Нашествие. Исторический рассказ

Да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты
Марк 14:36


Последние лучи кроваво красного декабрьского солнца догорали в чёрных волнах заокского леса. Пока уходили лучи, снег в их свете приятно поблёскивал. Мелкие кристаллики неспешно спускались с небес и оседали на крышах, вещах, людях. На город сверху медленно надвигалась мгла. Небо заволакивали чёрные, как смерть тучи. Но мгла, господствовавшая вверху,  была не властна над самим городом. Власть в Рязани захватил огонь. Огонь тушить было некому. Все фигурки людей застыли на деревянной стене, всматриваясь через бойницы в маленькие жёлтые точки, бесчисленно раскинутые вокруг города. Но страшны были не они. Страшно было то, что прячется в той темноте, рядом с огоньками. Их дикий рёв приводил рязанцев в ужас, который продолжался уже пять дней.
Рязанский князь Юрий Игоревич, стоял, облокотившись на сруб, и пытался что-то разглядеть. Его густая чёрная борода была покрыта крупным инеем. Большие зелёные глаза блестели в свете факела. Таких защитников на стенах оставалось не более пятисот.
Юрий отвёл взгляд в сторону, протёр глаза и не смог в очередной раз сдержать слёз. Его стольный град, его Рязань: всё полыхало. Всё, что отстраивал сначала Ингварь, потом сам Юрий, всё обращалось в пепел. Едкий, густой дым возносился к небу и тут же смешивался с чёрными облаками. Ещё недавно, казавшиеся, неприступными городские стены, уже еле выдерживали самих защитников. В некоторых местах они и вовсе отсутствовали, лишь только раскиданные рядом осколки сруба, напоминали, что здесь была стена. 
«Да, монголы серьёзно потрудились», - промелькнуло в голове у Юрия.
Рядом с ним стояли до предела измотанные русичи. У каждого уже не держался в руках меч. А лук, при натяжении тетевы, предательски трясся. Им нужно было отдохнуть хотя бы несколько часов. Но монголы, атакующие волнами, лишали рязанцев такой возможности. Но Рязань всё равно должна быть им благодарна. Ведь они не воины. Это обычные люди, которые при приходе беды, похватались за мечи, и встали на крепостные стены. Воины в Рязани оставались только из дружины князя. Но для обороны Рязани их было недостаточно.
Роман Ингваревич, сын легендарного Ингваря, увёл войско от стен столицы для соединения с братьями из Владимира и Чернигова. Роман надеялся, что монголы погонятся за ним, и он спасёт Рязань от неминуемой гибели, ну или хотя бы подарит ей ещё несколько дней жизни. Но лишь маленький отряд погнался за ними. И то, только до Пронска. Скрипя сердце, Роман уводил воинов всё дальше и дальше.
Оборона была бессмысленна уже тогда, когда она даже не началась. Кучка жителей никак не смогли бы отразить натиск монгольской орды.
«Что ж я натворил-то такое?» , - Юрий пусты взглядом смотрел в пол. – «Такой город сгубил, сам, вот этими руками».



                ***
-Княже, Княже, - запыхавшийся Апоница, как угорелый, вбежал в княжью светлицу и упал, клянясь князю.
-Что!? – Юрий Игоревич вскочил с трона, схватил Апоницу за плечи.
Давясь слезами, и покраснев, захлёбываясь, боярин еле говорил:
-Не уберёг… не уберёг батюшку Фёдора Юрьевича. Убили… убили нехристи проклятые… и всех кто с ним были.
Юрий Игоревич поднялся и быстрыми шагами направился к выходу. Апоница неразборчиво бормотал:
-…Фёдор то ему: «Когда нас – то одолеешь», - и тут же опять залился слезами.
Юрий Игоревич, едва отойдя от боярина, закричал:
-Ратибор!
Тут же в светлицу ввалился большого роста боярин, держа руку на мече, было видно, что он знал, что скажет князю Апоница, и ждал, как ответит Князь.
-Дружину собирай! Послов в Пронск, Муром и Коломну. Скажи братьям, чтобы дружину вели!
-Сделаю княже.
Через несколько часов, ему сообщили, что жена Фёдора Евпраксия, вместе с сыном Иваном выбросилась из терема. 

-Что ты собрался делать, Юрий? – Муромский князь Юрий Давыдович подошёл ближе к Князю. Они были примерно одинакового роста, но Рязанец казался выше.
-На Воронеж пойдём, у монголов там стан. Ударим по ним.
-Ты верно бредишь? С Монголами в степи биться собрался? Это же верная смерть. Ты хоть дружину пожалей.
Юрий Игоревич, не выдержав, схватил муромского князя за грудки, и прижав к себе тихо прошептал:
-Они убили моего сына, из-за них Евпраксия и мой внук Иван погибли. Я должен им отомстить.

Рязанцы стали лагерем на одном берегу. Весь стан монголов был как на ладони. Но от этого становилось  тошно. Нельзя было даже взглядом окинуть. Всё было заполнено шатрами и маленькими фигурками, слоняющимися между ними. Тысяч двадцать было у монголов. А что рязанцы? С учётом Коломенской, муромской и пронской дружин могли предложить не больше тысячи.
-Княже, послы басурманские пришли, - молодой отрок поклонился князю и отошёл в сторону. Тут же в шатёр зашли три монгола. Все в меховых шапках, с жидкими усами. Нахально ведя себя, начали разговор.
-Великий Бату-хан хочет что бы ты поклонился ему, принёс дары богатые, и десятую часть во всём дал, тогда и не тронет твой город. А на другие пойдёт.
Юрий откинулся на спинку, поднял голову и посмотрел на верх шатра. В ухо ему шептал муромский князь:
-Князь, согласиться нужно. Ты видел сколько их там? Сметут.
Юрий Игоревич улыбнулся, встал и посмотрел прямо в глаза послу.
-Когда нас не будет, всё ваше будет.
Монгол высокомерно развернулся и быстро вышел из шатра. Юрий попытался встать, но не смог. В ногах была дрожь, а самого Юрия бил озноб.
Дальше всё было как в тумане. Как снимались с места, как строились конники.  Юрий не помнил саму битву.  Лишь некоторые её моменты всплывали в памяти. Но они были самые страшные. Он помнил, как убивали Муромских князей. Они всегда держались вместе, вместе они и остались на том поле. Как убили остальных князей, он не видел. Но видел, как его дружина гибнет. Гибнет под стрелами и саблями кочевников.
Как побежали, он тоже не помнил. Помнил лишь, что монголы их даже не преследовали.
Едва добежав до Рязани, князю сообщили новость, что Владимирский и Черниговский князья согласны помочь.
-Роман, - Юрий обратился к Роману Ингваревичу. – Тебе нужно соединиться с ними. Их силы с нашими не сравнить. Может и одолеем.
-А как же ты здесь?
-Нам не впервой. Что ни год, то на Рязань рать.
-Ну да, что ни десять, то нашествие. Я всё сделаю.
-За нас не переживай, авось пересидим. Да и Евпатий скоро вернуться должен. 
Все воины, оставшиеся в живых, кроме княжьих дружинников, отправились прочь от Рязани.
С утра следующего дня к княжескому детинцу, со всех концов Рязани начали стягиваться жители. Кто с саблями, кто с рогатинами, они просили князя дать разрешение выйти на крепостные стены. У Юрия не было другого выхода. Он сам хотел приказать жителям браться за оружие.
Едва следы коней дружинников Юрия Игоревича засыпал новый, мягкий снег, как со стороны Дикого Поля показались старые знакомые. Монголы гнали лошадей без устали. Подойдя к Рязани вечером 16 декабря, кочевники сходу попытались взять столицу. Но защитники, стоя насмерть, отражали штурм за штурмом. Снег вокруг города из белоснежного-чистого, превратился в грязно-чёрный. Дым, копоть, трупы. Это стало чем-то обычным. Хотя за пять дней к этому невозможно привыкнуть, они привыкли. Может рязанцы и отстояли бы свой город. Но монголы привезли камнемётные орудия.

-Княже, княже, - тревожный голос вывел Юрия из небытия. Он открыл глаза. Перед ним стоял весь израненный Ратибор. В кольчуге уродливым кратером зияла дыра. По её краям запеклась кровь, из самой раны она медленно струилась. Весь правый рукав был в крови. Чуть ниже локтя руки не было вовсе. Ратибор подошёл, упал на колени, и повалился на пол. Юрий подскочил, взял его голову, и боярин тихо прошептал:
-Монголы прорвались в город через главные ворота, там все убиты. На владычьем дворе лошади… Бери их и уходи во Владимир… Гонца я давно послал, тебя встретят… Пусть тебя Бог бережёт.
Едва произнеся последние слова, Ратибор закрыл глаза, сделал последний вздох, и тут же его тело обмякло. Юрий Игоревич аккуратно положил голову на пол, встал, выхватил меч  и быстро побежал вниз по лестнице. По городским улицам, словно ветер, уже носились монголы. На полном скаку своими заточенными саблями разрубали попадавшихся им людей надвое. Не оставляя никому ни единого шанса. Кочевники пролетали сквозь дым горевших зданий и он тянулся за ними. Плащи из чёрного дыма. Будто всадники апокалипсиса спустились с небес и топтали, жгли, насиловали рязанскую землю.
«А смогу? Это же мой город. Да как оставить? Как я потом людям в глаза смотреть буду? Это всё моя вина. Если бы я послушал муромского князя. Нет! Никогда русич не склонит голову перед врагом. Никогда! Мы умрём лучше, но не станем перед другими на колени. Они не победят нас никогда, покуда в нас наш дух и святой крест. Не нужно было выводить войска на Воронеж, вот здесь я просчитался. Столько храбрецов загубил зазря. Если бы не это монголы Рязань не взяли бы. Да ещё и Евпатий, как назло, опоздал. Эх».
Добежав до Успенского собора, который один был нетронут пожаром и величаво возвышающийся над всей Рязанью, Юрий обернулся. Страшная картина, открывшаяся князю, поразила его. Сквозь брешь в стене в город проникали всё новые и новые воины. Монголы спотыкались, и кубарем летели вниз по валу в город. Снег был содран до самой земли. Преградить путь кочевникам было уже некому. Защищавшие пролом рязанцы уже никогда не встанут. Лишь несколько храбрецов ещё дрались на крепостной стене спина к спине. Но силы были не равны. Монголы уже отворили все ворота города. Смена хозяина происходила очень быстро.
Юрий смотрел на это всё как заворожённый. В себя привели две стрелы, вонзившиеся в снег, рядом с князем и клич монголов: «Хурра, Хурра, Хурра».
Юрий со всех ног побежал к собору, тяжело отрыл большую дверь, забежал и быстро запер её. Забежав в сам храм, он не поверил своим глазам. Он будто бы попал в другой мир. Здесь всё было так же спокойно, как всё время. Неспешно горели лампады, тускло освящая лики на иконах. Священник служил молебен. Несколько дьяков поддерживали его, сам он не мог стоять. Вокруг владыки стояли в чёрных одеждах около двадцати человек. Юрий узнал мать и ещё нескольких человек. Остальных, как ни старался, разглядеть он не смог. В один миг его сердце заполнила такая благодать, и такое умиротворение, что он не смог сдержать слёз. Юрий упал на колени и зарыдал. На улице монголы, видя, что в храм им не попасть, разбивали окна, подносили сено и поджигали его. Дым вмиг заполнил пространство храма. Уже и люди упали замертво. Но владыка не останавливался. Юрий  понял, что это конец. И почему всё случается именно так. Ведь не собирался он умирать ещё неделю назад. У Бога другие планы. Чувствуя, что он больше не может дышать и вот-вот потеряет сознание, уже навсегда, Юрий встал. Посмотрел на Икону Христа на Иконостасе, и тихо прошептал: «Не как я хочу, но как Ты». Он сделал глубокий вздох. Голова закружилась и он повалился на пол. Пальцы на руке были сложены для крестного знамения. Саму руку он положил на грудь. Огонь занимался всё больше и больше. Вскоре весь Успенский собор был объят пламенем. Город пылал вместе со своими жителями. Но рязанцам было уже всё равно. Они до конца защищали свой город. А Бог всё видит, он всё простит.
Луны уже не было видно. Везде был дым, огонь и монголы. В ту ночь ни один житель Рязани не ушёл от их сабель. Всё живое было истреблено. На месте Рязани осталось лишь пепелище. Слова Юрия оказались пророческими, всё стало монгольское. Но ничего уже не было.


               
               
                ***
Он слез с коня. Неспешным шагом вошёл через остатки ворот. Окинул взглядом пепелище. Опустился на колени и склонил голову.
Вся та красавица Рязань, которую знал боярин, канула в лету. Её больше не было. Вся её красота сгинула в огне пожара, и под копытами монголов. Все те люди, которых он знал, лежали, запорошенные снегом. Он должен был быть рядом с ними в тот момент.
-Евпатий, - молодой воин подошёл к боярину и взял его за плечо. – Мы знаем, где монголы. Они ушли на север.
-На коней. Мы идём за ними. Мстить.