Домовой

Домовой  сидел  за  кухонным  буфетом  и  грустил. Он  любил  этот  буфет,  сделанный  лет  сто  назад От  него  пахло  ванилью,  вареньем,  и  еще  чем - то  таким,  от  чего  кружилась  голова.  Давным - давно,  его  смастерил  деревенский  столяр  Митрофан,  горький  пьяница  и  забулдыга.  Но  руки  у  него  были  золотые.  " Да...такую  мебель  теперь  не  делают,  все  норовят  из  клеенной  фанеры " - думал  Домовой.    Давно  уже  нет  в  живых  того  столяра, -  покоится  он  на  старом  деревенском  кладбище,  вот  уж    лет  пятьдесят,  а  может  и  больше,  а  буфет  стоит.  Менялись  поколения,  дом  не  раз  продавали,  в  нем  появлялись  новые  люди,  только  буфет  стоял  неизменно,  как - будто  врос  в  пол  невидимыми  корнями. Домовой  грустил. С  новыми  жильцами  как - то  сразу  не  заладились  отношения. Люди  они  были  городские,  этот  дом  купили  по  случаю,  и  называли  его  странным  словом  "дача". Въехав  в  дом,  не  поздоровались,  почтения  никакого  Домовому  не  оказали,  вели  себя  шумно,  часто  выпивали. Иногда  к  ним  приезжали  гости,  которые  хорошими  манерами  также  не  отличались. " Хамье  городское", - Домовой  злился,  и творил  мелкие  пакости. Вспомнилось  ему,  как  недавно  приезжали  какие - то  люди  из  города,  в  узких  брючках  и  темных  очках.  Они  долго  ходили  вокруг  буфета,  цокали  языками,  произнося  непонятное  слово "раритет". Долго  пытались  сдвинуть  буфет  с  места,  но  тот  намертво  вцепился  в  дом, и  не  желал  даже  шевелиться. Они  обозвали  его  разными  нехорошими  словами,  плюнули  и  уехали.Шли  годы,  люди  старели,  но  все  оставалось по - прежнему, - Домового  в  упор  не  замечали. Как -то,  вконец  обидевшись,  он  даже  пытался  уйти  из  дома, но,  поскитавшись  пару  дней  по  окрестным  дворам,  и  наслушавшись  дежурных  фраз  сочувствия от  других  Домовых,  он  возвратился  назад.  Конечно,  за  это  время  ничего  в  доме  не  изменилось.  Ну,  может  быть,  только  хозяйский  кот  стал  еще  более  подозрительно  поглядывать  на  Домового.  Они  с  самого  начала  терпеть  не  могли  друг  друга.  Кот  был  толстый,  наглый,  порядков  местных  не  знал,  вел  себя  вызывающе,  за  что  ни  раз  был  бит  на  улице  местной  кошачьей  шпаной. Домовому  его  не  было  жалко.  Совсем. Жизнь  продолжалась. Домовой  от  скуки  воровал  у  хозяина  носки,  квасил  хозяйке  молоко,  иногда,  для  разнообразия,  подговаривал  мышей  попугать  домочадцев.


Как -то,  в  обычный  летний  день,  к  хозяевам  приехала  внучка.  Появилась  она  здесь  впервые,  и  Домовой  с  интересом  за  ней  наблюдал.  Девчонка  была  шустрая,  лет  четырех - пяти. Ему  было  странно  видеть,  как  она  с  удивлением  наблюдала  за  стрекозами,  кружащимися  над  травой, гладила  по  жестким  пятнистым  крылышкам  "божью  коровку",  сидящую  у  нее  на  руке, рвала  зачем - то  полынь, и,  растирая  ее  в   ладонях,  закрыв  глаза,  потом  долго  вдыхала  этот  горьковато - пряный  аромат.  Странная  была  девочка. Однажды  вечером,  когда  Домовой,  уже  по  привычке,  грустил  за  буфетом,  девочка,  присев  на  корточки,  спросила  его  шепотом, - Хочешь,  я  тебе  молочка  принесу ?. Домовой  от  неожиданности  громко  икнул,  и  сказал, - хочу... Ночью,  подойдя  к  кровати,  где  спала  девочка,  он  заботливо  поправил  сползшее  одеяло,  подложил  ей  под  руку  упавшую  на  пол  куклу,  и  потом,  на  цыпочках,  боясь,  чтобы  не  заскрипели  половицы,  тихо  удалился.  За  буфетом  было  темно  и  уютно.  За плинтусом  шумно  сплетничали  мыши.  Домовой  беззлобно  на  них  цыкнул. Шум  стих, -уважают, -  засыпая,  подумал  Домовой.   В  окно  скреблась  ветка  сирени,  как -  будто  кто - то  просил  впустить  в  дом.  " Ничего...значит  еще  поживем ", -  Домовой  устроился  поудобнее,  и  уснул.  Стихли  звуки.   Любопытная  луна  таращилась  в  окна.  От  буфета  пахло  ванилью,  и  еще  чем - то  таким,  от  чего  кружилась  голова...