Больничка

БОЛЬНИЧКА.

В сельской больнице врачей почти не было.
С незапамятных времен там работали фельдшер Федор Иваныч, медсестра Люська и стоматолог Семёныч. А еще раньше пришла туда санитаркой тетка Полина. Вот и весь штат.
Был еще во дворе пес с классной кличкой Пеницилин. Он с утра, с видом главного врача, в любую погоду, обходил больничный двор, вставая на задние лапы, заглядывал в окно Иваныча, с благодарностью вилял своим хвостом, получая от тетки Полины очередной паек, и на весь рабочий день уходил на задний двор в свою будку. А как только этот рабочий день заканчивался, Пеницилин укладывался на крыльце больницы с видом: «Заходите, хоть и нет здесь уже никого, но при надобности и я могу совет дать».
Сама больница, нужно сказать, всегда сияла чистотой, благодаря строгому нраву тетки Полины, оберегающей эту чистоту, как святое святых. На окошках-белые занавесочки. На подоконниках – герань. Светлозеленые скамейки конечно скрипели от старости, но как-то по-домашнему ласково, ненавязчиво, призывая: «Вы присядьте, пожалуйста! Федор Иваныч вот-вот освободится».
Была при больнице и машина скорой помощи с одним сиденьем в салоне и тремя канистрами бензина там же, которые водитель дядя Петя оберегал с большей заботой чем больных, которых при надобности доставлял в районную больницу. Лежачих же туда отвозили прямо на полу салона, на матрасике.  Что уж там чувствовали эти «лежачие», проделав путь в сорок километров по полуасфальтированной дороге, только им и известно было, коли при памяти оставались…
Федор Иваныч лечил почти всех одинаково. Наипервейший его совет «Во время болезни нужно как можно больше пить» очень нравился деревенским мужикам. Они, не дослушав Иваныча, сразу же бежали в сельпо!
На вопрос: «Скажите, а Федор Иваныч сегодня принимает?» обычно отвечала тетка Полина. Ответ был почти всегда одинаковым: «Принимает! Вчера по-черному принимал, а сегодня так, только похмелился…»
А вот любимой темой самого Федора Ивановича была тема под названием «Шлюха-сволочь».
Уместив свои очки в темнозеленой роговой оправе на переносице, он с утра начинал жаловаться, когда медсестре Люське, а когда, прямо с порога, и тетке Полине: « Вот ить думал раньше, что проживу жизнь весело и будет в старости о чем вспомнить! Но не тут то было! Каждый раз в понедельник я убеждаюсь в том, что память моя – самая что ни на есть шлюха-сволочь! Изменяет мне на каждом шагу, а по понедельникам – конкретно!»
«Люська! Помнишь, на прошлой неделе я тебе говорил, чтобы ты пациентов не посылала на хрен?» - ворчал старый фельдшер. «Помню», - бурчала Люська. «Тогда распишись, что ты прослушала лекцию "Этика в медицинских учреждениях".

 Люська тут же срывалась на фальцет: «А я что? Я же не всех посылаю! Я посылаю только тех, кто после Вашего совета побольше пить, после принятой дозы, снова к Вам ломится, чтобы еще и больничный получить!»
Люська в перерывах любила примоститься на скамейке в саду больнички и поболтать о том, о сем с теткой Полиной. «Вот смотри, тетка Полина! Переливание крови применяется уже довольно давно... Когда же начнут переливать подкожный жир? Я смогла бы спасти от истощения небольшую африканскую деревеньку.» А потом долго молчала, уплетая один из своих пирожков, взятых «на тормозок».
Стоматолог Семеныч, которого все сельчане называли «зубнюк», приходил на работу всегда вовремя. Да и после работы домой сильно не торопился. А все потому, что дома его «мучила страшно жуткая Проблема», так он величал свою жену, повариху совхозной столовки. По его словам Проблема так отравляла ему жизнь, так отравляла, что порой хотелось впасть в кому. Он даже Иванычу наказывал: «Вот впаду я в кому, успокоюсь, так ты там в районе накажи, чтобы током меня не шарахали. А то ведь проснусь и снова придется к Проблеме возвращаться!»
Больные, покидая кабинет Семеныча, часто ворчали, что если бы они знали государственные тайны, то в кресле «зубнюка» они бы их точно выдали!

Федор Иванович любил пофилософствовать: «Странные эти наши больные! Простого укола боятся. А ведь лечение-то и проводится почти всегда через ж-пу! В кардиологии – через «ж», в неврологии – тоже через «ж», даже у «глазника» витаминчики именно туда и вкалывают!»
 «Люська!», - ворчал Иваныч, - я же тебе перед выходными записку оставил, что нужно приготовить на понедельник!»
«Ага, оставил», - сопела носом Люська, - «Я даже в аптеку сходила, чтобы ее расшифровать. Не смогли! А вот феназепам, благодаря Вашему почерку, пить пришлось!»

Водитель скорой, дядя Петя, часто рассказывал истории «от трапеции до трагедии».
- Отвозил вчера нашего участкового в районку. Он решил на катке школьном покататься. Сначала на коньках катался, потом на коленях, а после пятой - мордой по льду. Так в довершение всего еще и на моей калымаге прокатился…
Дядя Петя очень не любил отвозить в район рожениц. Он предупреждал лично каждую из приходивших на прием к Иванычу баб: «Ехайте туда заранее. И вам спокойнЕе, и мне без «энфарктов».
«Это ж надо, дотянула Сидориха!» - жаловался дядя Петя тетке Полине. «Пока довез ее до роддома, так все муки температуры в тридцать семь и два сам прочувствовал! Морду бы набить ее комбайнеру, что не отвез ее заранее! Канистры ей мои помешали!»

К вечеру на крыльцо больнички выходил Федор Иванович. Он устало садился прямо на ступеньки крыльца и начинал рассуждать о «потусторонних чувствах».
- Знаешь, Полина, я ведь каждый вечер чувствую одно и то же. Сидит на моем левом плече маленький дьявол и повторяет: «Уходи из медицины! Ты здесь все-равно никому не нужен! А на правом плече сидит маленький ангел, смотрит на меня заплаканными глазами и шепчет: «Слышь, чувак ведь дело говорит!»
Жизнь больнички шла своим привычным «полухромым аллюром». Полина, по своему обыкновению, чаще молчала, Семеныч «до талого» торчал в своем кабинете. А чего ему спешить к Проблеме?
Только Люська и убегала домой секунда в секунду. У нее на дворе хозяйство! Да и супружника кормить хорошим ужином надобно.
А Федр Иванович, помолчав, подводил свой обычный итог: «А знаешь, Поля! Я ведь часто со своими тараканами в голове разбираюсь. И спустя полвека, проведенных в нашей больничке, одно тебе точно скажу: каждый из моих тараканов получил таки совсем неплохое образование, да и опытом все они обзавелись. А потому, не буду я слушать этих, которые на плечах! Ежели шлюха-сволочь уж не совсем обнаглеет, так я еще и мемуары успею написать!»

А июльский закат на селе такой нежный! А травами-то как пахнет! И малина поди в тайге поспела! Хорошее слабительное средство эта малина, ежели в ней медведь сидит!