И сказал Бог возьми одр и ходи

                Подарок для Первого канала и Марии Шараповой               
     Как пел некогда некий Иван Кучин, тренькая на гитаре и вспоминая многочисленные зоны и лагеря родной страны Алины Витухновской ( не Израиля, как ни странно ), вновь погрузившейся с головой в кал, откуда они все, впрочем, и не вылезали и не вылезут, разве, Рома Сенчин сделает революцию среди себя и наименуется Лизой Толкуновой, срежет волосы с головы Ротару, приспособив оные к своему высокому лбу, надеясь мистически обрести хоть кроху таланта , но тщетно, товарищи бойцы " Гитлерюгенд ", бесталанная унылая сосаловка так и останется сосаловкой, без таланта, уныло и стремно до невозможности, от их стремоты хочется уйти в евреи или пидарасы, лишь бы не знать, что такие дауны живут на свете, так вот, пел Кучин про себя, типа, он весь такой заворованный, но нету  у него ни друга, ни жены и ни коня. Это ведь все неспроста, моя единственная. И сейчас я расскажу тебе, зачем и отчего.
     - Странная херня, - сказал Расул Кобзон, отодвигая костылем Зубека Соткилаву, - ты вот в дружки напрашиваешься, грузин хренов, а не понимаешь того, что неможно.
     - Отчего же, - переспросил по - осетински Зубек, снимая тигровую шкуру со стены.
     Тут надо уточнить, что они влезли поздно ночью в бытовку строительных рабочих, укрепляющих капиталистический строй и борящихся за импортозамещение, вскрыв дощатую дверь фомкой, отжав штапики, напевая из Готфрик и Витухновской, дабы не было страшно, после таких стихов не страшно уже ничего, можно смело идти гопить Форт Нокс, делать революцию в Форт Лодердейл и даже критиковать научного человека Фортова, и теперь орудовали, шабарили и изымали ненужные предметы роскоши. На стене висел коврик с лебедями, на этажерке стихи современных поэтов, на другой стене тигровая шкура, на третьей портрет витязя, голого, но с волосатой лапой, ужавшей кусочек буженины, политый заморским соусом кетчупом в ущерб здравому смыслу.
     - От того, что другу отдашь последнее, - снимая парик прогремел Расул, водружая причуду куаферов на голову товарища. - Короную тебя во имя отца и сына и наименовываю по всем понятиям Антоном Мырзиным и прочей ху...ой. Прикинь, - осклабился потно Расул, - теперь тебя в жизнь мусора не разыщут, ибо множественность.
     - Чота нелогично ни х...я, - опешил Соткилава, засовывая добычу на гора. - Если ты мне парик подогнал, то, значит, друзья мы ?
     - Френды, - не по - русски ответил Расул. - Гутыкбаши такие. А логики не будет, какая, на х...й, логика ?
     - Это да.
     - То - то.
     Наутро они ввалились в землянку, где и было их лежбище. Открыв стальными зубами банку тушенки, они молча пировали. насыщая изнуренные организмы, напевая из Алисы Лайт, нарочно делая свои морщинистые голоса тоньше, хмуря лица и качая головами, время от времени вздыхая и произнося сакраментальное " даааа".
     - Знаешь, - закуривая проговорил Соткилава, - когда я был в Сибири, то слышал там о невероятно могущественных людях, называемых авторитетами. Про них говорили так : " Весь х...й в шарах, весь рот в рандоле ".
     - Сука ! - Завыл Расул, хватаясь за кинжал предков, прибывших из Хайфы в Сыктывкар в первом веке до нашей эры, выполняя волю кесаря по переписи населения, их, кстати, наградили за добросердечное выполнение ответственного государственного задания щенками лабрадоров и медалями, представили к внеочередному воинскому званию Золотова и грамота.- Зачем ты мне это сказал ? Я теперь уснуть не смогу.
     Расул походил по землянке и неожиданно решил :
     - Нет жены и нет коня. Конь - Крым, всякий знает, а наши жены пушки заряжены. И что получается ?
     - Да х...й тебя знает, - осторожно ответил Соткилава, на всякий случай доставая гранатомет. - Логики нету же.
     - Не в этот раз, - засмеялся Расул, бросая костыль в пах товарищу.
     Вечером Соткилава выговаривал по - лезгински приятелю, потирая зудящий анус и думая внутри мозга о Витухновской :
     - Бескультурный ты человек, не понимаешь, что залупа часть полового члена, а афоризмы - вещь настолько нееб...и мощная, что нет слов, а только одни емоции и карлицы в глазах. Еще толстые обоссанные старухи, карлики, лилипуты, кишат, оргии, все в говне и радуются.
     - Какая страна - такая культура, - неожиданно логически закончил диалог Расул, вытирая замаслившийся глаз о парик Соткилавы. - Харэ трындеть, чурка. Кому там сказка ?
      Они задрали головы и узрели адресат, всю такую несчастную Алису, прижавшуюся спиной к высокому стулу и ожидающую изгнанного из рая поэта и звездочета, по своей бабьей близорукости не видя его довольной рожи у себя под блузкой, он сидел там необычно тихо, любуясь небольшими округлостями и думая об Ахматовой.
     - Этой надо не нас, - огорченно промолвил Расул, подошел к плееру и щелкнул кнопкой. - Мы х...во пострижены, - продолжал Кобзон, падая ниц перед вырвавшимся из динамиков вокалом Доротеи Пеш.
     Время вздрогнуло и захохотало, поставив все на свои места.