Остров пропавших музыкантов

Если зайти на вебсайт Монреальского международного музыкального конкурса, чтобы ознакомиться с его историей, мы прочитаем, что он «был впервые основан в 2002 году». С уверенной точкой в конце.
Что удивительно, потому что это не совсем так.
Ещё менее оправданной кажется внезапная скупость информации обо всём, что касается периода с 1963 по 2001 год. Поклонник теории заговоров наверняка заподозрит неладное, а модный писатель воспользовался бы нехваткой официальных данных, чтобы сочинить политический триллер или любовный роман. Возможно, речь там шла бы о похищении рояля. Или о любовной страсти, воспламенившей всех участников жюри во время музыки Чайковского. На крайний случай - о побеге скрипача-диссидента, позволившего себе антисоветские намёки в каприсах Паганини.
Но мы займёмся тем, что есть.

В действительности Монреальский международный музыкальный конкурс появился в 1965 году. Тому предшествовали два года сложной подготовки. У истоков этого амбициозного проекта стояли Моника и Флоран Марсиль: она – пианистка, он – меломан и предприниматель. Супружеская чета, где один понимает в деньгах, а другой в искусстве, способна на многое: их мечты не умирают, а превращаются в дело. Подключив виолончелиста Шарля Удрэ и адвокатессу Мишлин Корбей, энтузиасты основали Канадский международный музыкальный институт (Institut international de musique du Canada) и объявили о намерении создать международный конкурс молодых исполнителей академической музыки – поочередно в дисциплинах вокала, скрипки и фортепиано.
Флоран Марсиль занял председательское кресло, а Моника Марсиль стала генеральным директором и художественным руководителем. Дирижёр Вильфрид Пеллетье согласился на титул почётного президента.
Решили так: проводить конкурсы трёхлетними циклами. Пианисты – скрипачи – вокалисты. Допустимый возраст участников – от 15 до 30 лет до скрипачей и пианистов, от 20 до 35 лет для певцов (это понятно, ведь голос у человека формируется позже, чем моторика пальцев). Каждый конкурс состоял бы из двух предварительных раундов и одного финала с Монреальским симфоническим оркестром (оркестра «Метрополитен» тогда ещё не существовало).
Стандарты исполнения были высоки, а требования к программе жёсткими. Члены жюри оказались достаточно компетентными, а награды достаточно ощутимыми, чтобы монреальский конкурс попал в число престижных. Уже в 1966 году он вошёл в Женевскую Всемирную Федерацию международных музыкальных конкурсов, а в 1981 году получил официальное название: Concours international de musique de Montreal, или Montreal International Music Competition. По любым меркам, затея увенчалась грандиозным успехом.

Давайте вспомним тогдашних победителей. Многие имена наполнят нас чувством гордости.
Итак, первый конкурс пианистов состоялся в мае-июне 1965 года. Видимо, члены жюри на радостях решили не мелочиться: второго места присуждать не стали, а первое дали сразу двоим: французу Жан-Клоду Пеннетье и американцу Альберту Лотто.
Через год на конкурсе скрипачей объявился первый советский победитель: Владимир Ланцман.
Помните газетную лексику детства-отрочества-юности? Если советские люди добивались успехов в соревнованиях на Западе, то не по беспристрастности судейства, а «несмотря на коварные происки».
Так вот, именно с Владимира Ланцмана начались успехи коварных происков Запада. Недостойно польстившись на ценности демократии, он уехал сначала в Израиль, а оттуда – в Монреаль. В Советском Союзе имя «предателя» предали забвению, а вот нам с вами его надо помнить: Владимир Ланцман и сегодня преподает на музыкальном факультете в Университете Монреаля, обитая по соседству с кем-нибудь из нас – польстившихся на те же ценности.
На конкурсе вокалистов (1967) первое место разделили Юрий Мазурок (СССР) и Марина Крилович из Румынии.
По правде, к лету 1967 года Юрий Мазурок не был похож на юное дарование.  Его вообще не должны были допустить к конкурсу: ему было 36 лет и он давно работал солистом Большого театра. После победы на конкурсе он не только не сбежал, но вступил в КПСС, жил долго и счастливо.
А вот с пианистами в 1968 году удач не получилось: первое место занял американец Гаррик Олссон.
Зато скрипачи взяли дружный реванш в 1969 году, никого даже близко не подпустив к раздаче призов. Первую премию увёз в Москву Владимир Спиваков, вторую поделили между собой Гидон Кремер и Олег Крыса.
Все трое впоследствии сделали блестящую карьеру, а Кремер сумел так изящно эмигрировать, словно никуда и не уезжал: его пластинки продавались в магазинах и после 1980 года (я и сам покупал). Крыса эмигрировал в Америку в 1989 году, когда клейма «предатель» на человека уже не ставили. В том же 1989 году Спиваков, без лишнего шума и со всеми  «Виртуозами Москвы», перебрался в Испанию.
Таким же удачным для советских скрипачей оказался и 1972 год: первую премию взял Рубен Агаронян, вторую – Михаил Безверхний.
В 1978 году Михаила Безверхнего сделали «невыездным». Для концертирующего солиста это казнь. Как только запрет был снят, Безверхний поспешно эмигрировал в Бельгию (1990).
Рубен Агаронян успешно исполняет партию первой скрипки в квартете Бородина, заменив в нем Михаила Копельмана, который уехал в США.
В 1973 году на конкурсе вокалистов победил румын Крэснару, зато вторую премию получила Маквала Касрашвили (к тому времени она уже 7 лет как работала солисткой Большого театра). Она никуда не уехала – если не считать эмиграцией жизнь грузина в современной Москве.
1974: конкурс переходит на новое расписание, при котором каждый четвёртый год полагалось отдыхать. Причина тому мне не известна, но это не было добрым предзнаменованием.
В 1975 году советские скрипачи никак не отметились на конкурсе. Первой премии никому не дали, а вторую поделили Юваль Арон из Израиля и Кан Донсок из Южной Кореи. Иначе, как происками, не объяснить.
Видимо, последовали оргвыводы, потому уже на следующий год наши пианисты приехали только побеждать. Первый приз взяла Этери Анджапаризде, вторую – Наум Груберт и Николай Демиденко.
Груберт эмигрировал в 1983 году в Нидерланды. Теперь преподает в Амстердамской и Гаагской консерваториях.
Демиденко живет в Великобритании с 1990 года.
Анджапаридзе уехала в США в 1991 году. Преподает в Нью-Йоркском Университете, директор школы для одарённых детей.

Да что с ними со всеми? Неужто Монреаль на всех так действует?..

После этого мы не увидим советских лауреатов до 1980 года, когда пианист Владимир Овчинников разделил вторую премию с американцем О'Райли.
Овчинников остался в России и в 2005 году получил звание народного артиста РФ.
Впрочем, и О'Райли остался в США.
Последним урожайным годом для советских конкурсантов в Монреале стал год 1984 – снова конкурс пианистов. Здесь отличились Екатерина Саранцева (первая премия) и Юрий Розум (вторая).
Оба живут и работают в России, Розум преподает в Гнесинской академии Москвы.
В 1987 году первая премия досталась скрипачу Дмитрию Берлинскому. Сначала всё сошло благополучно.
Но через какое-то время американцы предложили Берлинскому контракт и стажировку в Джульярдской школе. С тех пор он живет в Нью-Йорке, руководит камерным оркестром и преподает в Мичиганском университете.
В последующих двух конкурсах заметно доминировали американцы, 1990 был годом отдыха, а про 1991 год без хокку не скажешь:
    Первой награды вообще никому не досталось,
    Только вторую взяла японка Судзуки:
    Кончились деньги.
И тогда Монреальский международный конкурс, похитивший столько советских музыкантов, исчез сам.
Как, впрочем, иcчез и Советский Союз.

Что это было? Почему так произошло? Я искал ответ несколько дней подряд, но безуспешно. Был бы рад узнать правду у тех, кто владеет информацией.
Впрочем, само отсутствие информации уже говорит нам кое-что. Можно предположить, что если реинкарнация конкурса (Concours Musical International de Montreal) начинает свою биографию 2002 годом и ни словом не поминает XX век, то это значит: отмежёвываются и даже не хотят ассоциироваться. Неужели всё было так плохо?
Разразился межличностный скандал? Прогорели фонды? Всё это – причины житейские, их обычно широко освещают в прессе и память о них остаётся в архивах.
Никто не хотел выступать? Такого не бывает.
Политика, квебекский сепаратизм? Но западные музыканты либо подчеркнуто аполитичны, либо удовлетворяют любые вкусы. Они никому не мешают. И вообще, здесь поэт – не больше, чем поэт.
Похоже, мы остаёмся ни с чем.

Нынешний Монреальский фестиваль, ведомый организацией Jeunesses Musicales, не считает себя «наследником» того, старого. Не только в риторике, но по закону: в 2004 году ему пришлось заново вступать в ту же Женевскую федерацию. Дважды в одну реку.
Но принципы остаются те же. По прежнему чередуются вокал, скрипка и фортепиано. По-прежнему высоки требования, а премии даже растут.
Вот только имена победителей выглядят иначе.
Среди лауреатов XXI века мы почти не видим никого из России.
Скрипач Иосиф Иванов родился в Антверпене и выступал за Бельгию. Сергей Салов представлял независимую Украину (его потом тоже «украдёт» остров Монреаль), Нарэ Аргаманян – Армению. Только в списке вторых мест мы находим пианиста Александра Мутузкина (2008). Всё.
Означает ли это полный закат «русской школы»? В России многие жалуются на упадок музыкального образования, на бессилие педагогов, на всевластье алчной и умственно неразвитой администрации.
Или может, музыкантом перестало быть «престижно»? В советские времена, когда любая заграничная поездка была мечтой и знаком принадлежности к элите, музыкант имел шанс повидать мир. Сегодня заграницу ездят отдыхать все, кому не лень – один лишь музыкант по-прежнему обязан вкалывать с утра до вечера, без отпусков и выходных.
Но, может быть, оно и к лучшему так? Даже если в России станет меньше музыкантов. Пусть их будет совсем мало. Зато никто не будет подавлять их творческой свободы, а потом злобно обзывать «предателями». Останутся только счастливые одержимцы, несущие радость всем остальным.