Ван Гог как Иисус Христос 7 Боринаж

Рисунок шахтеров, сделанный в 1881 в Боринаже.
Боринаж — крупнейший центр добычи угля в Южной Бельгии





Глава 7   Христовство Ван Гога

(Продолжение проповедничества)
(Боринаж 1878)


«Блаженны вы, когда воздвигнут на вас поношения и гонения, и лживо скажут про вас всякое худое слово, из-за Меня»
                (Христос.   Нагорная Проповедь)




Запомните эпиграф, прочтите его внимательно.  Он точно о  Ван Гоге. То, о чем будет рассказано в этой части.

В декабре 1878 началась   работа Ван Гога проповедником в Боринаже, также окончившаяся полной катастрофой. Послал его туда   пастор Питерсон. Это имя нужно запомнить.
Важно упомянуть, что   в промежутке между отъездом из Лондона и работой проповедником в Боринаже, его родители устроили своего «непутевого» сына в книжный магазин в Дордрехте, недалеко от отчего дома, где он все свободное время читал непрерывно и переводил Библию на 3 языка (!).
Я стараюсь писать эти части как можно короче, упоминаю о его работе в книжном магазине только  потому, что он спасал книги во время наводнения. Это было отмечено. Характер есть характер.


Почему он разочаровался в религии? Потому что  она основана на ложном послании об  утешениии страждущих в этой жизни и обретения  рая после нее. Он пытался – (непосильная задача) – облегчить ее  именно пока люди живы, (у него не было даже пяти хлебов для этого).
Я  затруднялся с названием этой главы о подвижничестве Ван Гога в качестве проповедника в шахтерском поселке Патюраж в Боринаже. То, чем он там занимался, было буквальное следование заветам Христа.
Хотел  озаглавить  «Христианство Ван Гога», но оно явно не работало. Он следовал заветам Христа, а Христос христианином не был.

 А потому историю его проповедничества и подвижничества,  которая  относится к высшим достижениям человеческого духа, я назвал  «Христовство  Ван Гога».

Я уже упомянул, что перед этим он  попробовал свои силы как проповедник в Лондоне  (проповедуя на английском языке).
В Боринаже жили валонцы, которые говорили по-французски. И он проповедовал им по-французски.
Начало было обещающим, он  читал шахтерам  Библию, посещал больных. Все более или менее в соответствии с требованиями  Евангелического общества, пославшего Ван Гога туда.
И в результате в январе 1879 г. он получает  место проповедника в Ваме. И даже зарплату 50  франков.
 Столкнувшись с вопиющей  бедность шахтеров, ужасающими условиями  их труда, многочисленными  несчастными случаями в шахтах, Ван Гог приходит к выводу,  что проповедь Евангелия бесполезна  и начинает помогать людям в их жизни.
Он посещал больных, читал неграмотным Писание,  обучал детей.
  Он раздает больным и раненым свои деньги, одежду и другое имущество, вплоть до кровати, и спит на соломе.

Раздал одежду и деньги – точно по Христу «Продай имение твое и раздай нищим». Ужасная ошибка у Христа привела к «отобрать и поделить», так как добровольно кто же это сделает. Единицы. Из богачей мне известен один пример - философ Витгенштейн, история которого тоже просится на страницы.

Из письма  сестры Ван Гога  (E.H. du Quesne van Gogh):

«В то время, когда Винсент был в Боринаже, там не было сколько-нибудь серьезных несчастий; небольшие же были вообще в порядке вещей, причем было принято, чтобы миссионеры перевязывали раненых и помогали им... Зимой среди углекопов началась тифозная эпидемия. Ряды их поредели. Эпидемия не щадила ни старых ни молодых, и вот тогда-то в один прекрасный день жена булочника (Ван Гог снимал комнату у булочника  (МГ)) написала родителям молодого человека своим ясным круглым почерком, в наивных выражениях, о состоянии дел. О том, как ужасна болезнь, как велика нищета, и о том, что молодой господин, "который не такой, как другие", отдает все свои деньги страдающим, сам же поселился в пустой хижине, не имеющей ни мебели, ни вообще чего бы то ни было, причем решительно все, что имел, будь то деньги или одежда, он пожертвовал беднякам; ни днем, ни ночью он не отходил от их ложа".

Он хотел жить в тех же условиях, что и они. Хозяйка жаловалось, что он не моется.
Он отвечал ей – не волнуйтесь на том свете на такие детали внимания не обращают.

Из письма Ван Гога к Тео:

«Недавно я совершил очень интересную экскурсию — целых шесть часов провел в шахте. И притом в одной из самых старых и опасных шахт этого округа. Называется она «Маркасс» и пользуется дурной славой, потому что там погибло много народу — кто при спуске, кто при подъеме, кто от удушья, кто при взрыве рудничного газа, кто при подъеме подпочвенных вод или при обвале старых штолен, и т. д. Место это — мрачное; на первый взгляд во всей округе есть что-то жуткое и мертвенное».

«Здешние рабочие большей частью люди истощенные и бледные — их постоянно гложет лихорадка; лица у них изнуренные, измученные, обветренные и преждевременно состарившиеся; женщины, как правило, выглядят поблекшими и увядшими. Шахта окружена жалким поселком с несколькими мертвыми, до черноты закопченными деревьями и колючими живыми изгородями; повсюду кучи навоза и шлака, горы пустой породы и т. д., Марис создал бы из этого великолепную картину.
Как-нибудь позднее я попробую сделать набросок, чтобы дать тебе представление обо всем этом».

Все было бы ничего, если бы во время стачки шахтеров Ван Гог не присоединился к бастующм и не стал их защищать перед администрацией. Его посчитали одним из зачинщиков.
Факт его увольнения  при столь самоотверженном служении явно напрашивается на аналогию с Иисусом, на которой я должен остановиться обстоятельно, чтобы мое сравнение было понятно.
Если среди читателей есть верующие, они должны учитывать, что я рассматриваю Христа как реально существовашего человека,  выдающегося по уму и   одержимого религиозной идеей. Идея эта следовала из многочисленных пророчеств, содержащихся в Ветхом завете, которые он как правоверный иудей, да еще обладавший гениальной памятью, знал назубок*
_______________________
• Сноска
Начиная от 15-го века до Рождества Христова, более 15-и разных иудейских пророков в разные века, независимо друг от друга, пророчествовали о том, что в еврейском народе родится пророк, который будет являться воплощённым в человека Сыном Божьим.
Ветхозаветные пророки предсказывали, что Сын Божий, как человек, родится в Вифлееме (Пс. 2:7; Мих. 5:2), Он будет отвергнут иудейскими священниками (Пс. 117:22), будет предан за 30 сребренников одним из своих учеников (Зах. 11:12; Пс. 40:10), добровольно пойдет на смерть (Ис. 53:7), будет распят в Иерусалиме вместе с разбойниками (Зах. 12:10; Ис. 53:12),скажет предсмертные слова (Пс. 21), воскреснет (Ос. 6:2), создаст Новый Завет (Ис. 42:6), станет ходатаем этого Нового Завета (Мал. 3:1) и создаст церковь, которая должна будет распространиться до всех краёв Земли (Быт. 49:10).
_________________________


Кроме того, его  гениальность включала  в себя сильнейшую веру и одержимость, свойственную многим гениям, а также  широкий мощный интеллект, приведший к критике  существовашего положения вещей в исполнении правил и заветов иудаизма. Таких проповедников в те времена было много, но Христос был гением, движимый  идеей и сочувствием к страждущим, находящихся  под двойным гнетом -  римской окупации и местных властей.
Все это  вместе привело его к столкновению с двойной же властью.
Синедрион (запараллельте с Евангелическим обществом, осудившим и уволившим Ван Гога за чрезмерную вовлеченность в жизнь шахтеров),  осудил его поведение, тем более,   Христос покушался, хотя и на основе пророчеств, на  Закон Моисея, что было кощунством. Вторым его  преступленим оказалась его фанатичная убежденность в пророческую идею о том, что он  Сын Бога.

Тем самым он автоматически  осудил себя на смерть, которую мог избежать, но также принял в соответствии с прорчествами.

(В России сейчас религия стала модой и одновременно формой  ухода от действительности.  Многие  быстро приняли формальные признаки  христианства – отмечают праздники,  ходят в церковь, поздравляют друг друга с Рождеством и прочими праздниками, но далеки от  исполнения заветов Христа,  и по незнанию их и  по трудности их исполнения. Не всем дано быть Ван Гогом).

Интересна деталь раздачи шахтерам 50-франкового жалования подбно кормлению Христом толпы голодных пятью рыбами и хлебами. К сожалению, эти 50 франков не возобновлялись, как у Христа 5 хлебов.

Вот с какой формулировкой Ван Гог был уволен ( я с удовольствием использовал термин формулировка):

«Ван Гог  бесконечно терпелив и добр к больным и раненым, наблюдал за ними по ночам, отдавал им свою одежду и даже свои простыни - но он оказался недостаточно красноречив (косноязычен), не способен к организации (религиозных)сообраний. Это - факт, что отсутствие у него определенных качеств  делает выполнение им основных функции евангелиста неэффективным».

Сходство в поведении дополняется вот такими поразительными мыслями Ван Гога изложенными в письме к Тео:

«Знай, что со служителями Евангелия дело обстоит точно так же, как с художниками. И здесь есть своя устарелая академическая школа, и здесь она часто омерзительно деспотична; одним словом, и здесь царят безнадежность и уныние, и здесь есть люди, прикрывшиеся, как броней или панцирем, предрассудками и условностями, люди, которые, возглавляя дело, распоряжаются всеми местами и пускают в ход целую сеть интриг, чтобы поддержать своих ставленников и отстранить обыкновенного человека».

На фоне всех  разыгравшихся страстей, Ван Гог не потерял чувства непрестанного восхищения красотой природы, что исключительно важно. Это мое заключение  следует из его писем и оно разрушает представление, которое я слышал даже от работников музея Ван Гога, что он вдруг проявил способности и стал рисовать чуть ли не в 30-летнем возрасте.

«В последние, темные дни перед рождеством выпал глубокий снег, и пейзаж стал напоминать средневековые картины Брейгеля Мужицкого и многих других художников, так убедительно умевших передать своеобразный эффект красного и зеленого, черного и белого. То, что видишь здесь, ежеминутно наводит на мысль о работах Тейса Мариса или, скажем, Альбрехта Дюрера. Тут встречаются лощины, заросшие колючим кустарником и старыми искривленными деревьями с причудливо изогнутыми корнями; эти лощины выглядят точь-в-точь как дорога на гравюре Дюрера «Рыцарь и смерть».

"В эти дни было любопытно наблюдать, например, рабочих, возвращающихся из шахты по белому снегу в вечерних сумерках. Люди эти, когда они снова поднимаются из недр земли на дневной свет, до такой степени черны, что похожи на трубочистов. Домики у них по большей части крошечные — в сущности, здесь скорее подошло бы слово хижины, — и разбросаны они по лощинам, в лесу и на склонах холмов. Там и сям виднеются замшелые крыши, а по вечерам сквозь мелкий переплет окошечек приветливо сияет свет. Сады, поля и пашни, которые у нас в Брабанте окружены дубовым лесом или подлеском, а в Голландии — подстриженными ивами, обнесены здесь живыми изгородями, черными и колючими. Теперь, на снежном фоне, это производит впечатление шрифта на белой бумаге, выглядит как страница Евангелия.
Я усиленно читаю «Хижину дяди Тома». Как много еще рабства на свете! И в этой поразительной, чудесной книге этот насущный вопрос рассматривается с такой мудростью, любовью и пылкой заботой о подлинном благоденствии несчастных и угнетенных, что к роману невольно возвращаешься и каждый раз находишь в нем нечто новое.
Я не знаю лучшего определения для слова искусство, чем «L'art c'est l'homme ajoute a la nature». ( Искусство — это человек плюс природа)  Природа — это реальность, истина, но в том значении, в том понимании, в том характере, которые раскрывает в ней художник и которые он дает — qu'il degage,(которые он высвобождает) .
Будет, однако, неверно, если ты на этом основании решишь, что теперь я, например, менее восторженно отношусь к Рембрандту, Милле, Делакруа или к кому бы то ни было. Как раз наоборот! Только, видишь ли, есть много вещей, в которые надо верить и которые надо любить: в Шекспире есть нечто от Рембрандта, в Мишле — от Корреджо, в Викторе Гюго — от Делакруа, а в Евангелии — нечто от Рембрандта или в Рембрандте от Евангелия, как тебе больше нравится — это одно и то же при условии, что имеющий уши не пытается исказить смысл того, что слышит, и делает поправку на масштаб сравнения, которое не имеет целью принизить заслуги сравниваемых лиц".

Когда Евангелическое общество  отозвало его  из Боринажа, он пешком пришел  к патеру Питерсену  и показал ему свои рисунки, изображавшие  ужасную жизнь шахтеров. Питерсон сказал ему - иди рисуй.