биомассы. - Ученый с плешиной сложил руки на груди. - «Попрыгун» другое дело - кладезь. Новые технологии, материалы, направления в науке. Мы в сравнении с ними неондертальцы. Даже не можем определить принцип действия механизма и энергию, его питающую.
- Да, - согласился в очках, - сколько же мы не знаем. Но это хорошо. Глаза боятся - руки делают. Постепенно докопаемся, мы только у истока. - Помолчал и добавил. - А представляете, сколько бы еще могли узнать заполучи корабль.
- Опоздали буквально на день. Котлован еще не успел остыть. - С сожалением и грустью в глазах мечтательно проговорил собеседник.
За спинами ученых в дальней части просторного ангара вдоль длинных стеллажей, заставленных аппаратурой трудилось с два десятка исследователей. Жидкокристаллический монитор, не уступающий размерами экрану приличного кинотеатра, разбитый на множество секторов выводил данные с пк. В центре крупным планом в белой комнате сидел, положив руки на колени Танкист.
- Вслед за научным скачком, совершим экономический. - Говорил человек в очках, - «Эпол» с «Сони» неприлично пододвинутся на олимпе. Наша промышленность будет выбирать инвесторов из очереди европейских и американских банков.

Глава 40. Зачистка.
- Ай да, Шурочка. Ай да молодца, - восторгался Геннадич, сидя за директорским столом, в окружении соратников и картонных коробок. За его спиной на подоконнике, среди стопок книг, журналов, справочников пускал горлышком пар старенький, замызганный электрочайник.
- Представляете, я на его слова вообще никакого внимания не обратил, - загорелся Андрей, отхлебывая и отставляя фарфоровую чашку с отколотым краем. - Думаю, несет парень чушь, что там искать в его бреднях. Какая-то нога, медуза, прозрачная сущность, квадроциклы, бункер. - Пожал плечами. - Это потом уже в больнице Шурочка мне сказала, что гложут ее сомнения и надо бы дождаться, пока паренька приведут в чувства.
- Я тогда за профессора с Чижиком испугалась, - скромно потупившись, разрумянившаяся то ли от горячего чая, то ли от всеобщего внимания и похвалы говорила Шурочка. - Как услышала слово «ферма» прямо в голове что-то щелкнуло. Буквально накануне в лесу у костра Сергей Геннадьевич упоминали о ферме. Я почему-то подумала, что речь об одном и том же. Еще эти существа, о которых говорил Вадим, все очень странно. А когда он очнулся…
- Ага, - перебил девушку Андрей, - нас пускать не хотели к нему. Пришлось убеждать, - он угрожающе сгустил брови и сделал суровое лицо.
- Да, да, - продолжила Шурочка переводя взгляд с Андрея на слушателей. - Я вам сразу позвонила, как только услышала о прозрачном нечто, которое убило попутчиков Вадима. Я не все разобрала в его скороговорках, он так сбивчиво рассказывал и во многое не поверила, но то, что там, на ферме, куда они добрались компанией, опасно, уяснила сразу. Жалко, что слишком поздно, - лицо ее погрустнело. - Чижика жалко.
- Жалко, - Генадич тяжко вздохнул, - ну что поделать, случилось, как случилось. Чижик был уникальным, талантливым ученым, преданным нашему делу, теперь таких не делают. Благодаря ему, я жив. - Лицо профессора осунулось, взгляд застеклянел.
- Слава Богу, что хоть вы вернулись, - прошептала Шурочка.
Повисла тягостная тишина. Весь отдел из оставшихся семи человек собрался в директорском кабинете в последний раз. И вроде бы радостный повод омрачился воспоминаниями. Профессор чувствовал на себе обязанность исправить положение и не превращать праздник в поминки.
- Ну, что ж, голубчики, - заговорил он бодро, растянул губы в натужной улыбке, хлопнул в ладоши, - жизнь идет своим чередом и давайте будем не только на нее злы за такие невосполнимые потери, но и благодарны за приятные сюрпризы, которые порой преподносит. - Профессор откинулся на спинку директорского кресла. Его глаза в последнее время стали пустыми. Из-за чего любая улыбка казалась неискренней. - Наш отдел не только не сократили, как ожидалось, - продолжил он, - а с удвоенным финансированием, пока. - Профессор обвел многозначительным взглядом присутствующих. - Пока, - повторился, давая всем достаточно времени взвесить это слово, - передислоцируют в новое здание, а точнее в МФТИ с полной самостоятельностью и безграничным использованием исследовательских мощностей. - Помолчал, а затем пригвоздил присутствующих ледяным взглядом и траурным голосом произнес, - в обмен вы сами знаете, на что.
В кабинете повисла тишина.
- Да, певать, - после непродолжительной паузы горячо заговорил картавый Полищук, - с такими - то прибоами, да полномочиями мы еще «наоем» себе таелочку.
Посмотрел на профессора, ища поддержки, но что-то ответного оптимизма не увидел, а только грусть и безысходность. Обвел взглядом остальных собравшихся. В их глазах было то же самое.
- Да, уж, - сдулся ученый и долгим взглядом посмотрел в окно.
Сотрудники разошлись далеко не в приподнятом настроении. Профессор остался один. Некоторое время сидел неподвижно, положив руки на стол, скрестив пальцы, словно в безмолвной молитве взывал к создателю. Черты лица заострились, кожа стала серой, старческие тени залегли в глазницах и под скулами. Остекленевшие глаза, подернутые поволокой, смотрели на переплетенные кисти. Затем он встрепенулся, резко встал. Кресло от толчка прокатилось по паркету, стукнулось спинкой о стену. Новый директор выдвинул ящик под столом, взял увесистую папку перетянутую завязками и подошел к шкафу возле входной двери. Снял с вешалки серый потертый плащ, перекинул через руку и вышел.
Спустя час он остановил старенькую «Волгу» за городом, в десяти метрах от недостроенного моста через реку. Неторопливым шагом, щурясь на солнце, подошел к краю дороги вникуда. Некоторое время осматривался, затем вернулся к машине. Открыл задний багажник. Аэрозольный баллончик сунул в карман, вложил папку перетянутую тесемкой под мышку, вынул тряпичный сверток метровой длинны, другой рукой взял литровую канистру с жидкостью. После чего по откосу спустился к реке и всю поклажу сгрузил на землю.
С минуту морщил лоб, жевал губы и смотрел на имущество. Затем наклонился, поднял сверток, размотал белую хлопковую ткань. В его руке поблескивал широкий вверху, утончающийся к основанию механизм. В металле виднелись круглые отверстия разного диаметра, стержни, поршни, а на задней верхней части горизонтальные пластины, отдаленно напоминающие рифленую крышку блока цилиндра мотоблока. Профессор положил «попрыгуна» на землю, вытащил из кармана аэрозольный баллончик и обильно его опрыскал. После чего опустевший баллончик зашвырнул в реку. Обработанный механизм начал покрываться коррозией и язвами. Он таял, словно кусок сахара под дождем. Геннадич хлопнул себя по карману и, не обнаружив латексных перчаток, растерялся, но спустя мгновение вновь обрел уверенность и мыском ботинка толкнул разлагающееся устройство в реку. С плеском то кувыркнулось с берега, и через прозрачную воду было видно, как ускорился процесс распада. Механизм растворялся, обнажая то одну, то другую деталь.
Не дожидаясь полной энигиляции, профессор повернулся и устремил взор на папку. С бумагой было проще. Облил документы бензином из канистры и поджег. Картон потемнел, тесемки перегорели, дунул ветер, обложка перевернулась, открывая взгляду черно - белые спутниковые снимки, на которых если присмотреться, можно было рассмотреть в окружении лесов вытянутое строение напоминающее хлев, огороженное поле, вытоптанный загон, дом, стога, остов трактора.


Глава 41. Как было с Чижиком.
Наконец, лес кончился, уставшие Геннадич и Чижик вышли на заросшее поле. Солнце перевалило зенит и медленно сползало по небосводу, словно расплавленое масло по голубой стене. Морщясь от яркого света Геннадич остановился и приложил руку козырьком ко лбу, на котором выступила испарина.
- Юго - восток, - сказал Чижик и махнул рукой в направление. После чего закрыл навигатор и убрал в чехол, притороченный на поясе.
- Тишина-то какая, - заметил профессор.
- Да уж, словно все вымерло.
Они пересекли поле, перелезли через жерди ограждения.
- Кажется, на месте, - отдувался профессор, поправляя очки.
Чижик всмотрелся в серые строения:
- Вот, это и есть наша пресловутая ферма, только ничего внеземного не наблюдаю.
- Не спешите, голубчик. Это не обязательно флагманский трехпалубный линкор с термоядерными пушками, лазерными турелями и чем там еще.
- Дройдами - перехватчиками, - усмехнулся Чижик.
- Вот - вот. Давайте дойдем сначала.
Скотник и ферма медленно, но уверенно приближались.
- Вроде как, дома есть кто-то.
Сказал Чижик, глядя на три квадроцикла припаркованные возле крыльца и на распахнутую входную дверь.
- Славненько, - улыбнулся профессор, - молочка парного бы с дороги.
Они поднимались по деревянным ступеням, когда Геннадич, следующий за Чижиком, услышал скрип петель, деревянный стук, а обернувшись, увидел человека мелькнувшего в дверном проеме сарая. Профессор открыл рот, намереваясь привлечь внимание коллеги, но тот уже зашел в дом. Профессор еще несколько мгновений колебался, затем направился к сараю.
- Послушайте, милейший, - говорил он всматриваясь в черный проем покосившейся постройки, - не будите ли так любезны… Видите ли, - обернулся к дому, словно ища поддержки, но крыльцо было пусто. - Мы ученые, - он вновь устремил взгляд на черный проем, - по заданию института призваны опровергнуть или подтвердить факт падения возле вашей фермы космического объекта. Скорее всего метеорита. Есть кто здесь?
Профессор остановился на пороге, вытянул шею и заглядывал в темный сарай. - Але! Кто здесь?
Ответом ему была тишина. В неправильной призме света, прорубившей темноту, он увидел согнутый остов какого-то рамного механизма, у стены гору деталей, рядом сильно поврежденный квадроцикл. В сарае никого не было. Профессор пожал плечами, развернулся, собираясь идти в дом и тут нос к носу, столкнулся с девушкой с растрепанными черными волосами в фиолетовой водолазке, в джинсах, в красной безрукавке, какие носят отдыхающие на лыжных курортах, в одном красном сапоге. От такой близости и неожиданности Геннадич вскрикнул и отшагнул. На некоторое время он потерял дар речи, таращился на незнакомку и часто моргал.
- Э-э-э-э. Вы это как, - профессор пытался улыбнуться и рукой неуверенно показывал себе за спину на раскрытую дверь. Выглядел он глупо.
Девушка стояла неподвижно, сильно ссутулившись, отчего ее безвольно опущенные руки казались неимоверно длинными, словно у орангутанга. Ее бессмысленный взгляд был устремлен куда-то вправо и вниз. Она просто стояла.
- Товарищ?  - Профессор обрел самообладание, немного наклонился и заглядывал в пустые глаза. Секунду - другую ничего не происходило, затем девушка вздрогнула, словно ее ударило током, она моргнула и страшными глазами посмотрела на Геннадича. Профессор отпрянул, попятился. Незнакомка сделала короткий шаг вперед. Ее ноги подогнулись, словно она намеревалась присесть, затем выпрямились, и она сделала еще шаг. Профессор отступал в темноту сарая не сводя испуганного взгляда с черных глаз, в которых копошились какие-то непонятные черные точки.
Дверь за ними захлопнулась и распахнулась спустя пять минут. Геннадич перешагнул порог. На спокойном, бесстрастном лице застыли холодные глаза. С минуту всматривался в крыльцо, приоткрытую дверь, затем нервно дернул рукой сжимающей ржавую скобу и направился к дому.


Глава 42. Последний свидетель.
Вадим знал, что пить спиртное ему категорически нельзя, как и садиться за руль. Доктор предупредил о сложности и хрупкости восстановительного процесса, но он не мог себе в этом отказать. Он не просто так приехал сюда на своем стареньком «логане». Вадим твердо знал, что ему необходимо вновь побывать здесь. Все прошедшие три месяца лечения после известных событий его тянуло сюда непреодолимой силой. Что-то необъяснимое, смутное не давало покоя. Зудело, саднило внутри, словно «точильщик» добравшийся до сердцевины. Мысли постоянно возвращали к пережитым кошмарам. По ночам ему снилось одно и то же: амеба, перетекающая в отростки, преследует его, хватает, слышится визг резины, и каждый раз на этом месте Вадим просыпался, задыхаясь от ощущения, что его вот - вот раздавит невидимая ручка.
Он хотел убедиться. Хотел быть уверенным, что ее больше нет, хотел доказательств, что она не выжила. Не знал, каких именно, но не сомневался, что найдет, окажись на места. И вот он здесь. Остановился на узкой асфальтированной дороге среди леса, на том самом изгибе, где из-за поворота выскочила машина и сшибла существо. Те двое: мужчина и девушка, которые с боем прорвались к нему в палату, едва он очнулся, ничего толком не объяснили, только спрашивали. И лица у них были беспокойные. Они что-то об этом знали. Вадим больше их не встречал. Одно мог сказать точно, они верили его словам, как и те, что спустя пару дней взяли его в оборот, и перевезли в клинику, в которой не было окон, других пациентов, а вместо докторов и медсестер его лечили молчаливые типы в белых комбинезонах и респираторных масках. Порой он вдруг засыпал, слышал сквозь сон непонятные вопросы, вроде бы что-то отвечал, а просыпался под капельницей, пристегнутый к кровати ремнями и ничего не мог вспомнить. Со временем, у него стали возникать провалы в памяти. Иногда он терял нить размышлений и впадал в ступор. Зря убеждал Ринат Казимович - психолог - терапевт с хитрыми глазками, что он, Вадим, перенес продолжительную галлюцинацию, возникшую в результате употребления психотропных препаратов, как он подозревает, предложенных кем-то из его одноклубников. Имена и лица, которых Вадим не может вспомнить. Но это и не важно. Важно то, что он помнил это место.
Вадим закинул голову, сделал последний глоток «страйка». Рука, держащая банку, заметно дрожала. Открыл окно и выкинул пустую жестянку. Положил обе руки на руль и несколько минут напряженно всматривался в бетонную полосу, обочину, чащу.
Бабье лето разукрасило лес в оранжево - багровые краски. Стряхнуло проживалов, застелив пестрый ковер. Сухая осень с прощальным холодным солнцем будила в груди какую-то сосущую тоску, тревожные ожидания и навязчивую тягу к суициду. Но Вадим гнал дурные мысли и все не решался выйти из автомобиля. Лес безмолвствовал. Остатки листвы замерли в остекленевшей неподвижности. Ни одна травинка, ни веточка не шелохнется. Что-то заворочалось в груди тревожное, болезненное. Сердце забилось часто, беспокойно. Вадим обводил взглядом окрестности. Вроде бы все как обычно, но место…, оно живет само по себе. За долгое время сформировало из множества составляющих свою уникальную ауру, так сказать фантомную зону, и ты не можешь на нее повлиять, только можешь это ощущать в той или иной мере. Вадим чувствовал это место, каждый атом впитанный кожей, затекший в легкие с воздухом нес информацию, и он ее считывал, преобразовывал в нечто, называемое предчувствием.
Вадим глубоко вздохнул, выдохнул, затем решительно открыл дверь и вылез из машины. Остановился, выискивая взглядом приметы. Вот, кажется здесь: сосна, орешник, все так. Оттуда он выбежал к дороге, вскарабкался по насыпи, и там, да точно, ему не хватило двух шагов, она его сцапала. У Вадима по спине прошелся холодок. Озираясь, делая следующий шаг все осторожнее, опасливо приблизился к месту. Увидел, почти стертый след покрышек и в голове вся картина возникла целиком, словно за мгновение распустился бутон мака. Возник ужас, тело поразила неимоверная слабость, задрожали ноги, болью запульсировала верхняя губа. Все больше ужасаясь переменам, Вадим с предельной осторожностью провел языком по восстановленным зубам и явственно ощутил обломки кости. Накатил смертельный холод, а затем по телу разлился лихорадочный жар.
Преодолевая оцепенение, Вадим бросился на ватных ногах к машине. Не добежал несколько шагов, резко остановился. Наклонил упрямо голову, вдавив подбородок в грудину. «Этого не может быть, - твердо сказал он себе и осознал, что это всего лишь игра воображения. - Все кончено! Перестань бояться, черт бы тебя подрал! Она мертва. Ее сбила машина. Расплющила, размазала по асфальту на хрен. Ты собственными глазами видел тормозной след. Возьми себя в руки, тряпка».
Он развернулся и уверенным шагом направился к серым параллельным мазкам резины на асфальтном полотне. Как не храбрился, не мог набраться смелости, оторвать взгляд от дороги и вновь посмотреть на лес. С минуту разглядывал место экстренной остановки таинственного автомобиля, затем спустился по насыпи. Стрельнул взглядом по склону, вспомнил, как кружилась голова и он, словно пьяный, бежал вдоль, потом сообразил свернуть в лес.
Кровь гулко стучала в ушах. Вокруг царила тишина и безветрие. Вадим подошел к сосне, о которую когда-то ударился головой. Взгляд заскользил по траве, еловой подстилке, выискивая признаки своего немягкого приземления - может, вмятину какую, капли крови, сломанную ветку. И точно. Вадим присел на корточки, подрагивающими пальцами тронул засохшую переломанную под острым углом рябинку. Поднялся, прошел несколько шагов. Под ногой хрустнуло. Вадим остановился, опустил взгляд. В траве белели косточки. Он наморщил лоб, нагнулся, раздвинул рукой стебли. По форме черепа сразу узнал скелет кошки.
Сильный удар по затылку оглушил Вадима. Он упал без сознания лицом в землю.
Профессор откинул увесистую палку, осмотрелся, присел, ухватил Вадима за лодыжки и потащил в чащу. Все это он проделывал неторопливо, уверенный в безнаказанности и в своей силе. Опавшие листья шелестели, раздвигались, словно в священном трепете уступали дорогу великому жрецу приносящему жертву своим кровавым богам. Безучастный к закланию безвольной тушей, вытянув руки, Вадим волочился следом, оставляя примятую дорожку. Одежда задралась и оголенный живот казался олицетворением беззащитности и хрупкости жизни. Белая мягкая кожа, словно взывала к крови. А небо с недосягаемой высоты безмолвно взирало и не препятствовало: «Он должен умереть».
Профессор остановился возле вывороченной ели. Огромный пласт земли, скрепленный корнями, задрался, под ним зияла черная дыра. Профессор отпустил ноги Вадима, смотрел по сторонам и прислушивался. Без видимой причины бесчувственное тело Вадима пошевелилось, приподнялось над землей, зависло на несколько мгновений и упало. Минуту ничего не происходило, затем коротким рывком Вадима дернуло. Еще рывок, еще и вот его ступни скрылись в земляной дыре. Постепенно сантиметр за сантиметром он погружался все глубже.
Плечевые суставы вдавились в землю. Вадим вытянул руки над головой, скрестил кисти и напоминал добычу удава, заглатывающего жертву целиком. Множество рывков не сдвинули его с места. Тогда Геннадич ухватился обеими руками за толстые корни и с силой лягнул Вадима в голову. Еще раз и еще. Постепенно туго, неохотно тело стало погружаться в нору. В какой-то момент профессор понял, что больше его помощь не требуется, поправил очки и снова принялся наблюдать за лесом. Последними в черной пасти исчезли вздрагивающие пальцы.
Геннадич постоял еще некоторое время, затем отряхнул руки и пошел к дороге. Сел за руль «логана», повернул ключ, оставленный Вадимом в замке зажигания. Мотор мерно заработал. Профессор осмотрел притихший осенний лес. Взгляд замер на банке, лежащей внизу под насыпью. Он высунул в окно руку, и жестянка из-под «страйка» прыгнула к нему в растопыренные пальцы, словно притянутая магнитом. С равнодушным лицом профессор бросил ее на пол, включил передачу и тронулся.
Через полтора часа профессор остановил машину возле подъезда своего дома. Вылез из машины, целеустремленный, сосредоточенный прошел мимо старушек, не отвечая на их «здрасти», поднялся на третий этаж и заперся в однокомнатной холостяцкой квартире.
Тревогу забили исследователи. По камерам видеонаблюдения без труда вычислили похитителя «попрыгуна». Оперативная группа немедленно выехала на поиски. Его нашли спустя четыре часа. Света в квартире не было и когда в ванной комнате обнаружили профессора, чтобы его разглядеть пришлось включить фонари. Геннадич лежал, скрюченный под раковиной, из его рта к розетке тянулся электрический провод. Испорченная электробритва «харьков» валялась тут же у плинтуса. Так же обнаружили в мусорном ведре пустой пузырек «валеума».