Портал
- Ну, как внук, Римма? Всё пишет? – любопытная соседка, Юлия Маслиха, вся такая светленькая, сухонькая кудрявенькая женщина предпенсионного возраста и таких же интересов, поудобнее устроилась за кухонным столом в предвкушении душещипательных новостей и вопросительно кивнула головой в сторону детской комнаты.
Римма, хозяйка квартиры, моложавая бабушка, женщина высокого роста и таких же амбиций, ловко повязала на себя кухонный фартук, наскоро спрятала свои густые, черные с лёгкой проседью волосы под белый старушичий платок в мелкий цветочек, и только после этого, поглядев на собеседницу своими несчастными, светло-карими глазами, ответила ей тихим, больным голосом:
- Пишет …
Затем, поставила чайник на газ, прикрыла дверь на кухню, прижимая её, как можно плотнее, и добавила:
- Каждый день пишет. Я уже не читаю, бросила это дело. Пишет одно и то же в каждом письме - "Дед Вовка, найдись, ... Дед Вовка, найдись ..." А после письма весь на судороги исходит. Ох, устала я от всего этого, не могу больше! Сколько же это будет длиться?
Римма обречённо махнула рукой куда-то вниз и в сторону и села за стол рядом с Маслихой.
- Ну, а врачи чего говорят? – незамедлительно поинтересовалась та.
- А что они умного скажут, врачи-то? Говорят, пока не тревожить его. Пусть переживёт потерю. Говорят, что время лечит. А я думаю, что оно не лечит, а только уходит. Ему уже семь, осенью бы в школу, а он у меня всё по врачам.
- Была бы потеря велика! Подумаешь, - седьмая вода на киселе! Кто он ему? Дед двоюродный! За мать бы свою лучше так переживал, - не просыхает она у вас совсем, дочь-то! - ехидно подначила соседка.
- Да уж, наказал меня господь, только не знаю, за что! Каждый день звоню ей, - каждый день она «в умат». Там разговаривать не с кем, спилась окончательно, вся в своего отца, такая же пьянь. Хорошо, что я вовремя развелась, а то бы ещё и с ним мучилась.
- Да я её, вроде видела на днях, дочь-то вашу, выглядит хорошо …
- Когда ты её видела?! – взвилась Римма, но тут же взяла себя в руки, достала из кармана фартука витаминку, выпила её и опять заговорила тихо и болезненно, - Ты перепутала, она сюда не ездит ...
- Да вроде бы, это она была. Напротив подъезда стояла ...
- Да говорю тебе, что не она это была, ты ошиблась! Она пьяная валяется, ей ни до чего!
Маслиха недовольно дёрнула жиденькими бровками и ненадолго замолкла.
На столе появились незамысловатые сладости и простенькие чашки. На кухню, как кот-гуляка, прокрался вечер, незаметно расположился повсюду и стал прислушиваться к разговору. Женщины начали пить чай безо всякого удовольствия. После первого же глотка, гостья не выдержала и заговорила опять, на этот раз, почему-то громче обычного:
- Ты знаешь, ты уж внуку посоветовала бы написать как-то по-другому, чтобы эти его инопланетяне услышали, поняли, наконец.
- Это как? - изумилась молодая бабушка, подозрительно разглядывая странный блеск, появившийся в глазах собеседницы.
- Ну, сама подумай, они же не знают фамилии его деда, имя его не знают, адрес не знают, по которому его надо привезти ...
- Кто «они»? … Ой, ... ну, ты-то ещё с ума не сходи! Всё-равно, в помойку всю эту писанятину выбрасываю!
- Но он же маленький, он-то верит! Понимаешь? Верит! И потом, надо сделать так, чтобы хоть что-то изменилось, хоть что-то сейчас стало в его жизни другим, хоть письмо это проклятущее! В помойку - не в помойку, - он-то верит, что информация уходит в портал к инопланетянам, которые обязательно вернут его деда!
- Господи, вот наказание-то, родной брат пропал без вести, дочь пьёт, больного ребёнка родила и бросила на мою голову, - он же почти не разговаривает, всё путает, отца нет, хотя, наверное, такая же пьянь. А кто может родиться от двух пьяниц? ... Ну, не музыкант же! Вот, думаю - инвалидность ему что-ли сделать. Хоть копейку какую буду получать. Ох, если бы не мой муж, то хоть в петлю лезь.
- А где твой Михаил-то, кстати?
- Да вон, телевизор опять свой смотрит! – в глазах Риммы мелькнуло презрение.
- И как он к этому всему относится?
- Плохо он к этому всему относится. Ему разве это нужно? Он на пенсии, ему отдых нужен, а он возится тут с нами, – рассудительно сказала хозяйка, подливая в чашки чай.
- И зачем ты ребёнка забрала? – задумчиво произнесла Маслиха, больше обращаясь к самой себе, нежели к собеседнице, - Сейчас бы жили со своим мужем припеваючи и беды бы не знали! А она пусть сама бы кувыркалась со своими проблемами.
- Ребё-ё-нка жа-алко-о, - почти пропела бабушка Римма, растягивая слова с такой интонацией, чтобы даже дуракам стало ясно, почему она так поступила, - родная кро-овь всё-таки!
- А в милицию обращались, что брата нет? Человек пропал, не собака.
- Ты чего городишь-то, Юль? - конечно обращались. Заявление писали, вон, с мужем вместе ходили. И недавно ещё ходили, они там говорят, что ещё пять с половиной лет ждать надо, чтобы … ну, там для чего-то, не знаю. … Ой, телефон что-ли? Подожди, сейчас возьму.
Хозяйка поднялась с места и прошла в коридор, тщательно захлопнув за собой дверь. Из коридора послышались обрывки разговора, переходящие из слабого импотэнте в яростное импэрьйозо:
- Ну, привет … Ничего, нормально … Ну, ладно, мне некогда … Ничего, лучше стало, сейчас таблетки пьём, а тебе-то чего? … Я сама врач! … Не лезь туда, где ни черта не понимаешь! … Нет, не нашёлся … Да на черта он мне сдался? - разыскивать его … Хочешь, - сама ищи, ты такая же родственница … страдает она …. И что, что прописан? … И что, что родная кровь? … Да что ты привязалась-то ко мне? … Да, ничего не хочу… Не позову! … Нет, я сказала! … Только попробуй, пожалеешь … Мы завтра уезжаем на дачу …. Нет, я сказала! Всё, давай.
Женщина с грохотом бросила телефонную трубку на рычаги и вернулась на кухню, немного посуетилась, как будто чего-то искала, махнула рукой и села на место:
- Сестра звонила. Всё спрашивает, спрашивает, - надоела, хуже горькой редьки.
- Римма, а ты разве врач?
- Да это я так сказала, просто так! Тссс …
Обе женщины замолчали.
Кухонная дверь подёргалась и потихоньку отворилась, через образовавшийся проём робко, как-то боком, вошёл худенький мальчик ангельской внешности, - голову его обрамляли светлые кудри, ярко-синие глаза были широко раскрыты и смотрели на женщин с некоторым испугом. Одет он был в светлые шортики и маечку, на ножках болтались безразмерные тапки. В руках он держал серебристый двойной квадратик фольги небольшого размера. Бабушка погладила внука по голове засуетилась и замурлыкала:
- Написал, мой золотой? Сейчас мы с тобой таблеточки выпьем, открывай ротик, да-а … вот так, хорошо! Давай-ка сюда письмо, тётя Юля его обязательно отнесёт куда надо, - да, тётя Юля?
И повернувшись к соседке, Римма передала ей блестящий квадратик и подмигнула.
Соседка кивнула головой и серьёзно спросила, обращаясь к ребёнку:
- Ты всё написал, можно отправлять?
В ответ лицо малыша исказилось страшной гримасой, тут же изуродовавшей его черты лица до неузнаваемости.
- Вот, видишь, что делается? – кивнула бабушка головой в сторону внука, - А ты говоришь …
- Пойду я, - поднялась с места Юлия, - Вам спать уже надо ложиться …
- Иди, иди. Я тебя хотела попросить, - хозяйка засуетилась, выпроводила свою гостью в коридор и зашептала ей в ухо, - Выбрось его сама, ладно? Не хочу выходить в подъезд, знобит меня сегодня. Прямо в мусоропровод сунь, да и сбрось. Потряси ящик только, чтобы точно провалилось, а то не дай бог, кто найдёт, - стыда не оберёшься!
- Хорошо, - пообещала соседка и вышла из квартиры вон.
Остановившись перед мусоропроводом, невольная почтальонша, движимая любопытством, попыталась развернуть конверт, но он никак не поддавался, так как весь был заботливо обмотан прозрачной клейкой лентой. Потом, она подумала, что хорошо бы отнести этот конверт в милицию, но представив себе, как на неё там посмотрят и что скажут, сразу отогнала от себя эту мысль. Повозившись ещё немного, она передумала вскрывать, дёрнула плечами, как от холода, и выполнила своё обещание без вольностей.
Проходя мимо квартиры, где она только что была, Маслиха услышала, как Римма говорит кому-то по телефону: «... да соседка была. Всё спрашивает, спрашивает, - надоела хуже горькой редьки.»
Маслиха неодобрительно покачала головой и в очередной раз, пообещала себе, что больше к Римме ни ногой.
Маленький Дениска лежал в своей кроватке и вспоминал, как дед Вовка однажды прочитал ему рассказ, который назывался «Арно». Так звали голубя, который всегда прилетал домой, невзирая ни на какие сложности. В конце рассказа голубь погиб. Дениска тогда уткнулся в подушку и заплакал. Дед Вовка сам не ожидавший такого конца, тоже расстроился, но виду не подал, подоткнул одеяльце, погладил мальчонку по голове и вышел из комнаты. А на следующий день, чтобы порадовать кровиночку, принёс домой двух канареек в клетке, которых тут же съела соседская кошка, забежавшая в раскрытую дверь …
Потом, было какое-то семейное торжество и все собравшиеся родственники начали просить Дениску спеть про крошку-енота. Малыша поставили на табуретку и выжидающе начали на него смотреть. Нимало не смущаясь, Дениска набрал в лёгкие побольше воздуха и запел: «От улыбки солнечной Арной …» Его тут же подняли на смех, а бабушка сказала: «Это какая-такая Арна? Не кривляйся и не выдумывай, пой, как следует!» Дениска пытался рассказать, что такое Арна, это же должно быть ясно всем, что Арна – нечто чистое, светлое и верное, - как душа голубя, - льющееся рекой прямо с неба в самое сердце! Кто его слушал? - только дед Вовка, он принёс листочек с ручкой и стал записывать песню со слов Дениски. Но вездесущая бабушка тут же вмешалась, сказала, что нечего поддерживать странные фантазии ребёнка, отобрала листочек и выбросила его в помойное ведро …
«Дед Вовка, вспомни про Арно, вспомни и лети домой! – шептал мальчик, лёжа в полной темноте, - Ты не погибнешь, как он, ты сильнее!»
***
Под красно-жёлтым небом раскинулось почти безжизненное пространство! Вот он, параллельный мир! Куда ни кинь взор, - повсюду только разноцветные горы.
Горы, горы ... Ни кустика, ни травиночки, ни деревца. Только эти горы и резко вскрикивающие птицы, кружащие и шарахающиеся от ядрёных испарений, которые вырываются из-под земли совершенно внезапно, устремляются к небу и отравляют на пути своего следования всё живое! Поражающая воображение мёртвая мощь!
Но что это? Там, вдалеке, прыгает фигурка какого-то существа. Так и есть! Здесь явно кто-то живёт! Размахивая всеми своими конечностями и лохмотьями, по горам прыгало нечто лохматое, радостно-беззубое с красно-коричневой кожей, распространяя вокруг себя ужасные ароматы, от которых бы задохнулся даже скунс, вырыгнутый крокодилом.
Хрыщ танцевал! Он опять нашёл доказательство того, что на других планетах есть жизнь! Надо скорее всем показать! И тогда, на Вечернем Огне, после того, как это послание будет расшифровано, все опять будут весело смеяться и тыкать в него, Хрыща, пальцами, кормить его сладким и поить горьким! А после этого, Хрыщ снова улетит на другую планету, туда, где он будет счастлив некоторое время, аж до самого следующего утра, и у него не будут болеть суставы! Надо отдать послание, скорее отдать! Пусть Волк прочитает его всем! Пусть опять будет праздник! ...
Несколько неопрятных особей мужского пола стояли над лежащим без сознания существом, похожим на кучу тряпья и растерянно рассуждали:
- Слышь ты, чего это с Волком?
- Да Хрыщ, … притащил опять бумажку, … вот эту, … ну, которые мальчонка всё какой-то пишет... Ну, которые этот, как его там ... ну ...
- Ну, понял, понял! ... Ну?
- "Ну, ну"! А там фотография. А Волк посмотрел и как закричит прямо вот так: «Ыы-ы, ыы-ы»! А потом, сказал, что всё вспомнил, упал и так и лежит! Вот и не знаем, что с ним делать.
- Дай сюда! Посмотреть надо, что там. А потом и решать, – изрёк подошедший в это время Старшой и рывком забрал у Тыкомки бумажный комок.
Заскорузлые пальцы осторожно развернули измятый лист бумаги с остатками приклеенной фольги, от которого отделилась согнутая фотография. Старшой присел на перевёрнутое ведро, услужливо вытащенное из ближайшей мусорной кучи ничего не понимающим Хрыщом, достал из кармана бесформенного, непонятного цвета одеяния стёклышки на верёвочках, нацепил их себе на нос, заведя верёвочки за уши, разгладил обе бумаги на коленке, внимательно рассмотрел фотографию и начал читать вслух, едва разбирая детский почерк:
"Здравствуйте, дорогие планетяне. Я тоже планетянин. Вот он я, как я выгляжу на этой фотографии. Высылаю её вам, чтобы вы мне помогли найти моего деда Вовку среди вас. Он хороший. Он ничего не боится. И вас тоже. Он тоже планетянин по фамилии Мороз. Мы живём на улице Старый Гай все вместе, его надо туда, к нам. Дом рядом со школой. Моя планета настоящая, она рядом с вашей, у нас есть друзья. Раньше я не так писал, а сейчас написал так. Потому, что мне в школу скоро. А дед Вовка обещал проводить, а его всё нет и нет. А мама пьёт. А бабушка наговорила на деда Вовку, чтобы просто выгнать. Она всегда так делает просто. А дед Миша его просто больно по голове ударил и прогнал. Но они добрые, так и знайте. Деду Вовке скажите, что я всё видел, но я никому не сказал. Я верю, что вы его вернёте, я очень жду. Дениска"
- О! – Дениска! – изрёк Старшой, подняв крючковатый указательный палец кверху, затем, повернулся к Хрыщу и скомандовал, - А ну, беги за Дурындой!
Хрыщ, как будто ждал этого приказа, весело подпрыгивая и размахивая лохмотьями, он довольно быстро побежал куда-то за гору, откуда появился через некоторое время со странного вида женщиной, одетой в грязно-белые одежды, она несла в своих руках коробку, на которой был нарисован красный крест, а Хрыщ прыгал вокруг неё и что-то рассказывал, размахивая длинными руками.
Подойдя к Волку, который так ещё и не пришёл в себя, Дурында наклонилась над ним, убрала с его лица грязные слипшиеся седые кудри, молча достала из коробки пузырёк, открыла его и поднесла к носу Волка. Тот сильно дёрнулся, сморщился, закрылся рукой, закашлялся и открыл глаза.
Мужики довольно заржали, начали толкать друг друга в бока и радостно вопить, перебивая друг друга:
- Ну, вставай, Волк Дед Мороз! … Ты подарки нам принёс? … Вставай, едрит тебя в корень, тебя нашли! … В капусте? ... На свалке! ... Вставай, давай, разлёгся тут …
Тут Старшой встал с ведра и авторитетно заявил:
- А ну цыц! Орёте тут на всю свалку, как на свадьбе!
Все сразу замолчали и уставились на него, ожидая, что он скажет.
Старшой кашлянул и продолжил свою речь:
- Надо бы приодеть Волка, да найти на дорогу денег. Дурында, займись-ка этим! Там мусоровоз с Рублёвки приехал, давай, возьми мужиков и ступайте. И чтобы к вечеру уже было всё готово! А вы чего стоите, планетяне? Непонятно говорю? А ну, марш!
Молчаливая Дурында кивнула, развернулась и пошла выполнять приказание, за ней толпой двинулись поскучневшие мужики, замыкал это шествие радостно подпрыгивающий Хрыщ.
Волк сидел прямо на мусорной куче и смотрел в небо, чтобы слёзы не оставляли следов на грязных щеках. Пусть лучше льются в уши. Почему-то вспомнилось, как шли они с Дениской по улице и разговаривали о жизни. Дениска держался за руку и весело подпрыгивал на ходу, внимательно слушая рассказ деда о том, как из-за слишком маленького роста, его нигде не хотели брать. Один раз, предложили быть клоуном, но он отказался, потому, что не хотел, чтобы над ним смеялись его друзья. Это сейчас понятно, что клоун - лицо цирка, а тогда это было стыдно, что-ли.
- Ну, вот, скажи мне, - говорил дед Вовка, - где может найти себя человек маленького роста, кроме, как в цирке?
- Да ясно, где, - ничуть не задумываясь произнёс Дениска, - на лошадках которые ездят, их по телевизору показывали! Ты же любишь лошадок, сам говорил!
Дед Вовка остановился и посмотрел на Дениску так, как будто тот ему сообщил нечто очень важное, такое важное, что и не передать словами, прямо жизненно важное! Только опоздал с этим сообщением лет этак на сорок.
- Жокей ... конечно, же жокей ... - растерянно произнёс он тогда.
Старшой похлопал Волка по плечу и сказал, пряча своё сочувствие за грубыми интонациями:
- Ну, хорош-хорош. Пришёл в себя? Давай, подымайся, айда в контору, будем тебя к дембелю готовить, солдатик!
. . .
Цветы, шарики, первое сентября. Накричавшаяся с самого утра бабушка, вывела Дениску в первый раз в первый класс. Со всех сторон, на первую свою школьную линейку стекались нарядные первоклашки, сопровождаемые папами, мамами, дедушками и бабушками. Дениске было всё-равно. Школа была прямо рядом с домом, типичное такое, четырёхэтажное здание белого цвета, обсыпанное с торцов разноцветной крошкой, которую можно было сколупывать и заряжать ею рогатки, что довольно часто практиковалось дошколятами, проникающими в школьный двор после первого же звонка на урок.
Бабушке Римме было некогда, у неё болела голова, и с самого утра было высокое давление, она сказала Дениске, чтобы шёл вместе со всеми, когда поведут в классы и торопливо покинула школьный двор. Что-то кричали в рупор, играла какая-то музыка, Дениска топтался на одном месте с огромным букетом и с тяжёлым ранцем за спиной, терпеливо ожидая, когда же наконец, вся эта шумиха закончится. Вдруг, сзади него раздался знакомый голос:
- Ранец-то сними, да поставь на землю, чего его на себе держать? Тяжёлый, небось!
Дениска резко обернулся и увидел деда Вовку! Но узнал не сразу, поскольку дед Вовка, как и все планетяне, отрастил себе большую пушистую бороду, узнал только по узким, смеющимся, жёлтым, как у волка, глазам! Мальчик вскрикнул от радости, кинул букет на асфальт и бросился в объятья к деду! Растроганный до слёз мужчина, поднял мальчишку от земли, прижал к своей груди и прошептал Дениске на ухо:
- Мы теперь с тобой будем всегда рядом! Я теперь в твоей школе работаю дворником, а живу у тёти Юли, которая этажом выше, знаешь, где?
Мальчик закивал головой и громко сказал, чуть не крикнул:
- Ты пришёл!
- Я же обещал! Как же я мог не прийти? Я получил твоё письмо и пришёл.
- Бабушка на тебя всё свалила, а сама монетки в своё пальто зашила, я видел, но не сказал тебе, прости! – зашептал Дениска.
- Забудь, забудь это, это всё ерунда, все эти монетки! Знаешь, что не ерунда?
- Что?
- Помнишь? – «От улыбки солнечной Арной …»
Дениска громко и нервно засмеялся. Дед Вовка поставил мальчика на асфальт, серьёзно посмотрел ему в глаза и сказал:
- Я теперь знаю, что такое Арна, Дениска, она существует! Мне там объяснили.
- Планетяне?! – изумился мальчик.
- Планетяне, родной, планетяне.
Свидетельство о публикации №217032301647
Андрей Голота 23.03.2017 20:39 Заявить о нарушении
Ольста Баслер Тубянская 23.03.2017 20:43 Заявить о нарушении