Под солнцем мечты

«Какое название для фильма в духе итальянского неореализма!», - подумал кинорежиссёр Авксентьев. Он сначала сказал, «под южным солнцем мечты». Фраза эта пришла ему на ум, когда он умывался в ванной комнате. Вот позвонит знакомой и скажет: «А не угодно ли мадам прогуляться под южным солнцем мечты?». Она сначала удивится, не сразу войдёт в смысл такого странного  выражения, но, зная за своим приятелем манеру замысловато и вычурно изъясняться и обладая быстрым умом, скоро постигнет куртуазную интонацию игры. Она, и действительно, любила южное солнце, в последнее время часто говорила, что ждёт, не дождётся лета, чтобы окунуться в волны тёплого моря.
Немного пышно звучит, подумал Авксентьев, но ведь это только шутка. Время добротного итальянского неореализма ушло.  Да никто и не напишет ему сценарий под это название. Хотя, как знать! Почему бы нет? Он и сам попробует набросать эскиз, так, больше для души. А там видно будет. Уж очень красиво звучит. От одного названия хорошо на сердце, тают за спиной лет этак двадцать-тридцать. Оно и хорошо и кстати, потому что ему, Василию Авксентьеву, минуло за пятьдесят. Юле же (так звали женщину, с которой он хотел говорить) едва-едва перевалило за сочные, зрелые и яркие тридцать. Она была его ассистенткой, смотрела на него с обожанием, которое умело скрывала за кокетливой иронией.
Он и позвонил, и сказал так, как хотел. И она сначала помолчала, осмысливая неожиданный утренний сюрприз. Потом, улыбаясь (слова растягивались от улыбки), сказала:
- Острите с утра?
Он тут же нашёлся:
- Дарю только что срезанный букет чайных роз, обрызганный росою.
Она опять улыбнулась. Ей нравилась такая реакция. Она сравнивала его  манеру говорить с проносящейся ракетой: осветит радужной вспышкой, овеет приятным ветерком чистоты и бодрости, и пронесётся над головой, даря чувство защищённости. Кто так владеет словом, так же ловок и в обращении с мечом или шпагой. Мушкетёр, улан, гусар, одним словом. И усы у него гусарские, чуть тронутые сединой, подбритые, задорно загнутые кверху острыми кончиками. Не то, что лохмачи с нечесаными бородами лопатой. Вольные художники! Скажите! И пахнет от него хорошим парфюмом типа Sex Symbol обворожительной яблочной ноты. Apple - и ты уже в плену его мягких манер, бархатного голоса и ласковых глаз. Сколько жертв попало в шелковые путы этих  чар! Шесть раз женат. Пятеро детей. И всё не уймётся. Седина в голову - бес в ребро. Рассыпанные крупицы снежной пыли застыли в ещё довольно густом шёлке тёмных волос, отсвечивают благородным серебром. Хорош, что тут сказать! Престарелый неугомонный Парис, похититель женских сердец.
- Ладно, - сказала она. - Дон Жуан вы этакий. Где и когда?
Он назвал хорошо знакомое им обоим место в переулке, в стороне от многолюдной улицы. Здесь был сквер, в светлое время суток, гостеприимно принимавший мамаш с детьми, пожилых  людей; в вечернее же время становившийся место свиданий влюблённых парочек.
Свидание было назначено на 12 часов. Лавочки были заняты. Теперь, в конце необычно тёплого марта, когда почки на подстриженных кустах сирени и жимолости набухли, как груди молодых девушек, уже можно было, не боясь простуды, подолгу сидеть на ещё не крашенных скамейках. Пенсионерам было рано уходить на обед, мамаши, напротив, спешили к дневному кормлению малюток.
Солнце светило приветливо и ласково. Походив немного взад и вперёд по маленькому скверу, Авксентьев и Юля вскоре заметили освободившееся место на лавочке. Оба в светлых лёгких плащах, с раскрытыми головами вскоре почувствовали, что начинают мёрзнуть.
- Тут поблизости открылась маленькая забегаловка. Зайдём? - предложил Авксентьев.
- Как скажет кавалер, - улыбка тронула полные, тёмно-вишнёвые губы его спутницы. В глазах заискрились ласковые искорки.
Они взяли по чашке кофе Арабико и сухому пирожному.
- У Вас сегодня какой-то торжественный вид, - сказала Юля, глядя на светившееся весенним светом лицо маэстро. - Что-нибудь случилось?
- Не знаю, - ответил он и посмотрел на неё долгим смеющимся взглядом. - Может быть.
- Если не тайна, что?
- Так. Ничего особенного. Весенний день, Прекрасное настроение. Я с вами. И вы мне нравитесь.
«Вот оно, - подумала Юля, - интересно, что дальше будет? Как он это делает, начинает клеиться?»
Он поставил чашку на столик.
- Знаете, вы давно мне нравитесь. Но дело не в этом. Мы друзья, не так ли? Нравимся друг другу. Ничто не помешает нам стать любовниками. Вы и я свободны.
- В общем, да, - подтвердила она.
 Он ободряюще улыбнулся.
- Вот и прекрасно. Все слова, которые мы можем сказать другу, мы уже говорили и слышали и, может быть, скажем ещё такие, которые не говорились раньше. Я не об этом. Сегодня утром мне пришли в голову странные слова. Я начал ими наш разговор по телефону. Помните?
Она кивнула.
- Это про солнце мечты?
- Да. Слова сентиментальные, смешные.
- Ну, почему же? Не всё гоняться за новизной. Есть старые прочные вещи.
- Вот-вот, - подхватил он. - Именно, старые, прочные. Если бы поставить фильм, как двое гуляют по бульвару, неважно в каком городе. Светит солнце, матери с колясками, старики. И всё так тихо и мирно. И вдруг гроза, похожая на канонаду от взрывов. Все пугаются, бегут. На чёрном небе злобные молнии. И только эти двое, прижавшись друг к другу, остаются сидеть на лавочке. Ливень проходит. Вновь сияет солнце. С веток капает. Появляются прохожие. И эти двое о чём-то говорят. Глаза у них светятся любовью, и надеждой, и благодарностью Кому-то за этот дождь с грозой, за это солнце, за то, что они живут на свете.
- Почти сценарий, - сказала она. - Остаётся только написать диалог. - И лукаво глянула на него.