Глава 5. Рассуждения о норме и мерзкая встреча

 Давненько Незнакомец не был так шокирован. Я бы сказал, весьма давненько. Вот смотрю на его маленькие, ошалелые от внезапный новостей глазки, и хочется смеяться. Долго так, и очень громко. А ведь нельзя, что я, совсем глупец? Он меня за такое точно выгонит. Обидится и запретит приходить, а значит, Яна мне больше не видать. А без этих двоих, мне станет слишком скучно. Так что пока есть силы, и выдержка самурая, держу хохоталку в себе. Но не долго, да простит меня Незнакомец. Но такие вещи долго не держатся.
— Это что?! Та самая Дарья? Сумасшедшая деваха, которая всю свою сознательную молодость следила за Яном? — Все, хохоталка вырывается наружу, и чтоб хоть как-то выдавить сквозь нее слова, приходится держать себя за живот. Хохоталку можно только так перекрыть. — Ой… Ну, ты даешь, писатель судьбы человеческой! Написал сплошной ужастик.
 Реакция моего собеседника ждать себя не заставила. Он с нескрываемой злостью повернулся ко мне. Смертоносный взгляд! Но увы, на меня он не оказывает должного эффекта, который подразумевался, а скорее наоборот, я выпустил всю хохоталку и она поглотила меня всего. Тем самым доводя Незнакомца до истеричного состояния.
— Заткни свою пасть, жалкий Бездушный! — Прорычал он, и хохоталка поутихла, но не остановилась. — Эта Дарья… — Он поморщился. Кстати, помним, смешную историю с первой любовью? Ту девицу звали Катериной, а вот Дарья — это ее сестра родная. Совпадений в мире нет, если вдруг что-то не то подумаете. — Она могла вырасти. Да и скорее всего…
— Ты сам то себе веришь? — Уж простите, не могу я слушать эти бредни. Нужно правда отдышаться, так что хватаю себя за бок и шумно поглощаю воздух. — Такие не меняются, как не старайся. И кстати расти ей уже некуда! И так уже метр восемьдесят.
— Сам же знаешь, что не в росте дело. — Грубо гаркнул мой собеседник, раздувая свои и без того широкие ноздри. — Дело вообще не в Дарье. Она не его судьба.
— Ах, да! — Когда дело касается той самой, мне хочется плясать. И смеяться совсем расхотелось, что только к лучшему. — Дело в дерзкой барышне…
— Да, и в здравомыслии Яна. — Я знал, что о нем он слишком волнуется, ибо способные люди, сложные люди. А Ян к тому же еще и бывает вспыльчив.
Так что это самая актуальная тема, как у меня, так и у Незнакомца. Все мы знаем, что Ян является человеком умным, а следовательно пользуется больше головой нежели сердцем. И зная жизнь Яна, могу с уверенностью сказать, что ему почти негде было действовать сердцем. До недавнего времени.
— Свое поганое здравомыслие, он не отбросит, — грустно вздыхаю, и подпираю щечку кулаком. — Ты ему шанса не оставляешь.
— Оставляю — Возразил мой собеседник. — Просто нереально идеальный шанс!
— Ага конечно, — отмахиваюсь от него, — он безусловно влюбится в неё. Это я даже оспаривать не собираюсь. Но есть одна загвоздка. — После такого красноречия немного меняю голос, делая его более взволнованным. — Но вот КОГДА, он отбросит все, к чему привязывал свое существование? КОГДА? Правильно, никогда. Он просто на просто не сможет.
Занавес господа.
— Сможет. — Незнакомец стоит на своем. — Если захочет, а он захочет. — У меня он такой глупенький и упрямый… Этот Незнакомец.
— Ты вроде как мыслишки его читаешь? — Говорю, едва сдерживаясь, но вот на следующих словах, все как плевок лавины, изливается из меня прямо на него. — И не видишь такой элементарщины!
— Вот именно. Его мысли читаю я. Отнюдь не ты. Только я знаю, к чему Ян предрасположен, а к чему нет. И если бы, он не смог переступить через общепринятые принципы, я бы даже не старался его на это толкать. — С каким усердием, он отчеканил эти слова, если бы слышали, упали бы, либо в обморок, либо от смеха. — Повторюсь, это не ИМ принятые вещи. Это норма. А от нормы всегда следуют отклонения. Без них норма не будет считаться нормой.
— Ох, — устало вздыхаю. Люблю эти его лекции о человеческом бытие, под них здорово можно подремать.
Настроения оспаривать слишком знакомую шарманку, у меня пропало слишком давно. Так давно, что уже и не припомню точной даты. Видимо, мой любимый собеседник, все это улавливает своими локаторами и не продолжает. Думает, наверное, что победил.      Но мы же с вами помним, как я его назвал?
 А тем ночным временем, Ян мирно спал. Крот слушал в наушниках музыку и курил, опираясь на перила балкона. Причем, в одних трусах, и как всегда босоногий. Напомню, друзья мои, на дворе у них начало декабря. Уже кучки снега разбросаны по улице, а некоторые, особенно оптимистичные детишки из этих кучек, уже попытались снеговиков слепить. Ну таких, вперемешку с грязью, но снеговиков же. В общем, тишь, да благодать, а Крот тут в три ночи на балконе в трусах стоит. Не, ну вот честно, даже я не такой безумный.
— Я думаю, что он все-таки умрет молодым, от обморожения, скорее всего.
— Нет. Он умрет молодым, но не так. — Как всегда монотонно, если дело не касается Яна, говорит Незнакомец.
— Ох, спасибо. — Я кое-как переборол в себе желание встать и отвесить ему поклон до пушистого пола. — Успокоил ты мою душу.
— У тебя её нет. — Криво усмехнулся он.
— И без тебя всё прекрасно с этим ознакомлены. — От таких слов во мне просыпается злобная язва. — Вовсе незачем, повторять это по нескольку раз! — Очень уж я не люблю вспоминать об этом…
Мой собеседник закрыл глаза, так он показывает то, насколько сильно по шкале от нуля до четырех, я его достал. Думаю сейчас три и две четверти… А мне очень интересно, когда лопнет его безграничное терпение. Пока молодцом держится, уже много лет. Но вот что-то срываться стал частенько. Не к добру это.
— У меня к вам очень серьезный разговор, — от неожиданности меня всего передергивает, и я резко оборачиваюсь на голос. Одна из Ведущих. Давно никого, кроме Незнакомца естественно, из них не видал.
— Чем обязаны? — Ласково промурлыкал я.
— Я пришла не к тебе, Бездушный. — Ну вот опять… Всё, все вспомнили мои грехи? — Мне срочно нужно поговорить с твоим собеседником.
Я с интересом оглянулся на Незнакомца, а он вяло уставился на гостью.
— Я вас внимательно слушаю.
– Насколько мне известно, именно вы, ведете Комина Яна Федоровича, Способного человека. — Взгляд у неё строгий, и мне сразу вспоминается бывшая училка Яна. Ну, прям точь-в-точь она.
— Вам всё правильно известно. Я вас прошу, говорите четко и по делу. Мой герой скоро проснется. — Я не смог сдержать победного смешка. Со мной, он разговаривает более учтиво, несмотря на то, насколько я достовучий.
— Мне кажется, — её тон заметно похолодел. — Вам, нужно в скором времени, пересмотреть свои бумаги с будущим вашего героя. Иначе…
— Давай те, я сам разберусь, ЧТО и КОГДА мне пересматривать. Если это всё, то я был бы рад, если вы оставите меня. — смотря ей прямо в глаза отчеканил мой лучший собеседник.
— Я вам очень настоятельно советую сделать это немедленно, иначе будет слишком поздно.
Она недоверчиво прищурилась и исчезла. Они такое любят. Элегантно исчезать в дыму… Однако, я недоумеваю.
— О чем это она? Ты опять что-то натворил? — Хитро смотрю на недовольного Незнакомца.
— А хрен её знает. — Хмыкнул он, ёрзая на одном месте.
Заволновался он что-то. Видать волнует гостья его, и неслабо так. Хочу задать ещё добрую сотню вопросиков, но не успеваю. Мой собеседник метеором, в замедленной съемке, спешно запихивает свои бумажонки в неоткуда появившийся сейф. Нет, ну вещи неоткуда могут появляться, это у нас знают все, но вот поведение моего собеседника приводит меня в полный шок. От такого я даже вопросы забываю.
— Ты с ней тоже знаком? — Это все, что пришло ко мне на язык, после минутного молчания. — Я её плоховато помню, странно, что она меня помнит.
— Тебя тут знает каждый, ибо прославился, — колко произносит Незнакомец. — Да, присматривала, как-то за одним способным… Близко с ней общался я еще в средневековье. Что-то полезное, может её герой все-таки сделал. Что точно не вспомню…
— Значит очень значительные мелочи, — быстро смекнул я. — Но как мы знаем, большой корабль состоит из маленьких, но очень нужных деталей… Так что, в мире людей важно все. А твоя подружка важная шишка значит, раз ей таких людей доверяют.
— Она мне не подружка! Я и не спорил, что ей способных доверяют. Но вот являться сюда без приглашения, это по меньшей мере наглость. — А наглость и бестактность он, ой как не любит. Поэтому и ёрничает.
— Противная, — соглашаюсь, — прямо как ты.
 После такого не меня естественно обиделись. Ничего другого я собственно и не ожидал. А Ян проснулся. Шесть утра, самое время побегать. Из-за выпавшего снега и частых консультаций, он что-то совсем забросил беготню свою. А вот, Крота то, на балконе, он совсем не заметил. Но думаю, тот его услышал. Ян убежал на набережную, ему везло, снега под ногами почти не было. Этот месяц у него последний, ибо дальше экзамены и морозы, сильно не побегаешь. Думаю, он высосет из декабря все соки.
 Смотрю, какая темень на улице. Фонари всё ещё погашены, всё ещё спят. И люди нормальные, тоже, все они — видят свой последний сон, перед появлением утра, и его веселой суматохи. В воздухе, холодном и свежем, почти не загаженном выхлопами автомобилей, витает сероватый дымок. Воздух мучает почти докуренная до фильтра, сигарета в тонких костлявых пальцах. Они расслаблены, но только сейчас. Сейчас, когда не нужно что-то искать и двигаться куда-то. Сейчас, когда в ушах вместо гула играет любимая музыка. Сейчас, когда сигарета ещё не докурена, и пока утро ещё не совсем наступило… И сейчас — резко погашена о железные перила, неприятно, но ободряюще обжигая замерзшую кожу. Сейчас, пальцы снова становятся беспокойны.

                ******

 Хорошее утро начитается, у кого с кофе в десять утра, а у кого и с чая в двенадцать… Но у Яна, с пробежки с шести до половины восьмого. Благодаря такому началу дня, он уничтожает остатки сна, и заряжается бодростью на весь оставшийся день. Мышцы в его теле просыпаются, приятно напрягаются и начинают свою работу после девятичасового сна. При беге легкие расширяются, и в них проникает утренний воздух всё ещё сонного города. После такого удовольствия, Ян возвращается в теплый спящий дом, к уже бодрствующему Кроту. Войдя в темный коридор, мужчина включает свет, и видит сутулую фигуру друга за столом. На поверхности которого, уже стоят две кружки чая, и тарелка со бутербродами.
 — Ты как всегда… Мой чай уже остыл. — Зевнул парень. Протягивая монотонные слова.
 — Давай добавим кипяточку. — Улыбнулся Ян, входя в кухню, и зажигая свет, ему то в темноте не особенно комфортно. — Ты сегодня хоть пару часиков поспал? — Сделав чай погорячее, поинтересовался мужчина.
— Нет, — равнодушно хмыкнул он, пододвигая свою кружку ближе. — Я слушал Любин диск.
— Всю ночь что ли? Там же всего двадцать песен. — Ян удивился искренне, попробовал свой чай.
— Мне это никак не помешало.
— Я заметил, особенно твоему сну. — Кивнул мужчина, откусывая от бутерброда кусочек. — Чем вчера занимались, пока меня не было?
— Ничем особенным. — Крот пожал плечами. — Она мне читала что-то из своего. Потом расчесала волосы. Все как всегда.
— Понятно, — на лице мужчины проявилась хитрая улыбочка. — Удивляешь ты меня.
Брови парня дернулись вверх, но быстро вернулись на место. И Крот снова стал невозмутимым.
— И чем же? — Он и сам в душе всё понимал, но не хотел признавать.
— Такой гордый, а моей сестре позволяешь делать всё, что она захочет…
— Не правда. — Крот был почти на взводе.
Он походил на избалованного мальчишку, которому на прямую заявили, что он влюблен. И это было так, просто он явно не хотел об этом болтать. Ибо это его личное чувство, и не чье боле.
 На что Ян задорно изогнул мохнатые брови, и очень многословно посмотрел на друга. Крот таких взглядов не видит, но он их очень остро чует, для него они слишком резко пахнут.
— Мы похожи. Но не более. — Вот под такими поджигающими глазами Яна, парень очень часто сдавался, сколько не убеждал себя в том, что ничего страшного не чувствует.
— Да, одного поля ягоды, если можно так сказать… — Взгляд мужчины грустнеет, и теряет свою мощь. — Однако именно это вас и сближает.
— Открою тайну столетия, но только тебе, — Крот хмыкнул. — Люба понимает меня лучше чем, я самого себя. Уж как ей это удается, я не имею ни малейшего понятия.
Ян лишь вяло засмеялся. Люба это Люба. По другому тут просто не объяснить. Это можно назвать способностью, её личной способностью. Понимать людей, и давать им то, чего сильно не достает. Мужчина стал размышлять об этом после того, как она сама дала ему то, чего он очень хотел. Милую младшую сестренку, понимающего человека. И когда она подарила ему все это, он мог хотеть только одного, чтобы она тоже обрела то, чего хочет. Он хотел, чтобы в её жизни появился человек, который будет необходим ей. А не тот, кто сам в ней нуждается, таких людей и так хватает.
— Чем займемся? — Мужчина допил чай и сверкающими бодростью, глазами уставился на сожителя, который ссутулился под его взглядом.
— В твоем списке есть такое занятие, как ничем? — Вопросом на вопрос ответил Крот, крутя пустую кружку в пальцах.
— Нету. Ты что хочешь, в мои выходные, заставить меня, просидеть весь день дома? И превратиться в зомби? Хотя тебе, лично, недолго осталось… — Заключил Ян, смотря на друга. — Думаю, мы можем прогуляться по разным нелюдимым местечкам. Я тебе там все расскажу.
— Пас. — Монотонно сказал парень.
— А если я позову с нами Любашу? — Мужчина, сидящий напротив, решил применить секретный способ шантажа, дабы выкурить друга из дома.
— Пас. — Но ни его лицо, ни голос при ответе даже не дрогнули.
Видимо секретные способы теряют свои супер способности, и Яну нужно придумывать новые, которые позволят вытащить его друга из квартиры, на свежий воздух. Но… Хорошо, что у него остался еще один, беспроигрышный вариант
— А мы с тобой потом в кафе заглянем, пиццу поедим.
Крот криво усмехнулся. И вздохнул. Ну поделать, если он любит покушать, особенно в кафе.
— Допустим… — Этим словом парень окончательно сдал свои позиции, и сложил руки на груди.
На что Ян победоносно усмехнулся и поднялся со своего стула. Можно с полной уверенностью сказать, что настроение у мужчины было на редкость замечательное. Все навалившиеся на него проблемы уплыли на задний, никого сейчас не волнующий, план. И Ян был готов обойти весь город, и показать своему незрячему и мрачному другу всё окружающее великолепие.
 Через полчаса оба героя были полностью готовы к предстоящей прогулке. Пока Ян зашнуровывал свои ботинки, Крот обреченно стоял в стороне, подпирая плечом дверной проем. Настроение у парня меняется не чаще чем тщательно спланированные будни преподавателя. Одним словом, не меняется совсем. Как был парень с утра слегка угрюмый, так и никаких изменений к началу прогулки не последовало. Но Ян слишком привык к повадкам своего давнего друга, и уже не сильно акцентировал внимания на его недовольном состоянии. Ведь дружба - это смирение с любыми недостатками своего партнера, их принятие и полное понимание. Вот и Ян, смирился и принял. Но естественно не сразу. Дружбу парня преподаватель завоевывал несколько лет, собирал по крупицам понимание, создавая общие интересы. Иногда, когда он терял терпение, и жил ссорами, возникали мысли, а оно того стоит? Но потом быстро одергивал себя, ругая, за такого рода идеи. Ведь это означает, что он хочет сдаться.
  Пожалуй, самым сильным скачком в их взаимопонимании, стала как ни странно — гитара. Ян купил ее в подарок Любе, на день рождения, но перед этим, показал Кроту. Парень был очень удивлен, если не сказать ошарашен, и вызвался ее настроить. Такое предложение мужчину обрадовало. Гитара так и осталась жить в их доме, ибо мать Яна и Любы сослала ее туда, «пока девушка не научится нормально играть, а не просто так брямкать». С тех пор прошло много времени, и Люба уже прекрасно играет, как выяснил позже Ян, благодаря Кроту, но гитара прижилась именно у них, видимо ее пленил парень. И Люба оставляя ее, понимала, что в доме брата, музыкальный инструмент будет всегда в прекрасном состоянии и никогда не запылится.
— Готов? — Бодрый голос мужчины разорвал затянувшееся молчание.
Его немногословный сожитель никак не отреагировал, но Ян воспринял это как положительный ответ. Они вышли. Идея преподавателя состояла в том, чтобы прогуляться по лесным просторам, и заглянуть в нежилые дома, на окраине города.
  Погода благоволила друзьям. Не мешал ни дождь, ни мокрый снег, ветер периодически напоминал о себе, но не часто, и не сильно. Солнце, было заодно с другими погодными явлениями, и тоже мало показывалось из-за сероватого слоя облаков затянувшего весь небосвод. Ян с Кротом не спеша шли по лесной тропинке, под ногами у них перемешалось что-то страшное и неплохо изуродовало их ботинки. Но это совершенно никого не расстраивало. Глубже в лесу свистели птицы.
— Здесь хорошо, особенно после шумного города, — мужчина вздохнул полной грудью и потянулся вверх.
С упоением смотря вокруг себя, он думал, что лучше описать незрячему другу. Но так и не решил, ибо описания требовало все.
— Я чувствую… — Согласился парень, подставляя лицо легкому ветру, раскидавшему его волосы по плечам темно-синей куртки.
По лесу гулять он любил, если не в большой компании. Поэтому Ян если шел на прогулку с Кротом, никому не говорил и никого не звал. Обычно они гуляли, обсуждая, что-либо: деревья вокруг, небо и землю под ногами. Но сегодня они шли в безмолвии, никто не желал нарушать очень хрупкий и приятный сердцу покой, возникший меж ними дома, и постепенно выросший во что-то очень большое и массивное. Каждый из друзей думал о своем. Но если Ян находил что-то действительно достойное внимания, то останавливался, и приглушенным голосом начинал описывать. Но его не покидало чувство недосказанности и незавершенности. Комин чувствовал гораздо больше, чем мог объяснить словами, и это его огорчало. Ян хотел, чтобы парень именно увидел, то что он так спешит показать ему. Но Кроту и этого было больше чем достаточно, мужчину он не слушал, он жадно проглатывал каждое его слово. И обязательно сам стремился потрогать, если такое было возможно. Услышанные цвета для него ровнялись запахам, ранее уже изученным. Мозаику своего мира он собрал уже давно, так считал Крот, пока не познакомился с Яном. До него, никому не нужно было что-то описывать и долго объяснять незрячему детдомовцу.
— Люба ведь рассказывала тебе, наверное… О том времени, проведенном там, в… — Ян начал ни с того ни с сего. Начал неимоверно нежелательную тему для разговора, и Крот не дал ему окончить.
— Слушай, а ты рассказываешь своим студентам о том, как сидел в детстве на горшке, или о том, как тебя кормили? — Парень говорил негромко и сухо, склонив голову в бок.
Такие вопросы от друга он не любил. От них очень хотелось закурить. Но Крот себя останавливал. Здесь курить нельзя.
— Я от чего-то подумал, что вы могли этим поделиться, послушать друг друга, что-то рассказать, — мужчина и сам не знал с чего вдруг он решил развивать эту тему именно сейчас.
— Это элементарно, Ян, — вздохнул его друг, и замедлил шаг, наклонив голову, как бы смотря себе под ноги. — Ты любишь рассказывать кому-нибудь о времени, которое переполнило тебя впечатлениями и оставило сильную вмятину? Особенно человеку, который возможно жил также, или даже хуже? — Крот остановился. — Этим попросту не принято делиться и рассказывать.
— У меня наверное, не хватило бы выдержки, держать в себе что-то настолько сильное, — нервно сглотнул Ян.
— Ещё, ты допускаешь ошибку в сравнении. Себя и нас. — парень говорил спокойно и не спеша, будто учитель. — Мы разные. Тебя воспитали, а мы воспитывали себя сами… А во сколько лет вы взяли Любу?
— Ей уже перевалило за десять… — Задумчиво вспоминал мужчина.
Собственно благодаря ей он и решил, посвятить себя работе с детьми.
— Вовремя. Хотя и в таком возрасте уже трудно. — Коротко сказал Крот. — А дальше — хуже.
Мужчине даже спрашивать не пришлось, что значит «хуже», его сожитель всем своим видом показывал это на себе. В отточенных до автоматизма движениях; в стеклянных глазах, в которых смешалось все сразу; в манере общения, ответов на вопросы и в технике задавания самих вопросов. Это «хуже» читалось во всем.
— Время обедать, — устремив взгляд на часы, сообщил Ян, и пошел чуть быстрее.
— Значит, поедим через пару часов… — Пробубнил парень, уже давно чувствуя голод, и тоже ускоряя темп. Пока они выберутся, пока найдут кафе…
— Не паясничай. Мы уже почти вышли из леса, если не чувствуешь. А там и деревня уже совсем близко. — Ян выпрямился и бодро зашагал. — Сядем на автобус и быстро доедем.
— Судя по твоему тону доедем как минимум часа через три…
                ********
Вечер воскресенья выдался умеренный. За окнами квартиры заплакал мокрый снег на пару с дождем. Ян с Кротом, сытые и довольные, сидели в библиотеке. Мужчина смотрел работы своих студентов, а рядом с ним на полу лежал его сожитель и слушал музыку. Атмосфера царила до крайности домашняя и уютная. Крот лежал на спине, положив руки на ребра, слегка постукивал ногой по полу в такт своим песням. Ян задумчиво смотрел в листы бумаги, и то сводил, то разводил свои густые брови. Работы, откровенно говоря, нравились ему не так сильно, как бы ему того хотелось. Так что мучая себя уже добрых два часа, он напряженно потянулся и поднялся со стула.
— Все, нет сил моих больше, на это смотреть.
— Неужели все так ужасно? — Крот зевнул, и почесал свои выступающие ребра. — Так вон, мусорка недалеко.
Мужчина протер усталые глаза, и осторожно сложил листы в стопку.
— Если так продолжится, то я буду вынужден воспользоваться твоим советом… — Он помассировал виски. — Чаю хочешь?
— Когда я от чая отказывался? — Парень растянулся звездочкой и поставил музыку на паузу. — Идти ставить?
 — Да, сходи, поставь, а в шкафу оставалось печенье. — Ян прищурился, и посмотрел на Крота. — Если его кто-нибудь не съел, когда я был на работе.
— Смотря, в каком они шкафу лежали…– Парень вздохнул.
— У нас один шкаф. — Ян усмехнулся, и покачал головой.
— Значит, нет там печенья, — вздохнул парень.
— Значит, кто-то схлопочет.
Ян поднялся, и подняв лежащего, несильно потрепал друга по ушам. Крот поморщился и начал неохотно оказывать сопротивление.
— Все, все. Я тебя понял и так, — он выкрутился из рук мужчины, и поплелся на кухню, по привычке проводя ладонью по стенам.
А Ян лишь поджал губы, в легком недовольстве. Ну никак он не мог привыкнуть к желудку своего сожителя. Вернее к черной дырке, вместо него.
— Если желаешь, я могу сходить в магаз, за этим печеньем. — Донесся с кухни уверенный голос.
— На часах, половина девятого, товарищ. Поздновато, не думаешь? — Крикнул ему в ответ Ян.
Больше с кухни звуков не доносилось. Убрав работы ребят в сумку, Ян погасил свет. Не спеша, скользя в тапочках по полу, он зашел в кухню и включил свет. По привычке, немного вздрогнул, увидев там статую Крота. Сделав газ чуточку потише, мужчина присел за стол, и включил радио. Через пару секунд в кухне стал кто-то завывать, хотя весьма искусно, и трагично.
— Решил понасиловать мой слух? — Парень почесал за ухом.
— Ты же оставил меня без печенья, вот я и захотел послушать что-нибудь грустное, — наигранно грустным тоном парировал преподаватель.
Крот понятия не имеет, что значит закатывать глаза, но если бы знал, то этот жест был бы его излюбленным. Поднявшись со своего места, он пошарил по карманам, выудив оттуда пачку сигарет подошел к подоконнику. Ян не отрываясь следил за каждым его отточенным движением. Парень присел на подоконник, и взяв в губы сигарету, зажег небольшой огонек, и выпустил изо рта, беловатый дымок.
— Много куришь… Это уже десятая за день.
— А ты не считай, — резко сказал парень и прикрыл глаза. — Все равно помру.
— Ну и мысли…– Протянул Ян. — Если на то пошло, то помрут все. Просто сейчас тянем резинку, под названием- жизнь, которая порвется тогда, когда придет время… Но в наших силах сделать ее…
— Засунь свои философские мыслишки как можно дальше, — резко прервал его Крот, — пожалуйста. — И склонил голову к стеклу.
Мужчина поджал губы, в конце концов, он ему не отец, чтобы указывать. И зная это, преподаватель старался только по минимуму наставлять друга. А о таком понятии как смерть, Ян старался не думать. Ему нравилась жизнь и все, что с ней связано. А вот Крот от чего совсем наоборот. Он думал о ей лет так семи. И о шести серьезных попытках суицида, он никому не рассказывал. Наверное от того, что они все провальные… Хотя один человек знал, о них. Врач. Женщина теплого нрава и холодных зеленых глаз. Крот тянулся к ней, но она проработала не долго, какая ирония правда? И когда пришла другая, мальчик не ощущал ровным счетом ничего. К ней, он не тянулся совсем, и вообще старался обходить стороной. Она это видела, но не предпринимала никаких попыток улучшить взаимоотношения. Наоборот, она умудрилась довести их до взаимной ненависти. Никакой помощи, сплошная изоляция и без того слишком изолированного мальчика. Пустая комната с серыми стенами на первом этаже, и большой дубовой дверью. Глупое эгоистичное желание довести мальчика до конца своей смены. Глупое нежелание нести ответственность и помогать.
— Садись, чай уже готов. — Ян не мог больше молчать, да и чайник тоже.
Но молчание продолжало тянуться, вот вот готовое порваться. Время от времени, когда мысли доводили одного из друзей до молчания, сожители отдалялись. Чаще всего, такое происходило с Кротом, и Ян научился предугадывать этот момент. У незрячего парня появлялись такие симптомы, как постоянный недосып и выкуривание целой пачки сигарет в день. Мужчина пытался вытащить из друга то, что выгрызает его изнутри, но безуспешно. Крот продолжал играть в молчанку или отнекивался, повторяя, что все с ним нормально. И один раз, так случилось, что в такое нелегкое время для героев с ними в квартире оказалась Люба. Можно подумать, что его состояние резко улучшилось, он подскочил, начал радоваться жизни и улыбаться. Можно было, но такое бывает наверное, только в добрых сказках для детишек. Ян видимо, тоже надеялся на что-то подобное, ну так самую малость, ибо очень устал ото «сна» товарища. Но как же сильно он ошибался. Вместо положенной минимальной «сонной недели», Крот не просыпался две с половиной. Яна тогда это не хило  подкосило, он уже несколько раз вызывал врачей, но все в голос твердили, что он просто спит, и скоро его организм захочет есть и сам проснется. Так что присутствие Любаши только усилило непонятное состояние Крота. Никто не знал, о чем он думал, да и думал ли он вообще. Парень просто превращался в зомби, не ел, не говорил. Просто лежал или сидел в одном положении. Глаза его всегда в такие моменты были плотно закрыты, будто он видел чудный сон, и никак не желал просыпаться.
 Но за прожитые вместе с ним годы, Ян успел к этому привыкнуть и примириться. Он просто стал полагать, что для его друга это как смена пластинки. И как симптом выздоровления, Крот после своего «пробуждения», начинал играть что-то такое, чего Ян раньше нигде не слышал раньше, и слушать книги, в основном классику, как это не странно. И видя все это, Ян успокаивался. По крайней мере на какое-то время, которое определял никто иной как Крот, ну, так думал Ян.
— И на сколько дней, или сразу недель, ты уйдешь в спячку на этот раз? Я просто спрашиваю, чтоб мне быть готовым. — Мужчина отпил глоток.
— Это не от меня зависит. — Ян чуть не выплюнул то, что только что выпил. Ибо был уже готов к тому, что его вопрос останется без ответа, как и всегда.
— Но… Рано или не очень рано, ты все равно выходишь из этого состояния. Самый длительный срок на моей памяти, — это две с половиной недели. — Ян придвинулся ближе, чтобы видеть каждое движение. Он очень надеялся раскрутить эту запретную тему. Но боялся быть через чур навязчивым.
— Я тогда сильно захотел есть и курить… А ты что, учетный календарик ведешь, где отмечаешь сколько я сплю? — Ехидно поинтересовался парень, обхватив кружку обеими руками, и начал судорожно глотать ее содержимое.
— Ты хочешь сказать, что как только твой желудок дает знать о себе, ты снова возвращаешься? — Не принимая во внимание колкость друга, ошарашенно спросил преподаватель.
Такого он не мог предположить. Хотя это же Крот, с ним, людские законы не срабатывают.
— Нет, обычно я возвращаюсь, когда становлюсь к этому готовым, — это признание добило мужчину, и он поставил чашку.
Понятней совершенно не становилось. И Ян вспомнил шутку друга с календарем.
— Тогда давай ты, заведешь календарик, и будешь отмечать в нем дни своего отбытия в нирвану, и день своего прибытия оттуда? Чтоб я  ни себе ни другим, голову не ломал. — Он усмехнулся, но был абсолютно серьезен.
— Не неси херни. — Вздохнул Крот. — И не ломай голову ни себе, ни другим, особенно из-за таких как я. Это ничего не даст.
— Хочешь сказать, что я никак не могу помочь тебе?
Крот обдумывал ответ долго. Минуты двигались мучительно для Яна. Он за это время успел передумать все, что только возможно. И что, его друг уснул, и то, что он забыл вопрос, или не желает отвечать.
— Не можешь. — Твердо заключил парень, через пять минут тишины.
— А кто может? — Ян был настроен серьезно, и никак не мог уняться.
— Я таких людей не знаю. — Сухо и негромко говорит он. — И ты тоже.
Такими не терпящими возражений, фразами, разговор обычно и завершался. Ян просто понятия не имел, почему Крот ведет себя так по детски. Иногда он ловил в своей голове мысли о притворстве, и лжи. Но потом вспоминал, что врать его друг так и не научился, хотя в прошлом, компания была весьма подходящая. Или он умеет, но Ян  видит это. Или Крот позволяет ему это знать. О таком мужчина не думал.
— Хорошо, я понял, что ты не собираешься говорить об этом, по крайней мере, со мной точно. — Мужчина потер уже порядком измученное разговором, лицо. — Но я хочу, чтобы ты наконец понял, что я хочу тебе помощь…
— Тебя, я об этом не просил. — Тон Крота становился все менее дружелюбным. — Мне уже пытались помочь, один раз… Спасибо, но второго такого, я боюсь, не переживу.
Ян чувствовал настрой друга, и уже видел в своей голове что будет позже, если он продолжит этот диалог. Сухие потрескавшиеся тонкие губы в неприятном оскале, с желтоватыми зубами. И даже возможно драка. И Ян знал, что успех в ней не на его стороне. Как не старайся, а Крота, ему никак не переплюнуть, даже несмотря на возраст и мускулатуру. Так что приходилось уступать. Не пугать же студентов своими синяками?
— Ладно. Как хочешь. — Ян залпом осушил оставшийся чай, и направился в свою комнату. — Доброй ночи.
— Ага, — кивнул в ответ парень, и опустил лохматую голову в свои острые коленки. — Спокойной недели.