Он приходился мне дядей

Меньшой сын бабушки. Смуглый, черноглазый со сросшимися над переносицей бровями. Его внешний вид сильно отличался от внешности всех членов семьи, шатенов. Но бабушка Поля любила его больше, чем остальных своих детей.

Говорили, что в молодости правительство призвало бабку с ее подругами в Узбекистан на строительство железной дороги Талдыкурган. Оттуда вернулась уже беременной. Злые языки говорили, что у Поли случился роман с узбеком. Сама же Поля уверяла, что вместе с подругами была изнасилована группой местных жителей, в наказание за то, что девушки осмелились без спросу залезть в частный сад, чтобы украсть несколько апельсин. 
Но мой дед, муж Поли, не верил слухам, также, как и не верил самой Поле. Так всю жизнь и провел в неведении.

Может быть, для того, чтобы скрыть секрет происхождения сына, Поля назвала его самым типичным русским именем – Иваном. Даже слишком русским, потому что этим добилась совершенно обратного – имя выдавало то, что пыталась скрыть, и только разжигало любопытство соседей.  Из-за своей нетипичной внешности, уже в бытность учеником школы, Иван получил прозвище «Узбек». Прозвище намертво приклеилось к нему на всю жизнь.

Мой дед, разумеется, его не любил и частенько бил. Собственно, дед бил и других членов семьи, но Ивана особенно.
Когда дед умер, Ивану было семнадцать. Однажды с дружками он участвовал в ограблении местной государственной золотоскупки. Узбек и подельники взяли в конторе золотоскупки все, что можно было унести, и в добавок несколько сотен рублей, камней, дорогих вещей и украшений. В те времена процветала бедность, и потому старики до сих пор помнят это дерзкое ограбление.

Но удача-цыганка всегда проходит. После своего авантюрного поступка, Иван совершил глупость, о которой сожалел всю оставшуюся жизнь. Потому как не утерпел, купил себе модный креповый костюмчик цвета беж, позволить себе который мог бы только какой-нибудь сын политсотрудника. Купил лаковые туфли, золотые часы и цветастый галстук. Купил на всю округу поесть-попить и праздновал свой успех до самого утра. Он опьянел настолько, что еле помнил, как бабка Поля тащила его, валявшегося в луже (в новом костюме цвета беж), домой, вздыхала, ворчала и ругалась на всю округу.

Утром пришла к дому Ивана милиция и арестовала его. На допросах Узбек молчал, как пионер-герой, привыкши еще с детства к побоям.
Выдал на следствии один из ивановых подельников. Тот самый, который получил самый малый срок. Стукача скоро обнаружили повешенным в камере. Люди шептались, что с ним свели счеты, но в протоколах его смерть числилась как самоубийство.

Узбек, как большинство остальных, получил срок в восемь лет. В те времена не считались, ни с молодым возрастом, ни с отсутствием уголовного прошлого, ни с фактом того, что речь шла все-таки о преступлении против имущества, а не против жизни человека. Тем не менее, воровство такого масштаба получило большую огласку и уважение в нашем маленьком городишке. Помимо тюремного заключения, бабка Поля выплатила за Ивана стране Советов штраф, и чтобы покрыть его размер продала корову, баню и хлев. Впоследствии, спустя несколько лет, ей удалось отстроить баню заново. О хлеве решила не заботиться. «Все равно ведь нет денег на корову, так зачем мне хлев?» - разумно рассудила она.

Узбек вернулся с отсидки, когда я уже родился и успел осиротеть. Собственно, тогда-то я и познакомился с ним. Бабушка говорила, что «Иван изменился к худшему и не усвоил урока».

Я не мог судить об изменении в характере Ивана, но насчет плохого усваивания преподанных ему жизнью уроков, мне кажется бабушка преувеличивала. Однажды Иван нашел на улице (так по меньшей мере он утверждал) серебряные часы. Вместо того, чтоб продать их, он пошел в милицию, попросил найти хозяев и вернуть им находку.

По поводу этих часов есть отдельная история.
Часы были именные и вручены за заслуги перед Отечеством одному ветерану Второй Мировой. Однажды ночью ветеран возвращался домой, пьяненький по поводу празднования годовщины Великой Победы, одетый по этому случаю нарядно и со всеми медалями на груди. Он не помнил, как это случилось, но судя по всему заснул по дороге, а когда очнулся, обнаружил, что часы и все его медали отсутствуют. Погоревал ветеран, но что тут поделаешь? Заявил в милицию. Воров не нашли.
... А спустя несколько лет я видел упомянутые часы у одного из учеников вечерней школы, в которой учился. Ученик был сыном начальника милиции.

Уж не знаю, каким образом Иван был связан с этим странным делом и почему все-таки решил по-честному сдать часы. Может быть, и в правду усвоил уроки прошлого, а может быть, опасался подозрений со стороны закона, или же стремился хоть раз в жизни почувствовать себя положительным человеком? Так или иначе дядя очень гордился совершенным поступком и частенько рассказывал о нем.

И все-таки не часто Иван заслуживал бабушкины похвалы. Один его поступок особенно навлёк ее критику. Бабка Поля поручила Ивану утопить в ведре котят, как это делала сама («Нечего тут холеру разводить!»). Вместо этого, мой дядька решил позабавиться. Он позвал меня, и я видел собственными глазами, как он клал на ладонь слепого, дрыгающегося и пищащего котенка и кормил им нашу овчарку.  Пес большим языком слизывал котенка с грубой ивановой ладони, жевал и проглатывал.  Потом смотрел на Ивана просящими глазами и получал следующую порцию. Наша кошка металась вокруг и хрипло, надрывно орала. Иван смеялся надо мной, стоящим в оцепенении, наблюдавшим за этим зрелищем («что проглотил язык как котенок?).

Но все же я еще раз должен вам рассказать кое-что и в пользу моего дяди! Он научил меня играть в шахматы, шашки, домино, карты. Он также много рассказывал мне о приключениях, о которых вычитывал в книжках. От него я узнал о Жюль Верне, Дюма, Конан-Дойле и других.  Он говорил, что в тюрьме больше нечего делать, кроме как читать книжки и играть в настольные игры. После отсидки дядя Узбек приобрел привычку к чтению и даже записался в местную библиотеку. По его примеру и я тоже пристрастился к приключенческой литературе и к настольным играм. Без ложной скромности сообщу вам, что до сих пор немногие могут выиграть у меня!

Еще кое-что расскажу хорошего про него. Иван был сапожником. О, каким хорошим сапожником! Сейчас уже и не сыщешь таких! Весь наш старый квартал шил обувь только у него и ни один другой сапожник не мог с ним конкурировать. Есть, кстати, такая приговорка: «пьет как сапожник». И Иван с честью ее оправдывал. Но даже когда был в доску пьян, его глазомер и твердая рука ни разу не изменили ему. Ни разу не ошибся в покрое, не закосил шов и не укололся толстой сапожной иглой.

Однажды Иван учил меня пить горькую. Он вылил в миску бутылку водки, нагрел ее на печи и накрошил хлеба. Он предложил мне опробовать этот «суп» - так он назвал это отвратительное пойло. Под его угрозами я отхлебнул две ложки, но меня стошнило. Я выбежал на крыльцо, и мои вопли достигли ушей бабки Поли. Она зашла в хату и стала выговаривать Ивану, в то время как он, сидя на кухне, преспокойно хлебал свой  «суп», как будто и в самом деле был сварен из картошки.
Я должен вам сказать, что я так и не освоил ивановой науки пить – более того, я вообще не люблю алкоголь, и иногда меня рвет от него.

Бывало, что Иван был действительно жесток ко мне. Посреди ночи будил и требовал хриплым голосом, чтоб я немедленно побежал к его возлюбленной, нашей соседке Таисии, вдове и матери-одиночке. Таисия одна растила двоих детей, а третьего прижила от Ивана. Узбек ревновал ее ко всем лицам мужского пола и однажды даже пытался поднять на нее руку. Однако Таисия заявила: «Я пока еще не жена тебе!», и Узбек сдался и больше не пытался ее воспитывать. Так вот мой дядя мог в любое время суток послать меня к дому Тайки с требованием, чтоб пришла к нему немедленно, потому что де «хочет» ее.  Прибежав к ней, сонной, томной и полной, я рыдал и умолял ее согласиться на дядькину просьбу, иначе он меня побьет за то, что я просил недостаточно вежливо и убедительно…
Когда мне уже было 15 лет и я занимался боксом, по обыкновению дядька снова разбудил меня посреди ночи с тем же требованием, но я заломил ему руку и сказал, что если он еще раз попросит от меня услуг сводника, то я ее сломаю. С тех пор Узбек перестал приставать ко мне.

***

Мое более позднее воспоминание о нем было, когда я уже женатый, пришел навестить стареющую бабку Полину.  Дядька Иван лез и пытался потискать мою маленькую дочку. Она, кривя носик от перегара, протягивала ко мне ручонки с просьбой избавить ее от объятий «дедушки Ивана».

***

Бабка Полина умерла в возрасте восьмидесяти трех лет, после того, как вскопала половину нашего огорода, величиной в девять соток. Моей дочке уже тогда было восемь. Соседи говорили, что ее смерть произошла после того, как пьяный Иван избил ее. Но я не верю этим слухам.
Щуплая, лежа в огромном гробу, сделанным явно не по ее меркам, она была румяна и красива. Врач сказал, что скорее всего она умерла от инсульта, который иногда приводит к тому, что покойники «выглядят красивее и счастливее, чем они были при жизни». Да, именно так врач и сказал…

Огромный гроб стоял на столе, соседи толпились вокруг него. Шептались: пустое место в гробу, мол,- плохая примета; ещё кто-то в доме вскоре уйдет из жизни.
Они возлагали цветы, лобызали покойницу в лоб. Крестились на икону Божьей Матери в темном углу.
Дядька, рыдая, подходил к гробу, засовывал руку и мерил пустое пространство в изножье усопшей матери. Выл снова и снова: «Это место для меня, слышите, это для меня построили! Мое место!»
Наверное, впервые я почувствовал к нему сострадание и в душе уже оплакивал его также, как и оплакивал свою бабушку Полю…

***

И в самом деле дядя Иван умер - не прошло и сорока дней.
Он угорел во сне, печная заслонка была закрыта, когда нашли его. Дядька не открыл ее до того, как заснул. Рядом с кроватью валялась пустая бутылка...

Люди поговаривали, что это было самоубийство. Но я так и не знаю, было ли это правдой или выдумкой?
Его смерть, так же, как и рождение, осталась тайной.

***

Собственно, почему я вам о нем рассказал?
А да, вспомнил! Я сегодня ночью видал его во сне. Дядя Иван сидит в нашей старой хате (я продал ее десяток лет назад). Сидит себе за деревянным столом, потемневшим и потрескавшимся от времени. Иван держит в руке полупустой стакан и плачет… Слезы текут по его щекам и капают в стакан. Он просит прощения, но я чувствую только холодный ужас, потому как понимаю, что разговариваю с мертвецом.