Гинекология. День первый

Моё состояние становилось похоже на лихорадку. Так я продержалась месяц. На очередном ночном дежурстве я уже находилась в какой-то прострации, болела поясница и была сильная слабость.

Неожиданно по дороге я почувствовала, что у меня мокрое нижнее бельё, как- будто месячные начались, но была середина цикла, этого не должно было быть.  На очередном вызове я проверила, зашла в туалет и обнаружила, что меня заливает кровью.

 Как раз был на вызов  роженицы или родильницы (всё время путаю), которой пришла пора ехать  в роддом. Обычно пациенты или их родственники, если хотят поблагодарить, деньги дают врачу. Но в этот раз я как-то всё была на расстоянии от родственников. И они всунули пятьдесят гривен фельдшерице, пожилой, но сообразительной женщине, с ясной головой и внешностью Бабки Ёжки.

По дороге я размышляла о своём собственном здоровье, у меня явно началась какая-то болезнь, но от этих мыслей я расслабилась. Что бы там ни было, это предвещало отдых от работы, и от скрытых желаний  и требований  Серёжи. То что он мало что у меня просил, совсем не значило, что у него не было сильных нужд и потребностей в отношениях. Я не представляла, что с этим делать, и это сильно выматывало.

Мысль о том, что мне может понадобиться операция  не пугала, интересно даже было. Новый опыт мне часто  нравился, а о материальной стороне я не сильно беспокоилась, так как была врачом, и могла обратиться за помощью к Серёже или родным.

Кровотечение не прекращалось, но  испуга по-прежнему не было, я ощущала лихорадочное возбуждение.  Поставила в известность фельдшера и водителя, -  ребята, после этой роженицы или родильницы повезём меня в гинекологию.

По дороге я заполняла на себя два документа, как обычно делается в таких случаях. Любовно вывела жалобы, симптомы и предполагаемый диагноз. Моё настроение скорее было заинтересованным и любопытным. Я сама ещё ни разу серьёзно и длительно не болела, кроме раннего детства, и не очень хорошо понимала, какие могут быть трудности.

Бабка Ёжка поделила деньги «по честному» пополам, и выделила мне раствор физиологии с системой. Я сама тырить медикаменты не умела и на большее не претендовала.

После того как  благополучно устроила пациентку в роддом, я направилась в гинекологию с двадцатью пятью гривнами, раствором физиологии и системой.

 Меня принял  приятный доктор, с располагающей внешностью и располагающей фамилией Добров. И самое главное, он деликатно, внимательно и грамотно расспрашивал о моём состоянии и провёл гинекологический осмотр.
Особенно мне понравился вопрос, - могу ли я быть беременна? Я почувствовала гордость от того, что у меня есть мужчина, и я таки могу быть беременной. И ещё что такое начало меня притягивать в самой беременности.

Однажды мне перепало неожиданно много за лечение алкоголика. И я на эти деньги не запланировано купила пижамку, которая мне очень понравилась накануне.

Пижамка меня дождалась. Она была тёплой байковой, сиреневого цвета, расклешенной под грудью. Правда, когда я её принесла домой, она уже не казалась мне такой необыкновенной как на витрине. Позже я поняла, что с вещами почти всегда так.

Тем не менее, я себе в ней понравилась, и выглядела очень женственно. Что было приятно вдвойне, я понравилась в этой пижамке Серёже. Особенно ему понравилось, что такой фасон подходит для беременности. Он положил руку мне на живот, а потом прижался к нему щекой. Я ощутила такой прилив нежности, и с удивлением почувствовала для себя в мало знакомой мне роли матери. Больше всего Серёжа скучал за дочкой, которая осталась в Израиле.

Это всё о предшествующих моих открытиях относительно беременности. А тем временем доктор Добров сказал, что сейчас в операции нет необходимости. Меня будут обследовать, и назначил предварительное лечение из двух антибиотиков внутривенно капельно. Мне как раз хватало на это моих двадцать пять гривен и медикаментов со скорой.
Я была без вещей, и попросила у доктора разрешения позвонить. Он привёл меня в ординаторскую. Среди ночи я могла позвонить только Серёже. Доктор не уходил, скорее всего из-за документов и вещей, которые находились в ординаторской.

Но мне это почему-то не мешало. Мне было приятно, что я могу позвонить среди ночи мужчине, как будто это добавляло мне значимости в своих глазах и в  глазах доктора. Я не настолько себя плохо чувствовала, чтобы мне было безразлично внимание привлекательного мужчины.

Серёжа взял трубку. Я разговаривала с ним очень эмоционально, и как будто вошла в роль. В таком состоянии, я имела право на заботу. У меня было какое-то внутреннее разрешение её требовать.

  Я требовала, чтобы он немедленно приехал, привёз мне вещи и деньги на первое время.

- Как я тут буду ночевать в рабочей одежде! - с возмущением говорила я на повышенных тонах.  А под конец разговора практически истерила, что было мне очень не свойственно.

Серёжа пообещал немедленно выехать, а доктор отнёсся к этому спокойно. Как будто соглашаясь с тем, что я имею право на истерику в такой ситуации. И я быстро успокоилась. Мне даже понравился этот приступ истерики, я почувствовала в себе новые грани, которые были связаны с особенностями моей женской психики.

Несмотря на середину ночи, Серёжа приехал быстро. Привёз мне еды, немного денег, тапочки и шёлковый домашний халатик в леопардовую раскраску. Я удивилась, думала, что он притащит мне свои футболки и штаны.

Но расспрашивать о происхождении леопардового халатика не стала. Меня он настолько позабавил, что я даже не стала задумываться, откуда он его откопал.

 А потом на меня накатила сильная усталость, Серёжа не стал задерживаться. Я была так рада возможности отдохнуть, и после капельницы умиротворённая заснула.

Продолжение: http://www.proza.ru/2017/03/25/1058