Рок-н-ролл, или Презрение к смерти

19 февраля 1980 года в дверях приемного отделения лондонской больницы Королевского колледжа появился похмельного вида джентльмен. Одет он был прилично, но весь трясся – то ли от страха, то ли с перепоя. Оказалось, что и от того, и от другого.
Он представился как Алистер Киннер и тут же сообщил, что привез сюда своего соседа и друга, который ещё вчера пил и веселился вместе со всеми, а сегодня не пьет, не веселится и, кажется, не дышит.
Осмотр соседа и друга установил две вещи. Во-первых, он был уже не первый час, как мёртв. Во-вторых, он был опознан как Бон Скотт – вокалист всемирно известной рок-группы AC/DC.
Жил Скотт грешно, а помер не смешно, а нелепо и страшно. К 33 годам любимец публики, богач и беззаботный пьяница, он поглощал на ночных попойках баснословные количества виски. В ту ночь он потерял сознание и, оставленный на ночь в машине, захлебнулся рвотой во сне. Ко всему прочему он был астматик, а ночь выдалась холодная и, видимо, в бессознательной попытке согреться его тело приняло самое невыгодное для дыхания положение.
Для остальных участников группы происшествие явилось внезапной катастрофой. До этого дня всё складывалось так прекрасно! Да, Скотт был не подарок личность, но именно с его неукротимой энергией и харизматичностью группа достигла вершин популярности; кроме того, он сочинял все тексты для песен. И складывалось так, что группе AC/DC, такой активной и востребованной, приходит конец.

Злая ухмылка судьбы: в том же году, 25 сентября, при сходных обстоятельствах скончался и Джон Бонэм, барабанщик из Led Zeppelin. Ему было и того меньше – всего 32 года, он страдал от депрессий и предпочитал бурбону водку; но смерть одинаково ловко играет на всех инструментах. Пусть и на диване, а не в машине – Бонэм точно так же уснул, не приходя в сознание, чтобы больше никогда не проснуться. Самая влиятельная рок-группа 70-х осталась без ударника и этого оказалось достаточно, чтобы в прессе 4 декабря появилось заявление:
«Хотим поставить всех в известность, что потеря близкого друга и той безраздельной гармонии, которая ощущалась нами и нашим менеджером, привела нас к этому решению: продолжать, как раньше, невозможно».
А ещё в 1980 году безвременно скончались: Джой Адамсон (убита), Игаль Алон (инфаркт), Ромен Гари (самоубийство), Владимир Высоцкий (инфаркт), Джо Дассен (инфаркт), Джон Леннон (убит). Такой вот выдался високосный год.
LZ поступили так, как подобало англичанам-романтикам. AC/DC романтиками не являлись. Они не были даже англичанами.
Поэтому они решили иначе.

И Бон Скотт, и братья Янг – Малькольм и Ангус – австралийцы шотландского происхождения. Мы можем себе представить, какие личные качества могли загнать шотландца на пароход в Австралию сто лет назад: отчаяние, равнодушие к «идеалам» и презрение к смерти. Всех этих качеств у будущих суперзвёзд будет хоть отбавляй. Может быть, именно поэтому группа, которой, по логике, вообще и года было не прожить, стала популярнейшей в мире «долгожительницей», по верности армии поклонников сопоставимой разве что с «Битлз», полной себе противоположностью.
Всё начиналось в середине 70-х – уже неблагоприятно. Уже царил вполне созревший «тяжёлый рок», в котором британцы задали жёсткие стандарты музыкальной виртуозности; с другой стороны, вчерашние студенты-интеллектуалы тоже держали музыкальный рынок, записывая сложные альбомы, но при этом собирая полные стадионы на концертах; наконец, зарождалось и движение панков, которое вскоре захватит подростков-нигилистов. AC/DC, которые не были ни виртуозами, ни умниками, ни даже панками, могли надеяться разве что на разовые выступления в пабах австралийской глубинки - тем более, что идейный кругозор группы был не шире барной стойки и прилагавшихся к ней девиц. Но именно эта группа за несколько лет карьеры стала всеми любимой от Сиднея до Лос-Анжелеса, от Эдинбурга до Хабаровска.
Что же в ней было такого особенного?
По собственно музыкальной части и сказать-то нечего: рубленые гитарные аккорды да надсадные завывания вокалиста; при этом песни, словно сёстры, были похожи друг на дружку. Что же до идейного наполнения, то оно было скудноватым даже по рок-н-ролльным меркам: о том, какая классная штука рок-н-ролл, какие классные парни те, которые понимают, какая классная штука рок-н-ролл, как тяжела и неказиста жизнь у классного парня, который понимает, какая классная штука рок-н-ролл и, наконец, какое классное содержимое обретается у такого классного парня в его тесных штанах (и это отнюдь не советский паспорт). Наконец, с легкой руки Бона Скотта в поэтическом багаже группы мерцали и мотивы в духе старухи Шапокляк (как, например, в безумно популярной песне «Сотворю гадость за мизерную плату»). Но всё же лирика про рок и содержимое штанов заметно преобладала.
В конце концов, это позволило критику журнала «Роллинг Стоун» Дэвиду Фрикке отчеканить формулировку: «Австралийская мега-бар-группа записала один и тот же альбом девять раз, что является несомненным рекордом даже среди хэви-металлистов. Если вы слышали один альбом AC/DC, вы слышали их все». Злой критик, несомненно, прав.
Но у поклонников австралийских грубиянов имеется особое мнение. Их серьёзным возражением может стать такое: «Зато этот «один-единственный» альбом, записанный хоть девятьсот девяносто девять раз, хорош! А ваших бьорк и леди гаг даже пять минут слушать невозможно, помрёшь со скуки. АС/DC – вот подлинный ритм жизни!».
Аргумент принят и из него можно сделать практический вывод: AC/DC не следует слушать альбомами; но если ограничиться любой одной песней в день, то она, скорее всего, вас порадует и вы даже огорчитесь, что она слишком рано закончилась.
Впрочем, довольно мы слушали – теперь попробуем всмотреться. Видеозаписи концертов показывают нам, наконец, что происходит на сцене. И тогда всё становится на свои места.

Бон Скотт, несомненно, находился впереди своего времени. Если теперь самая тихая детсадовская воспитательница считает неприличным не иметь татуировок по всему телу, то в те времена татуировка действительно считалась чем-то «крутым». Так вот, Скотт, изображая плохого парня, на сцене был гол по пояс, мускулист, волосат и татуирован. И это вовсе не смотрелось чем-то комичным или дебильным, как на современных барышнях.
Но еще прежде полуголого Скотта наш взгляд неминуемо зацепился бы за хаотически движущийся по сцене объект. Это – Ангус, младший из братьев Янгов и соло-гитарист, который непрерывно носится по сцене, словно школьник, который спрятался в магазине электрогитар до закрытия, а среди ночи вылез, огляделся и теперь сам не может поверить в такое счастье. Впечатление усиливается тем, что Янг и вправду выступает в школьной форме – короткие штанцы, галстук, шапочка, кеды с носочками. В начале карьеры это был оригинальный сценический приём; насколько сейчас этот костюмчик к лицу 60-летнему музыканту, вопрос вторичный. AC/DC – не акт творчества; это концепция, навсегда освящённая нерушимой традицией.
40 лет подряд Ангус Янг, как заводная игрушка, мечется по сцене (отдельное спасибо Кену Шафферу, изобретателю беспроводной гитары!), вышагивает по специальному мостику сквозь толпу зрителей, поднимается на лифте на верхний ярус декорации – с детства, между прочим, страдая высотобоязнью, – симулирует эпилептические припадки, исполняет безумно сложное по монотонности гитарное вступление к «Грозе» (ради чего репетирует его всю жизнь по два-три раза в день) и делает массу прочих мучительных телодвижений, которых больше ни у кого не увидишь. Но мы-то с вами знаем: австралийцы неудержимы в отчаянности и презирают физические муки.
И здесь мы снова приходим к тому же выводу: AC/DC – это не музыка, а проект, не предусмотренный для эволюции; точно так же религиозные фанатики не заинтересованы в том, чтобы на древних реликвиях появлялись новые символы. AC/DC любят именно за то, что они неизменны: сиплый вокалист, второгодник с гитарой, гимны рок-н-роллу и кладезям в штанах.
И неужели этот интуитивный консерватизм мог поколебаться с утратой великолепного Бона Скотта? Да ни за что на свете! Сами родители покойного настаивали, чтобы «мальчики» продолжали свое дело во что бы то ни стало. Пусть другие замирают, парализованные грустью, а австралийцы тут же нанимают Брайена Джонсона, который поёт почти голосом Бона Скотта, и выпускают с его участием новый альбом, посвятив его памяти усопшего.
Этакое недюжинное упрямство пред лицом судьбы! Оно обычно вознаграждается. Так родился альбом «Снова в чёрном» – не только лучший альбом AC/DC на все времена, но и почти что самый популярный в мире. Разойдясь тиражом 50 млн экземпляров, он на сегодняшний день уступает только «Триллеру» Майкла Джексона.
И это не выходя за пределы трёхаккордовой палитры и не озаботясь – за все годы вообще ни разу! – сочинением медленной баллады или хотя бы сменой ритма.

Новое испытание возникло на горизонте с первыми тревожными симптомами в здоровье Янга-старшего. Началось с того, что он начал забывать слова и аккорды собственных песен; беда прогрессировала и дошло до того, что Малькольм уже затруднялся понять, кто он и где находится. Врачи поставили безжалостный диагноз: деменция, приобретённое слабоумие.
И вот – ещё один повод восхититься австралийским упрямством и презрением к страданию. В 2008 году Малькольм Янг, уже серьёзно больной, принял полноценное участие в записи альбома «Чёрный лед»; но и этого ему показалось мало, так что он лично настоял на том, чтобы отправиться вместе со всеми в двухлетнее концертное турне.
Позже Ангус поделился в интервью:
«Таков уж он, Малькольм. Это был для него тяжёлый труд – заново разучивать те самые песни, которые он когда-то мог проиграть хоть задом наперёд. Днём учил все вещи, которые предстояло исполнить на сцене вечером. Всегда был себе на уме, и никто ему был не указ. Вот и вбил себе в голову, что нельзя бросать это дело. И снова разучивал аккорды и лез на сцену. Иной раз смотрел на него и думал – да понимает ли он, где находится? Но он справлялся».
Для справки: эти 2-летние гастроли оказались настолько успешными, что о них даже сняли фильм. Никому и в голову не пришло тогда, что на сцене каждый вечер совершался трудовой подвиг. 
В прошлом году Малькольму всё же пришлось покинуть группу – подвиг не мог продолжаться вечно. Последний альбом под названием «Или рок, или вовсе ничего» (кто бы сомневался!) записывался уже без него.

Итак, они до сих пор держатся – без больного Янга и ударника Фила Радда, угодившего под суд. Но сколько ещё они будут петь «рок-н-ролл никогда не умрёт, рок-н-ролл всех переживёт»? Через пять лет наши австралийцы официально достигнут пенсионного возраста. Нужно ли пенсионеру Янгу носить школьные шорты и кататься по полу с гитарой, а пенсионеру Джонсону, с годами все больше похожего на раздобревшего Николая Фоменко, верещать в микрофон «я работаю в две смены по профессии соблазнитель»?.. Насколько это будет уместно?
Обозреватель «Гардиан» Алексис Петридис усмотрел в секрете успеха группы чисто экономические причины: по его наблюдениям, популярность AC/DC неизменно растёт в преддверии мировых финансовых кризисов: 1973, 1980, 1990, 2008. Именно тогда, когда люди страшатся завтрашнего дня, а телеэкраны заполняются бредом экономистов-шарлатанов, им становятся необходимы вещи предсказуемые и понятные, которые оправдывали себя раньше. А ничего проще, предсказуемее и понятнее, чем AC/DC, не бывает. Выходит, что эту группу надо беречь как барометр.
Но мне кажется, что эту мысль можно продолжить. AC/DC и не бывали «уместными» никогда и нигде, – но никто меньше их самих не заморачивался по этому поводу. Им плевать, сколько им лет. Им безразлично, как они себя чувствуют. Ими движет всё то же отчаянное равнодушие к идеалам и презрение к смерти. Смысл жизни – в факте существования, точка. Так превращаются не в барометр, а в талисман – и, пока на свете есть группа AC/DC, мир может спать спокойно.


31 августа 2015 года группа AC/DC дала концерт на монреальском Олимпийском стадионе. Я очень надеялся, что стадион хотя бы на один вечер привели в порядок, проверили состояние потолка и крепость бетонных перекрытий. Одна только «Ти-Эн-Ти» была способна разрушить злополучное строение до последнего камня и что-то мне подсказывало, что наши герои с удовольствием пошли бы на этот – такой рок-н-ролльный по сути! – риск.
Обошлось.