Илек - река моего детства

               


     Илек… Рядом с берегами этой могучей степной реки прошло моё детство. Крайняя улица Сагарчина – Садовая, где я жил, находилась всего в пятистах, а местами и в ста метрах от реки. В общем, довольно близко, и это обстоятельство было особенно благоприятно для местной детворы, летом до самого заката плескавшейся в тёплых речных водах. Однако ситуация резко изменилась в конце семидесятых годов, тогда из-за угрозы затопления правление совхоза приняло решение об отводе реки от села. В итоге километрах в пяти от Сагарчина был прорыт канал и, двигавшиеся прежде в сторону села, речные воды свернули на новый путь. После состоявшегося отведения протекавший у села Илек не исчез, но разом обмелел, уменьшился в размерах. Берега начали постепенно зарастать зеленью, русло в жаркие дни лета стало делиться на более или менее крупные, питаемые подземными источниками озерца. Неумолимо заработал процесс медленного угасания реки.   
     А ведь раньше, во времена моего детства, Илек тут был другим – полноводным, мощным, буйным. Особенно ярко характер реки проявлялся в период весеннего половодья. По бурлящей воде, гонимые быстрым течением, нескончаемым потоком неслись льдины – всякие – совсем небольшие и просто громадные, они плыли, на ходу обгоняя друг друга, с силой ударяясь о земляные берега. Это был настоящий разгул природы, незабываемое, потрясающее зрелище!.. Отметины тех былых половодий до сих пор присутствуют у села – в виде высоких обрывистых круч вдоль речного русла. А сколько в Илеке было рыбы! Несравнимо больше, чем сейчас. Подусты, голавли, щуки, лещи, сомы, окуни, ерши, налимы… какой только рыбой не изобиловала в ту пору река… И глубже она была, и пляжи песочные расстилались перед её водами…
 

                Вода – и радость и опасность.

     Плавать я научился рано. Но прежде чем научиться, по крайней мере, раза два попадал в ситуации, когда мог и утонуть. Опасные ситуации, которые почему-то особенно чётко отложились в памяти.   
     В первый раз такое случилось, когда мне было лет семь. В жаркий солнечный день мы, стайка ребятишек, купались в тёплой илекской  воде. Я, тогда ещё не умевший плавать, плескался на мели, не смея отойти далеко от берега. Забывшись, свернул в сторону и, сразу резко провалился вниз, надо мной вдруг разом сомкнулась вода. В ужасе я понял, что тону, что попал в «ямку» – так называют у нас эти коварно скрывающиеся под водой впадины. То, что я делал потом, совершает каждый тонущий в воде человек – это инстинктивные беспорядочные взмахи руками и ногами, всплытия, когда успеваешь увидеть лишь кусочек неба и делаешь ртом жадные вдохи воздуха: «А-ап! А-ап!». Вдохи вместо крика о помощи, потому что кричать в подобном положении почти невозможно… На моё счастье неподалёку купался Калила, парнишка с нашей улицы. Он заметил происходящее и вытянул меня на берег. 
     После этого случая, уже в другом уголке реки, ситуация повторилась. Точно также купаясь на мели, я неосторожно угодил в глубокое место. Потом беспомощно барахтался в воде до тех пор, пока кто-то снова не вытянул меня обратно. Как и в первый раз, всё обошлось благополучно. А в скором времени я сам научился плавать и с того времени перестал бояться исходившей от воды опасности. Но на деле вышло так, что впереди меня ожидало ещё одно, едва не ставшее последним водное испытание.
     Случилось это у Мазарок – высокого, омываемого Илеком песчаного холма, прозванного так из-за стоявших здесь некогда могильных мазаров. Привлекательными для купания данное место делали имевшиеся тут большие и глубокие затоны и относительно удобные подходы к ним. В послеобеденное жаркое время суток здесь всегда собиралось немало народа. И в тот летний день купающихся было много – одни копошились на берегу, другие плескались в воде, третьи загорали на песке на противоположной стороне реки.
     Я стоял на прибрежном островке, готовясь окунуться в воду, а в это время купавшийся рядом на мели сосед по улице Серёжка, стал уговаривать меня вплавь переправить его на другой берег. В то время я учился в восьмом или девятом классе и считал себя достаточно умелым пловцом. К тому же длина реки в этом месте составляла метров пятнадцать-двадцать – ну-у, что тут стоит переплыть?! И сам мальчишка был небольшой, лет на шесть младше меня. Дело казалось пустяковым и я, долго не раздумывая, согласился. Согласился, никак не предполагая, к чему всё это может привести…   
     Вошли в воду до пояса, Сергей ухватился руками за шею и мы поплыли. Вернее, поплыл я. И поплыл не как обычно – «вразмашку», а «по собачьи», работая руками под водой. Это было моей ошибкой и, почти сразу, я стал тонуть. Все мои умения плавать вдруг разом пропали – я лишь бесполезно махал руками и ногами и неуклонно шёл ко дну. Перепуганный, крепко сдавив шею, за спиной ревел Сергей. Глубина под нами была, как теперь понимаю, метра два–три, это, в конечном счёте, и спасло. Я касался ногами дна, делал отчаянные рывки в сторону берега и, на мгновения, всплывал. Но вдыхать воздух не успевал и снова камнем уходил вниз. В какой-то момент я, видимо, потерял сознание. В голове будто что-то замкнуло, и ужас тонущего в воде человека внезапно сменился на другое – щемящую тишину и спокойствие. Я вдруг увидел откуда-то сверху купающихся в реке людей и нас двоих, тонущих в воде. Мелькнула мысль: почему все вокруг спокойно купаются, разве они не видят, что мы тонем?.. Не знаю, сколько продолжалось это странное состояние, но нам всё же как-то удалось добраться до спасительного берега. На берегу я долго не мог прийти в себя. Голова гудела, тошнило, я ходил из стороны в сторону по песку, ожидая, пока закончится это болезненное состояние…               
     Из того случая я извлёк для себя урок на всю жизнь. Урок в виде выстраданного горьким опытом правила: при спасении утопающего подплывать нужно только сзади, а не спереди и, при этом, ни в коем случае нельзя находиться спиной к тонущему. Этому правилу я учил детей, когда работал в школе, повторяю его, при возможности, и теперь другим людям. А ещё к сказанному добавляю одно полезное знание. Оно звучит так: тонущий в воде человек в силу названных выше причин не может кричать, звать на помощь. Он тонет неслышно. Это можно только увидеть. Поэтому при купании в опасных местах необходимо быть внимательными к тому, что происходит вокруг.   
     На том бы и закончить это короткое воспоминание о давнем водном происшествии, если бы много лет спустя, мне не попалась на глаза одна интересная газетная статья. Статья о работе оренбуржских водных спасателей. Так вот, внимание моё привлекла одна из рекомендаций спасателей, а именно, как вести себя в ситуации, когда тонущий человек, крепко вцепившись, тянет тебя за собой ко дну. И оказалось вдруг, что и при этом, казалось бы, безвыходном положении имеется возможность выжить. Необходимо просто вместе с утопающим «идти ко дну» – в какой-то момент тот, подчиняясь инстинкту самосохранения, отпустит вас и устремится обратно на поверхность. Конечно, для исполнения подобного действия требуется недюжинное самообладание, но это единственное, что может действительно спасти в такой ситуации… Как говорится – век живи, век учись.          
     То, о чём я рассказал, происходило летом. Зимой же у меня тоже не обходилось без «приключений» – довелось два раза проваливаться под илекский лёд. В первый раз оказался по пояс в воде, в другой раз провалился чуть поглубже. В обоих случаях успешно выкарабкивался на поверхность, а потом, перекатываясь, перебирался на безопасное место. А после уже, что есть силы бежал к жилью, к теплу. Бежал в промокшей одежде и полкилометра и километр, но не простудился.   
     Приходит на память ещё одно воспоминание, как однажды в апреле, через две-три недели после ледохода, переходил вброд через Илек. Лезть в такую пору в холодную и мутную речную воду было, конечно, по меньшей мере, неразумно. Но я решился и полез. Просто потому, что это был самый короткий путь к нужному мне селу – всего минут сорок ходу, вместо почти двадцатикилометрового утомительного обхода.   
     Спустившись с высокого обрыва вниз, по песчаной, прорезанной зарослями тал долине, я прошел к реке. Совсем недавно проводивший в путь караваны льдин, Илек был по прежнему буен, стремительно нёсся мимо, обдавая волнами песчаный берег. Объятая извечным движением, река таила в себе немало опасностей, и главная из них для меня заключалась в воде – ещё по зимнему холодная, она могла вызвать судороги в теле. Муть же, скрывавшая от глаз глубину, была на втором плане – в крайнем случае мог и выплыть.   
     Напротив меня на другом берегу виднелся небольшой холм. Где-то под ним раньше находился выходивший к реке водяной насос. Теперь это место являло из себя отличный ориентир для перехода на противоположную сторону. Раздевшись, с мотком одежды в руках, я осторожно вошёл в воду. Вошёл, сделал несколько шагов – и выскочил обратно на берег. Вода под ногами была оглушительно холодной, будто студёными иглами она насквозь пронзила тело, сбила дыхание. Даже проваливаясь под лёд, я не испытывал такого – скорее всего из-за того, что одежда промокала в воде не сразу…       
     Чуть постояв на месте, я снова вошёл в реку. И решительно двинулся вперёд – уже не останавливаясь, не обращая внимания ни на пронизывающую ледяным холодом воду, ни на сопротивление толкающих, сбивающих с пути волн. Как и предполагал, глубина Илека тут оказалась небольшой, лишь где-то в середине она дошла до пояса, а потом опять быстро пошла на убыль. С плеском переставляя по воде ноги, я преодолел последние метры и вышел на другой берег. Совсем недавно казавшийся далёким, слева от меня возвышался холм-ориентир, из под низа его выглядывала на свет толстая железная труба. Пройдя вперёд, я опустил на сухую землю узел с одеждой и обернулся назад. С неба мне били в глаза лучи тёплого весеннего солнца, внизу под ним чернела длинная полоса обрыва, за которым пряталось село. А прямо передо мной, разошедшийся во всю ширь, стремительно проносился Илек. Илек – река моего детства...