1. Какой запомнилась Вера Августовна

НА СНИМКЕ: Вера Августовна Лотар-Шевченко за роялем


Вера Августовна Лотар-Шевченко весной 1966 года переехала в Академгородок и стала солисткой Новосибирской филармонии, разъезжая по всем городам страны с концертами. В Академгородке вокруг нее всегда было много народа. Люди приходили к ней домой, и она им играла. Эти домашние концерты вошли в привычку. К ней приходили знакомые и незнакомые ей люди. Заходили многие, но друзей было немного.

В первые годы ее опекали супруги Ляпуновы. Ей такая опека была очень нужна. Она была совершенно не приспособлена к советскому быту. И они ей помогали, чем могли.

Например, супруга Алексея Андреевича Ляпунова Анастасия Савельевна подарила ей шубу, а то она так бы и ходила зимой в демисезонном пальто.

Близким другом стал и профессор Кирилл Алексеевич Тимофеев, который часто приходил к ней либо один, либо вместе с женой и водил к ней студентов НГУ и фымышат.

Татьяна Дмитриевна Третьякова стала для неё близким человеком и связующим звеном между ней и Новосибирской филармонией. Чаще всего Вера Августовна выступала на площадках в Новосибирской области, и Татьяна Дмитриевна была с ней рядом в этих поездках. Ей часто приходилось организовывать такие поездки и не только здесь, но и в Восточной Сибири, и на Дальнем Востоке.

Вера Августовна Лотар-Шевченко жила вне быта. В ее квартире была необходимая мебель, но не более того. Вдоль стены стоял рояль, подаренный Ляпуновыми, за который она постоянно присаживалась. Соседи, зная, что она – пианистка, не возражали, хотя слышимость в доме была абсолютной. В этом отношении ей в Академгородке повезло.

Некоторые журналисты пишут о том, что когда она играла, двери ее квартиры были открыты, чтобы мог зайти м послушать её игру любой, кто пожелает, и люди сидели на лестнице, потому что в комнате яблоку негде было упасть.

Могу определённо сказать, что Вера Августовна никогда не держала дверь открытой специально для этого. Возможно, кое-кто выходил на лестницу покурить, но тот, кто хотел её послушать, находился, конечно, внутри квартиры.

Её любили, и ей помогали. Ничего от мещанского уюта в квартире не ощущалось – ни рюшечек, ни слоников... На стене висели афиши ее концертов, а над диваном была репродукция натюрморта Матисса. На тумбочке стоял проигрыватель, а на пластинках была, в основном, фортепианная музыка. На книжной полке – книги на всех европейских языках, но главным образом, на французском.

Я бывал в её квартире редко и только вместе с женой Любой. А вот Люба, по крайней мере, в 70-е, когда изучила французский, и до кончины Веры Августовны, – минимум раз в неделю.

Да и Вера Августовна, хоть и редко, но бывала у нас дома, мы жили недалеко от неё.

В эти годы Алексея Андреевича Ляпунова уже не было, но Кирилл Алексеевич Тимофеев бывал у неё очень часто. Кроме того, она подружилась с Любой Гореловой, говорившей по-французски, которая одно время даже жила с ней в одной квартире (Люба Горелова работала директором Дома пионеров Советского района).

Покинув профсоюзный комитет в 1967 году, я стал по роду работы часто бывать в командировках в Москве и всегда привозил сыр «Русский камамбер», по вкусу, на самом деле, похожий на бри. Вера Августовна его очень любила, а в Новосибирске в магазинах он не продавался. Моя жена спешила принести ей этот сыр, как только я его привозил.

В своей квартире Вера Августовна постоянно устраивала концерты. Приходили друзья. Кирилл Алексеевич Тимофеев приводил студентов и фымышат. И те, и другие знали ее, потому что она давала концерты и в ФМШ, и в НГУ. Люба Качан на таких концертах в ФМШ рассказывала о композиторах, об их произведениях.

Готовилась к выступлению она у Веры Августовны. Та ей вначале сама рассказывала, о чём бы ей хотелось сказать школьникам. Она была кладезем совершенно уникальных знаний об истории создания каждого музыкального произведения. На протяжении нескольких лет Люба приводила Веру Августовну в ФМШ, а потом помогала ей добраться до дома.

Иногда Вера Августовна давала тематические концерты в салонном зале Дома ученых и часто выражала недовольство качеством инструмента в салоне. Там и на самом деле был рядовой инструмент, да и следили за ним неважно.

А этот отрывок случайно нашёлся в блоге (в Живом журнале) Галины Мушинской, бывшей жительницы Академгородка:

«… И опять вспомнился городок, где так много всегда было музыки из окон. Из форточек, даже когда мороз и лишь редкие форточки открыты... так много всего было услышано впервые именно из окон и потом забывалось, чтоб иногда узнаться спустя долгое время,  но  большая часть – при моей-то  совсем плохой музыкальной памяти – совсем забывалась, оставались смутные воспоминания о чём-то необыкновенно прекрасном, пролившемся вместе со светом из окна.

В соседнем с нами доме жила пианистка Вера Лотар-Шевченко. Я слушала её упражнения, катая коляску».

Мой рассказ о пианистке Вере Августовне Лотар-Шевченко на этом не заканчивается.

В “proza.ru” под общим заголовком "Пианистка Вера Лотар-Шевченко" я подробно описал (настолько подробно, насколько мог) её жизнь и близких ей людей - мужа и приёмного сына, а также их родных и их потомков.

Вот ссылка: http://proza.ru/avtor/mikat&s=0&book=58#58 .

Мне удалось кое-кого разыскать, вступить в переписку и получить фотографии и документы, а также ответы на мои вопросы.

Разумеется, они знают далеко не всё, но многое в жизни Веры Лотар, Владимира Шевченко и Дениса Ярового прояснилось. 

Я же продолжу рассказ об Академгородке.

Продолжение следует: http://www.proza.ru/2017/03/23/443