Плутовской роман

В тот день, когда Генеральный Секретарь преставился, Валере было 8 лет, и он ходил во второй класс.

Мальчик не понимал толком, кто такой Брежнев. Но ему отчетливо запомнился этот день, они с мамой пошли к соседке смотреть телевизор. Собственно, у них в квартире телевизор тоже был - Рекорд-312. У него был тугой переключатель с громкими щелчками. Каждый такой щелчок заставлял вздрагивать, всегда казалось, что внутри устройства что-то ломается. Особенный страх был за то, что лопнет кинескоп. На тот момент Валера ненавидел переключатель больше всего на свете. Хотя нет, пожалуй, еще больше он ненавидел зубных врачей. В то время они еще лечили без обезболивания и с леденящим душу жужжанием бормашины. Из-за белой двери на весь этаж раздавались отчаянные вопли детей, которым вырывали зубы. На другом конце коридора орали дети, которым вырывали гланды. Заведение называлось детская районная поликлиника.

В тот день они пошли смотреть траурную процессию к соседке, потому что их Рекорд-312 тоже преставился. Он опередил Леонида Ильича. Но ему не полагалось подобных почестей, его просто спустили на пол к стене и еще долго использовали вместо цветочной полки.


Соседка для Валеры была загадочным элементом из другого мира, вызывающим чувство острой зависти. Она была поджарая, задорная и состояла в клубе Досааф. Она небрежно называла невообразимую цифру своих прыжков с парашютом – что-то вроде шестидесяти или семидесяти. Правда, у соседки совсем не было детей. Валера порой выходил на лоджию и тоскливо наблюдал, как вдалеке, чуть в стороне от бесчисленных строительных кранов, возводящих новый спальный микрорайон, на краю города зудят их самолетики, оставляя после пролета белые опускающиеся точки.


Обратно из школы Валера ходил с девочкой по фамилии Шупта. Он носил ее портфель. Наташа ему нравилась, но он абсолютно не представлял, как следует вести себя с девочками. Он совсем смутно припоминал картинку из раннего детства: летний лагерь, малышня, девочки и мальчики вместе моются в душевой, без всякого стеснения. Как потом случилось, что мальчиков изгнали из рая, а девочки превратились в неведомых существ – прекрасных, но непонятных?

В общем, он не придумал ничего кроме, как носить ее портфель. Это казалось одновременно любезно и деликатно. Ведь Валеру с детства все считали воспитанным мальчиком, и он старался поддерживать реноме.

Затейливые фамилии учеников Валеру забавляли. Он еще не знал, что это люди разных национальностей. Удивительно, как много их сгруппировалось в одном школьном классе. Гайлюнас, Гофштейн, Бартули, Лакизов. Даже цыган учился каким-то чудом, правда, недолго, пока его не оставили на второй год (как правило, цыганские дети вообще не ходили в школу). Ну, и Валера Печенюшкин. Школьный класс вполне можно было рассматривать как модель государства. И вели себя дети так же по-разному. Кто-то был тихоней, кто-то балбесом, кто-то вечно задирался. И грустные глаза мудрой учительницы, которая хоть и руководила классом, но понимала что это временное состояние. И что скоро дети отобьются не только от нее, но и от своих родителей.


Кстати, про цыган. К ним в гигантский двор длинной извилистой девятиэтажки регулярно заезжал бородатый цыган на телеге с лошадью и орал что было мочи: «Пу-тыл-ки! Пу-тыл-ки!». Обычно, это случалось воскресным утром, когда многие еще спали и, как тщетно надеялась компартия, все как один мечтали о коммунистическом обществе. И жители торопились, съезжали на лифте, выбегали из подъезда и тащили в авоськах к телеге стеклянную тару. Этой тары скапливалось изрядно, потому как людям свойственно пить, а все напитки в то время продавались в стекле. Кроме молока. За молоком надо было ходить в гастроном с бидоном. Охотнее всего обратно принимались самые распространенные зеленые «чебурашки». В них разливали водку, пиво, лимонад, уксус и еще много чего. В этом случае цыган почти не придирался к внутренней чистоте. Экзотические формы ёмкостей категорически не принимались.


В эти дни школьный друг (Гофштейн) дал почитать Валере детскую смешную книжку про Субастика («Семь суббот на неделе»). Валера проглотил ее за день. Это событие перевернуло мальчику жизнь. Он влюбился в эту книжку в частности, и в юмористическую литературу вообще. Книжку надо было отдавать однокласснику, но Валера до безумия захотел обладать ею. В книжном магазине ее в продаже не было. Тогда Валера взял ручку, листы чистой серой бумаги с потрепанными от долгого лежания краями, и сел переписывать книгу для себя. Его терпения хватило страниц на семь, исписанных детским корявым почерком с пляшущими строчками. Читать их было уже не так интересно, как типографское издание с красочной обложкой и картинками.

С отчаяния, Валера пошел в детскую библиотеку, в которую был записан, обнаружил там Субастика и выкрал его. Он вынес книжку спереди под бесформенной кофтой, засунув на треть за штаны. Благо она была небольшая.

У Валеры Печенюшкина появилась мечта. Он вообразил себе, что станет писателем, и сочинит самую смешную книжку на свете. Такую, как про Субастика. Он размышлял, про что бы ему сочинить, но в голову не придумывалось ничего, кроме приключений того же маленького непонятного зверька и господина Пепперминта.


Вскоре Валера прочитал «Денискины рассказы» и Тома Сойера. Его мечта значительно укрепилась. События в его несочиненной самой смешной книжке на свете теперь должны были происходить с мальчиком и его друзьями. В школе в это время происходило столько смешных и интересных приключений, что их хватило бы не на одну книгу. А самые захватывающие приключения начинались вне школы, когда ребята гуляли на улице.

На заброшенном пустыре они лили воду в маленькие норки и потом с криками бегали по высокому сухостою, ростом в два человеческих роста за бедными полевыми мышатами.

По весне вода залила доверху вырытый под строительство многоэтажки котлован. Ребята вынесли со стройки толстые листы пенопласта и стали плавать на них по этому искусственному водоему как на плотах. (Потом мама настрого запретила там кататься – вроде бы там утонул ребенок).

Летом, на территории больничного морга они придумали строить себе шалаш. Вырыли яму, нанесли со стройки разных досок, фанеры, картона и построили уютный домик. И проводили там дни. Несколько раз они пытались заглядывать в зарешеченные окна морга, но ничего любопытного разглядеть не смогли.

Однажды Валера возвращался из кулинарии с тестом в целлофановом пакете. К нему пристал знакомый хулиган Соболев. От безысходности, Валера стал отбиваться от него тем, что было в руке. Пакет порвался, и тесто лепешкой шмякнулось на землю. Хулигана это порядком рассмешило, и он надолго избавил Валеру от приставаний. Порой он при встрече даже вспоминал: «А помнишь тесто?» Так Валера познакомился с силой юмора.

А еще появилось такое увлечение – собирать этикетки от винных бутылок. Этикетки были с необычными картинками и загадочными названиями, вроде: вермут, ркацители, зубровка или клюквенная настойка. Вскоре ребята прознали, что на окраине города находится огороженная база, куда свозят всю собранную пионерами макулатуру. Они стали ездить туда, тайком от сторожей перелазить через забор, и лазить по гигантским бумажным дюнам, наваленным в огромном старом складском помещении. Проникнуть внутрь для любопытных настойчивых ребят не составляло труда. Вот уж там эти винные этикетки валялись пачками. И не только они.

Валера придумал, что герой его книги будет троечником, попадающим в силу своей неугомонности и любопытства в разные смешные и нелепые ситуации. Только он немного завидовал Виктору Драгунскому в том, что тому досталась такая классная фамилия. Как будто всадник, скачущий на лошади и саблей сносящий головы всех врагов с плеч. Будущий писатель решил, что будет писать под фамилией Валера Попрыгунский. Потому что фамилия Печенюшкин ему не нравилась. Она была слишком несерьезной для автора самой смешной книжки на свете.


Незаметно наступила перестройка.

Соседка-парашютистка съехала, и в ее двухкомнатную квартиру заселилась многодетная семья с четырьмя детьми, толстой мамой с неизменно противной довольной рожей и худым изнеможденным отцом. Валера не мог себе представить, где они обитали раньше, потому что слышал в родительском разговоре, что эта семья при обмене с доплатой увеличила количество комнат. Получается, раньше они вшестером жили в однокомнатной квартире, а может и того меньше?

Соседские дети ходили вечно голодные, так что им всегда можно было продать бутерброд и заработать немного карманных денежек. Валера любил делать бутерброды. Он брал отрезанный кусок свежего пшеничного хлеба, мазал сливочным маслом, сверху клал дольки помидоров (больше всего нравился сорт «бычье сердце» - его хватало одной цельной дольки на огромный бутерброд), огурцов, чеснока. Солил, перчил. Получалось обалденно вкусно.

На всех кассетных магнитофонах крутилась «Девочка моя синеглазая» Жени Белоусова, песни Виктора Цоя и Ласкового мая.

В книжных магазинах и библиотеках появилось больше интересных книг. В эти дни Валера прочитал «Двенадцать стульев», «Золотого теленка», «Незнайку на Луне», а также бесчисленное количество газет «Аргументы и факты» с будоражащими воображение сведениями о ежедневно меняющемся мире. Он считал, что фамилия Ильф-Петров слишком банальная. Он придумал себе несколько псевдонимов для своей будущей самой смешной книги на свете: Жарков-Снежинский, Плевков-Поцелуев и Беляев-Черняев. Только не мог выбрать, какое из них более подходящее. Посоветоваться было не с кем.

Люди по вечерам стали чаще смотреть в небо. Чтобы увидеть там НЛО. Чем чаще смотрели, тем чаще видели. Валера несколько раз лично наблюдал такие странные световые движения и зивихрения. В газетах смачно писали об этих явлениях, изредка сопровождая отталкивающими версиями о том, что свечения вероятно связаны с запуском очередной ракеты с Байконура и падениями первых отработанных ступеней.

Цыгане перестали собирать бутылки. Они стали подпольно торговать импортной жвачкой. Резинки «Love is…» Валере не нравились, они были невкусные и слишком девчачьи. Неплохими были турецкие «Turbo» с картинками машинок внутри с подозрительным странным вкусом. Но самые-самые отменные были фирменные голландские жвачки Donald с уморительными комиксами внутри про приключения диснеевских утят, мышат и пса Плуто. Эти жвачки ценились на вес золота. Впрочем, на них можно было неплохо заработать. Для этого надо было поехать в центр города, найти цыганку и купить у нее заветные ароматные кусочки за рубль одна штука. Потом вернуться домой, в свой спальный район и продать во дворе или в школе за три рубля штука.

Герой его ненаписанной книжки был теперь не ребенком, а скорее находчивым юношей. Эдаким менялой. Валера сочинил, что его герою от дедушки досталось несколько царских монет. И он начинает их постепенно менять, обманывая детей. Он записывается в тайный нумизматический клуб, обменивая ценную царскую монету на горсть блестящих малоценных иностранных монет с красивыми картинками на аверсе – лицами или животными. Затем он едет по дворам спальных районов и обменивает эти блестящие монетки с животными на некрасивые старинные монеты. Детей, которым досталось монетное наследство от родителей или стариков было просто завались. Еще больше было детей, которые не разбирались в их ценности. Например, маленькая монета могла оказаться во много раз дороже монеты большого размера. Некрасивая и потрепанная – во много раз ценнее блестящей и красивой. Цена сильно разнилась от года выпуска.

Валера даже придумал второй том для своей книги. Герой, накопив путем последовательного неравноценного обмена шикарную коллекцию монет, продает ее и покупает однокомнатную квартиру. Затем начинает менять квартиры из одного района в другой. Таким же неравноценным образом. Постепенно его однокомнатная квартира превращается в четырехкомнатную. Но что с ней делать герою дальше, Валера не придумал. Тема стала скучной.

Теперь свободное время по просьбе мамы Валера проводил в длинных многочасовых очередях в гастроном за синими тощими скочевряженными утками. Или отоваривал маленькие бумажные талоны на сахар, муку, колбасу, чай.


В год, когда развалился СССР, Валера поступил в университет. Сам момент развала он прозевал, потому что куковал на даче. Когда он вернулся в город на обязательную студенческую отработку на строительстве нового корпуса университета, народ уже вовсю ликовал. Впрочем, знакомые лозунги из огромных букв еще долгое время висели на домах и стендах. Слава КПСС. Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи. Наша цель – коммунизм. Отечество славлю, которое есть, но трижды – которое будет.

В это время Валера выучил наизусть «Про Федота-Стрельца – удалого молодца». Прочел «Понедельник начинается в субботу» и «Мастера и Маргариту». Он очень огорчился, узнав, что в «Мастере» уже написано про подобного менялу квартир.

Шли беспокойные 90-е годы. Все казалось зыбким.

Сюжеты устаревали со скоростью перемен в стране.

Герой самой смешной книги снова изменился. Теперь он стал создателем финансовой пирамиды. Что-то вроде МММ. Он ходил в малиновом пиджаке, а потом отчалил в Лондон. Планировалось, что автором этого искрометного юмора станет Валерий Стрельцов.

Цыгане почти пропали – остались только гадалки. Правда, взамен распространилась наркомания. Вспенились разного рода бандиты с играми в «напёрстки». Каждую неделю в новостях озвучивались новые и новые способы отъема денег у населения. Относительно честных среди них практически не встречалось.


Когда поставили Путина, а нефть поперла в цене, герой самой смешной книжки с облегчением сбросил малиновый пиджак. Он открыл собственный банк, стал заниматься обналичкой денег, а одеваться летал в Италию. Чтобы было ближе одеваться, он переезжает жить в Швейцарию, куда-нибудь в Лозанну.

Валера в это время устроился работать банковским служащим, прочел Хармса и дважды пересмотрел в интернете все спектакли Гришковца.

На улицах появились цыганки с голыми детишками на руках, просящими подаяние. Валера читал в газетах, что детишки у них ворованные, однако лично пару раз видел, как цыганка прямо на улице кормила ребенка грудью.


Находясь под впечатлением бурного развития интернета, Валера придумал псевдоним Целлофанов и кардинально изменил своего героя. Теперь это был в меру умный стартапер, пафосно называющий себя визионером. Он собирал деньги с частных инвесторов на создание продуктов будущего (будущих убийц фэйсбуков, гуглов, тесл и прочих названий американских быстрорастущих компаний) – дронов, робототехники, программных чатботов и всяких других вычурных идей со словом «бот». Сумма денег на каждом последующем этапе инвестиций возрастала, что не слишком отличалось от финансовой пирамиды. Стартапер поначалу проявлял бешеную активность, демонстрируя все новые и новые образцы прототипов, которых осталось «чуть-чуть» докрутить до выхода на массовое производство. При виде этих прототипов инвесторам казалось – вот оно фантастическое будущее, наступит уже практически завтра. Понятное дело, до производства ни один из прототипов так и не дозрел. Стартапер честно прошел процедуру банкротства, но вложенные деньги инвесторов все равно испарились.

Цыгане совсем исчезли. Руководитель страны перестал сменяться.

Никаких новых смешных книжек за это время Валера не прочитал и затосковал. Его охватило разочарование в юмористической литературе до такой степени, что он чуть было не начал читать Кафку.

Пытаясь выбраться из затяжного творческого кризиса, Валера сочинил сюжет из воображаемого будущего, заполненного роботами. Начиналось произведение с того, что главного героя робот пинком увольняет с работы. Помаявшись, герой решает самому притвориться роботом, и под таким видом он устраивается сиделкой к пожилой женщине.

Над псевдонимом Валера мучился долго.

Он начал понимать, что его самая смешная книжка – вовсе не смешная. А бесконечно унылая и безнадежная.

Вскоре псевдоним нашелся. Валерий Точкин.

Он и стал в итоге автором самого смешного в мире ненаписанного произведения.