Десять лет счастья

«Холода полезны всем, но женщинам особенно: в наших краях они едва ли не бессмертны».

Это не я сказал, это – Франсуа Долье де Кассон (1636-1701), генеральный викарий католической епархии Квебека и знаменитый автор «Истории Монреаля». Я-то целиком и полностью поддержу энергичный протест женщин: «мсье, вы сдурели?!»
Впрочем, даже те занудные квебекские зимы, которые мы знаем, считаются мягкими в сравнении с недавними временами. Что же тут творилось 350 лет назад – без горячей воды из-под крана, без электричества, без магазинов и метро? Подумать страшно. Женщины в те времена не имели даже пуховиков и ватных штанов! Всё, что они могли сделать в свою защиту – это натянуть на себя по три шерстяные юбки сразу.
Тем временем, если в словах де Кассона и чувствуется презрение к женскому полу, то это вовсе не означает, что мы поймали его на лжи. Возможно, он говорил чистую правду.
Зимы в XVII веке были, конечно, суровее, чем сейчас. Но женщины – они тоже были другими!
Впрочем, вначале их не было вовсе.

ВСЕГО ЗА НЕСКОЛЬКО ДЕСЯТКОВ ЛЕТ колонию Новая Франция заселили молодые одинокие мужчины без гроша в кармане: крестьяне, солдаты, моряки, младшие сыновья без наследства и просто авантюристы. Поэтому довольно скоро эта земля превратилась в территорию «мужчин без женщин».
Конечно, можно было бы жениться и на местных красавицах. Некоторые именно так и поступили – среди них сам губернатор Пьер Буше. Он взял себе в жены гуронскую девушку, крещённую выразительным именем Мария-Магдалина Кретьен.
Но вот беда: хрупкие индейские девушки не отличались в браках с христианами ни выносливостью, ни плодовитостью. Даже выжившие плоды таких союзов росли слабенькими, а злополучные скво умирали при родах одна за другой. Мария-Магдалина тоже умерла.
Вскоре уже не назвать было такой обители, где б канадский мужик не стонал. Эти стоны дошли до Парижа и, в частности, до сведения Жана Талона, который служил у министра финансов Кольбера и сообразил, что тут нужны срочные меры, принятые на самом высоком уровне. И плотские страданья поселенцев были ни при чем.
Нам следует постоянно помнить, что Франция почти всегда воевала с Англией. А Новая Франция, соответственно, с Новой Англией. И у англичан с заселением Америки было все в порядке! Что, в свою очередь, означало неминуемое поражение в грядущей войне за колонии – со всеми отягчающими политическими последствиями.
Собравшись с мыслями, Талон взялся сочинять письмо Жан-Батисту Кольберу. Будучи человеком дела, Талон сформулировал задачу по существу: необходимо послать в Новую Францию «сильных, умных и красивых девушек, крепкого здоровья и с привычкой к физическому труду... числом хотя бы 500». Он знал, что Кольбер отправится с этим письмом прямо к королю – к  Людовику Четырнадцатому «Богоданному».

Тут был, конечно, тонкий момент своевременности. Случись тогда на троне другой человек, менее молодой и не такой амбициозный, почин Талона могли бы и проигнорировать. Но, к счастью для «новых французов», в 1663 году Людовику XIV было 25 лет. Три года назад он и сам женился,так что вопли несчастных подданных, одичавших без женского присмотра, вполне могли вызвать его снисходительное сочувствие. Но что еще важнее: сразу после смерти кардинала Мазарини Людовик объявил, что не нуждается в няньках и отныне будет править сам, без первого министра. Король-солнце ещё не был перегружен военными расходами, но уже был готов принимать грандиозные решения, сколь бы фантастическими они ни казались. Поэтому Кольбер, прося аудиенции, знал, что будет выслушан с пониманием.

Ответ короля превзошёл все надежды. Любуясь собственным могуществом, Людовик сразу оценил библейский масштаб задачи: создать нацию. Вскоре он подписал специальный указ.
Этот документ предписывал вести набор благонравных девиц, кои пожелали бы переплыть океан и выйти там замуж. Каждой такой девице король обязался выдать «подъёмные» в 100 ливров: из них 60 ливров на дорогу, 30 ливров на одежду и 10 ливров на непредвиденные расходы. Кроме того, на душу полагался сундук с приданым: платье, косынка из тафты, пара шнурков для обуви, 100 иголок для шитья, расческа, катушка белых ниток, пара чулок, пара перчаток, ножницы, 2 ножа, 1000 булавок, капор, 4 тесьмы и ещё 2 ливра серебром. По прибытии в Канаду девушки получали с королевских складов одежду, сообразную с местным климатом, и продовольственный паёк.
Заметим, что этот жест не имел ничего общего с куплей-продажей бесправных рабов. Девушки ехали в Канаду исключительно по желанию; мало того, они еще должны были доказать, что достойны высочайшего доверия и предъявить характеристику морального облика по месту жительства, подписанную священником. В Канаде же они имели право выбирать жениха, отказывать претендентам и менять свои решения до бесконечности; а также, в случае разочарования, развестись и даже вернуться во Францию. Обидеть «дочку короля» среди фермеров и лесорубов считалось непростительным свинством. Браки заключались только по взаимному согласию и с нотариальной регистрацией.
К слову о «страшном неравноправии полов».
 
НО НАЙДЁТСЯ ЛИ 500 желающих рисковать жизнью и плыть в неведомую страну грубых мужланов, где честную девушку на каждом шагу подстерегала смерть – если не от непосильного труда или тоски по родине, то от холода или индейского томагавка?
Нашлось гораздо больше: по разным оценкам историков, от 832 до 852 девушек.
Всех их, с лёгкой руки Маргариты Буржуа, стали ласково называть «дочками короля» – потому что кто, как не заботливый отец, даёт невесте приданое и разрешение на брак?..
Большинство желавших изменить свою судьбу сыскалось в провинции Иль-де-Франс (314) и в Нормандии (153). Это и понятно: Иль-де-Франс включает Париж и предместья, а значит – огромное количество скромных сирот-бесприданниц, раскиданных по приютам и никому не нужных. Нормандия же, с другой стороны, всегда была страной сильных и выносливых крестьян, привыкших вкалывать на ветру от зари до зари. Многие нормандские мужчины первыми поплыли искать себе счастья в далёкой Канаде; не исключено, что несколько нормандских девушек бросились разыскивать своих возлюбленных. Но даже и если безо всякой романтики: нормандская невеста, крепкого телосложения и с сильными руками, была именно той музой, о какой мог мечтать одинокий земледелец.

Сам потомок французских поселенцев, американский историк Томас Лафорест (Thomas J. Laforest) пишет о нормандцах: «Не знаю, существует ли на свете «типичный француз»; но даже если существует, то это точно не нормандец. Само слово «норманн» навевает мысль о «человеке с севера» (nord mann), и это действительно так. Викинги-скандинавы завоевывали и заселяли эту часть Франции между 800 и 1050 годами нашей эры, она так и называлась – Нормандия. Именно их диалект французского, их обычаи, архитектура и стиль управления задали тон в освоении Новой Франции».
(А мы не упустим вспомнить, что те же нормандцы, разгромив в 1066 году войска англосаксов, полностью завоевали Англию и на века вперед задали тон в английских обычаях, архитектуре, стиле управления... и даже в языке.)

Первые «дочки короля», числом 36, прибыли в порт городка Квебек в 1663 году.
Вот почему именно сейчас наша провинция отмечает 350-летний юбилей этого беспрецедентно удачного десанта.
Несколько позже король принял еще два важных решения.
Во-первых, он поручил Кольберу основать Ост-Индскую торговую компанию, которой, помимо прочих полезных грузов, было суждено осуществить массовую перевозку девушек в Новую Францию.
Во-вторых, когда в 1665 году пришла пора назначать в Новую Францию нового интенданта, король потребовал мнения у Кольбера. Неудивительно, что Кольбер сразу назвал имя Жана Талона. Так французская Канада получила на следующие шесть лет блестящего управляющего, который пристально отслеживал рост благосостояния и рождаемости.

ПЛАН ТАЛОНА-КОЛЬБЕРА-БУРБОНА мог показаться нереалистичным, но он оправдал себя по всем статьям. Именно Жан Талон первым ввел практику переписи населения на североамериканском континенте – поэтому, благодаря ему, мы знаем точные цифры. Если в 1665 году в Новой Франции обитало 3215 поселенцев и 533 семьи, то всего три года спустя мы видим 6282 поселенца и 1139 семей.
В 1671 году Талон отчитался королю, что большинство из 149 девушек, прибывших за 1669 год, через год были уже замужем и беременны, а на данный момент родили около 700 детей – что позволяет свернуть программу государственного спонсирования.
Король как раз собирался поучаствовать в Голландской войне, и заботы о Канаде отошли для него на дальний план. Как хорошо, что они там себе плодятся и размножаются. Дальше – справятся сами.
В 1672 году «дочек короля» из Франции не присылали. В 1673-м, по просьбе нового губернатора Фронтенака, король снарядил ещё 60.
Но это уже было в последний раз.
За 10 лет (1663-1673) в Новой Франции было сыграно 835 свадеб. В 774 из них невестой была «дочка короля». И «дочки», и «внучки» короля оказались на редкость плодовиты: средняя  (средняя!) фертильность квебекской женщины дошла до 11-12 детей. Да и правительство не подвело: выполняло свои обещания и помогало многодетным семьям весьма чувствительными пособиями.
Пьер Буше женился вторично, на этот раз – на «дочке короля». У них было 15 детей, а Пьер дожил до 95 лет и скончался в городе Бушервилле, названном в его честь.

ДАЖЕ СЕЙЧАС иногда поговаривают, что «дочки короля» были-де обыкновенными проститутками, которых вербовщики собирали на парижских улицах. Эта ошибка базируется на неверном мнении о Канаде как месте ссылки преступников. Если Франции и угодно было ссылать своих неудачливых проституток, она отправляла их на Гаити.
В этой связи известны только два имени, достойных упоминания.
19 августа 1665 года Верховный совет Новой Франции (Conseil souverain de la Nouvelle-France) осудил «дочь короля» по имени Катрин Гишлен за «постыдную жизнь и проституцию», приговорив её к изгнанию из города Квебек.
К чести Катрин надо сказать, что она уж точно не боялась холодов и стремилась к бессмертию. Перебравшись сначала в Сорель, а потом и в Монреаль, она дважды выходила замуж, ещё два брачных контракта расторгла до свадьбы, а между делом родила неисчислимое количество внебрачных детей. Один из её потомков, Луи Кутле, стал отцом-основателем канадской столицы Оттавы.
Среди 852 «дочек»-француженок затесалась единственная немка шестнадцати лет – зато какая! Во-первых, никто не мог сказать, как она попала на корабль и каким образом оказалась в списке «дочек». Во-вторых, она назвалась гамбургской дворянкой Анной-Марией фон Зэк (Anne-Marie Von Seck). Во-третьих, впоследствии Анна-Мария проявила себя такой скандалисткой и дебоширкой, что прославилась на весь Виль-Мари. Как и Гишлен, она два раза побывала замужем. Первый её муж умер сам; второй же, драчун и пьяница, скрылся в неизвестном направлении.
Дальнейшая жизнь фон Зэк состояла из череды арестов и штрафов. Умерла она,  всеми брошенная и презираемая. Вполне предсказуемый нравоучительный финал, за исключением года смерти: 1722. Старуха Fanes;que, как её называли в городе, вела самый разрушительный образ жизни и, по нашим скромным подсчётам, протянула лет 70, не меньше.
Среди ее потомков – несколько квебекских кардиналов.
Неужели Долье де Кассон был прав, и квебекские холода настолько полезны для здоровья?

НЕ БУДЕТ ПРЕУВЕЛИЧЕНИЕМ сказать, что Людовик XIV провел успешный эксперимент по выведению нации. Именно от его «дочек» произошли 11-12 миллионов современных франкоканадцев, живущих в Канаде и США.

Потомками «дочек короля», например, являются: святой Андре Бессетт (брат Андре), Хиллари Клинтон (госсекретарь США), Анджелина Джоли (киноактриса), Луиза-Мадонна Чикконе (певица Мадонна), Берни Жеффрион (легендарный монреальский хоккеист и тренер по прозвищу «Бум-Бум»).

Правда, в войне с англичанами французы проиграли всё равно. В 1763 году бездарный Людовик XV единым росчерком пера сдал Георгу III и Квебек, и Индию.
Сегодня, когда Англия больше никому не страшна, квебекская демография выглядит прескверно: низкий коэффициент рождаемости при сильном оттоке взрослого населения в англоязычные провинции. 
Впору снова французских невест завозить, да где же их теперь-то возьмешь?
Разве что на Гаити.