Пага... Тсс!.. Ни-ни!!

"Королева сошла с ума! " - чуть свет разнеслось по всем площадям, бульварам и переулкам. Ровно ни в чем не повинный скрипач приговорён к четвертованию. Вина сомнительна, она не доказана (за её отсутствием), она глупа : мастерсво владения скрипкой, выше понимания королевы.

– Пойдёшь на казнь? – спрсил святой Фрэнк у не святого Агриппы, за столом одного дрянного, грязного столичного кабака.

- Да с тобою ли бог! - пролаял басом очень грузный Агриппа - Мои планы на вечер далеки от расплаты, сегодня меня чертовски тянет погрешить.

- И я с тобой в компании сегодня, друг, но я про полдень, и про завтра.

- Ты про скрипачью смерть? Да, схожу пожалуй.

- Какой же всё же бред. - негодовал Франциск, огромный кубок пива допивая.

- Не менее, чем исстребление котов. - парировал Агриппа. Но далее, кабак утоп в безумном море музыки, по случаю чьего-то дня рождения.

Тоскливым голосом разбитых надежд лавочников скрипели телеги, развозя по амбарам не распроданный за день товар. Площадь пустела, лишь множесвом мусора напоминая о ещё недавно кипевшей жизни. Горстки нищих, тщательно перебирая ещё не убранный мусор проклинали горожан за скупость. Полоумный алхимик-астроном лишь на половину прикрытый грязными лохмотьями, пробежал площадь наполнив её странными звуками : Смарагд в Венере альфа-дзень! Атанар лопнул под взглядом Юпитера! Нелепая казнь, саламандра в гневе, я проклят!

- Да что б ты сдох! - крикнул один из нищих, и бросил в сторону бегущего увесистый булыжник. - Проклятый чёрт, похоже, опять поджёг свою хибару. - И действительео, с восточного входа на площадь потянуло свежим запахом гари.

Конный отряд ночной стражи, без малейших церемоний и с физическим насилием принялся разгонять нищих с площади. Ведь в скором времени ей предстояли большая уборка и приготовление.

- Прочь шваль! - хрипло кричал солдат, с силой пихая кованым сапогом в спину замедлившего бродяги.

Крепко выпивший начальник отряда, заметив патрулирующую процессию шлюх громко скомандовал отряду - Быть здесь до моего пребытия! - и пришпорил коня в сторону вышеупомянутой процессии.

...

- Изольда! – негромко но уверенно сказал ночной страж останавливая коня возле женщины лет сорока в ярко красном туалете. Женщина бросила взгляд на всадника, молча продолжила шествие, замыкая процессию ночных тружениц.

- Изольда! – раздражённо и громче повторил всадник. - С огнём играешь?!

- А ты?! - резко развернувшись на офицера, гневно прошипела женщина.

- Не перегибай! Почему не явилась, когда сказано было?? Я в праве задержать тебя.

Женщина сделала жест процессии следовать далее и чуть подождав,продолжила :

- Шарлотта будет мучить тебя с твоими демонами на том свете так же,как вы замучили её на этом.

- Офицер занёс руку, чтобы, по своему обыкновению ударить плетью по лицу, но :

тяжёлый удар большой коряги по затылку заставил его покинуть седло и расположиться на мостовой. Почувствовав праздное состояние лошадь отправилась в прогулку по ночному городу.

- Бертолио! - сдерживая крик, обратилась женщина к невысокого роста, но очень широкому в плечах мужчине лет тридцати в грязночёрном балахоне - Его черти видели, как он пошёл за нами, мне прямая дорога в застенок!

- Если найдут тело. - криво усмехнувшись прошептал Бертолио. - Но его не найдут. - добавил он, и тело поверженного стража, позвякивая шпорами поползло в темноту переулка.

. . .

Тёмный, сырой застенок с маленьким окошком выходящим в полный мрак ночи. После двухчасового сеанса экзорцизма дьявол так и не вышел, ни из истязуемого ни из священника.

- Думается, - бормотал лежащий на грязном полу скрипач - четвертование должно в некоторой степени защищать мои конечности. Ибо ещё пару часов и четвертовать будет нечего.

Физическая боль заглушала холод вечносырого пола. Неизбежные загноения и воспаления всех мастей не волновали вовсе, так как жить с ними не предстояло.

" Четыре, или пять часов? " – думал об остатке времени заключенный. " Как же обидно! " – если убрать залитую кровью гортань, закричал он. Именно сейчас, когда пальцы безнадёжно изуродованы для искусства, а то-есть музыкант получил" вольную", "воля" закрыта навсегда. Остаётся лишь некое светлое упование, на нечто загробное. Мания видеть всё в искажённом (порой до неузнаваемости) виде оставила в самый неподходящий момент. Когда реальность выворачивает всё своё дьявольское нутро, ни остаётся ничего, кроме как его принять. И самоубийство отнюдь не бегство, а всего лишь один из видов "принятия". "А голова - чтобы думать, ноги - чтобы ходить; никто не сможет меня остановить. " - напевает ещё не ложившийся палач, обходя свой завтрашний рабочий материал. Тяжёлая дверь за спиною лежащего на животе заключённого заскрипела, и низкий бас наполнил помещение :

- Ты не умер? Смотри, не нарушай закон хотя бы напоследок. Приговорён к казни, будь добр явись. - Пнув лежащее тело,и получив в ответ протяжный стон,удовлетворённо удалился. А через десять минут явился не потерявший надежду священник-экзорцист,для продолжения сеанса.

Дьявольски звёздное небо, сведшее с ума и без того слишком уж впечатлительного астронома-алхимика, улыбалось во все свои плеяды, глядя на потонувший во мраке город.

- Чёртова мама! Чёртова мама! - истерически раздалось с крыши водонапорной башни, убежища полоумного астронома. - Звездопад!!

И пошли звёзды всех мастей по уснувшему городу. Светло и шумно стало в городе и, с непривычки, не своевременно. Вышел народ на улицы с подручными средствами, дабы защититься. Но... первыми засбоили проститутки, очень их прельстило, что, если раздеваться и творить разврат посреди белого дня, да ещё и на публике, то вовсе не зазорно это, это - шоубиз.

Но остальное население держалось крепко, и после небольшого совещания, решило перебить и проституток. Но...узнав, что если сквернословить и выражаться на языке быдла не в среде себеподобных, а прямо со сцены во-всеуслышание, то ты не низкопробное чмо, а правдоруб. А так как понятие о правде было... как будто и не было, то и добрая половина населения поднялась на защиту звездопадницы.

Что поделать,при таком заполонении звёзд пришлось и помост,под казнь приготовленный,под сцену запустить. И пошёл шабаш,какого город ещё не видывал.До полудня смотрела королева на дела лицедейные. Выяснилось в процессе, что телам небесным и уметь то особо ничего не надо.

Вспомнила тут королева о скрипаче. Его легко (по тому времени) можно было обвинить в дружбе с дьяволом, но, в зловещем ничегонеумении обвинить нельзя было никак. Подумала-подумала королева, да и давай направо и налево рубить ручки да ножки вертлявые и до ужаса бесполезные. Как не силилась сцена сохранить свой шоуовый вид, всё больше и больше возвращалась в помост.

И вот... Залитый кровью казнённых помост, в хаотичном порядке заваленный кучками из ещё пританцовывающих конечностей. А посреди (прости Гсподи) постапокалипсического пейзажа, стоит изуродованный, но сцуко, живой скрипач. И изуродованными, болючими пальцами, начинает наполнять грёбаный, проклятый, поганый город звуками, которых он никогда не услышит.

Как и тишина, которой никогда не услышит скрипач. Отображать во внешнем то, что постоянно звучит внутри, неизбежная необходимость. Пусть не всегда понятны эти рисунки, как соотношение чувств и поступков.

. . . . . . /С...... Ю. Я. 24.03.2017/