Ниже дна. Глава 7. Часть 1

       Глава Седьмая.
 
       Взрослая жизнь Георгия Шутова.

       Часть первая.



       Пришел черед появиться новым героям, которые будут очень интересны моему читателю. Один из самых ярких персонажей дальнейшего повествования это, безусловно, брат Ксении Виталий. Будучи много старше своей сестры, он всегда испытывал самые нежные чувства к ней. В Ксюшином детстве их общение было недолгим, ибо Виталий по окончании школы уехал учиться в один из московских университетов, а сестренка делала только первые куличики в песочнице. Старший брат жил и учился в столице, а младшая сестренка росла, как все дети, на родине в далекой южной республике. Много лет они общались очень эпизодически во время редких приездов Виталия на родину. Наш новый герой очень усердно грыз гранит науки и впоследствии стал значительным специалистом в физико-технической области. Параллельно учебе он не менее усердно знакомился и общался с представительницами женского пола, участвовал в университетских попойках, драках в общаге, его столичная жизнь бурлила, иначе не скажешь. Жениться он успел еще до завершения полного курса обучения, однажды приехал домой вместе с женой и маленьким сыном. Юная тетушка с восторгом приняла маленького племянничка!

       Все изменилось со смертью отца Ксении и Виталия. Он был по-своему счастливым человеком, в жизни был достаточно успешен, не хоронил никого из близких, и ушел из жизни быстро и без мучений. Еще можно сказать, что отец не пережил Советского Союза. Он не дожил до Беловежских соглашений пары месяцев. С распадом СССР, в некогда благополучной южной республике, начались волнения, и стала прогрессировать русофобия. Виталий принял непростое решение, ибо он постановил, что отныне отвечает за две семьи. Он перевез Ксению с мамой к себе в крохотную московскую квартирку, где уже проживали помимо его молодой семьи еще и тесть с тещей. В, и без того ограниченном, пространстве стало тесно критически, что не могло не вызвать обоюдных претензий и скандалов. Долго так продолжаться не могло, да и финансовые возможности семьи были скудны. Виталий выбил для себя две комнаты в коммунальной квартире. Он являлся в то время уже ценным специалистом и коммунальное жилье ему выписали без особой волокиты. То предприятие, на котором по распределению работал старший брат Ксении был тем самым градообразующим заводом в моем родном городе, и та «Коммуналка» в которой выдали комнаты, находилась в двух кварталах от дома, в котором я вырос. Вот так моя любимая совершила путешествие в несколько тысяч километров и в несколько лет, чтобы оказаться, можно сказать, под самым моим носом.

       Семейная жизнь Виталия, однако, шла под откос. И тому было множество причин, но две были основных, женский авторитаризм, царящий в квартире жены, продиктованный больше тещей, чем его женой. Вторая причина крылась внутри Виталия, он с детства стремился быть центром всего, эдаким «крестным отцом», а свалившая на него семейная жизнь была полной противоположностью его устремлениям. Можно сказать, что история его развода с первой женой началась в день их свадьбы. Однако, от природы мой будущий шурин был очень добр и сострадателен и, если про кого и можно сказать, «последнюю рубашку» снимет, так это про него слова. Много раз он порывался бросить семью, но и много раз решался на жертву и продолжал семью поддерживать. Так продолжалось около десяти лет, но все-таки закончилось и это. Ксения с мамой прожили в коммуналке вдвоем недолго, вскоре там пришлось поселиться и Виталику.

       Тут-то он и изменил полностью свою жизнь. Теперь он решил делать все наоборот. В философии Дао существует принцип перерождения нечто в полную противоположность, после достижения это нечто крайнего состояния. Так Инь, достигнув своего предельного состояния, превращается в Янь и, наоборот. Похожая метаморфоза произошла и с Виталием. Он твердо решил, что отныне он сам будет полным хозяином всего. Прежде всего, нужно было заработать денег. Не таких денег, которых достаточно для покупки нового телевизора и теплых тапочек, а принципиально больших денег, чтобы построить большой дом, чтобы к нему съезжались все друзья и родственники, как к душе семьи и общества. Его новая жизнь должна быть таковой, чтобы ни в чем не нуждаться и в кармане всегда лежала толстая пачка крупных купюр. Касательно женщин, его взгляды также полностью изменились. Он задумал создать новую семью, но на основе жесткого патриархата, где любое его слово или прихоть мгновенно и беспрекословно исполняется. А будущая супруга молода (с ровесницей он уже нажился), в меру симпатична (взгляд должен радоваться не только домашней обстановке, но и собственной жене), в меру глупа (со слишком глупой и парой слов-то перекинуться не о чем долгими зимними вечерами, а умной лапшу на уши вешать затруднительно, да и давить на нее много усилий нужно, того и гляди сама строить начнет) и, обязательно, добра и радушна (дабы составить ему достойную пару на домашних церемониях). Такой, примерно, он составил себе общий план, но нужно было с чего-то начинать. Прежде всего, ему было нужно себя ощутить снова молодым, полным сил и энергии, а для этого он переселился к одной разбитной особе, с которой он познакомился на вечеринке у своего приятеля, и что называется «вспомнил молодость». Попытался себя вернуть в студенческие годы, а параллельно начал спекулировать различной мануфактурой на местном рынке. Жизнь с означенной особой, плавно превратилась в череду попоек и танцев на столах, отчего он только стал силы свои утрачивать, но в алкоголе он увидел своего друга и спасителя. Бутылка крепкого спиртного стала его персональным Иисусом. Здоровья от природы ему было выдано как былинному богатырю, поэтому процесс спивания оказался плавным и очень затянутым. Когда требовала работа, Виталий мобилизовался на сколько нужно, и выпивку отставлял, но при первом же позыве расслабиться рюмка возвращалась. Это стал его лучший метод уйти от действительности. Тут все плохо и безрадостно, требуется постоянное напряжение во всем, а там все радужно, краски яркие люди добрые и мир прекрасен.

       Мануфактурные спекуляции начали приносить ожидаемые барыши, и Виталий уже подумывал о расширении и легализации, как в один не очень прекрасный день, он оказался ни с чем. Его партнер, которого он знал от силы пару месяцев, но полностью ему доверял, будучи очень наивным и доверчивым от рождения, украл все деньги и вывез все остатки склада в неизвестном направлении. Виталий получил очень мучительный удар, денег было жаль, но больнее оказалось предательство человека, которому он безгранично доверился. С тех пор пролегла в его в взгляде полоска грусти, о которой он ни с кем не говорит. Он по-прежнему остался добрым и открытым, конечно, стал авторитарным, но свою тоску, ставшей уже частью его, не разделил ни с кем.

       Однако, далее, в жизни Виталий сделал «ход конем», а именно, изобрел с одним из своих товарищей по науке, достаточно уникальный прибор. Этот прибор нельзя было воспроизвести, а востребован он был в промышленности очень даже, ибо аналоги были только забугорные, менее надежные и менее точные. Товарища звали Евгений Сергеевич Ложкин, был он выпускник того же университета, что и Виталий, только постарше, и всю жизнь отдал для советской науки. И вот, два новоиспеченных предпринимателя в гараже семьи Ложкиных скрутили почти из ничего несколько новых своих изделий и поехали в Москву их продавать нескольким потенциальных покупателям. Нельзя сказать, что их сразу приняли радушно и на них посыпались многочисленные и многомиллионные заказы, но перспектива для них вырисовалась неплохая, и было с чего начинать. Они и начали понемногу.

       Скажу несколько слов о семье Ложкиных. Я их знал заочно, поскольку был знаком с их сыном Сергеем, который учился в той же школе, что и я, но двумя годами старше. Дружбы никакой между нами не было, просто знали друг друга в лицо и при встрече на улице здоровались. Супруга Евгения была также Евгенией, и отчество таким же было. Дружная и веселая была семья у Евгения Сергеевича и Евгении Сергеевны. Очень добрые и радушные люди. Много лет они прожили в уже означенной «Коммуналке» ожидая своей очереди на квартиру и только года за три до образования нового частного предприятия, они получили отдельную жилплощадь.

       Во время одного из визитов к Ксюше, я вдруг узрел в углу комнаты стойку с радиоэлектронной аппаратурой весьма серьезного назначения. Не будем забывать о том, что ваш покорный слуга сам обучался на радиоинженера и, ознакомившись с надписями на шкалах и на верньерах аппаратуры понял, насколько она серьезна и специфична. Я в шутку спросил у подруги «BBC по ночам стала слушать??», смеется «Нет, это Виталя притащил, они тут иногда с Сергеичем работают». Мне оставалось только многозначительно промолчать.

       Но вернемся непосредственно к главному герою этого произведения. В моих отношениях с Ксенией наступил кризис после года знакомства. Мы были друг в друге уже так глубоко, что не было и представления о том, как это происходило до знакомства, жизнь четко разделилась надвое. До знакомства и после. Однажды она начала со мной разговор, который в итоге стал неким спусковым крючком в дальнейших событиях. Сейчас я смогу только примерно воспроизвести тот диалог.
- Я очень тебя люблю и не представляю жизни без тебя. Но дальше так не может продолжаться. Мы должны или навсегда быть вместе, или расстаться, - начала Ксения.

       - А, разве мы не вместе? Разве мы друг другу не принадлежим? – отвечал я.

       - Пойми, все происходит на бегу. Ты приходишь ко мне, а я прихожу к тебе.

       Мы постоянно то вместе, то порознь. Я боюсь еще сильнее погрузиться в тебя, боюсь, что однажды все закончится, и я уже смогу этого пережить, - продолжила она.

       Я начал понимать, о чем она говорит и надолго задумался. Нет, конечно же, дальнейшая жизнь для меня была более-менее и так понятна. Оканчиваю институт, нахожу какую-нибудь работу и делаю предложения руки и сердца Ксюше, которое она, конечно же, с радостью принимает. Но такого поворота я не ожидал и совершенно был не готов к нему. Однако, что-то отвечать надо было, и я начал излагать свои мысли.

       - Я готов жениться на тебе после окончания учебы, но сейчас нет ни условий, ни денег. Ты и сама все это знаешь.

       - Значит, нам нужно расстаться, пусть лучше это произойдет сейчас, будет хотя бы не так больно, - показались слезы в ее глазах.

       - Нет, я этого не могу допустить, давай для начала просто начнем вместе жить, вдвоем мы съедим не больше чем оба по отдельности, - наконец, на что-то решился я.

       - Нет, мне хотелось бы просто так сожительствовать, но и печатью в паспорте я тоже не хочу тебя удерживать. Давай пойдем в церковь и втайне от всех обвенчаемся?

       Предложение было неожиданным, но немного поразмыслив, я четко осознал, что оно полностью соответствует нашей задаче. Действительно, мы жизни не представляли друг без друга, и для каждого из нас формальная роспись в ЗАГСе являлась именно формальностью! Мне это начинало нравиться!

       - Отлично! Я полностью согласен с тобой, завтра же пойдем в храм и узнаем все подробно, - ответил я с энтузиазмом.

       Сказано – сделано. На следующий день мы вдвоем отправились в церковь. Зайдя в храм мы, как и положено, слегка оробели от навалившейся на нас атмосферы дома Бога, но сделав несколько глубоких вдохов-выдохов, приступили к реализации своего замысла. Перехватив первого же встречного служителя культа, мы изложили свою просьбу. Наш вопрос вызвал в нем бурю эмоций, что вызвало у нас некоторое одеревенение, казалось бы, что такого необычного в нашей просьбе. Пришла молодая пара в храм с целью обвенчаться и быть соединенными перед образом божьим… В РПЦ обеты Богу можно давать только после визирования отношений в государственном учреждении. Смешно? Нет, очень грустно. Оказывается, божественный ритуал нельзя совершить без тленной бумажки с синей печатью, не выйдет ничего. Такой вот Православный Бог, с очень высокой гражданской ответственностью. Нельзя в храм Божий прийти желающей обвенчаться паре просто так, не обвенчают попы, если официально брак не зарегистрирован. Тогда во мне понемногу начали разделяться два понятия -  Вера и Религия.

       Итак, наш план рухнул, но что-то предпринять было необходимо, и мы продолжили обсуждать наши следующие шаги.

       - Ксюш, давай все-таки поговорим с Виталием, может, он не будет возражать против нашего совместного проживания?

       - Брат никогда не даст согласия на это. У него нет понятия «гражданского брака», как не было его у папы, а Виталий мне теперь и за отца стал. Так что он будет рассуждать не как брат и друг, а как ответственный родитель, - продолжила Ксюша.

       - Ну, если не разрешит жить вместе, то против замужества уж точно возражать не станет, - поставил точку я в том разговоре.

       Почти любой из моих читателей мог бы возразить, что нет никакой необходимости зависеть от устарелых и пуританских взглядов родственников. Не соглашаются, нужно уходить и жить своим умом, а они уж пусть остаются как есть несогласные.

       Да, дорогие мои, все это и так, да не совсем. Мы оба еще были все-таки воспитаны в любви и уважении к собственным родителям, что сейчас кажется пережитком далекой старины. Но мой мотив основывался не на этом, хотя я им и прикрывался, прежде всего, перед самим собой. Произнеся сакральную фразу «вдвоем мы съедим не больше чем оба по отдельности», я расписался в собственном бессилии. Сказать на волне эмоции можно многое, а вот начать выполнять обещанное бывает много труднее ожидаемого, а иногда и невозможно. Не физически невозможно, а нет воли и сил перешагнуть через себя.

       Прихватив с собой Наталию Ивановну в качестве тяжелой артиллерии, мы явились в «Коммуналку». Приняли нас поначалу хорошо, но когда я брякнул что-то напоминающее «мы хотим жить вместе», лица будущих родственников стали кислыми и, конечно, тут же последовал отказ. Отрицательное отношение к этому вопросу высказал именно Виталий, не сказать, что он был многословен, но весьма убедителен. Опустим тот самый факт, что он сам уже какое-то время жил в «гражданском браке» и никакого противоречия в нем это не вызывало, но Ксюша оказалась права, он говорил не за себя, а за отца. Вот тогда я и выдал фразу, исторически жутко истрёпанную, «Прошу выдать за меня замуж Ксению!». На такой поворот сюжета все сразу согласились.

       И вот закрутилось. Приготовления к свадьбе. Появилось столько разных дел, достать то, купить это, заказать еще что-то. Все забегали как белки в колесе. Не будем забывать о том, что время было очень тяжелое, с финансами было у всех туго, да и после распада СССР прошло только три года, хотя карточки уже и отменили, но многие привычные товары еще отсутствовали или были в дефиците. Однако, как говорится, навалились всем миром и сделали-таки нам свадьбу.

       Во время одного из этапов свадебной суеты я пришел в дом, где в то время обитал Виталий со своей женщиной, чтобы обсудить вопрос алкоголя на стол. Шурин меня успокоил, выкатив пятидесятилитровую канистру с пищевым спиртом, сказал, что сделает несколько разных видов настоек, разольет по бутылкам, и все гости будут довольны. Но разговор на этом не закончился. Виталий подробно и профессионально поинтересовался моей учебой в институте и спросил, нет ли у меня желания перевестись на другую кафедру и продолжать учебу по иному профилю, более приближенному к тому предмету, которым они занимаются вместе с Евгением Сергеевичем. Мое лицо выразило крайнее удивление, но я поинтересовался у него, какой смысл для меня в этом.
 
       - Ты где работать собираешься после окончания ВУЗа? - следующий свой вопрос он задал прямо и в лоб, - У тебя есть какие-то наметки, договоренности с кем-то?

       - Нет ничего похожего, сейчас никто никому не нужен. Отучусь, буду искать место.

       - Я предлагаю тебе работу у нас на фирме. Предприятие еще небольшое, но свое и перспектива есть неплохая.

       Такого поворота я не ожидал и впал в легкий ступор. А когда вышел из него, в красках представил лицо декана, когда я явлюсь к нему с заявлением о переводе. Но неожиданно замаячившая перспектива о хорошем трудоустройстве все решила. Конечно же, я согласился. Но я хотел отметить вот еще, какую важную деталь, касающуюся души моего Шурина. Несмотря на то, что я вообще ничего из себя не представлял, он сделал очень широкий жест в мою сторону. Он часто любит повторять «Мы же родные!». В этом все кроется… Я действительно стал для него родным, не на пустом слове, а по-настоящему. Виталий, как я узнал много позже, хотел иной партии для своей сестры, и даже кандидата подобрал серьезного, умного, полностью упакованного, но когда Ксения сделала выбор по своему сердцу, он сделал для меня то же самое, ибо очень ее любил всегда, а значит и меня полюбил. На такое немногие способны.

       На следующий день я явился к декану с заявлением. Опущу те цветистые слова и эпитеты, которыми он меня щедро одарил, я был терпелив, когда он в красках расписывал всю мою умственную неполноценность, но добился подписания моего заявления. После этого мероприятия я отправился разыскивать моего нового декана, а это оказалось делом непростым. Мой новый факультет находился ныне в плачевном состоянии, в середине шестидесятых годов он бурлил, выпускники школ только и мечтали о поступлении на него. Декан нашелся в буфете, он был поглощен питьем чая с коньяком. Чай был плохой, потому его было мало в стакане, коньяк же был еще хуже чая, и по этой причине он и преобладал в напитке. Он мне радостно объявил, что я теперь у него десятый студент и с сего дня настанут совсем другие времена, ибо десять совсем уже не девять, это полный десяток! Так я продолжил обучаться на «допотопном» факультете.



***



       Пришла пора вспомнить о моей, горячо любимой, бабушке Мане. Она с радостью и любовью приняла Ксению, чего нельзя сказать о Наталии Ивановне, но об этом после. Когда вопрос с женитьбой стал окончательно решенным, она взяла нас двоих за руки и обратилась к нам с просьбой о том, что нам нужно непременно венчаться, такое у нее к нам живейшее наставление. Предложение не явилось для нас чем-то неожиданным. Мы и ранее хотели венчаться, а теперь и формальная преграда устранялась, мы все-то становились мужем и женой по законам Российской Федерации. Гордо звучит. Практически не размышляя, жених и невеста согласились на такое предложение. Может у бабули и вызвало удивление наше мгновенное согласие, но виду она не подала. Бабушка Маня всю жизнь была верующей, такой ее воспитали, таковой она и оставалась, и не были помехой тому никакие враждебные вихри. Дед ее периодически корил и ругал за это, но и он поделать ничего не смог, бабуля продолжала ходить в церковь. С кончиной Великого и Могучего многие повернулись лицом к православной вере, это стало хорошим тоном, знать, когда какие церковные праздники, ходить ночью со свечками на праздник Пасхи, а самые ретивые отваживались даже поститься несколько дней перед крестным ходом, что считали почти подвигом. Как-то разом вокруг все стали верующие, стали креститься (особенно при ком-то), ездить по монастырям и коллекционировать мощи святых и разнообразные иконы. Регулярные походы в церковь с благочестивыми лицами до и внутри храма, и грязная хула и осуждение всех и вся на выходе из дома Бога. Ну а как же, мы же все несовершенные, грешные, какой с нас спрос? Главное - молитвы погромче декламировать, креститься наотмашь почаще и бегать исповедоваться вовремя. Иисус уже отстрадал за всех, а мы из праха вышли, и во прах вернемся. Рождены мы суть грешными, и могила нас не исправит, ибо современная теория христианства не признает понятие кармы, а значит жизнь одноразовая. Из тьмы пришли и в нее уйдем. Очень удобно, метод кнута и пряника в действии. Ад в роли кнута, ну и райские кущи в образе пряника.

       Буду откровенным, я в то время не был исключением из этого нелепого правила. Но одна моя знакомая, великого благочестия женщина, любила приговаривать, когда речь заходила о квази-верующих и похотливых и сквалыжных попах «Даже по ржавому проводу ток течет». Вот так и я воспринял предложение моей бабушки без особого рвения, но с некоторым интересом. Для меня тогда не было жизни без моей любимой, а если кто-то может сделать эту связь еще крепче, так я только обеими руками «за»! Баба Маня все организовала, и мы с Ксюшей стали хоть в церковь к самому уважаемому батюшке Сергию (поди, еще договорись с ним) готовиться к обряду венчания. Подробно на этом я останавливаться не буду, но там была череда бесед, заучивания молитв, несколько причастий и что-то еще, все по-серьезному.

       Не буду подробно описывать свадебную процедуру, все было достаточно традиционно, как у всех, разве что, без драки обошлось. Собственно, эта свадьба для молодоженов и не нужна вовсе, это все делается для ватаги родственников, знакомых и прочих людей, зачастую совершенно случайных. Меня же в тот день терзала только одна мысль, когда же все это закончится??? Закончилось. Гости остались довольны, и родители молодых также остались довольные все, свадьбу справили не хуже, чем у людей. Жалко, что медали за это не дают.
Ночь между свадьбой и венчанием у меня также очень свежа в памяти. Не было ничего похожего на глумливое и пошлое понятие о «первой брачной ночи», мы всю ночь пролежали в обнимку и плакали от счастья, ведь мы так друг друга любили, а Ксюша пела мне нежные и ласковые песни.

       Наступил день венчания. Все пошло не так с самого начала. Во-первых, не обнаружилось отца Сергия. После расспросов выяснилось, что он отъехал по очень важным делам и венчать нас будет черный иеромонах, уже забыл его имя, условно назову его Кирилл. У этого Кирилла в тот день было также намечено венчание выпестованной им лично пары, а нас сунули к нему как бы в нагрузку. Его пара была весьма примечательной, молодой дьячок очень перспективный адепт православной веры и личный ученик этого самого Кирилла, а также его невеста, будущая матушка, имеющая соответствующий вид серой мышки с благочестиво-восторженным взглядом, обращенным строго вверх. Ксения рядом со своей невольной товаркой смотрелась, как английская королева рядом с узницей Тауэра десятилетней выдержки. Смешно не было, было очень неловко. Все это напоминало какой-то абсурд, и наши гости начали нервно топтаться на месте, неловко покашливать. Иеромонах, видя все это, подвиг себя на решительные действия и начал церемонию. Сам обряд я помню смутно, но и меня накрыла торжественность момента, а когда все завершилось, я стал чувствовать себя много легче и приятнее. Возможно, отчасти от того, что, наконец, все обязательные этапы программы пройдены и можно приступать к неформальной части, и, собственно, жить счастливой семейной жизнью!