Неприкаянный Серёжа. Часть 5

Между Серёжей и работой.

Моя бабушка говорила, что я сильно устала после университета, и мне нужен был отдых. Она была единственная такого мнения. Даже я как одержимая пыталась устроиться в Донецке, и не думала о других вариантах.

Но если бы только усталость от слишком длительной учёбы. А она действительно была. Дело было ещё в том, что с мужчинами, с которыми у меня были взаимные чувства, я встречалась на расстоянии. Рома жил с родственниками, Женя был пациентом тубдиспансера,  а Андрей так вообще в мужском монастыре жил. Cовместной жизни у меня с ними не было. Даже секс и ночёвки были с оглядкой на каких-то более взрослых персон.

Я сильно изголодалась по близости с мужчиной. Все предыдущие отношения развалились, мне нужно было начинать всё с начала, и когда мне встретился Серёжа, отказаться от отношений я не могла, слишком сильный был у меня голод.
В итоге я разрывалась между ним и работой, и не могла уделить достаточно внимания ни тому, ни другому. От перенапряжения у меня нарушился сон, и я долго не могла заснуть после работы, на которой сильно уставала. Мне ещё и мысли о Серёже мешали, я так хотела его скорее увидеть, а ещё уход за бабкой. А сколько  литературы нужно было перечитать и запомнить. Но сосредоточиться было трудно, потому что мысли мои были опять же о Серёже.

Мобильный телефон был только у него, я ещё не обзавелась, и связывались мы по телефону-автомату, который находился в общежитии, довольно далеко от домишки, в котором я жила.

Но ему не часто можно было дозвониться. Серёжа любил выпить и побродить где-нибудь. Постоянного графика у него не было, как и постоянной работы. Он получал деньги от отца из Израиля и делал небольшой ремонт соседу. Но упрекать его за безработицу мне в голову не приходило. Я ведь сама не подписала ему медосмотр.

 Я только немного посетовала, что он занижает стоимость своей работы соседу, в надежде на то, что тот обратится ещё. И хотя я не понимала тонкостей наёмной работы, Серёжа на меня особо не обижался. Сетовать сильно на мужчин, которые мне нравились, я не умела. А он вполне мог воспринимать это как заботу и интерес к его жизни.

Поначалу я даже к его бродяжничеству спокойно относилась, я как-то ясно чувствовала, что ему это необходимо.

Гораздо хуже было, когда на меня вдруг нашло холодное и безразличное состояние. Я вообще такое замечала за собой иногда, когда слишком усердно  старалась или уставала. Замечала я это состояние, когда оно уже накрывало, и было сильным.

Хоть это было не  часто, но несло серьёзные неприятности. Хотя иногда я думаю, что мне передавалось состояние другого человека, то есть Серёжи.
В этот раз это состояние меня накрыло как раз перед Новым годом. Я работала на дневном дежурстве, а вечером собиралась к Серёже. Он в это время сам готовил стол.

К еде Сергей относился трепетно, заботился о том, чтобы её было много. И в этот раз он нарезал салаты, как он мне сказал. Что было, безусловно, очень трогательно, и я должна была чувствовать благодарность. Но вместо этого на меня нашло безразличие. И ещё рядом был заведующий, который, не смотря на его привычку кричать, мне как мужчина, в общем-то, нравился. Я с Серёжей говорила по телефону холодно, и ничего не могла сделать со своими интонациями.
После этого я почувствовала очень сильное беспокойство. На меня обрушилась тревога, я еле дождалась конца дежурства, которое на удивление было очень спокойным.

Тревога оказалась не напрасной. Когда я приехала к Серёже, то обнаружила, что он сильно напился. Я первый раз была с настолько пьяным мужчиной. У меня был шок, я совсем не знала, что делать. На столе стояли салаты и много всякой еды. Мне ничего в горло не лезло. Моё оцепенение сменилось бурными слезами и упрёками, но это было всё напрасно. Я чувствовала, что от Серёжи меня отделяет непробиваемая стена алкогольной анестезии и бесчувственности.

А мне так хотелось новогоднего праздника. В слезах я схватила со стола шоколад и бутылку вина и отправилась праздновать к своей подруге Дарье.
Она праздновала Новый год со своей маленькой дочкой Евой, которой был один или два года. Больше никого не было, даже отец Дарьи отсутствовал.

И я с горя позвала к нашему столу одного своего знакомого, казаха или узбека, хорошего, в общем-то, человека, чтоб разбавить наше женское общество.

Но это не принесло радости ни мне, ни Дарье, ни казаху. И я получила очень явный опыт страдания, когда хочешь быть с одним человеком, а зовёшь другого. И хотя одно время казах мне нравился, но в таком состоянии, в каком я была, его объятия мне были неприятны. Я оказалась в очень сложном положении, зачем позвала человека, спрашивается?

Казах или узбек под конец стал вспоминать танцующую узбечку или казашку и поехал вспоминать её дальше. А мы с Дарьей легли спать, я опечаленная, а она, наверное, недовольная.

Мы с Серёжей как-то помирились после этого, но продолжали чудить.
То он накупит еды идёт ко мне в гости без предупреждения, а его по дороге побьют. Это он  потом рассказывал. Но я чувствовала что-то неладное, мне было тревожно и книжки не читались.

Серёже, наверное, нравилось, что я врач. Он доверял мне лечение своего организма. После драки  пришёл ко мне лечить почки, которые «отбили». И у него была гематурия. И чем я её только лечила? Сейчас не могу себе даже представить.

После таких происшествий я стала сильно переживать, когда не могла к нему дозвониться.

Я всё сильнее к нему привязывалась, и всё хуже переносила расставания. Иногда приезжала сразу после дежурства, не отсыпаясь. Иногда это было очень неудачно.

 К Серёже как-то приехали родственники, брат и его жена. Если бы он предупредил меня об этом, я не стала бы ехать знакомиться с его роднёй после ночного дежурства. А так мне пришлось.

Они были весьма колоритные, брат  молчаливый, жена наоборот много говорила.  Манеры, повадки и мышление у них были хищные и криминальные. И у меня было такое чувство, что не только Серёжа побывал в заключении, а всё его семейство имело такой опыт. Женщина с таким наслаждением рассказывала про выходки своенравной дочери, повторяя при этом с восхищением, - вся в меня!

А я очень хотела спать, сил говорить у меня не было, я слушала краем уха, изо всех сил изображала внимание. И ждала, когда же всё это закончится. Но даже, когда они ушли, я   долго не могла заснуть и расслабиться.

 Вот такая вот личная жизнь и близость.

Продолжение в сборнике " Гинекология и женские судьбы"