Глава 3. Лихолетье
Дошла очередь и до Соколенко. В то время младшие братья поступили в университет. Парубки были видные, здоровые и крепкие телом, интеллигентные. Одевались хорошо, по моде. И, несмотря на более высокий статус большинства студентов, легко сходились с людьми, были компанейскими, имели много друзей.
Николай не был похож ни на кого в семье, отличался смуглостью лица и светлыми чистыми глазами, которые придавали ему доброту и мягкость, чего нельзя было сказать об Иване. В противовес брату, он был высокомерным, глаза как у алтайцев – узкие, да еще и с прищуром. Любил читать классиков, диалоги Платона с Сократом. Девушки за Николаем стайками ходили. Но при разнице характеров братья жили мирно.
Был у них общий друг - однокурсник Костя. Симпатичный, вежливый. И старшие его любили, и дети. Ходил в гости к братьям часто, интересовался жизнью этой большой дружной семьи, играл с ребятишками. А однажды узнал друг любезный, что Иван с Николаем на свадьбу в соседнюю станицу отправились. И пожаловали к Соколенко незваные гости: милый Костик в банде состоял и проинформировал своих, что ребят дома не будет, путь открыт. Сам, конечно, не пошел.
Дело было в июле. Жара, пыль, мошкара глаза забивает. Петр в это время лечил виноград от насекомых (особенно гусеницы заедали) специальным аппаратом, заправленным медным купоросом. Остальные члены семьи были дома. Уже стемнело, когда раздался стук. Чей-то грубый командный голос приказал:
- Открывайте, не то дверь выломаем!
Ужас мгновенно покрыл всех липким потом. Каким-то фантастическим образом баба Евдокия успела схватить старших детей и спряталась с ними в хранилище- в бочке из-под вина. Всех остальных ворвавшиеся бандиты связали и уложили на пол. Тут зашел Петр, усталый, грязный. И сам не понял, как оказался связанным на полу.
- Что вы делаете, нечестивцы? – гнев и удивление одновременно поднимались в груди.
- Замолчи, дядя, лучше будет, - сверкая золотым зубом и зыркая звериными желтыми глазами, спокойно, но с внутренней угрозой, сказал здоровенный детина, видимо, главарь.
- Чего вы трясетесь? Страшно? Ну-ка, дед, встань! – при этих словах подручные главаря грубо дернули Никифора Васильевича и поставили на ноги. - Я вот сейчас тебе ушки поджарю, а ты скажешь, где золото?!
Дед Никифор закрыл глаза и перестал дышать, когда пламя коснулось ушей…
- Что ты делаешь, изверг? - Чуть не плача, простонал он. - Нет у нас золота!
- Да ну, шутишь, - оскалился бандит, и на минуту отвернулся от Никифора. - Рыба! – обратился к кому-то, - Поиграй с дамочкой. Смотри, как она тебя желает!
С этими словами он указал грязным пальцем на жену офицера, временную постоялицу семьи.
Красивый чубатый парень, кривляясь и играя бровями, подошел к молодой женщине:
- С нашим удовольствием! - И грубо толкнул её в одну из комнат.
Наташа (так звали бедняжку) закричала жалобным голосом, начала вырываться, но испугалась, что это может плохо кончиться для жизни, и только всхлипывала да так горько и тоскливо, что у остальных сердца разрывались от жалости и сострадания.
Не добившись ничего от деда, бандиты начали бить Марию, требуя сказать, где прячут они золото и деньги. Гордая казачка стиснула зубы, сняла золотые сережки и кольцо, что подарил свекор, и почти кинула в лицо главаря. Глядя на эту картину, Петр, связанный и избитый, застонал в бессильи:
- Маруся, Маруся…
Бандиты толкнули друг друга в бок:
- Смотри, как слуга хозяйку любит….
- Дак она ничего, - и грубо загоготали.
Если бы знали, что это молодой хозяин, убили бы без разговоров.
В спальне Нетты, которой было около года, двое мародеров шарили по шкафам. Бельё и одежду кидали в кроватку, где лежала малышка. Наконец, один увидел, что она задыхается, сбросил с неё тряпки:
- Живи, ушастая!
- Ну, что там, Клык? - закричал главарь. - Будем кончать?
Обернувшись к лежавшим на полу, бросил:
- Вставайте к стенке!
Холод отчаяния и беспомощности сковал семью. Так мало еще было прожито, так много еще не было сделано. Еще не выращены дети, еще даже не женаты Иван с Николаем. А жизнь-то заканчивается для многих, не успев начаться. Вот сейчас их всех убьют, и не будет больше ничего, кроме пустоты…
- Господи, за что? В чем мы провинились? - уронив голову, прохрипел дед Никифор.
Пётр как можно ближе придвинулся к Марии и еле слышно прошептал:
- Я люблю тебя больше жизни!
Жена обласкала его чудными глазами, из которых обильно лились слезы, и простонала:
- Детки мои…Петруша… Как же мало нам досталось счастья!!!
Рядом, опустив голову и сгорая от стыда, словно в чем-то была виновата, стояла убитая горем квартирантка. Обесчещенная, опозоренная, она молчала и только молила, чтобы быстрее все это закончилось, чтобы не видеть ей больше в зеркале себя – грязную и стыдную.
Напряжение нарастало, и семья в полном ступоре и молчании ждала смерти.И вдруг золотозубый начал говорить:
- Клянитесь, что не заявите в милицию, что часа три-четыре будете сидеть и не высовывать носа на улицу, пока мы не скроемся из виду. Что не будете нас искать или пытаться отомстить. Каждого порешим, обещаю.
Раздались дрожащие вразнобой голоса:
- Клянемся…
Бандиты подогнали к воротам подводы, погрузили добро, связанное в одеяла, антикварные вещи - даже стул красного дерева прихватили - и были таковы. Когда уходили, тот, что снял с Маруси кольцо, позвал её в коридор и, протянув драгоценность, сказал:
- Помни мою доброту…
Когда вернулись Николай и Иван, они были шокированы полным разгромом в доме, ревущими малышами, заплаканными взрослыми. Быстро развязав всех, бросились в милицию. И зря. Семья пять месяцев боялась жить в доме, и потом еще недели три в окрестностях дежурили патрули. Но не так-то просто поймать бандитов. Грабители не появлялись, видимо, были не местные.
Правду в народе говорят: беда не приходит одна. Открыло Лихо двери в дом семьи Соколенко. Через год после ограбления от горловой чахотки скоропостижно умер Пётр. Пусто стало в доме. Кто теперь зайдёт и радостно покажет выращенное с мужской кулак яблоко, не поймает младшую дочурку и станет для неё «конем»? Только времени на забавы с детьми у него было мало.
Иногда мимоходом жену поцелует, мать по голове погладит, доброе слово скажет. А трудяга какой был? Работал за троих. Особенно отцу помогал: жалел постаревшего батьку. Сколько слез было пролито, сколько горя поселилось в душе каждого домочадца! Мария почернела, осунулась, потускнела вся. Каждое утро просила у свекрови цветы и шла на кладбище. Могила Петра была похожа на клумбу. Только вместо воды обильно поливалась она слезами жены. Так продолжалось больше месяца.
- Маруся, - уговаривал её дед Никифор, - нельзя так. Ты же его душе покоя не даешь! Мало того, что детей забросила, сама на себя не похожа стала, света белого не видишь, да еще и Петрушу не отпускаешь. Ему там тоже не сладко! Рвется душенька к тебе и детям, держишь ты его прочно. Каждый день ведь ходишь. Отпусти, не мучь ни себя, ни его.
Ничего не ответила Мария, только с тоской на свекра посмотрела да заплакала опять. Нет Петра – и свет не мил, и не радует уже ничего. Дети малые – вот и все, что от мужа осталось. А она ведь только-только любить его научилась. И казалось ей, что жизнь закончилась.
Продолжение читайте здесь http://proza.ru/2017/03/24/1070
Свидетельство о публикации №217032401074
Великолепно написана глава! Бандитский налёт, ожидание смерти всем вместе... Ужас!
Каково матери было узнать, что всех её любимых через минуту не станет, какой удар по сердцу? А любовь к мужу и тоска, когда уже невозможно вернуть любимого... Талантливо написано.
Спасибо большое. С уважением,
Мила Стояновская 08.02.2024 04:23 Заявить о нарушении