Рагнарок и англосаксы. Ночной текст

Иллюстрация: вы можете не знать киноартистов поимённо. Но по прочтении текста вы сможете безошибочно определить скандинава среди англосаксов.


НУ ВОТ, ЭТО СНОВА СЛУЧИЛОСЬ: 17, 19 и 19 февраля в зале им. Вильфрида Пеллетье будет демонстрироваться один из самых претенциозных и бестолковых мюзиклов. Он же – один из самых легендарно-успешных спектаклей в истории. Речь идёт о мюзикле Катрин Джонсон «Mamma Mia!»
Да-да, опять гастрольный бродвейский вариант. Вроде бы кому было надо – те уже посмотрели. А кто не видывал театральной постановки, взамен насладился экранизацией – ради хотя бы Мэрил Стрип и её неограниченных актёрских возможностей.
Злые недруги проекта считают, что сюжет искусственно (а местами, так просто криво) присобачен к наиболее популярным мелодиям группы ABBA. Кто все эти люди? – они поют «чужими» голосами и теряют по дороге уникальную музыкальную алхимию, которая возникала благодаря взаимодействию вокалисток, клавишника и звукоинженера. Вместо чаши Грааля – пластиковая бутылка.
Спрашивается: зачем? Неужели только ради денег?.. Нам сообщают, что на этот мюзикл идёт в среднем по 18 тысяч человек в сутки, а общее количество зрителей с 1999 года дошло до 27 миллионов человек. Это почти троекратное население Швеции - и немалые деньги тоже. 
С другой стороны, Бьорн Ульвеус неизменно категоричен, когда его спрашивают о возможности хотя бы одного совместного концерта: «Мы никогда не выйдем больше на сцену. У нас нет ни малейшей мотивации к воссоединению. Деньги не имеют значения. Мы хотим, чтобы нас запомнили именно такими, какими мы были тогда: молодыми, неудержимыми, полными энергетики и амбиций. Я помню, что сказал Роберт Плант о Led Zeppelin: они сыграли собственные старые вещи и превратились в копировщиков. Эти слова вправили мне мозги».
Значит, всё-таки деньги «не имеют значения». Но в чем же тогда смысл всей этой огромной постановки? Даже средневековые схоласты знали: не следует умножать сущности без надобности. Есть оригинальные записи прекрасных песен – ну зачем, зачем «заземлять» их, накручивая на плоский бодренький сюжет?
Разгадка, как мне кажется, прячется в глубинных различиях в восприятии мира англосаксонской и скандинавской психологией. Об этих различиях прекрасно осведомлены британцы, американцы и шведы; я же, по обыкновению, – ни то, ни другое, ни третье; вот и болтался в невежественном недоумении.

Сначала кое-что о шведах
Ни для кого не секрет, что сумрачная и холодная Швеция, несмотря на высокий уровень быта, лидирует по части депрессий, разводов, алкоголизма и самоубийств. Винить ли в этом социализм, водку «Абсолют» или близость Полярного круга – не всё ли равно. Но я всегда буду помнить, как одна милейшая школьная учительница из Стокгольма озабоченно спросила меня: «За что ты все время говоришь «спасибо»? Я тебе всего лишь кофе налила». Выходит, что британская привычка непрестанно извиняться-благодарить, американская вежливая улыбка и канадский обычай сочетать одно и другое там кажутся неискренней клоунадой.
И вдруг в этом сумрачном царстве появилась музыка, от которой веяло свежим утром, ярким солнцем, счастьем жизни – словно от Моцарта и Вивальди. То, что мелодии и аранжировки песен Бенни Андерссона генерировали физиологическое ощущение счастья, дело известное. Но вслушивались ли мы внимательно в тексты? Что в них – то же счастье? Или, может быть, беспросветное отчаяние? Внимательно смотрим.
Боже милосердный...
Даже в ранних двух альбомах, незрелых и полных сентиментальной сладости, мы обнаруживаем «Новый город, новый поезд» (жалобу на бесконечное одиночество) и «Сузи-прилипалу» (рассказ про ребёнка-изгоя во дворе). Ну, а дальше только держитесь, – темы сыплются, словно примеры из учебника психиатрии:
- Виктимное бессилие перед манипулятором на грани мазохизма (Mamma Mia);
- Страх перед будущим у матери-одиночки с детьми на руках (Hey Hey Helen);
- Болезненный разрыв отношений (S.O.S.)
- Герой идёт на эшафот (Fernando)
- Несовершеннолетняя мечтает соблазнить школьного учителя (When I Kissed The Teacher)
- Некрасивая застенчивая девочка сидит взаперти и воображает себя королевой бала (Dancing Queen)
- Опять разрыв отношений (My Love, My Life): «Понимаю, что ты не моя собственность, уходи»;
- И опять безнадежная страсть к знаменитости (Dum Dum Diddle);
- И снова разрыв отношений (Knowing Me, Knowing You). «Расставаться всегда нелегко, но я должна уйти». (Заметим, что персонажи постоянно «уходят от», но не «приходят» никуда.);
- Депрессия, беспомощность, сарказм (Money, Money, Money). «Даже если окажется, что он неженат, я ж ему все равно не понравлюсь»;
- Опять виктимное самоунижение (Take A Chance On Me): «Если когда-нибудь передумаешь, то можно я буду ждать первой в очереди»;
- Снова полное бессилие перед манипулятором (I’m A Marionnette): «Что-то происходит помимо моей воли, я бессильна, это сумасшествие»; именно здесь, посреди 4-минутной песни, возникает нервное гитарное соло длиной в целую минуту (а ведь не ждали?)
- Заведомая обречённость любых отношений (The Winner Takes It All, When All Is Said And Done и Our Last Summer), снова подавление личности умелой манипуляцией извне (The Piper и Just Like That), пустота и одиночество (Me And I и One Of Us), злорадство и ревность (The King Has Lost His Crown, Lay All Your Love On Me), фатальная несовместимость (Head Over Heels), приступы паранойи (Elaine и Under Attack), ужас перед спецслужбами (The Visitors) и перед войной (Soldiers) и, конечно, зловещей царицей на троне восседает убийственная The Day Before You Came, под нежные звуки которой рассталось немалое количество влюблённых пар – по всеобщему признанию, их охватило осознание иллюзорности всех надежд.
Вам еще не захотелось открыть бутылку «Абсолюта» и спрятаться с ней под одеяло? И что тут вообще происходит? 
Пробовали спросить у автора всех этих ужасов – Бьорна Ульвеуса:
«Много у нас песен минорных, много печальных. Зачастую в них мрачнейшие тексты, но аранжировка и вокал девушек действовали так, что на выходе они превращались в сплошное ликование. Даже если там была сплошная грусть. Выходит, где-то в глубине души у меня сидело нечто такое и, возможно, всё это было чем-то вроде терапии, очищения. Кто его знает...» 
Композитор Бенни Андерссон выразился короче и энергичнее: «Мы – не англосаксы».
В древней германо-скандинавской мифологии конец света и гибель богов называются архаичным словом «рагнарок». Грядёт ужасная битва богов и чудовищ, неизбежен последний закат солнца и воцарение полной темноты. ABBA, по сути – блестяще одарённые потомки нордических язычников; они родом из того же мира, что Стриндберг и Кьеркегор, Вагнер и Григ, Ингмар Бергман и Грета Гарбо.
Музыка ABBA не имеет ничего общего с блюзами, кантри или скиффлом. Это вообще не рок.
Если угодно – рагна-рок.

А также немного об англосаксах
Не упуская из виду всего вышесказанного, мы можем теперь предположить, почему ABBA распались на вершине мастерства, но на спаде коммерческого успеха. Вечно улыбающийся или сконцентрированный на очередной задаче англосакс, свято веря в то, что в конце концов «всё будет хорошо», не в состоянии терпеть депрессивное творчество в слишком большом количестве. Англичане доверчиво заглотили наживку Waterloo и восторженно оценили музыкальный шедевр Arrival; австралийцам приглянулось обтягивающее трико Агнеты; американцы с удовольствием потанцевали под Voulez-Vous; но ещё два трагических альбома подряд вызвали у англосаксов всеобщее отторжение. Ведь тексты звучали на их родном языке и праздничность музыки не могла обмануть их. Англосакс может до бесконечности слушать хеллоуинские страшилки Элиса Купера и Оззи Осборна, но ABBA – это уже как-то чересчур всерьёз. Статистика продаж и места в чартах популярности неумолимо поползли вниз.
Не сумев сохранить собственные семьи, разительно постаревшие всего за несколько лет музыканты ABBA поняли, что вместе отныне обречены записывать только вещи, подобные The Day Before You Came или Cassandra. Пока не поздно, надо было разойтись и погасить за собой свет в студии. «Расставаться всегда нелегко, но...»
Мистическим образом, именно бесшумное расставание позволило группе остаться для всех навсегда молодыми, великими и прекрасными.
А к концу ХХ века назрела деловая необходимость «великого примирения» мрачных скандинавов и жизнерадостных англосаксов. Так возникла идея постановки совместного, не обременяющего печалью мюзикла: сначала в Лондоне, Торонто и Нью-Йорке, далее – везде.
Наняли сентиментальную англичанку, та охотно сварганила комедийный сюжет с вкраплениями идей феминизма и конфликта поколений в качестве приправы и, конечно же, со счастливым концом. Герои мюзикла не то что не «уходят» - наоборот! – они возвращаются друг к другу, исправляя ошибки молодости. В конце концов все твёрдо намерены жить счастливо до самой смерти, как полагается.
Ценой такого идеологического (или даже мифологического) компромисса мудрые Бьорн и Бенни сумели вернуть свою музыку в глобальный бизнес. Отныне ей уже ничто не грозит.

И чуточку о нас
А мы, как и в случае с Битлз, не владели английским достаточно хорошо и воспринимали ABBA на нотном уровне, где царил вечный праздник и лучезарный оптимизм. Видимо, нужно было родиться скандинавом, чтобы оценить эти песни как «нормальные»; или англосаксом – чтобы отвергнуть как «слишком грустные».
Пусть же всё остаётся как есть. У нас имеются свои памятные даты: день, когда нам впервые дали послушать «советский» виниловый Arrival с мутно-бледной фотографией на мятом конверте; внезапное счастье от видеоролика Happy New Year, показанного по телевизору под самое утро после «Голубого огонька»; километровая очередь в кассы кинотеатра «Космос» на премьеру широкоформатного кинофильма; затёртая плёнка с десятой магнитофонной копией. Ни шведы, ни англосаксы ничего этого не знали.
И ещё вопрос, кому из нас больше повезло.