Своравна отрывок 5

     Наши её и боялись и уважали. В драках и интеллектуальных диспутах была незаменима: умна, зла. На реях и вантах – шустрее всех. Память уникальная, чужие языки давались легко. Злопамятна. Однажды один дурачок ляпнул ей: «Зачем тебе, уродине, быть капитаном?» В первую же болтанку за борт сорвался. Захлебнулся. Еле откачали. Кто-то ему подошвы башмаков бараньим жиром густо намазал.
     Больше Своравну никто уродом не называл.
     Но были и счастливые моменты. Своравна зубрила тригонометрию, основы судовождения, астрономию и эллинские мифы. Зачитывалась приключениями Василия Кариотского и Бовы-королевича, рукописными, из тех, что за две копейки на Москве офени вразнос продают. Заглянула в Пелевина. Слала по емеле с ноутбука сообщения в Питер, Брюсу. Охотилась из рогатки на воробьёв – добавить к скудному рациону.
     Лопнуло всё в одночасье. Жирный майор спёр остатние деньги. Вспыхнул бунт. Подростки затеяли драку. Хотели просто раскровенить вору хайло. Но кто-то в драке перестарался. Подох майор.
     Дело было плохо. Ворочаться на Русь невозможно. Всех повесят. Пришлось пускаться в бега. Недоученные капитаны понанимались матросами на подвернувшиеся судна и разлетелись по всему свету. И долго ещё в стычках между французами и англичанами или между испанцами и голландцами русские убивали русских, оказавшись по разные стороны баррикад
     Своравна, пристроилась юнгой на судно Ост-Индской компании. Началась её одиссея.
Она возила пряности из Индонезии. Висела в корзине вперёдсмотрящего на каравелле Колумба. Огибала Африку с флотом Неарха и воинами Александра Македонского.
     Затем пришла очередь сухопутных сражений. Своравна дралась с легионерами Рима, в Чечне, в отрядах маки во вторую мировую войну. Гунны, бургундцы Карла Смелого, наполеоновские гвардейцы, воины Аменхотепа 111, янки в Пирл-Харборе, наёмники в Конго.
     Щиты с изображением бога Марса, рогатые шлемы викингов, кивера с султанами, кирасы и разрезные рукава ландскнехтов, рыцарские двуручные мечи, тачанки с пулемётами «максим». Казалось, этому не будет конца.
     Мышцы стали железными, зубы вставными, а тело покрылось татуировками и шрамами. Девчонка выросла на войне. Она прыгала с парашютом в тыл врага, бесшумно снимала посты, брала «языка», служила в контрразведке. Стала специалистом по диверсиям. Щёлкала коды как семечки, толкала противнику дезу.
     Когда сотрудничала с французским Сопротивлением в Париже, прокололась. Арест. Два месяца в гестапо. На теле живого места не осталось. Молчала. Потом побег.
     Колесо войн крутилось безостановочно. Некогда было не то что на звёзды смотреть – водки выпить. Своравна так понимала: история человечества – мясорубка. Ненависть – единственное доступное человеку чувство. Убивать – единственная существующая работа. Бремя этих мыслей она несла стойко. Потому что ломаться, молиться или рефлексировать в бою некогда: убьют. Жизнь в её представлении – бесконечный бой. И ты или дерёшься, или гниёшь убитый. Вот и вся философия.
     Но даже не мысль – тень мысли проступала: ясно, цель жизни – выжить. Но выживать зачем?
     Это было плохо. Своравна знала, как только у солдата появляются мысли – солдат ловит пулю.
     «Всё, что я делаю, - правильно. Выполнять приказы. Просто выигрывать бой. Ничего кроме.»
     Выигрывать…То-то же… А если всё это игра?
     Тогда же всё несерьёзно: патриотизм, лозунги, боевые знамёна, павшие товарищи. Жизнь и смерть несерьёзны. А как же можно убивать несерьёзно? Хохоча, что ли? Это уж извращение. Когда кто-то до такого дохахатывался, ясно было: боле не боец. Вскоре после этого либо он сам складывал голову, потому что и собственная жизнь ему становилась игрушкой. Либо свои же его решали. Потому как такой и чужие жизни разменивал легко. Трупы множились вокруг в геометрической прогрессии. А были случаи, когда такой забавник и своим пулю в спину пускал – смеха ради.
     Своравна испугалась. Поиски смысла жизни – конец солдата. А кроме как воевать – она ничего не умела.
     Как раз о ту пору Своравна подалась в наёмники к катарам, или, как ещё их называли, к альбигойцам.
     Секта эта распространилась на юге Франции, но особенно в районе Тулузы и Альби.
«Катары» означает «чистые». Руководители альбигойцев назывались парфитами – совершенными. Вера запрещала им брать в руки оружие, ибо они отрицали всякое насилие. Но защищать-то их кто-то должен, а катары были очень богаты. Поэтому вся их армия состояла из наёмников.
     Своравне катары нравились. Конечно, они были чудиками. Но симпатичными. Их земли превращены были почти в рай: там процветали философия, поэзия, науки. Со своими богатствами они занимались такой широкой благотворительностью, что бедных на их территориях практически не осталось. Никто, кстати, не знал, каков источник их богатств. И своей загадочностью они тоже привлекали.
     Катары проповедовали простоту, медитации и вегетарианство. Своравна, для которой и человеческая жизнь особой цены не представляла, только посмеивалась, глядя, как они старательно обходят на дорожках муравьёв: боятся убивать любое живое существо.