Не можешь присоединиться - побеждай!

Мигель де Сервантес написал великий роман о том, что время невозможно повернуть назад, как бы нам того ни хотелось.
Иоганн Вольфганг фон Гёте в своей гениальной поэме уточнил, что остановить мгновение – сколь оно ни прекрасно – тоже не в человеческой власти.
Пьер Фоше из провинции Квебек доказал со всей убедительностью, что все это – полная чепуха.
О нем сегодня и речь.

ЕСЛИ ПРОЕХАТЬ всего полчаса к западу от Монреаля, то незадолго до смычки Квебека с Онтарио мы увидим маленький город Риго. Обширные тамошние окрестности – это живописные холмы, покрытые кленовым густолесьем. Несколько прямых, узких и пустынных дорог прорезает эти леса: достаточно прямых, чтобы найти дорогу домой, но и достаточно узких и пустынных, чтобы почувствовать себя безнадежно заблудившимся во времени и пространстве.
На одной из этих дорог путешественник увидит деревянный указатель на Sucrerie de la Montagne и, по неведению, поймет название как «Сахароварня-в-горах». Действительно, кругом холмы, да вот уже и сам и поворот к сахароварне – с дороги, в лес. И если путника одолеет любознательность или голод – то он повернет по стрелке, расстанется с машиной на стоянке и продолжит свой путь пешком, в чащу... чтобы внезапно оказаться в середине то ли XVIII, то ли XIX века – в общем, в пустынном поселке канадских лесорубов-пионеров.
Там, где нет ни телевизоров, ни интернета; зато имеются деревянные избы, старинная лесопилка, пекарня, палатка золотоискателя  и, действительно, сахароварня.
Ну, а когда путешественник увидит самого Пьера Фоше – непомерного седовласого бородача в шляпе, в штанах на подтяжках, в красно-черной клетчатой рубахе, грубых ботинках и шерстяных чулках до колен – он непременно вспомнит, что у французского слова montagne бывает и другой смысл: «исполин», «силач», «гигант».

В НАЧАЛЕ БЫЛ НАПОЛЕОН.
Наполеон Фоше родился в ново-французской глуши в 1881 году. Как полагалось мужчине, он стал лесорубом; как полагалось лесорубу, он научился варить кленовый сироп. Выросши, Наполеон женился на мадмуазели Виталине Лафонтен. Супруги жили долго и счастливо, имея обычную семью из десятерых детей. Их звали: Одилон, Мари-Луиза, Жюль, Танкред, Эмиль, Кларида, Ромуальд, Филипп, Эммануэль и Альфонс.
В 1905 году Наполеон купил ферму с окрестными кленовыми лесами – через реку и на юг от города Квебек, недалеко от поселка Фрэмптон. Его сыновей ожидало будущее лесорубов, а дочерей – будущее жен других лесорубов.
Как и все, Жюль Фоше тоже стал лесорубом. Пьер Фоше, его сын, родился в 1946 году.
Тут надо вспомнить, что после Второй мировой войны сонное царство под названием Канада проснулось и бросилось догонять своих союзников по боевой коалиции: создавать большие города, скоростные шоссе и небоскребы. Лес уже не рубили, а нещадно истребляли; а производство кленового сиропа, по примеру американских соседей, поставили на конвейер. В результате канадский кленовый сироп стал медленно, но верно приближаться к столярному клею – и на вид, и на ощупь, да и на вкус.
Пьер Фоше, идя в ногу со временем, стал обычным городским клерком: с девяти до пяти, утром в город, вечером в пригород. Поезда, автобусы, метро. Пиджак и галстук. Будь как все, и да пребудет с тобою получка в четверг, сын мой. Через несколько лет Пьер стал замечать, что он ненавидит свою жизнь.
Конечно, каждый из нас иногда ненавидит свою жизнь. Практика бунта весьма незатейлива: либо эмигрируй в Африку и ходи в набедренной повязке, либо иди в нищие или хиппи и изображай из себя бедного-несчастного. Довольно убогие альтернативы. Но Пьер решил проблему по-своему: он эмигрировал не в пространстве, а во времени.
Можно сколь угодно прославлять технический прогресс, но факт остается фактом: прогресс подавился Пьером Фоше и выплюнул его.

ПЬЕР ВСПОМНИЛ, что отец и дед его были лесорубами и учили его варить кленовый сироп как положено: изучить каждое дерево, понять его, найти к нему подход; в правильно выбранный февральский день аккуратно просверлить в нужном месте дырочку и вставить в неё специальную втулку с раструбом; затем повесить на каждое дерево по ведру и ежедневно собирать кленовый сок – чем больше разница температур между морозной ночью и дневной оттепелью, тем больше кленового сока накапает в ведро; а потом варить сироп в специальной сахароварне, да обязательно на дровах, никакого электричества, никакого газа – только на дровах.
Подумав об этом еще раз, Пьер повел могучей шеей. Галстук лопнул и отлетел в сторону. С того дня его никто больше не видел в галстуке.
Бросить работу – любой дурак может, а мечтания вернуться в давно минувшие времена честного физического труда на свежем воздухе – наивный анахронизм. Но то, что сделал Пьер Фоше, отдавало гениальностью.
Не знаю, штудировал ли он Сервантеса и Гёте. Если нет – значит, сам додумался до главного: если хочешь вернуться в прошлое, нельзя ни современные законы нарушать, ни душу чертям закладывать.
В 1978 году Пьер Фоше скопил денег и купил заброшенную сахароварню в глуши лесов под Риго. К ней прилегало 48 гектаров кленового леса.
Затем он отправился к властям и заявил, что добровольно вызывается создать место культурно-исторического значения, этакий музей квебекских первопроходцев с аутентичной сахароварней былой эпохи. Время было подходящее, все «квебекское» приветствовалось, глаза Пьера светились неподдельным энтузиазмом – власти согласились: земля твоя, леса твои, делай там что хочешь, лишь бы это имело культурно-историческое значение. Заручившись легальной поддержкой, Пьер ухмыльнулся и отправился в свое новое царство вешать табличку: Site du Patrimoine Qu;b;cois (объект исторического наследия Квебека). Отныне его, полновластного хозяина, никто не имел права даже пальцем тронуть.
Англосаксы говорят: «если не можешь победить – присоединяйся». Пьер Фоше поступил в точности наоборот.

В ТОМ ЖЕ ГОДУ у него родился сын и наследник, Стефан. Правда, потом исчезла жена. Нам ничего не известно о её судьбе – скончалась ли она, отказалась ли отправляться с мужем в позапрошлый век. Пьер явно не любит об этом вспоминать: я не настаивал, а авторы многочисленных интервью и телепрограмм тоже, словно сговорившись, обходят этот вопрос.
Он вернулся в свой лес и начал хозяйствовать. Первым делом он выбросил ко всем чертям оборудование со старой сахароварни: оно никуда не годилось, потому что работало на газу. Нет, Пьер взялся строить настоящую сахароварню XVIII века: с печью на дровах.
Первый бревенчатый сруб, обшитый досками, Пьер своими руками поставил на месте прежней лачуги. Затем он объездил все окрестности на километры вокруг, выискивая подлинные старые хижины, печи, телеги, инструменты, утварь. Он добыл чугунную кухонную плиту и даже кассовый аппарат первого поколения. Все это он бережно свозил в свой заповедник: чинил, возвращал к жизни, монтировал. Овладел искусством пошива одежды – грубые ботинки, теплые носки, штаны и, конечно, теплая клетчатая рубашка. И каждый февраль не забывал сверлить дырочки в кленовых стволах, чтобы варить настоящий, правильный сироп. Сироп разливался вручную по баночкам, на которые лепились этикетки. На этикетках сиял Пьер Фоше собственной персоной. Так в Канаде появился новый торговый бренд.
А затем потянулись и первые гости.

    «Я – продавец мечты».
    «Главное в жизни – это кленовый сироп. Все остальное – брехня».
                Пьер Фоше (Pierre Faucher).

ЦАРСТВУ ПЬЕРА ФОШЕ исполнилось 32 года, а самому ему – уже все 66. Черные волосы сменились седыми, но остальное на месте: медвежья силища, огромные руки, громовой голос и насмешливые ремарки в адрес городских обитателей, которых он искренне жалеет за их никчёмную, захламлённую ложными ценностями жизнь.
Пьер совершенно свободно говорит по-английски и не видит в этом никакого вреда.
Все у него по-прежнему спорится и кипит. Два месяца в году идет сбор кленового сока, но сахароварня открыта круглый год: ведь Пьер сдержал свое обещание и воссоздал целую деревню первых поселенцев. В этих бревенчатых домах можно ночевать, а при кухне – завтракать, обедать и ужинать. Да что там: по праздникам у Фоше собираются сотни человек, рассаживаются по трем деревянным залам, едят, танцуют и поют. Все, как сто и двести лет назад.
Представим себе жизнь канадского лесоруба: целый день, от зари до темноты, на собачьем холоде – то машешь топором, то таскаешь тяжести. Чтобы не протянуть ноги, нужно хорошенько подкрепиться горячей, калорийной пищей.
Убейтесь, жалкие диетологи! Ваши тщедушные питомцы не имеют животов, но им никогда в жизни не поднять бревна и не срубить дерева! Вот что, по мнению папаши Фоше, едят настоящие мужчины:
Гороховый суп, мясной пирог, печёные бобы, копченый окорок, тушёные тефтели, печеные колбаски, омлет-суфле, свиные шкварки, деревенское картофельное пюре и толстые блинчики. Всё это сопровождается свежевыпеченными хлебами, маринованными огурцами, фруктовым кетчупом и – непременно! – кленовым сиропом, который Пьер, как аутентичный квебекуа культурно-исторического значения, рекомендует добавлять ко всему: от свинины с бобами до яичницы и пива.
И это еще не все: на десерт следует сахарный пирог, а чтобы сердцу было веселей – подавальшица в длинном фартуке соблазнит вас кружкой, а то и графином «карибу». Напиток сей – отдельная история. 200 лет назад его пили охотники-трапперы, замешивая кровь оленя-карибу с самогоном. Сегодня, когда жизнь оленя-карибу ценится выше жизни любого охотника, напиток «карибу» делается более гуманными способами. Варево Пьера Фоше состоит из белого, красного и черничного вина с доброй порцией подслащенного виски. Я не пробовал, но журналист Эрик Д. Леман клянется: «Казалось бы, жуткое сочетание, но это оказалось едва ли не лучшей алкогольной смесью, какую мне доводилось пить – сладкая и в то же время лёгкая, едва с намеком на крепкий алкоголь внутри».
Такой рацион прикончит типичного офисного сидельца, но резиденту XVIII века нужно и работать, как в XVIII веке. Не будем забывать, что царство Пьера – это 1500 кленовых деревьев на 48 гектарах, с каждого из которых надо ежедневно собирать сок два месяца в году, а в остальное время – заботиться об этих деревьях, чтобы им хорошо жилось и чтобы они ни в чем не нуждались. У Пьера есть помощники: уже давно взрослый сын Стефан, сиропник Симон Розон, продавщица в «магазине общей торговли», кухарка, пекарь и красавица Лулу.
Лулу (Loup Loup) – на три четверти волчица, на четверть хаски, живет с Пьером несколько лет и вполне ручная. Она постоянно крутится рядом, охотно подлизывает тарелки за гостями и даёт себя немножко гладить. Но... не советую испытывать терпение волка, если вы ему надоели. Я был достаточно безрассуден, чтобы продолжать чесать Лулу за ухом даже после того, как она отстранилась и рыкнула. Тогда она очень деликатно сделала предупредительный жест: секунду подержала мою руку зубами и тут же отпустила – мол, «хватит». Синяки от зубов остались на месяц.
Поэтому мы и живем с собачками в XXI веке, ходим на работу, следим за калориями, ездим в метро или стоим в пробках, и время от времени недовольно чертыхаемся. И будем это делать и дальше.
Но все-таки приятно знать и примеры тому, что поменять свой мир и жить как хочется – вполне в человеческих силах.