'Скорби и несчастия должны быть принимаемы с радостию, ибо они свидетельствуют, что Бог с нами'.
прп. Макарий Египетский
*
Round, like acircle in a spiral
Like a wheel within a wheel.
Never ending or beginning,
On an ever spinning wheel...
(From the song 'Windmills of your mind' by Alan and Merylin Bergmann
1
Для неё это была проблема; он же наслаждался так, будто ничего забавнее и, может быть, прекрасней нету на свете!.. а чаще просто не замечал. Ну и как тут можно жить, какое взаимопонимание? Она могла бы назвать его идиотом, вечным ребенком, но это не поможет – сколько раз она его так и по-другому, даже хуже называла.. Но видно, для него это было ничего, нормально, никакой обиды она никогда не видела в его глазах. Кому было обидно, так это ей – обидно за себя: вытаскивает их двоих, сама решает все насущные вопросы, а он забавляется, плюет на все обязанности, отдыхает – и даже оскорбить его нельзя, ни задеть никак!. Ужасно. Это не жизнь, а какое-то испытание – для неё грешной.
Вот вам пожалуйста – очередная ситуация, из которой, конечно, придётся выпутываться только ей! Кажется, больше некому. В доме живет еще один человек - вон он лежит на диване и, между насвистами – видно, вспомнил какую-то мелодию, - распрашивает (где там обеспокоенно - даже не очень заинтересованно!) о подробностях. Нет, он не станет подниматься и что-то делать– большее из всего, он может сказать, смотря себе в окно: «Не переживай. Всё будет в порядке». Или по-другому немного: «Своими нервами ты только всё портишь. Сядь рядом со мной, давай посидим...»
Ей стоило большого труда подчас не сказать ему что-то меткое в такой момент или даже не треснуть его... Впрочем последнего она не могла сделать, это было бы всё равно что ударить ребёнка – беззащитного, глупого; а бросить справедливую колкость – как уже сказано, это не действовало. Споры с ним на рациональном уровне далеко не заходили – его доводы были и не доводы вовсе, а какие-то романтические отговорки; например – говоришь ему, как и в прошлые разы, «если б не я, то сейчас бы ты вот так не сидел беспечно, не смотрел бы в окошко, за которым облачка безмятежно плывут... Они-то безмятежны – но человеку однозначно надо заботу проявлять, держать благополучие, бороться за жизнь!..» А он только усмехается и говорит: «Ты ошибаешься, это не ты сделала».
-А кто же? Ты, что ли!.
-Я не делал – но дом на мне держиться, как на стержне. Ты же только расшатываешь всё своими криками.
Да уж, стержень самый что ни на есть настоящий – не сдвинешь.. Но всё же это издевательство. Это нельзя воспринимать серьёзно. Если бы не она, всё бы уже рухнуло давно в подземные царства...
Ещё он мог сказать иногда:
-Не страшно, если бы мне пришлось лежать не на таком удобном диване, а на чём-нибудь похуже... поуже. В этой вселенной всегда найдётся диванчик для меня – и облака за окном тоже будут.
Вот интересно – почему она его терпит... нет, правда, ПОЧЕМУ?
-А обо мне ты подумал? Хоть один раз за все время! Может, мне надо больше, чем старый диванчик и облака?.. А?
-Не знаю, - должно быть, это значит «отстань». – Это ты меня притащила к себе, я тебя не просил. Если мне этого хватает, почему тебе нет?
Наверно, тут он более всего прав – хоть это и больно. Не то чтобы, конечно, она его тащила – но она поверила в него!., и конечно, он ей чем-то понравился. Кто же знал?..
«Какая разница, что было когда-то! – отмахивалось сердце. – Разве сейчас ты не любишь его?. может, даже больше, глубже, чем в первую встречу, когда ты сказала: "давай жить вместе", а он неопределённо хмыкнул.. Ты его как что-то новое, интересное, экзотическое доставила к себе домой... – так говори же, почему до сих пор его терпишь? От него пользы не больше, чем от сувенирной пепельницы, которая просто стоит на столике и радует глаз.. Н-да, вот и ответ. Но то ли это, что тебе надо? Готова ли ты платить такую цену за это эстетическое или какое удовольствие?.. Не высока ли цена? Так жизнь вся пройдёт – а он будет лежать и смотреть на облака, читать свои книжки, пить чай и улыбаться тебе: ;Присядь-ка, смотри, как красиво!..;» Она смотрела на него изподтишка, спрашивала себя тысячи раз... – но она не могла его прогнать. Кажется, он стал частью её жизни – как бы безнадежно это ни звучало. Даже если она скажет: «Уходи!», ей потом всё равно захочется его увидеть и, скорей всего, она пойдёт, разыщет его – он, как и тогда, будет сидеть на какой-то в каком-то парке (и смотреть по сторонам и на кроны деревьев, на листья, срываемые ветром, их недолгий путь к земле... и на людей тем же взглядом - будто и они, как листья, такие же быстропроходящие, может, не очень важные..) – и, скорей всего, позовёт опять, обратно, а он не будет сопротивляться, даже обнимет её, может быть, и последние сомнения растаят в волне нежности к этому странному, наверно самому странному в мире человеку... Да что говорить – и сама ты сумашедшая, с другой бы это никогда не случилось.
2
А между тем проблемы становились такими, что сидением на диване их не решишь никак, более того, с каждой минутой ты, как в болото, погружаешься все глубже... Такого, наверно, ещё не было за эти два года их непростой совместной жизни – хотя, кажется, было всё – они сидели без гроша в кармане, ни она, ни он сутками ничего не ели; однажды сломался водопровод, и вода текла по полу... – он всё лежал, а она бегала по соседям, звонила куда-то., потом уронила телефон в воду, расплакалась.. А он, когда вода достигла той комнаты, где был он, поднялся, глянул вниз, улыбнулся... потом будто (!) обеспокоился чем-то. Подкатив штаны, он прошлёпал к ней, сел на корточки, погладил по волосам (она всхлипывала и не могла ничего говорить); потом он поднял телефон, вытер и положил себе в карман, затем пошёл на кухню, вода там всё так же хлестала... Она не помнила, что случилось, - но когда опомнилась от какого-то забытья (оно, скорей всего, было защитной реакцией в ситуации, которую ум посчитал безвыходной)... очнувшись, она увидела только остатки луж на паркете в коридоре, где она сидела, немного мокрый ковёр в их единственной комнате.. На кухне уже ничего не текло. И главное, никто не звонил им в дверь или по телефону, не стучал чем-то тяжёлым снизу в пол – этого она больше всего боялась. Она поднялась – ноги, конечно, затекли, но она едва замечала это из-за удивления, - пошла заглянула в кухню, потом пошла в комнату.. Конечно, предположить, что всё это каким-то образом сделал её возлюбленный, было невозможно; впрочем то, что он встал с дивана и, кажется, пытался её успокоить, - это уже было почти чудо. Но вряд ли он мог исправить поломку, сам!.., да ещё и совершенно ликвидировать всякие последствия. Если он, конечно, не волшебник. Иногда она что-то такое подозревала за ним – но не потому, что действительно видела то, что могло бы быть доказательствами колдовства... скорее эта его уверенность, с которой он жил, не заботясь ни о чём, – он будто знал что-то!. И это знание давало ему силу и будто бы право отбрасывать с лёгкостью все практически заботы, называя их мелочами, - для неё же являющиеся не мелкими даже, а полномасштабными (коль скоро она не видела других) катастрофами, причём иногда идущими одна за другой, не по очереди, а накладываясь, умножаясь, не давая до конца довести решение одного, требуя уже внимание к следующему, не менее тяжкому и даже "неисправимому"...
Его тогда нигде не оказалось, после потопа, диван был пуст – а на кухонном столе вдруг зазвонил телефон: как будто бы утопленный.. но вот он, звенит!. Она только секунду медлила, потом пошла к туда (она никогда не оставляла телефон на кухне, тем более на столе), и на ходу подумала – "а может, мне всё это приснилось..." Но через чулки чувствовалась влага, оставшаяся в ковре, и лужи в коридоре ещё были – будто там прошёл дождь; а потом вышло солнышко и всё быстро высушило.
-Солнышко.. – улыбнулась она, подходя к телефону.Но не успела посмотреть, кто звонит, как ещё один звонок загремел, уже из коридора.
-Вот и соседи, - испугалась она, закрыла телефон за дверью, спеша в прихожую и пытаясь придумать что-то удобоваримое в оправдание осыпавешйся штукатурки, испорченных обоев, возможно рухнувшего подвесного потолка..
На пороге стоял человек в комбинезоне.
-Сантехник, - представился он нехотя. – Где там у вас льет? давайте скорее, девушка.. И я вам сразу скажу, что лучше бы вы так с людьми не разговаривали - а то в следующий раз к вам никто на помощь не придет. Я точно не приду...
-Да, - сказала она, видимо ещё до не конца понявшая, что это не сосед, с которым нужно во всём соглашаться, кивать, поддакивать... – но когда сантехник сделал шаг войти, она рассмеялась и замахала руками: - Нет.. нет-нет!!. Нет, извините – уже не надо, уже... не льёт. Спасибо, спасибо вам, что пришли.. И извините - если что. – Она помнила очень смутно, что там говорила по телефону, - кажется это было не полчаса назад, а месяц.
-Спасибо... – бурчал опережённый кем-то рабочий. –Между прочим, был и другой вызов – а я к вам бежал, так вы голосили!.. ругались.. А я смотрю. – Он заглянул ей за спину, - все-таки что-то есть - зачем же вы обманываете? Разрешите я войду и посмотрю... раз пришел уже!
-Не надо, не надо... – выливала хозяйка в смехе всё своё напряжение, которому теперь только так и можно было выйти. – Я просто.. погорячилась. На самом деле... просто с краном что-то было – а мужа не было дома, я и... раскудахталась! ха-ха. Сами понимаете - баба одна в такой ситуации. Ради Бога, не обижайтесь! Хорошо, что вы пришли, правда. Но лучше вам уже туда, на другой вызов. Тут у нас все хорошо. Муж он вернулся и – всё починил. Очень быстро.
Как это всё походило на правду – только где этот "муж" теперь и как ему удалось «починить» - то, что казалось неисправимым. Она вспомнила его слова – произнесённые, конечно, с его любимого места, форпоста, наблюдательного пункта, места для медитаций и проповедей, с дивана: «Многое можно исправить. Кроме человеческой озабоченности этой жизнью, её делами – которая кстати (озабоченность эта) и не даёт часто решить многие из этих дел. Ее почти невозможно излечить».
Она дала сантехнику денег и поцеловала в щеку – чудесное разрешение дало чувство щедрости во всем (и недовольства мастера, тоже будто по волшебству, сменилось на смущенную благодарность), потом протёрла тряпкой остатки луж, хотела свернуть ковёр и вынести его на улицу, чтобы высох, – но это ей было не под силу. Она опять вспомнила о своём муже, который был и не муж, – и спросила себя: «А помог бы он?.» и только тогда опять вспомнила о неотвеченном звонке.
На экране застыл неизвестный номер – она пожала плечами и позвонила в ответ. «Абонент в недосягаемости», - ответила девушка-робот. Она подумала, что ошиблись номером и почти сразу забыла про звонок и, вернувшись в комнату, несколько часов возилась с ковром, закинув его на стол и грея феном...
Он вернулся вечером, когда начало темнеть. Она смотрела на него, спрашивая обо всём сразу; это был и вопрос, и благодарность, и желание извиниться за все – но больше вопрос, и недоумение.
-Что? – пожал плечами он, снимая рубашку. – Гулял. Устал ужасно... Неплохо бы чего-то перекусить. Ладно, ладно. – Он опять стал одевать рубашку, - сам схожу в магазин, - ты же будешь говорить, что я ничего не делаю...
Ну что за человек, хуже партизана! Партизаны, те хоть иногда стреляют или что-то там минируют – а этот бы, наверно, лёг посреди поля боя и смотрел, как вверху над фронтовым дымом плывут облака... Его облака.
-Я сама схожу! – крикнула она, всё же весело. – Поставь пока чайник...
И к вечеру, когда они лежали на разложенном диване, она чувствовала только усталость от эмоций и суеты, но никак не могла успокоиться – он обнимал её, а она думала: «Спросить ещё раз? – Всё-таки что-то в ней требовало объяснений, не могло принять и так просто все оставить... Нужно было найти полку в архиве памяти, куда это поставить, - и там просто не было полки «чудо»! Но потом он стал что-то напевать и она, слушая его, в один момент отказалась от дальнейших распросов: - Не стоит». Осталось просто воспоминание, приправленное странными чувствами, дающее будто бы в будущем надежду на подобное спасение... Но всё же всякий раз ты бросаешься в бой, изматываешь тело и нервы, думая, что это единственный выход, - он просто такой привычный! Ну правда же – если все лягут, если ничего не предпринимать... мир остановится! Разве не так?
3
Было ещё много чего – её увольняли с работы, она сама уходила по раным причинам и приходилось искать что-то другое: в тот же день, не откладывая, покупать газеты, обзванивать, объезжать... Ведь каждый день – это деньги!., утраченные или схваченные на лету, - не те деньги, которые дают роскошь, а всего лишь позволяющие человеческое, а не собачье существование!. И вот приходишь усталая после всей этой беготни – невольно рассказываешь ему одно за другим, сбрасывая сапоги, снимая пиджак.., потом блузку, юбку, остаёшся в одном белье, всё рассказываешь, не думая ни о чём таком, а о том скорее, что жизнь сплошное говно, но ведь все равно отказаться от нее нельзя!. А потом замечаешь, что он рассматривает тебя с дивана – и вдруг произносит (с весьма похабной улыбкой):
-Ты знаешь, я чаще, чем ты думаешь, спрашиваю себя: почему я остаюсь вместе с тобой? Что в тебе такого может быть... необычного, особенного..
И ты застываешь, не сразу всё понимая – а потом (жаль, что раньше сняла сапоги – было бы чем швырнуть в этого хама!.) :
-Да потому что я кормлю тебя, потому что у меня дома диван есть!.. и я плачу за всё, и я... Да ты хоть слышал, что я тебе только что говорила, ты.. – Она всё никак не знала, как обозвать его. Сволочью или паразитом нельзя было – даже не потому, что это было до невозможности пошло и ожидаемо (кем? Конечно, ею) – нет, для него не подходили эти слова, и пожалуй никакие другие из её арсенала; ничего жёстче, чем «лентяй» и «дурак» она не могла бросить в него; и то, когда доходило до этих оскорблений, она как бы в сторону отправляла их, будто боясь, что они его заденут по-настоящему, причинят ему вред... Несколько раз все-таки назвала его идиотом – в самом деле ничего «хуже» не было, - и потом раскаивалась сама перед собой, будто бы заметив, как блеснула в его глазах обида; но когда возникала мысль попросить у него прощения... гнев поднимался опять: «Да с какой это стати я должна просить, он же – да он!...»
Вечер трудного дня, тяжелые мысли. И рядом спокойно спит совершенно безучастный к этим мыслям человек – и если просто так смотреть на него, забыв обо всём, что он говорил, что сделал, а больше всего что не сделал, и о его наплевательстве на это все и, наверное, на нее – в общем, ухитриться и забыть обо всём; и просто посмотреть на него, даже не важно – спящего или сидящего на стульчике на балконе с кофе и сигаретой, или лежащего на своем диване и смотрящего в окно – он всегда был одинаков, что бы ни делал (точней, в разных вариациях своей бездеятельности), - всегда только чувство умиления, любви.., и слёзы, непонятно даже откуда.. но не надо выяснять, пусть они будут, пусть.
-Не знаю, - сказала она ему на следующее утро за завтраком, - почему ты остаёшься со мной, - этого, если хочешь честно и без эмоций, я не знаю. Но странно то, что я не могу понять, почему Я все же остаюсь с тобой, а не выгоню тебя... – Она осеклась, кашлянула в сторону, - не расстанусь с тобой... Мне так часто кажется, что лучше жить одной, чем..
-Это твоя карма, - улыбнулся он и откусил кусок хлеб с маслом. – А всякая карма – это, прежде всего, возможность.
-Какая возможность? – «Опять он за свои разговоры...» - однако же ей было интересно.
-Возможность искупить, понять, преодолеть.. и идти дальше. Мы для того и делаем эти ситуации – чтобы успокоиться, утолить чувство вины, или как-то расшевелить нашу жизнь, подсознательно желая её заставить ответить на наш самый главный вопрос...
Да уж, болтать он может – вот только всё время какую-то ахинею несёт..
-И что же это за вопрос? – «Поддержать разговор из вежливости...»
-А то ты не знаешь?
-«В чём смысл жизни?», - сопровождая дурацкой гримасой, показывающей, что это не вопрос, а что-то настолько затасканное, что даже повторять это в очередной раз неприлично (тем более за столом).
Он пожал плечами, взял кофе и отправился на балкон: «Пойду покурю».
-Хм, - сказала она и равнодушно отвела глаза.
Но через секунду всё же встала и пошла за ним. На балконе было холодно, дым от его сигареты разлетался беспорядочно, шум улицы был отлично слышен на высоте седьмого этажа. Ну и о чём с ним разговаривать здесь?.. – о смысле жизни?.
-А может, и ты что-то поищешь.., а? – голосом девочки, поводя плечами от влетавшего в открытое окно ветра, спросила она. – У тебя же есть... какое-то образование. Наверно, ты мог бы найти какую-то работу, непыльную.. Ну что ты молчишь?!. Раздали бы долги – уже знаешь сколько! (да откуда тебе знать), сделали бы здесь какой-никакой ремонт... Неужели тебе всё равно?
Всё это она сказала вполне спокойно, очень, как ей казалось, проникновенно – он же был ничуть не тревожней, чем обычно: смотрел вперёд (не вниз, где монотонно-буднично текла человеческая жизнь), отхлёбывал кофе, затягивался сигаретой и выпускал дым...
-У меня уже есть работа, - произнёс он, хватая последние затяжки.
-О!. Это какая же – не посвятите ли?.. - точно зная, что он шутит.
-Я – твоя карма. – Он бросил сигарету в серую утреннюю бездну и, с широкой улыбкой посмотрев на неё, ушёл с балкона. А она... – что ей оставалось, только пойти одется и продолжить поиски зароботка. Для них двоих!., для себя и для своей кармы.
..В связи с этим она позднее (работа уже была найдена, и в дом - точней к ней в душу, а потом уже.. – пришло спокойствие. Которое, впрочем, редко длилось долго) спросила его в постели:
-Ты говоришь, что карма нам нужна, чтобы успокоиться или искупить... или понять, или что там еще.. А что, если мы уже и искупили, и поняли – тогда что?
Она боялась, что он просто скажет, что тогда карма нам уже не нужна, – хотя не понятно, почему она так боялась этого, и потому будто не замечала страх; собственно, она заговорила об этом просто от хорошего настроения, от ощущения уюта, приятной близости любимого (да, да! - не смотря на все, что было! и, наверно, будет), ну и вспомнила его слова.. Он же задал вопрос вместо ответа:
-А ты себе представляешь такое?
-Что?.
-Чтобы человек успокоился, чтобы ему не нужны были ни награды, ни искупления... чтобы он всё понял, в конце концов! и всего достиг. Как это?
-Это... – Тут надо было глубже погрузиться в тему, чтобы продолжать разговор, а она, хоть и чувствовала себя бодрой и весёлой, не хотела вдумываться в лишнее. Поэтому решила просто отвечать логически: - А почему бы нет? По-твоему, человеки пропащие совсем? Ну, что молчишь, отвечай! – Она, смеясь, толкала его, будто пытаясь столкнуть с кровати.
-Сейчас я – твоя награда, - сказал он. – Ты уверена, что сделала достаточно и можешь наслаждаться. Но этого надолго не хватит – скоро ты опять захочешь суеты, опять захочешь заботиться о чём-то...
-Вот это разговорчики! – она скрестила руки на скрытой одеялом груди и притворно надула губы, всё ещё не желая углубляться и понимать; иногда «назло ему» она блокировала для себя смысл его слов, говоря себе, что он «назло» ей говорит их - просто чтобы испортить настроение (и хотелось уже ему устроить психоанализ: «Зачем?, зачем тебе это, милый??!»
Но смысл, конечно, был прост, и на заднем фоне обыкновенного чистенького сознания она понимала всё – то, о чем он сказал было рядом, ясное, как день, и только надо было посмотреть, сказать себе "ну да, вот оно..." Она же перескочила на другое.
-Если ты – моя карма, то... и я твоя? – В этом было что-то дьявольски сладкое и мощное, будто ключ к нему, к этому человеку, и, может, к их нормальным отношениям. Если вы изволите в таких терминах, таким оружием то... что ж, давай так!
Но он ответил:
-Нет, я просто тебе помогаю. – Она почти обиделась, по крайней мере сделала вид, повернула голову и положила на подушку так, будто собирается спать. Но он, кажется, решил изменить показания: - Хотя, может, и так. Да – ты тоже моя карма. Наверно, и мне от тебя не дется: нагрешил в прошлом, - он слегка рассмеялся (она лежала с закрытыми глазами и сдержала улыбку). Затем он сказал серьёзно: - Ты тоже меня часто огорчаешь... – но я ничего не говорю тебе. Поступай так, как, захочешь, – это только твоя жизнь. Ты для меня карма в другом смысле... Как возможность... Но не спрашивай, для чего! – С этим он сам бескопромиссно отвернулся – и сразу же будто исчез.
«Возможность», - повторила она про себя, не меняя положения (может, он слушает и по любому движению будет считывать её реакцию..), - карма, искупление, понимание... Что за чепуха!?
А на следующий день, когда на работе был перерыв, направляясь перекусить в кафе, она полупроизвольно зашла в книжный магазин, который был по дороге, - и вышла оттуда уже с книгой. Книга называлась «Кармические уроки» - и она так зачиталась, что опоздала - и опять чуть не осталась без работы.., но на этот раз она не расстроилась, не испугалась; а решила обязательно дочитать эту книгу и во всём разобраться. "Пусть он несёт чушь – но надо быть хотя бы компетентной в этом вопросе!.. Пусть не думает, что я глупая, а он один мудрец. Да-да, так вот.., так!".
4
Однажды она окончательно (твердо сказав себе это) устала от всех боссов-начальников с их самомнением и причудами, от правил-распорядков и всех прочих вещей, связанных с наемной работой.., где ты слишком со многим должен считататься, где твоя идея скорее помеха, чем сокровище, и следующий твой день зависит от всего на свете, но меньше всего от тебя.. В общем, она решила открыть своё дело. Эта мысль давно назревала, и, наконец пресытившись чем-то, от чего-то устав, не желая больше повторение «этого всего»; ещё не зная, чем будет заниматься, не совсем зная, и что для этого надо, – хотя уже и интересовалась у подруг, знакомых, в интернете искала (и этого накопилось так много, это перемешалось и еще не складывалось в какую-нибудь ладную мозаику), - в тот же день написала заявление об уходе – сделала это с удовльствием и трепетом... Этого шага к переменам она давно ждала - может, все эти годы, пока металась от одно хозяина к другому, училась заискивать, угождать, подстраиваться, подавлять свое неудовольствие, прятать мнение, словом быть всего лишь сотрудником, исполнителем, иногда - почти рабом или роботом.. наверно, пора уже становиться человеком!?
Разумеется, её сожителю, другу (так все-таки лучше) до этих перемен и её переживаний не было ни малейшего дела; она давно не рассчитывала на его помощь или хотя бы поддержку. Но по привычке рассказывала всё – видно, нам нужны просто чьи-то уши, и не важно слушает там за ними кто-то (что-то..) или нет.
-Я уволилась, - весело крикнула она в тот день с порога, снимая шарф, сбрасывая лёгкое пальто. – Я знаю, что тебе всё равно, но... теперь всё будет иначе.. слышишь? Иначе в нашей жизни!
-Почему же всё равно, - донеслось с вполне ожидаемой стороны (мягкое пристанище у стены). – Мне не всё равно.
Она вошла в комнату и села на стул у входа. Эта комната была расположена таким волшебным образом, что тут всегда было очень светло – не только летними утрами, когда в окно заглядывало солнце, или яркоцветным бабьим летом, или слепяще-белой зимой.., но даже когда было пасмурно или на относительно чистое небо натягивало вдруг тяжёлые тёмные тучи... или вот даже вечерами, как сейчас. Она это замечала, но у неё никогда не было времени тут долго сидеть – и она, конечно, завидовала ему в этом; иногда хотелось так вот сесть рядом с ним и просто молча смотреть в это окно, ощущать всю эту жизнь: как это плечо рядом, и как эта уютная комната, и как чистое небо и облака за невидимым заслоном стекол.. Она знала, что он бы тоже хотел, сам вид его всегда приглашал к этому – ничего не навзяывая, не давя, а просто говоря: «Пожалуйста... Я буду очень рад». Но как она могла!.. Минута за минутой – ничего нельзя упускать, ты упустишь, другие возьмут; или лучше, точнее так – кто будет виноват в упускании твоих шансов? – а они на каждом шагу!. И как себя тут чувствовать? Но только в половине случаев (все же, больше половине, наверное..) она злилась на него, что он так пассивен, – и весь мир готов был хором поддержать её, - через раз она чувствовала себя виноватой, чувствовала, что, убегая, она, может, самую главную возможность в жизни теряет.. Но всё равно убегала – кажется, какая-то сила руководила ею: обычная современная мистика – мы уже давно не хозяева себе, Надобность и Ритм этой жизни руководят нами. А может, так было всегда, только Ритм и Надобность меняют свое лицо...
В этот раз она присела, улыбаясь, – он никак не мог ей испортить настроение, просто потому, что она не надеялась, не рассчитывала на него (когда она перестала рассчитывать, жить стало намного легче, и с этим человеком, и вообще), - села, смотрела в окно, смотрела на него...
-Значит, тебе не всё равно?. А внешне сдаётся, что совершенно всё равно! – причём всё это время, что мы вместе...
Лёжа на боку, он посмотрел на неё, потом быстро встал, закинул ногу на ногу и сказал:
-Ну расскажи, что там у тебя происходит...
Она знала, что это игра, что ему не более это интересно, чем ребёнку, который не заботится ни о чём, зная, что родители всё сделают, что это их обязанность.. но она стала рассказывать: «Я ушла из того зверинца... мне надоело там быть, надоело подчиняться – во-первых, конвеер (а я все-таки не механизм... А они еще требуют большей производительности!), во-вторых люди – им самим тошно от этого, но они мирятся, мирятся и зубоскалят! это стало невыносимо.. Вот и решила... я хотела с тобой тоже посоветоваться – но потом подумала: зачем, тебе же всё равно. Теперь вот ты говоришь, что тебе не всё равно, – но ты извини, всё уже решено, всё сделано., зря ты раньше делал вид, что тебе нет дела, впреть я буду с тобой все обсуждать, может, ты дашь мне дельный совет, убережешь от ошибки... А что касается нового направления нашей жизни, дорогой, то я решила – теперь я буду сама себе хозяйкой, теперь никаких боссов, никакого рапорядка... Но ведь дело не в том, что я ленивая, что мне неохота вставать в семь утра и брести на остановку – да я готова в пять вставать ежедневно и работать до семи или ездить целый день по городу.. но чтобы я знала, что я делаю!, чтобы...» Всё это, до самой последней фразы, она говорила очень размеренно, монотонно, просто декламируя и наслаждаясь, никого ни в чём не убеждая, и не ожидая никаких ответов, контрепредложений или возражений.. впрочем, немного нервничая, так как он слушал – а значит мог что-то сказать такое...
И он сказал:
-Ты опять себе придумываешь что-то новое. Почему тебе не сидится?
-Ага.. – всё ещё с улыбкой произнесла она (без всякого раздражения, что её прервали, - говорила же она почти не серьёзно). – Значит это и есть ваш совет и ваше участие в ситуации... Ясно, понятно.
-Я серьёзно, - сказал он. – Это не шутка. Ты думаешь, это куда-то тебя приведёт?
-Не шутка?.. – смеялась она, вращая глазами туда и сюда и творя на лице разные гримасы. Она чувствовала и вдохновение – неужели он действительно за что-то зацепился серьёзно и теперь его можно разозлить?. – и напряжение: за этими кривляниями она прятала настоящее понимание того, о чём он говорил... И она вынуждена была кривляться!.
-Не-шутка... Хм! Вы очень долго ждали, монсир, чтобы заговорить серьёзно. Но что ж, раз у нас серьёзный разговор происходит, я тебе скажу – простите, Вам (ведь все очень серьёзно). И вот что я скажу... – Она остановилась – кажется, её запас дурацкой импровизации иссяк, и надо было либо в самом деле говорить серьёзно, либо встать и уйти – действительно заниматься делом,а не трепать тут бестолку..
Она вздохнула, гримасы сошли с его лица. Она сказала:
-Я просто устала. Я хочу попробовать по-другому.. Я давно думала об этом – мне кажется, у меня больше способностей к организации и к каким-нибудь, не знаю... переговорам – чем быть всего лишь рабочей, относительно разумной единицей. Но сначала, конечно, придётся трудится без просвету.. Денег у нас нет, чтобы сразу вложиться и что-то начать, - придется занимать. Ничего, я заложу квартиру - риск, но я пойду на него, я в это верю. Честно говоря, я ещё и не знаю, чем заняться... Да, наверно, было глупо так сразу бросить работу.. даже трудовую книжку не забрала - все им оставила. На что мы теперь будем жить?. Ничего, я что-то придумаю! Я придумаю. Но если ты хоть как-то мне поможешь, я буду только..
Но с того самого момента, как она заговорила без иронии и шутовства, выливая то, что у неё действительно на душе, - он терял свою серьёзность (скорей всего такую же бутафорскую, как была до того у неё): он крутил головой в разные стороны, будто что-то искал, потом открывал и закрывал рот, как рыба.., потом снова лёг на бок и стал смотреть в окно... – она не могла уже не замечать такого оскорбительного равнодушия; и перестала говорить. Хоть это было и обычное дело для него, и ещё пять минут назад, он не мог ей этим досадить, но всё как-то так повернулось... – неужели она купилсь на его интерес и увлечённость?! Что он там у неё спрашивал?.. Уже трудно вспомнить. Но это точно не касалось темы. Были ли это советы, как ей теперь поступить? или уверения: «Дорогая, я конечно помогу тебе – мы будем работать вместе, мы всё преодолеем!» Да уж, вряд ли...
Вмиг разбитая, уже не замечая налитой светом зимнего вечера комнаты, не чувствуя больше облегчения, что бросила нелюбимую работу, она встала со стула, посмотрела на него несколько секунд – желая понять?.. Но она смотрела с предвзятостью, со своей всё окрашивающей в темное и разграничивающее на хорошее и плохое серьёзностью, – как тут поймёшь? Она видела только лежащего без действия мужчину - "КОГДА Я НУЖДАЮСЬ В НЁМ!.." , видела равнодушие, когда нужно участие... – то есть картина была сплошь возмутительная. И только понимание (которое однажды пришло и его невозможно вытолкнуть), что эту возмутительность она избрала сама, что это обычное дело, что она это терпит, не дала и теперь рассердиться, что-то резко поменять и в этом жизненном секторе. (Нет, она не увидела его – видела ли она его вообще??. – а он всё так же приглашал, к тихому счастью, которое всегда здесь, за которое не надо сражаться, только посмотреть и увидеть.. И это даже не облака в окне, не комната и не мягкий диван, а это... ЭТО.. )
«Так почему я все же его терплю? – выходя из комнаты, спрашивала себя она. – Что, любовь?. Смешно это. Я сейчас практически одна. Тело лежит там в комнате. Поигрался немного, пошутил – и дальше валяться. И что ему... он будто специально! Мог бы хоть ради разнообразияь иногда... Нет, почему, почему я с ним? Любовь отбрасываем. Жалость? Но это не жалкий человек, нуждается ли он в моей опеке?.. Как-то он жил ведь до меня... – Она вспомнила его вид, когда они встретились, вид, весьма странный. Во-первых, он сидел на детской карусели – но это было не самое странное. Одет он был в красную футболку и синие джинсы, и тут тоже всё хорошо (может, они были немного грязны – но не так, как у бродяги; она бы и не подошла выгляди он как бомж). Далее: на голове соломенная шляпа.. с торчащими во все сторонысооминами - казалось, он сам ее только что от скуки сплел. В руке у него была немного кривая палка, которую он ловко вращал между пальцами... в то же время напевая что-то, следя глазами за тем, как крутится палка - будто сама по себе и он к ней отношения не имеет. Весьма странно всё это было, но ей тогда – да, надо сознаться – была срочно необходима чья-то помощь, а никого другого поблизости не было, только этот молодой человек в дурацкой шляпе , сидящий на карусели и вращающий в руках палку... Когда она обратилась к нему, он оказался очень симпатичным и приятным в общении – она и не заметила, как он оказался на пороге ее дома, потом целующим её в коридоре и наконец в её постели. А потом часами лежащим беспечно на диване (в которую та же постель превращалась днем), и сначала она совсем не видела в этом порока... – Так почему же? – теперь спрашивала себя она, готовя себе на кухне кофе и разогревая – ему! – ужин. – Он что, очень хорош в постели?.. Всё нормально, уверенно и нежно, без лишнего пыхтения и самозабвенной увлечённости.. Впрочем иногда впечатление, что, выполняя это как хорошую работу, он и тут отсутствует, что он.. где-то не здесь, в другом месте... иногда, но не часто. Ладно. Но что, если – пусть он и говорит: "Я твоя кара.. бишь карма!" - что, если и не его это место.., не со мной? Может, с другой женщиной, девушкой он и проснётся, и встанет с дивана.. – да другая и не даст ему так сидеть! Мда, фууфф..» Мысли измотали её и, проходя через комнату на балкон (остудиться и побыть одной), сказала, не смотря на лежащего: «Ужин», после чего закрылась от него стекляной дверью, оставшись с прохладным влажным вечером, тёплым там где ладони и оттуда снизу пахнущим чем-то жареным и насильно бодрящим..
Когда она вернулась в комнату, случилось то, что иногда случалось, точней обнаружилось. Его уже не было; растворился. На кухне остывал нетронутый ужин. Она хмыкнула, села и начала есть сама – хоть и перекусила по дороге домой и не очень хотелось, но не пропадать же!, неизвестно, во сколько и сегодня ли вообще он изволит явиться. Обычной как будто для такой ситуации вопрос «Где он шляется?» её почему-то не волновал.
5
Утром он был дома, спал лицом к ней – лицо это, как всегда, безмятежное, и днём и ночью не отражающее ничего, кроме спокойствия (впрочем, иногда были хитрость и задор). Очень часто она просто не знала, как реагировать на это лицо. Нельзя было не чувствовать, что это неповзрослевший ребёнок, или что он действительно равнодушен ко всему, безразличен и... бессердечен. Но отчего, отчего он так спокоен?!! Она не знала, как к этому относиться; они любила и ненавидела его.. точней эти чувства возникали в ней, когда она, например, вот так смотрела на него, - но когда она направляла их на него, они проходили, как через пустоту, то есть не находили объекта и должны были остаться с ней. Однажды он сказал: «Только ты всему виной – и ты же повелительница».
Она выскользнула из-под одеяла и пошла на кухню варить кофе.
Не имея ещё твёрдого плана, а только несколько мысленных вариантов, чем заняться, как использовать новую свободу, она намерилась сразу же пойти в банк и взять кредит. Одевшись в элегантный и строгий костюм (у неё было много таких, и мало платий), сделав макияж, взяв сумочку и папку с документами на квартиру (единственный имеющийся залог), она... Остановилась в дверях и оглянулась. Дверь в комнату была закрыта – где-то там он спал... отсутствовал, был полностью вверен ей? Она знала, что рискует сама, рискует квартирой, единственным своим имуществом (осталась от мамы), но , может, это не так страшно в сравнении с тем, что она рискует в отношении его?. Что будет, если ничего не получиться и эту квартиру отберут у неё?.. С тобой.. что ж, об этом ты уже думала – точней согласилась на всё: на все воображаемые варианты, «что может быть». А с ним?.. Она совсем, совсем ничего не знала о нём!., о его жизни до неё. Так он и качался с юных лет в своей соломенной шляпе, крутя свою палочку и ожидая её..? Сможет ли он прожить теперь один? Не привык ли к полной опеке?.. Тишина; квартира будто пуста (и тоже на все согласна).
«Ну и ладно!. – сказала она, рассерженная не известно на что; возможно, собрав теперь, чтобы не сбилось её решение, все раздражения на него, все случаи, в которых он был ;100% не прав!;, всю доказательную базу за два года их совместной жизни в деле признания его бесправным иждивенцем – фактов было вполне достаточно. – Каждый, говоришь, сам за себя..» Но, подходя к банку, она так же боялась – за них двоих.
Но ради них же делала этот шаг!..
Как ни странно, в банке сразу всё пошло гладко – то есть она думала, что всё будет не так просто, что на неё посмотрят с подозрением, её будут проверять, потребуют с десяток поручителей, возможно бизнесс-проэкт, который пока был только в очень-очень лёгких набросках, к тому же не один. Но ничего такого – её сразу провели к главному менеджеру, он, улыбнувшись, пожал ей руку, ознакомился с документами на закладываемую собственность, сказал: «Это очень хороший район...» - она тут же вспомнила про светлую комнату, где её молодой человек любит сидеть, смотря в окно, или лежать на диване.., и у неё сжалось сердце. Она начала снова про себя повторять обещание, что приложит все усилия, все свои способности, и умственные, и физические, насколько понадобиться, - чтобы плохого не случилось., чтобы и квартира осталась, и они заработали денег, и всё... всё-всё-всё было хорошо!!! Неужели же она хуже остальных? – люди занимаются частным предпринимательством, а многие из них двойки в школе получали! Тогда как она – у неё золотая медаль и красный диплом, и между прочим экономическая специальность... Конечно, когда это было, с тех пор она годы горбатилась на хозяев и директоров, была секретаршей и официанткой, и оператором конвеера на кондитерской фабрике (с тех пор один запах конфет вызывает позыв к тошноте), и ещё много чем.. Вот именно ЧЕМ – теперь же она станет человеком, она будет сама себе хозяйкой; и всё пригодиться, и её специальность, и весь жизненный опыт, который она и на этих работках получала, - «и, конечно, твой ум, дорогая. Мы покажем здесь, кто есть ЧТО!..»
-Что ж, я должен вас спросить, пока принесут бланки договора... – Банкир, улыбаясь, смотрел несколько секунд прямо на неё - она восприняла это как первое испытание бизнеса и выдержала с достоинством этот взгляд (не отвернулась же... даже не шевельнулась!). – Я должен вас спросить, - повторил, сам опустив взгляд к своим начищенным ногтям менеджер, - уверенны ли вы в своих намерениях и вполне ли понимаете возможные..
Она мягко прервала его.
-Извините – но раз я пришла сюда... Похожа ли я на сумашедшую? Это моя квартира - если вы о залоговой собственности! И дело, которое я собираюсь начать на эти деньги.. всё продумано мной, и уже давно, и до мелочей. Так что будте добры , скорей закончим все формальности... честно скажу, было приятно с вами иметь дело – никакой тягомотины с оформлением, проверками и прочим.. Да мы уложились в сорок минут! Замечательно, я ещё успею в налоговую и в управление по выдаче предпринимательских лицензий..
-У вас хороший поручитель, - еле слышно произнёс человек в костюме, ставя свою подпись на принесённом контракте.
-Что? – придвинулась к нему заёмщица, - я не расслышала... Вы говорите, поручитель?. или учитель? – Рассмеялась: какой тут учитель может быть?!, но менеджер не стал ничего повторять, а протянул ей принесенные секретаршей бумаги – и она тоже всё сразу забыла. "Приговор? – произнесла мысленно, будто ища взглядом место, где расписаться... – Или билет в светлое будущее?;
-Здесь, - ткнул ей пальцем банкир.
Она кивнула и поставила расчерк – что бы ни было, а всё решено. ...И сразу же вспомнила о нём – наверно, проснулся уже.. Что делает? Позавтракал. Иногда – под настроение – он готовит отличные блюда, даже более чем – шедевры! Но теперь и готовить почти не из чего, холодильник практически пустой - она, увольняясь, даже не получила рассчетные. Но всё-таки, наверно, поел, отыскал что-нибудь – теперь валяется на диване. «Всё хорошо, - сказала она ему мысленно, - я всё сделаю...» Выходя из дверей банка со своим экземпляром договора о займе и новой чековой книжкой, она была полна уверенности. Какой-то старик на остановке, разговаривая со своей или чужой старухой, говорил:
-Ну сама хотела, сама.. что же теперь! Иди, как пойдёт...
Подошёл автобус, она села и поехала в налоговую - на дорогу десять минут, и за это время ей надо решить, какого рода бизнесом она всё же хочет заняться..
6
Чем она только не занималась, начав так сумбурно, наскоком, – маленький магазин косметики, потом булочная... О последнем она с детства мечтала –Собственная Булочная; но когда мечта сбылась, это было совсем не так: ей некогда было умиляться и даже долго быть в небольшом пахучем помещении – нужно было ездить, закупать, договариваться, но конечно, потом возвращаться ив се контролировать... Собственно, ребёнком она мечтала, что она одна будет работать в своей булочной: сама месить тесто, закладывать в формы, выпекать, а потом уже продавать собравшимся в очередь и ждущим с лёгким и приятным нетерпением покупателям. На деле она сама только мыла пол, приезжая за полчаса до открытия, а персонала понадобились два человека пекарей и ещё продавец; пекари должны были прийти рано утром, чтобы к открытию была готова свежая выпечка, и не так оказалось легко найти знающих в этом толк и желающих вставать так рано людей, к тому же согласных работать за не самую высокую зарплату - так как директор, видимо, не располагала большим капиталом и вообще была еще новичком: в ней была видна устремлённость, серьёзность... но часто то и другое было только для того, чтобы прикрыть неуверенность, незнание, что делать и куда бежать.
Нельзя сказать, что булочная была провальным делом, – разве только для мечты, - тот год с небольшим, что она проработала, она пользовалась немалым спросом среди жителей района, а особенно среди тех, кто утром, не успев позавтракать, приезжал сюда на работу, – несколько единиц хрустящей здобы утром или в обед очень кстати. Потом стали делать кофе и чай, и это было тоже очень удачно – хотя продавец была и не в восторге, и наша директорша думала, возможно нанять ещё одного человека, специально для кофе и чая... Но из знакомых кто-то ей сказал: «Так ты все деньги растранжиришь, дорогая!. Никаких поблажек! можно подумать, ты заставляешь её кирпичи класть.. Зарплату выше на десять процентов и вперёд».
Алла (пора предствить бизнесвумен и просто...) подняла зарплату на сорок процентов и ещё установила премию, если вся утренняя выпечка не успеет остыть и будет распродана, - хотя и не знала, как этого можно добиться и сумеет ли она проверить... Но продавщица обнаружила скрытые способности: то ли клиентов откуда-то прибавилось, то ли они стали покупать больше булочек и пирожных, но первую партию разметали ещё до того, как вторая успевала выйти из печи. Но, не смотря на то, что всё работало и даже на первый взгляд процветало, по подсчётам за год стало понятно, что дело едва ли окупает себя. Налоги, аренда, зарплата работникам и стоимость необходимых для выпечки продуктов составляли больше девяноста процентов прибыли – получается, все усилия были зря.? Скажем, что помимо этого, Алла занималась ещё кое-чем – снимала клетушку без окон в огромной офисном здании, это была ее студия дизайна: она вспомнила, что ещё и выпускница школы рисования; это предприятие не было никак зарегистрировано, и она боялась, что однажды за ней придут... спросят: чем она тут занимается? А она : просто рисует! а те, люди, которые приходят к ней - то только чтобы посоветоваться о цвете обоев или рисунке кафеля в ванной, и все они, видимо, её знакомые, или знакомые знакомых.. – на самом деле, с ней связывались по интернету, она выезжала один раз, смотрела место, а на второй привозила готовый и подробный эскиз, за который ей сразу платили, а иногда просили за дополнительную плату остаться и проконтролировать ход работ. Ей не хватало знаний в строительном деле, и она читала об этом запоем, консультировалась в крайних случаях со знакомыми мужчинами (у нее было три таких эксперта, оназвонила им по очереди, чтобы не надоедать), строители ее никогда не слушались, только посмеивались, и приходилось угрожать проблемами с хозяином, - она не отказывалась от проэктов, делала все, что могла. Удачный проэкт давал возможность заплатить зарплату и премию работникам булочной, рассчитаться по квартплате, купить, хорошей еды домой.. Хотя там она почти не бывала. Даже вечером – вечером она посещала курсы парикмахера-визажиста-маникюрщицы – и это «так, на всякий случай», для «вдруг» и т.д.
И, хоть не хотелось верить., это «Вдруг» наступало со всех сторон - непредвиденными тратами, небольшими провалами.
В основном, они жили случаныйми зароботками от «дружеского дизайна», как Алла называл своё тайное (для налоговой инспекции) дело. Булочная жила на искусственном дыхании, а когда директор, уступив уговорам сведущих в бизнесе знакомых и даже собственных сотрудников, подняла цены на выпечку, это не поправило положения - клиентов стало меньше... к тому же в ста метрах открылось еще одно похожее заведение - оттуда пахло не менее приятно, и кофе там, говорили, дешевле и вкусней.. Однажды после рабочего дня Алла собрала своих троих подопечных, с которыми уже успела сдружиться (полная продавщица с высокомерным и громким смехом и пекари, усатый парень и его молоденькая помошница) и сообщила им, что булочная скоро будет закрыта. Она вздыхала и смотрела на них немного виновато – но сотрудники понимающе и даже улыбаясь кивали: они понимали, предвидели.
-Наверно, можно было еще побороться, - говорила она, хотя наверно, это было уже не нужно, - но нужны вложения, а, вы понимаете, я... просто не готова, у меня.. нет таких активов!.
-Понятно, понятно, Алла Владимировна, - кивали ее ребята. – Чё ж мы не понимаем. Теперь работу искать – и нам, и вам.
И, только проводив всех, выплатив полное выходное пособие и премию, она поняла смысл этих слов и ужаснулась: Неужели?!! Нет – если продать оборудование.. нет-нет, мы откроем новое дело – всё это были только пробы, это для опыта: косметика, булочки. Теперь мы сделаем что-то настоящее, серьёзное. Есть какие-то сбережения в банке, буферный фонд – да будет так, настал все-таки тот самый «чёрный день»... - и значит все, что можно, продать, ВЫГОДНО продать остатки этого дела, которое другой человек сможет раздуть., ведь оно еще тлеет, и место хорошее!.
А как она жила этот год? Оправдала ли себя "новая жизнь;?.. «Свободная, где только я хозяйка...» Ну что сказать, всё делать самой, самой принимать решения и нести ответственность – это и захватываще, и очень трудно. Вот почему директора так много получают – настощий директор, тот, который за всё ответственен и который принимает все решения, он ,возможно, трудиться больше любого из своих рабочих и тратит больше сил, чем можно потратить у станка или у печки... Ну вот Алла чувствовала себя значительно более измотанной, чем на любой из прежних своих работ с хозяином и правилами, и графиком, и всем, что её так раздражало, и от чего она наконец одержала спасение... такой ценой. Сначала мысли её вели и подталкивали – мысли о своём возлюбленном (она была готова содержать его и никак не упрекать никогда), мысли о Новой жизни, о том, что всё однажды станет настолько хорошо, что... Мысли о кредите, который непременно нужно выплатить скорее! – тут даже не «может быть», тут обязательно!!. В общем, мысли о самом лучшем будущем - только к нему она и идет.
Но потом неудачи объединились с усталостью , и даже подбадривать себя стало почти невозможно. Или смешно. Она просто автоматически перемещалась между всеми пунктами, которые ей надо было посетить за день, делала автоматически всё необходимое: общалась с десятками людей (часто путая их имена и заговаривая с ними о том, к чему они вообще не имели отношения; переговоры с клиентами требовали колоссальной выдержки и уверенности, поставщики норовили надуть, работников своих она любила, но и тут нередко возникали моменты, когда трудно было сдержаться... но выйти из себя было нельзя! это все равно, что покатиться вних по наклонной. К тому же мужчины - многие из них строили ей глазки, глупо шутили, отвлекаясь от предмета разговора, были даже пару клиентов, которые намекали, что она получит заказ на оформление за определенную, совсем небольшую услугу.. Только тут она отвечала резко, рвала отношения с возможными выгодными партнёрами, уходила с риском, что ей и ее делу это будет стоить очень дорого. А затем всегда спрашивала: «Почему ты отказалась? Так бескомпромиссно.. Из-за него? Вряд ли он оценит – ему всё равно. А ведь всё так хорошо могло разрешиться: большой заказ, и – всего одна ночь. Этот придурок просто бы подрыгался несколько минут над тобой - и дело сделано. То, что надо!.» Но она уходила, отвергала все приставания, один раз даже дала пощёчину и убежала...
Тем временем он, кармический ее друг, был всё время дома – иногда это в самом деле было смешно. Она, выбежавшая из дома ещё до шести, чтобы успеть на какой-то склад или протереть пол в пекарне, или что-то в офисе зарисовать, потому что сдать надо до девяти., и вот теперь возвращающаяся после 9-ти вечера, после лекции по манюкюру, встречала его почти в том же положении...
-Ты так и лежал тут весь день? Бока не отлежал часом..
Он даже и не замечал её яда: - Нет, не целый день. Ходил гулять. Встретил своего школьного друга – он сейчас большой начальник...
Мелькает надежда: «хоть не мои слова – это уже понятно, - но обычная мужская соревновательность, чувство достоинства.. Может быть, он захотел тоже что-то сделать?.. Кем-то стать...»
-Большой начальник, - повторил со вздохом Андрей (вот и с ним мы знакомы), и грустно добавил: - Несчастный человек.
Она не представляла, как в действительности он проводит дни, – сама она даже в выходные, и сейчас, и раньше (когда времени было больше), редко оставалась дома; и разумеется, она не могла просто сидеть на месте. Хотя часто пробовала – хотела понять его.. Он сбрасывал ноги со спинки, садился, давал ей место; она присаживалась рядом, вздыхала, наверно подсознательно ожидая чего-то особенного... Сначала действительно была какая-то тихая радость, и думаешь: «В самом деле, какие красивые там облака!. - они всегда там есть?! Так хорошо просто сидеть тут - часы тикают, солнышко светит... Да, его можно понять». Но уже через двадцать минут тебя начинало просто трясти – отчего бы? Да понятно отчего – от бездеятельности! Поворачиваешься к нему – он будто только что сел: так же спокойно, со светом, лучащимся из глаз.. А у тебя всегда найдётся причина встать и убежать – да ещё и его обвинить в который раз напоследок. Мол, чем сидеть, лучше бы... А самой порой хочется задушить себя – да что же он сделал!. Не из-за себя ли ты так на него злишься?..
«Я – твоя карма...»
Из-за себя, из-за кого же ещё. Дело, может, даже не в том, что ты не можешь так просто и бесхитростно проводить время и получать от этого (от ни-чего!) удовольствие, и разве в том дело, что ты до сих пор уверена, что мужчина должен работать, а не сидеть на шее у женщины... Да нет, ты как раз из тех людей, которые могут быть очень лояльны в этих отношениях – конечно, иначе как бы ты с ним прожила столько времени. Другая бы и месяца не стерпела. В чём же дело тогда?..
Она снова и снова спрашивала себя, снова и снова пыталась сидеть с ним.. и снова убегала. И наконец поняла: то, что она не может наслаждаться – более нескольких секунд, - это следствие того, что она не может усидеть.., всегда ей надо куда-то бежать!.. Тысяча мест, тысяча дел - они ее не отпускают. И скорее всего, она отлично знала, что нет там ничего, там, куда она спешит, – и именно поэтому и злилась на себя: знала, бежала опять..
В той книге про карму было много лишнего и непонятного – но одно она часто вспоминала. Написано было примерно так: «Карма не всегда награда или наказание - но это всегда то, что вам нужно от жизни. Вы этого можете не признавать и так, скорей всего и будет, потому что причины скрыты. Но приняв то, что к вам пришло и воспользовавшись случаем правильно (интуиция вам подскажет, как), вы поймете, а если не поймете, то хотя бы почувствуете в конце концов - это было не зря, оно не случилось, а пришло - именно к вам».
Это было почти то, что он говорил ей когда-то, в общем-то, много раз, но смысл, кажется один: "Все ты. Только ты!»
7
Дело №3, хотя и вряд ли могло быть в чьих-то мечтаниях детства, кажется начало приближать ту реалистичную мечту настоящего, желание «нормальной жизни», объединяющее так много людей, но почему-то у большинства из них (и не только у действительно неимущих) так и остающееся лишь желанием; невыполнимым или никак не дающим настоящих плодов.. Определить это дело, которым стала заниматься Алла после продажи булочной (кстати, весьма выгодного, хоть и были большие сомнения...), как что-то одно было трудно – она торговала спичками, ремнями из кожзаменителя, какими-то дешевыми сувенирами, какими-то полезными вещами – то есть её убеждали, что эти вещи очень полезны, и она брала партию, определяя степень искренности и знания по глазам диллера, и когда продавала затем реализаторам по всему городу, они брали с серьезным пониманием на лицах, видимо, зная тоже об их полезности, – она же , разглядывая образец товара, часто видела такое впервые - ей рассказывала, что да как, она кивала и записывала все в блокнот... В общем, занималась перепродажей, стала 100%-ным коммерсантом, которому не так уж важное, на чем зарабатывать (даже если бы оружие и наркотики... может быть, только подумала бы: "а рынок сбыта есть?"). Кто бы мог подумать. Она – вряд ли.. И сначала это ей казалось просто невозможным вариантом, ей было неприятно думать о себе как о перекупщице, только одна мысль о том, с какими людьми придётся работать, какие отношения в этих кругах – ещё на бандитов чего доброго напорешься... Но тут ей позвонили из банка и бесчувственный мужской голос напомнил, что согласно пункту такому-то договора они могут требовать погашения кредита в минимальный срок.
-Ну? – сказала усталая, едущая в тот момент домой после курсов на автобусе Алла; сил не было соображать, или желания...
-В связи со сложной экономической ситуацией администрация просит вас скорейшим образом погасить кредит, а именно в течение двух месяцев. Вы можете сделать это в ближайшем отделении.. Официальное уведомление скоро придет вам по почте.
-Вы с ума сошли, - сказала Алла с усмешкой. – Там чуть меньше половины осталось. Мне ещё полтора года платить!.
Но когда она уже договаривала, ещё до того, как ее вежливый собеседник успел что-то ответить, она четко поняла, что это не шутка, что страшное все же случилось, и даже скандалить нет никакого толка, – это банки, как машины, в которых ты либо едешь, платя своевременно и в полном объёме за проезд, либо оказываешся выброшен на обочину - на полном ходу, разумеется, ради тебя никто не будет останавливаться.
-Понятно, - прервала она сладкоголосые разъяснения пунктов договора (и подумала: «Что ж я не прочитала тогда ещё этот е**ый пункт!.. Впрочем, вряд ли бы его меняли из-за моих красивых глаз. Но могла бы отказаться!. только, наверно бы, не отказалась») и, дослушав про то, что претензии решаются только в суде, холодно поблагодарла за сообщение, нажала кнопку отбоя.
Автобус с визгом остановился на её остановке, она медленно вышла, практически пустой экипаж дёрнул дальше. Она стояла некоторое время на остановке с телефоном в руке...
Уже две недели, как булочная была продана. Конечно, она не теряла времени, узнавала, набирала информацию, изучала, взвешивала. Было несколько неплохих вариантов, в том числе туристический бизнес – недавно встреченная одноклассница намекала, что у неё есть деньги, «а у тебя же, Аллочка, мозги... Будем возить людей в Грецию, на Мальту – то, что надо! Сейчас все этим занимаются». Алла обещала подумать, но сперва это дело казалось ей слишком сложным, ей не хотелось просто какую-то канторку, которая и не рассчитана на долгое существование и вряд ли будет предоставлять качественный сервис и сможет конкурировать с другими... Почитала в интернете: «Нужно несколько лет, чтобы про вас узнали. К тому же надо иметь что-то особенное, изюминку, - чем бы вы отличались от других и что привлекало бы если не всех потенциальных клиентов, то, по крайней мере, определённый контингент к вам..» Она думала над этим вариантом, он ей нравился и своей романтичностью – давать людям увидеть дальние края, красоты Земли.., - и не слишком большой масштабностью (для большой у нее нет ни зубов, ни капитала); и она в какой-то момент воодушевилась, почувствовала, что все может получиться, получится! – и уже за год, а не за несколько лет о них узнали бы, и значит была бы прибыль, и о них вспоминали бы с благодарностью, чтобы в следующем году обратить еще... Но легкомысленная одноклассница Марина, ищущая помещение не не заработанным потом и слезами, а, скорей всего, доставшимся как наследство или дар деньгам, передумала заниматься туризмом – поговорив с кем-то еще, она соблазнилась открыть ресторан; и все бы хорошо - Алла даже думала, что позже этот минус, зависимость от сооучредителя, она бы ликвидировала, купив дело у подруги, – вряд ли та будет возражать. И тогда уже можно будет развернуться, никто не помешает, не будет лезть с советами, а тем более диктовать условия... Всё это в масштабе двух-трёх, максимум пяти лет , а дальше только по возрастающей. . Но ее собственных средств точно не хватит, чтобы начать (о новом займе даже не думай!!) Приходилось отбрасывать все привлекашие хоть сколько-нибудь виды деятельности один за другим и начинать мелочиться и даже снова вернуться к наемному труду. Она не хотела сдаваться - неужели у нее нет ни способностей, ни удачи? даже дураки пробиваются!. Надо браться за что угодно - пусть это будет пляжное кафе, пивной кисок, мастерская по заточке ножей и изготовлению ключей... – она сама научится и будет точить эти чертовы ножи!. Но душа противилась, "Подожди, - говорила она, - еще что-то хорошее подвернется.. придумаешь или предложат!". В самом деле, варианты приходили и были какие-то еще возможности.., но все они, хоть были по-своему красивыми и несли какую-то пользу, страдали практически от одного – недостатка у неё средств. Заняться банальной перекупкой, влиться в этот грязноватый (по её тогдашнему мнению) невидимый фронт было в конце списка, который она себе мысленно набросала, и ни разу толком не рассматривалось – но и не выбрасывалось, прийдя как идея почти сразу же после булочной, а может, ещё и до неё (но проиграв сражение со старой мечтой). И вот теперь: сумерки почти стали вечером, вокруг кто куда перемещаются люди, по дороге машины мелькают, светят многоэтажки.., подошёл уже следующий автобус, кто-то бросился к нему, чуть не задев её, потом пассажиры начали выходить, снова она мешала... Опомнившись, она пошла – сначала автоматически, потом сознание частично появилось из мрачного тумана и обнаружило, что ноги взяли правильный курс. Конечно. Они всегда правы. Вот голова всё время подводит – хотя бы вот эта ситуация, в которую ты сама себя втянула...
...И сердце, кажется, тоже (обманывает) – подумала, прийдя домой и увидев торачщие на подлокотнике дивана босые пятки. Впрочем лучше ли было бы, если бы она пришла и не нашла здесь никого?
-Привет, милый, - начала она , пытаясь добавить иронии голосу, как обычно уже одним тоном подшутить или даже обвинить бездельника, но на самом деле пряча то, что дрожало в горле, хотело вырваться плачем ..
С дивана никто не ответил. Она стала рассказывать:
-Звонили из банка – если тебе интересно... Ну, в общем,сказали – алло, ты слушаешь ?. – сказали, что... Ну тот кредит, ты помнишь, я тебе рассказывала. Я ведь его так до сих пор и не выплатила, - хотела досрочно, не вышло.. Но теперь придётся. С ними шутки плохи. Эй, ты там... – Раздевшись, она зашла в комнату и стала всматриваться в темноту, из которой были высвечены коридорным светом только этот подлоктоник и на нем пятки. – Словом, нужно сейчас же что-то предпринимать. Есть деньги от булочной – но просто отдать их значит потерпеть окончательный крах – столько сил, столько времени... Получается просто поигрались и – обратно в клетку., к тем, кто ловчее?!. Нет... да нет!! Я тебе так скажу: я ещё не все свои козыря использовала, ещё есть мысли, есть варианты. Я не сдамся. ..А пока – целесообразно заняться чем-то беспроигрышным, верным, пусть не таким приятным... Впрочем, может, ты одолжишь мне эти пару десятков тысяч – а то и так дашь: мы ведь в некотором смысле даже близки, как ты думаешь? Так вот если ты дашь мне их... – Конечно, это было шуткой, уже игрой – откуда у него такие деньги? Откуда у него вообще деньги! – она не знала, заработал ли он что-либо за всю свою жизнь. Они никогда об этом не разговаривали – тема денег могла быть интересна ей одной, но другого, казалось, совершенно никак не затрагивала. Поэтому разговор начинался несколько раз с одной стороны – и пролетал через пустоту..
Она щёлкнула выключателем и увидела неподвижное , мирно сопящее тело и закрытые глаза.
Долгий выдох... И для кого ты этот монолог читала?. Но и беспокойная мысль – наверно не ел целый день ничего, от голода уснул, что ли?. И она чувствовала свою вину, чувствовала, что не выполняет хорошо своей роли опекунши – ей не нравилось такое определение, но приходилось признать.. Выключила свет и пошла на кухню что-то приготовить – дела подождут; два месяца... Ну по крайней мере один час можно отдохнуть от всего этого – а вечером ещё подумаем.. Но она не смогла не думать и трёх минут: между кастрюлями мелькали цыфры и проценты; красивые варианты прибегали по зову и смотрели большими, полными надежды глазами.., но вынуждены были уйти – ситуация не та, не время для романтики и красоты... Как же ужасно звучит!
Когда ужин был почти готов он, видимо, проснувшись от запаха, зашёл на кухню.
-Привет. – Поцеловал её в щёку.
Она молча делала своё дело. Трудно было не раздражаться – она решила всё держать в себе, ссоры ничего не приносят, к тому же с ним поссоришься: всегда чувствуешь себя же потом виноватой. Что за человек такой!.. Или ты в себе не уверена?
-Прошу, - она поставила миску на центр стола, - накладывай, пожалуйста, сам. Устала..
Он мигом сервировал стол, положил ей, затем себе. Нарезал хлеб, о котором она забыла. А когда поужинали, велел идти на диван, а сам стал заваривать чай и готовить дисерт. Она ещё пыталась думать о важном, но телесная природа сопротивлялась, природа ничего не знала о сроках, о пунктах контракта и каких-то там вариантах... Но всё же смысл ей был нужен – , а он только в человеческом уме, ниоткуда его больше, кажется, не достать. Без смысла никак – но если ты отдаёшь слишком много себя этому смыслу... снова ошибочно! перегрузка и тупик. Видимо, кто-то был прав, говоря о золотой середине.. Да.., да....
Когда он принёс заварник с чашками, молоко и горячее еще печенье, она сама уже почти уснула; он будто случайно толкнул её, пододвигаясь..
-Готова? – спросил он.
-А? к чему? Чай пить? Думаю, к этому ещё да..
-Смотреть фильм! Вчера мы решили, разве не помнишь? Сейчас начнётся...
Она посмотрела на него – он ничего не слышал, ничего не знает. Фильм... Блаженный ребёнок. ...Ну что ж, почему бы в самом деле не посмотреть фильм – когда такое было в последний раз? Трудно вспомнить. Она всё время на работе, а потом курсы – вот сегодня пришла пораньше.
-Включай! – сказала она решительно.
-Включаю... подожди, ты села на пульт.
Всё-таки фильм она так и не досмотрела – уснула уже в первый рекламный блок. А утром его не было. Наверное, пошёл погулять. Он любил ускользнуть ранним утром и отправиться в какие-то неизвестные ей просторы..
8
Она даже испугалась сперва и не поверила... Но надо было продолжать!. Всё так неожидано хорошо пошло. Она начала покупать и продавать: мгновенная прибыль, никаких забот – только найди недорогой и ходовой товар, а потом выгодного покупателя на него. Потом у неё появились постоянные клиенты и проверенные поставщики - несколько раз в неделю она нанимала грузовик и ездила в один из соседних городов за товаром. Дело набирало обороты, и уже через месяц она могла бы рассчитаться с кредитом, снять с себя это бремя, и у неё ещё оставалось бы достаточно, чтобы дело не остановилось, - но ей позвонили опять и сказали, что извиняются за беспокойство и что погашать так скоро не обязательно: ситуация, мол, нежданно стабилизировалась, «и так как вы в нашем особом списке клиентов...» "С каких пор?.." - подумала Алла, но конечно, была очень рада, поблагодарила уже вполне искренне (хотя за что? – сначала напугали, а теперь «всё в порядке»!.)
-Значит не обязательно сразу?..
И она развернулась вовсю.
Теперь уже ездила не сама - был заключен договор с владельцем грузовика, чьими услугами чаще всего пользовалась, наняла экспедитора; привозили большие партии товара, понадобился другой склад. Потом ещё... новые поставщики, новые клиенты, новые «интересные позиции». Ничего сложного - наверно, должна была рано или поздно начаться полоса везения; и никаких пресловутых бандитов не встречалось ей на пути, никого, кто хотел бы поживиться за счет ее трудов, - были лишь сухие деловые отношения, не более и не менее (конечно, было несколько неприятных, совсем неделовых моментов и предложений... но можно лишний раз не вспоминать). Кредит погашался исправно месяц в месяц, на все остальное денег тоже хватало - давно уже не было у них "разгрузочных " дней, она была весела и он обычно улыбкой встречал её.. впрочем, всё чаще куда-то пропадал. А иногда был застигнут за стиркой или приготовлением ужина – это он мог, но это бывало редко.
Дело всё росло по масштабу и по прибыли, и она снова забеспокоилась.. Сначала сама не знала, по какой причине. "Чертовщина! – говорила она себе, - всё же хорошо..." В какой-то день она поняла (хотя это все еще можно было назвать чертовщиной): дело в нем - в той карме, которую она не хочет совсем изживать?
Что, если когда жданная «хорошая жизнь» наступит, все совсем наладится, он уйдёт от неё?.. Он появился, когда она уже выглядела как человек взрослый (вообще, она так вела себя еще с 13-ти лет!), но на самом деле только осваивала взрослый мир, его законы – если раньше можно было только играть в это, теперь, кажется, она была одной из фигур на доске, и вряд ли можно просто закончить партию и пойти гулять. Молодой человек на карусели, в шляпе и с палкой, ей тогда очень понравился, зацепил - никакакого рассчёта (и не могло быть), наверно, это ещё детская её часть. Но когда они начали жить вместе ... Она смотрела на него после всего пройденного и думала: сколько же раз я чуть не выгнала его., сколько раз ссора (да, да, только моя!!.) чуть не перешла границу, когда «кажется, кто-то тут должен уйти»; сколько раз чуть не приняла вполне рассудочно, не в пылу это решение – думая, что наверно не нужна мне эта обуза, что это просто старый чемодан.. Найденный, подобранный однажды чемодан – красивый, трогательный, но малофункциональный. Только место занимает... ещё и корми его!
Но вот пришёл момент, когда она испугалась, что потеряет его, – он, более не нужный, совсем не приемлемый в новой обстановке (что достигалось так долго), возьмёт и уйдёт! Милый чемодан...
-Выходит, ничего страшного и не случилось!. – думала она вслух (тихо, на кухне, под шкворчание масла на сковороде). – Разве я страдала эти годы?. Из-за него?. из-за него??. Да нет, он же просто лежал себе на диване, на своём законном месте – и бог с ним, пускай лежит! Может, правда, такая моя судьба..
Она была готова согласиться с такой судьбой. Хоть навсегда. Но непредсказуемость, которая была его вторым именем, ей было трудно терпеть. Что он сделает? Будет ли он с ней и в успехе, не только раздражаще-равнодушным в проблемах?. Каким он будет – может, теперь изменится к лучшему? Странная однако ситуация – обычно слетаются на успех, а этот может упорхнуть. Практичность внутри усмехалась: «Ну что ж, разве мы теперь не найдём себе – да кого угодно!? Ладно, пусть не совсем кого угодно – но даже домой привести не стыдно..» Она чувствовала вину перед ним, потом говорила: «Отчего?.» - наконец решилась на разговор.
Долго думала, как начать, – но он же любит искренность, прямоту. И причины вроде нет о чем-то заговаривать - все же прекрасно! Ну ладно...
-Ты уйдёшь?
Вопрос получился не очень, всё-таки надо было начать как-то иначе; получилось будто уже есть какая-то видимая причина... Ужасно получилось!. Она хотела уже что-то добавить или спросить по-другому, даже превратить в шутку, - когда он ответил. То есть не совсем..
-Ты хочешь, чтобы я ушёл?
-Я?.. Нет.!
Тишина.
-А ты хочешь.. оставаться со мной?
-А в чём, собственно, дело? – улыбнулся он. Ух хитрец!. Всё время в нём что-то тайное остаётся...
Она решила опять не юлить, а сказать.
-Ты когда-то говорил о карме.. Я не знаю, поняла ли я тебя. Я даже книгу купила...
-Я видел, - сказала он.
Она кивнула. Хотела продолжать рассказывать о своих сомнениях и предчувствиях, но неожиданно спросила:
-Что это такое? Что ты имел в виду? Кто.. кто ты - для меня?.
Он смотрел на неё.
-Вообще-то, на этот вопрос только ты можешь знать ответ. Но кажется, тебе нужно не это - ты хочешь знать будущее! Не правда ли?
Теперь она не знала, что сказать., то есть что-то наклёвывалось, но никак не могло оформиться.
Он сказал:
-Достаточно того, что сейчас. Суть кармы в том, что она исполняет существующую надобность. Может, оставшуюся от прошлого, а может, нет..
-Как так.. Ведь мы что-то сделали, а потом... в будущем, уже после – расплачиваемся. Обязаны будем расплатиться! Или получить приз. – Она улыбнулась – но робко: ученица, не совсем понимающая урок, но позволяющая себе шутить с учителем и забавляться с материалом.
-И правда - откуда этому еще взяться, только оттуда. Но того, что мы делали, уже нет. Можно забыть. В том-то и дело – мы не забываем.., а вспоминая, мы хотим искупить, либо получить заслуженную награду. Это могло быть в детстве, а ты никак не избавишься и продолжаешь делать свою карму - наверно,тебе еще важен тот ты, который написал в пеленки или что-то разбил; это могло быть.. сотни лет назад – не совсем помня, ты делаешь это. Но что бы и когда бы это ни было – твоё стремление (а значит ключ к карме) находится сейчас! Всё, что только есть, - со вздохом заложив руки за голову и откинувшись на спинку дивана, завершил он, - находится сейчас. Больше негде.
-Кажется, я запуталась, - вздохнула она. – Что ты говорил о ключе?
-Тебе надо понять, почему я есть теперь в твоей жизни. Это для примера - раз уж тебя это волнует. Почему вообще то или другое событие случается – чего ты теперь хочешь??!. Всё это только от тебя зависит. От меня меньше всего - если я изменюсь, кто-то займет мое место, но будет все то же самое - ведь ты останешься той же..
-Да, да, я знаю, - говорила она, игнорируя или отодвигая в сторону то, что ее беспокоило в его тираде. – Я и читала, и ты мне говорил...
-Хорошо, - развёл он руками. – Тогда всё замечательно. Ключ в твоих руках.
Новое дело не очень нравилось ей, но оно приносило свой результат. «Надо! это и есть бизнес, а что ты хотела?». Дело нравилось ей за результат – наконец-то она становилась на ноги, и нет причин сомневаться, что совсем скоро она станет крепко и даже – сможет станцевать?..
Это из ещё одного их разговора. Но она махнула – мол, танцуют неосмотрительные, легкомысленные. Ну заработал, да, - но будешь зевать, и то из-под носа отнимут!. Даже известные люди говорили, что удержать капитал намного трудней, чем приобрести.
-К тому же, что такое «встать на ноги»?. Думаешь, этого достаточно? Нет, дорогой Андрюша, - я не оставила свои идеи на счёт настоящего дела, моего! А то, чем я сейчас занимаюсь, - просто средство... Наступит время, и я с радостью это оставлю.
Она все же иногда пользовалась его пассивностью - и устраивала целые лекции, расхаживая перед ним по комнате (и стараясь не думать, слушает он или нет).
-Не сомневаюсь, - с напускной серьезностью на этот раз ответил он. – То есть скорей всего...
-Что?.
-Что оставишь. Тут всё идёт слишком хорошо.
-Объясни.
Но она понимала, и уже не раз эти намёки проскакивали в разговоре. Она думала об этом, и в этот раз спросила:
-Ты думаешь, мне нравятся проблемы?
Он помолчал немного.., она надеялась, что какая-то совесть, возможно, в нём проснулась и что он даже извинится.. – но он сказал:
-Ты не можешь жить без них!.
-Ты так думаешь?
-Я так вижу. Иначе зачем тебе всё время что-то делать со своей жизнью и создавать ситуации, из которых потом надо выпутываться?
Она не знала, что ответить, - то ли от гнева, то ли от нежелания понимать, о чём он говорит...
-Ты знаешь, - сказала она, ощущая ком в горле, - это один из тех моментов, когда мне хочется просто вышвырнуть тебя.. Плюнуть на всё... я даже не знаю, почему я тебя терплю, это выше всякого разума. Только не говори мне опять это идиотское слово «карма» - всё это чушь!
-Тогда по-другому, - сказал он, практически не шевелясь и никак, кроме слов в ответ, не реагируя не её вопросы и реплики. – Я – ещё одна твоя проблема.., причём, возможно, самая сложная, невыносимая.. Я не знаю, употребляешь ли ты сама для себя такое слово, как «любовь», но я знаю, что своим возмутительным присутствием я заполняю большую часть твоей души; остальное отдано мелочам – всем этим делам, думам, как дальше жить... Видишь, ты всё-таки не такой человек, чтобы полностью отдать себя делу, – твоя душа слишком широка для этого..
-Ну спасибо, - тихо бросила она; едва ощутимые слёзы уже текли по лицу...
-Тебе нужен был человек – и не какой-то там первый попавшийся. Хотя я таким и был... наверно, нас свели ангелы - я в этом уверен! Просто какой-нибудь мужчина – что он мог бы тебе дать? Немного измен, немного лжи, равнодушия, разгильдяйства.. Но ты знаешь: в большинстве пар это даже не проблема – мужчина слишком ценен для другого, чтобы обращать внимание на такие вещи. Всё это нормальное положение. ТЕБЕ нужен был особенный – ведь ты сама особенна! – такой, которого ты могла бы ненавидеть.., но конечно, и любить. Прощать. И то, и другое сильно – и равновесно, ведь если одного или другого будет больше, ситуация должна будет переломиться, она будет двигаться, изменяться.. Тебе же нужна стабильная проблема.
-Перестань, - сказала она. – Ты меня мучишь.. Я не знаю, о чём ты даже говоришь!
-Ты не всего лишь не хочешь признать, - сказал он спокойно, сбрасывая ноги со спинки и садясь (весь разговор до этого он провёл в своём коронном положении на любимом диване... - только не своём!) – А плачешь ты сейчас от жалости к себе. Разве я тебе говорю что-то нехорошее? – если всё не так, тебе надо просто рассмеяться и не обращать внимания. Или, может, я разрушаю какие-то наши трогательные отношения?.. Ты знаешь, что наша пара далека от идеала, и это если мягко сказать, – другая из нескольких десятков девушек, которые прошли в тот день мимо меня, катающегося на карусели, в шляпе, с палочкой.., возможно, я им тоже чем-то понравился... Я следил за их взглядами. Но это было, как смешной клоун или милый ребёнок – вряд ли хоть одна из них всерьёз подумала о каких-то отношениях со мной. И даже если кого-то я привлёк как мужчина, мой вид был СЛИШКОМ СТРАНЕН, чтобы сделать шаг мне навстречу.. Ну что ж, я тебя должен поздравить. – Он взял её руку, тряхнул – и оставил в своей, - ты очень необычный человек. Тебя я тогда и ждал. – Он улыбался, он не хотел ее ни поддержать теперь, ни прежде обидеть... – Твоя душа , она, как поле: свобода и раздолье - чтоона способна вместить меня – такого вот... – Он развёл руки (не отпуская ее ладонь), преподнося всего себя, без утайки, - такого раздолбая, лентяя и вообще очень странного и непредсказуемого человека. Я тебя поздравляю ещё раз, с твоей душой. Но всё же две мелочи. О первой я тебе уже сказал, и теперь тебе решать, что делать с этим, - я был нужен тебе как Большая Проблема... как встряска и испытание всей твоей жизни – очевидно, ей как раз этого не хватало тогда. Я знаю, что за эти годы ты не раз меня хотела прогнать – но твоя душа тихонько шептала: "он нужен, он нужен тебе..." И ты меняла гнев на милость, будто делая мне огромную услугу – будто оставляя меня ещё немного, на какой-то испытательный срок. Но я всегда был предельно откровенен – я не собирался работать, я не собирался играть с тобой в какие-то игры обычных отношений, и я ничего не просил от тебя! Все-таки ты не могла не меняться: с каждым решением, словом.., каждой нашей ссорой и примирением.. что-то откалывалось от прежнего образа - пусть по песчинке, но он был другим. Так кем стала со мной?
Она молча вытирала рукавом слёзы.
-Правильно – великой мученицей. Достойно гордости! Сколько сил нужно, чтобы жить с ним!.. – я не знаю, думала ли ты так, но без меня тебе было бы слишком легко.. Что ж. – Он выдохнул, сложил руки и стал смотреть вперёд, - ты можешь заплакать опять, или можешь выгнать меня за хамство и цинизм... Но теперь ты видишь, я думаю, - он повернулся к ней ещё раз со своей улыбкой, - что значит карма. Это то, что ты выбираешь в жизни, при этом желая скрыть, зачем это на самом деле нужно тебе.
Молчание долго-долго гудело между ними после его монолога... Наверно, она всегда боялась, что он однажды заговорит и скажет то, что ей будет не так просто принять и все же придется.. Он ведь не простой бездельник, откровенность - его тайное оружие; и до поры скрытое. До этого он лишь изредка высказывался и то обрывочно, то в полушутку, то как-то лениво. Теперь он расставил все по местам. Так?.
Да, да.. Всегда ли мы чувствуем такую боль от правды? «Он даже не виноват, что теперь мне больно, - разве не я скрывала всё это от себя?.. Всего лишь обходила эти вещи, думала они не так уж важны, - а получается жила самообманом..» Ну и что теперь?
-Что теперь? – спросила она его. Не успел он что-то ответить, как ещё вопрос: - Почему я боюсь?. – И ещё: - Если ты сейчас уйдёшь, тебе будет куда идти?. – А потом ещё одно: - Я не знаю, как на это все реагировать и что тебе сказать – возможно, ты прав.. И что ты хочешь от меня слышать? Прав, прав! Не знаю... я готова сдаться, ты так убедителен. Что мне надо делать...
Он встал: - Ничего не надо. Я понимаю, что теперь тебе очень тяжело даже просто находиться со мной рядом. – Он прошёл мимо неё к двери... – И, если ты говоришь, что я прав, только потому что я «убедителен», что я "нагрузил" тебя какими-то доводами... – ты ничего не услышала, ты продолжаешь в том же духе.
-Всё же я должен уйти, - сказал он. - Когда начинается честность, отношения заканчиваются.
-Куда? – она выглянула из комнаты, где они, не включая света, до этого разговаривали: он в ослепительном-ярком коридоре обувал кроссовки.
-Ещё не знаю. Но не тревожся из-за этого.
Она нервно царапала обшивку дивана, смотрела на него... Надо что-то еще сказать., так нельзя. Куда он пойдёт? ..Хотя почему её это так, в самом деле, беспокоит?
-Иди, - сказала она с дрожащим и всхлипывающим (но держащимся) равнодушием.
Он затянул шнурки, накинул пальто и посмотрел на неё.
-Я знаю, что не очень хорошо так уходить, после всех этих слов, ты переживаешь... это будет для тебя превосходной проблемой! Но остаться было бы хуже - я же не дьявол какой-то. Но я вернусь ещё, скоро вернусь. Нам надо отдохнуть друг от друга, забыть половину того, что мы друг о друге знаем.. а может, и все. Не против, если оставлю ключи?
-Оставляй! – с тем же, совсем хлюпающим равнодушием.
-До встречи. Не грусти! – И он ушёл. Так просто, последнее сказано бодро и весело, как полагается. Да он всегда весел... Кто он такой?!!
Через несколько секунд после того,как дверь закрылась, она отпустила все, что держала и разрыдалась; плакала, пока всё слёзы не кончились; а с ними и силы. Она подобрала ноги, положила голову на подушку, на которой только что лежал он – «где он сейчас?.. куда пошёл?» - и незаметно, конечно, незаметно, уснула.
9
Его не было, он пропал. Алла вернулась к работе, к планам, к тому, что уже ждало осуществления... - что же ещё делать, жизнь продолжается. Но она продолжалась явно иначе. Его слова возвращались к ней и звучали по-другому, становились понятны. Его не стало, и действительно – огромная часть души оказалась пустой. Она сказала себе: хорошо, для дела больше места. Но она НЕ МОГЛА заполнить душу одними делами!. чтоб им. Она записалась на ещё одни курсы - вообще-то, это была школа танго, - вечером до поздна смотрела телевизор. Мысль начать танцевать пришла после того, как проговорилась подруге, что «он ушёл», - и услышала: «Хоть они и доят нас всеми возможными методами – но без них, дорогая, мы не выдержим. Совсем чтобы без них.. нет, такого я не представляю». Алла была не совсем согласна, но задумалась над советом подруги не медлить и не жалеть себя, а уже сейчас пойти развеяться, закрутить что-то несерьёзное, а там смотри "и стоящий вариант появится". Она задумалась, но уже через пять минут отбросила прочь. Не нужен ей другой мужчина., никакой не нужен! Остаток желания "несерьезной близости" и подтолкнул ее к танцевальному залу - она приходила туда по два-три раза в неделю, когда только успевала и оставались хоть какие-то силы после дня; и она получала там все, что ей было нужно: страсть, нежность, тоска... всего понемногу, но хватало до следующего занятия. Там все это разрешалось и даже было необходимо, - она позволяла обладать собой каждому новому мужчине, пять минут, пока длится музыка, а потом - смена партнера. Ее хвалили – она не всегда запоминала элементы, но учитель говорил, что она ухватила самый характер танго. "Что это за характер?" - спрашивала она, и сначала учитель ей ничего не отвечал, только улыбался: но однажды ответил: "Быть частью мужчины.. недостающей его частью". Слышать это было для нее удивительно, - разве она не агрессом, не абсолютный авторитет в отношениях?! Но лучше не думать об этом, забыть про себя другую, - и понятно, почему учитель так долго молчал.
С другими из ее группы - там были и совсем юные, и старше ее на десять, двадцать лет - у нее были прекрасные, но очень легкие отношения, - можно даже сказать, никаких отношений не было вне зала, но приходя, опять радуешься, встречая всех этих людей... может, они существуют только здесь?! Танцев ей было достаточно - это была ее личная жизнь, ее досуг, больше ей не нужно было ничего.
"Ждешь его все же?" - спрашивала она себя между тем и пыталась представить, что будет, если он все же придет. После того разговора в тёмной комнате на диване их отношения стали совершенно другими. Они прекратились (так точней). Даже если бы он вернулся, как и обещал, – что бы могло теперь быть? Как прежде?.. – ночью вместе в постели, утром на работу, пока твой мужчина еще спит, вечером он, может быть, уже спит... Выходные, которых нет, – да даже если б были... «Посидим на диване»?! Он никогда не приглашал её в ресторан, в кафе, в кино – никуда. И она знала, дело не в том, что у него нет денег, у него совсем не было желания, какой-то инициативы...
Даже если бы она хотела возвращения, того, что было, последний разговор сделала это невозможным. Он, конечно, тоже это понимал, - зачем пообещал тогда вернуться...
Осталась ли между ними недосказанность? Уж нет – он высказался на сто лет вперёд! Многие слова почти сразу позабылись, но суть их как ощущение была рядом, и будто остаток этого разговора всё гудел и гудел.. Правда разрушила игру; раньше вы обнажались физически, теперь он сбросил с тебя все покровы, с души твоей... и, вместо того, чтобы сблизится и так, отдаться ему уже без остатка, ты думаешь: "Я не могу быть с ним., даже видеть его!"
Но что же теперь? Будто бы этот вопрос был лишним, и все же приходил регулярно. Что, что! Работать, танцевать, спать.. Жизнь изменилась, все планы сбились, размеренный ритм теперь непросто будет наладить, - но все это поправимо. Разве ты не знала, что он так важен для тебя? Или это другое?.. ;Я твоя самая большая проблема!; - кажется, так сказал он. Но разве это не бред? Разве она, разумная женщина, деловая женщина... нет, лучше просто – разумная взрослая женщина – разве она мазохистка какая-то?! Она наслаждается? ей нравятся проблемы?..
-Ты что-то перегнул, друг, - обращалась она к нему про себя. Такие разговоры имеют очевидное преимущество – но всё же что-то отвечало за него; ощущение внутри неё, оно соглашалось с теми словами.. Но логика, конечно, была на нашей стороне – она спрашивала сознательный ум, и сознательный ум только разводил руками: «Да никогда! Проблемы нужно решать – а наслаждаться... Наслаждаться надо мороженным, горячей ванной, чистой простыней – и победами». Да, правда; что он тогда имел в виду? Она размышляла, но как бы другой частью ума ощущала, что чем больше размышляет, тем далее от ответа. И разве ответ был далеко? Вот она, ее растерянность, жажда чего-то... значит и причина где-то рядом!
Его не было и через две недели, и через месяц. Она не беспокоилась, что с ним что-то случилось, только за себя: нормальная жизнь никак не налаживалась, пустота никак не заполнялась, и надежда на улучшение появлялась только в его образе... Она не могла и не хотела его забыть, не хотела и возвращения. Идиотизм полный. Она считала дни, сколько его уже нет... На тридцать шестой ей опять позвонил банк.
Это был тот же самый банк, но уже другой заем – ей нужно было закупить большую партию товара.. И та же квартира снова была в залоге.
-Что, - прервала она обязательный вежливый щебет (теперь говорила девушка), - опять «из-за нестабильной экономической ситуации»... Послушайте, давайте без лишнего, я не в настроении. Что, говорите..
Да, это было то же самое. Кредит нужно выплатить. Только теперь срок не два месяца, а две недели.
-C ума сошли, - сказала, кажется, то же, что и в прошлый раз,, она. А потом рассмеялась. Не имея возможности что-то ещё сказать (и не желая слушать), она повесила трубку – ещё смеялась... Она как раз в этот момент была у поставщика, смотрела образцы какой-то очередной безделушки, точней «очень полезной в хозяйстве вещи»... но теперь о новых закупках не было и речи. Кажется, они охотятся за её квартирой. Но не получат, ещё чего!.
Та большая партия ещё не была продана – она была пока что только выгодно куплена и лежала теперь на арендованном складе, заполняя целый ангар (все это твое! гордись и радуйся!) и ожидая дальнейшего пути. Но продажи - дело непредсказуемое: иногда везет, в другой раз не очень.. Две недели? С ума сойти можно. «Может, они опять позвонят и отменят?.. Почему бы им не показать себя с доброй стороны!» Нет, надеяться на провидение или на чью-то совесть – остаться на улице. Конечно, когда-нибудь она продаст этот товар и – что? Купишь новую квартиру, опять будешь как-то начинать, почти с нуля.. Трудно, но, как и прежде, не бзнадежно. Только не сидеть, не жаловаться... Надо что-то делать!
Но у неё вдруг опустились руки. Почему-то она оказалась не готова – знала, что случись это ещё месяц-два назад, она бросилась бы в бой, что-то придумала бы... у неё уже через минуту нашлось бы десяток вариантов! А теперь ее будто отключили от электропитания; или пробки перегорели.. Что даст, если поймешь причины? Легко сказать: «Всё так навалилось, и эта ссора...» - но нельзя было сказать так., хотя бы потому, что это не ссора. Кто с кем ссорился? Какие у кого были претензии?.. Он прав – у них очень специфические отношения. На чём они держались?. Кажется, и об этом он говорил, но она забыла. Значит не ссора, а просто «неприятный инцидент". Навалился, и стал последней каплей. И дальше что?
Ей захотелось вдруг уподобиться ему – ничего не делать, не забоититься, а просто лечь на диван... «Будь что будет!»
Она попробовала. Было пасмурное утро... Алла вспомнила, как когда-то сделала маленькое открытие, заметила то, что всегда было перед глазами: в этой комнате весь день светло – и как позавидовала тому, кто может тут проводить целые дни, просто смотря в окно, сидя или лежа в одних трусах беззаботно на диване. Конечно, она помнила свои прежние попытки сидения, чем они кончились.. но теперь всё по-другому! Некуда бежать, ха!, всё, окончился бег. Теперь только и осталось сесть и ждать того, что будет, – то есть вполне определённого и предскзуемого. И она села...
Минуты, минуты... десять, двадцать.. – она всё время смотрела на часы, будто это был какой-то рекорд или соревнование (по-видиму, с самой собой). Потом одёрнула себя и запретила смотреть. В очередной раз, когда голова сама собой повернулась (и была застигнута), сидельщица, сняла часы и, встав, положила их подальше, циферблатом вниз. Села опять. Выдохнула, сказала, что надо расслабиться.. что цель - получать удовольствие и забыть обо всем! Но, сидя, ощущала, что совсем не расслаблена, - напоминала все строже, но от того положение усугублялось, напряжение и раздражение на себя (и всю ситуацию, видящейся все более нелепо!) копились...
«Как же он это делает? – спросила она. – Ведь он не играет ни перед кем., ему вообще никто не нужен!.. Неет, он по-настоящему, на самом деле наслаждается этим.. А как? в чем секрет? Или это просто его характер – мне-на-все-наплевать!!» Ей так нужно было теперь наслаждение – простое счастье, которое она точно знала, что есть, и не только благодаря ему, своему пропавшему другу, а уже сама чувствовала его - оно скрывалось внутри и звало к себе... В то же время разум никак не мог проложить к нему дорогу, и чем больше выдумывал, тем, кажется, добраться до желаемого становилось трудней. Она сказала себе: «Всё, жизнь закончена – пёс с ней! та, которую ты так долго пыталась поправить. Всё пошло прахом. Когда ты наконец жить-то начнёшь??! Вот-вот, что это были за годы – что ты достигла?.." В воспоминаниях только метания твои, проблемы, проблемы.., головная боль, раздражение, усталость – но всё равно НАДО, и мы снова идём в бой, снова встаём, идём, двигаемся.. ;Наверно, мы так привыкли, что посидеть не можем спокойно, и минуту не можем... порадоваться!.." «Да чем?!?! - недоумевал интеллект. – Сначала добейся чего-то, обрети новую высоту... да хотя бы интересная покупка или поход в ресторан – и наслаждайся. А так... это уже какая-то шизофрения - замкнутость на себе».
Она сидела и сидела – эти новые откровенные мысли немного успокоили её, просто сидеть и раздражаться в глубине души было труднее.. Но когда признаваться себе вроде было уже и не в чем, она осознала, что все еще сидит, тут же пришло воспоминание, что это очень трудно.., а из него, конечно, снова начинающееся напряжение, связанное и тем, сидевшим тут ранее без всяких проблем, и с тобой, пропащей душой..
«Он бы научил, - думала она со слезой. – Если бы я попросила. Снизошла.. Конечно, он бы рассказал, как ничего не делать... как просто смотреть на все и улыбаться!. Может, есть секрет, может, всего лишь небольшая хитрость - он бы рассказал! Но мне было не надо. Дура. Всё ты пропустила..»
-Теперь моя судьба в ТВОИХ руках, - сказала она ему вслух, глядя куда-то в пространство перед светлым окном. – Если придёшь и... останешься – я буду бороться, я.. Мы им не дадим - нет, я не дам! Тебе не нужно и о чем заботиться. И потом мы сядем здесь с тобой... Я все продам, я не буду всегда в делах. Выживем - подумаешь! А если даже проиграем - что с того? Выберемся, - главное, что...
И тут она испугалась в первый раз: «Где же я буду жить?..» - наличных совсем мало. Вспомнила, как весело он уходил совсем без гроша в кармане; «Не грусти», - говорил он ей! Нет, всё это чепуха. Жизнь потрачена впустую. Теперь, по крайней мере, она может сидеть беззаботно на своем диване (пока он еще есть, хи-хи) и... даже ничего не ждать! Всё свершилось!!. Всё позади. Даже если это не синее небо и белые облачка, а непроглядные тучи – почему бы не наслаждаться ими?!... Она и сама не заметила, как расслабилась; правда, ещё по привычке клонило в сон..
10
-Пришёл...
-А как же. Я обещал – а мужское слово это тебе не шутки.
Она улыбнулась: «Вспомнил, что мужчина, наконец-то».
Он сел рядом; немного помолчали, а потом он спросил:
-Ну как ты? Я не опоздал?.. Кстати, вот твой ключ.
-Даже не знаю, - произнесла она, беря блестящую железку с кольцом у него из рук, - не опоздал ли.. Но ключ точно не понадобиться - разве что на память. Новые жильцы врезают свой замок... – Она подняла ключ, висящий на красной верёвочке, и покачала перед собой.. – Может быть, ты оставишь себе. Или тебе не хотелось бы смотреть на что-то и вспоминать обо мне?
-Всё это очень сентиментально, - сказал он (они сидели на лавочке во дворе, прямо под подъездом), - но мне кажется, ты опять напридумывала себе будущее, и теперь готовишся к нему.. Нет?
-А что придумывать, и так всё ясно, - ответила она с улыбкой. – Никакого будущего нет.
-Хорошо, если так.
Они сидели, начал моросить холодный дождь.
-Вот дождь, - сказала она, - а укрыться негде... Скажи, где ты был эти дни? Почти четыре месяца прошло. Я ждала тебя.. сначала.
-Здесь,- сказал он. – ...Только сначала?
Она накинула капюшон, посидела немного и сбросила опять. Рядом с ней стояла большая сумка и ещё чемодан на колёсиках был прислонён к лавочке. Была она очень спокойна, смотрела вперёд..
-Я сидела... да, знаешь, я сидела – так же, как ты! Сперва это плохо получалось, но я была настойчива, к тому же я поняла, что бежать стало совершенно некуда.. Вот и сидела. Всё думала: хорошо, если бы он пришёл... – но ты не приходил, а мысль то и дело убегала, приходили другие вместо нее, бывало даже.. что не было ничего. – Она повернулась к нему, чтобы посмотреть, как он отреагирует; но он сам смотрел вперёд и не реагировал никак. Тогда она решила продолжать – но... Казалось, что ещё столько можно сказать, столько произошло за эти дни!.. и всё же ничего. Действительно, что рассказывать – позвонили, она расстроилась, плюнула на все, и просто сидела... То засыпая иногда, то просыпаясь от голода или жажды, или от настояйчивого ощущения в животе или внизу живота; тогда надо было встать, пойти в туалет; либо на кухню... Но после опять вернуться, войти в комнату, увидеть диван.. И каждый раз новое чувство! Он то был ей ненавистен, то казался лучшим местом на земле, Пристанищем – и каждый бы мог, имей он немного терпения и разума, найти пристанище на собственном диване!..
Но нас влечёт всё время что-то – мы думаем, что у нас есть много дел. Мы бежим на работу, «чтобы обеспечить жизнь»; потом спешим обратно, домой, потому, что этого требует уже наше уставшее за день сердце, а может, только желудок.. Мы едим, потом идём смотреть телевизор, а там уже и до сна недалеко – и так нам не хочется вставать на следующее утро, идти, опять проводить время в изматывающих заботах или тяжком труде.., но мы вспоминаем про ужин, мы понимаем, что вот этот тёплый и уютный дом нам не так достался, и на всё это надо зарабатывать, чтобы поддерживать «человеческое существование» - но что это?. Иногда, в моменты прозрений нам кажется – или видится? – что лучшую жизнь мы упустили. Не просто какие-то возможности – не спешите оправдываться! – но возможность жить. Не важно где, в какой квартире, с кем и т.д., - всего лишь быть, наслаждаться беззаботностью как непрекращающимся течением жизни, вещами, до которых легко дотянуться.., обществом любимого человека, ничего не требуя от него, или даже одиночеством – в нём своя прелесть, в нём наша свобода.. Но всего одна мысль – и она либо сметает открывшееся понимание, либо подцепляет вас, как крюком, и волочит за собой – наверно, вы ничего не можете поделать. Даже если ничего не приходит, тогда вы сами перевоплощаетесь в мысль – для вас ли тишина, для вас простое счастье?. Да и не счастье это!.. конечно, нет. Вы выберете себе цель, это даст вам коней – и вы уже несётесь; где там тишина! – только грохот копыт, звон шпор, и стук сердца – которое и увлекается, мечтает, бредит... а уже и тоскует за покоем - но может ли остановить этот бег?.
Она сказала:
-Я сидела до тех пор, пока они не пришли. Я никак не противилась (наверное, они и повестку какую-то присылали, был суд... но я же не спускалась). Когда позвонили в дверь, я всё поняла. Я даже не подумала на секунду, что это ты, – встала и на ходу стала вспоминать, где мои чемоданы, как и куда всё это вывезти.. Ну вот. – Вздохнула с улыбкой, - с тех пор сижу здесь. Вчера явились новые жильцы, разрешили оставить пока оставшееся в квартире – у них будет ремонт; сказали: пускай мебель стоит пока тут под клеёнкой – нам не помешает... Я думала, не оставить ли всё им – но, кажется, для них это будет лишнее, а не подарок. Из мебели совсем немного: чайный столик, кухонный стол с табуретами, ну и.. диван. Ещё ящик с посудой, ящик с книгами... ковёр...
-Долго ты тут? – спросил он. – И почему ты тут сидишь – тебе некуда пойти?
-Не было ни сил, ни желания думать.. Можно к родителям в райцентр... - но лучше застрелиться. Нет, я не из тех, которые возвращаются - можешь говорить, что хочешь, но это мой характер!. А сидеть я уже привыкла, мне это так нравится!.. Вот лавочка – я вышла и увидела её. То, что надо. Сейчас еще холодновато, и больше некому сидеть, и я никому не помешаю. К тому же...
-Ты ждала меня?
-Не совсем.. Но мысль, что ты можешь прийти и не застать меня, была.
-Значит, я ещё зачем-то нужен тебе? – повернувшись к ней с улыбкой, спросил он.
Она тоже повернулась к нему. Он был одет в то же короткое пальто и те же джинсы, все, что она видела на нем в последний раз, когда он уходил. И свиду такой же чистый – вряд ли жил на улице, - и вообще был точно такой же , только щетина немного отросла., впрочем достаточно, можно даже было назвать это бородой.
Что ему сказать?
-Я замёрзла, - улыбнулась она.
Он смотрел на неё без следа сочувствия , жалости или высокомерия – кто она теперь; как называется, дорогая, теперь твой статус?.. «Пошли», - сказал он через минуту; взял её сумку, набросив на плечо, подхватил левой рукой ручку чемодана, а правую протянул ей – стоял, ожидая, такой уверенный и мужественный. Бессилие, в котором она провела последние часы или дни (и вообще-то, казалось, уже не сможет встать), вдруг обернулось легкостью и податливостью. "Самый лучший партнер", - подумала она, а скорее, ее уставший мозг; рука поднялась и легла в его руку - тоже как будто сама. И затем огромная, и в то же время мягкая и деликатная сила ее подхватила, повлекла за собой - она даже на миг почувствовала внизу живота то замирание, как когда быстро спускаешься на лифте.. И летела за ним послушно, как воздушный шарик, - даже если нитку держит ребенок (раньше она его часто так называла), он все равно сильней, он один знает путь, и ничего не остается... Ей ничего не оставалось, у нее было больше ни планов, ни надежд, - но она знала, что идет теперь за своим мужчиной.
11
Like the circles that you find
In the windmills of your mind..
Снова приходит зима – снег, холода... всё замело. Предубеждённый в своих желаниях, забывший за ними мудрость перемен может решить, что природа эгоистична, – она продолжает свой спектакль, не смотря ни на что! Быть может, кто-то не готов прощаться с летом – а тут уже холодает, дожди пошли.. осень. Ну ладно, в осени тоже многие находят прелесть – сначала разноцветье в кронах, потом минималистический тусклый пейзаж. Но – куда же ты??. – последние листья облетают, земля холодна и безответна, готова ко сну.. Но, может быть кто-то не готов!?. Скажем, у кого-то нет дома, даже крыши над головой, не говоря о тёплых стенах, где можно укрыться от холода, сохранить хотя бы свою жизнь, не говоря о комфорте и наслаждении картинками мира из-за окон.. Это никого не беспокоит – ни людей, ни матушку-природу. Ладно уж люди, несовершенные создания.., но Ты!. ты создала нас для того ли, чтобы убить? разве не должна мать забоиться о детях своих... Ну! говори же, говори – где жить бездомным?.. Попридержи пока снег!..
Нет. Не слышит никто. Наверно, и обвинять нету кого – кроме себя. А себя что толку обвинять?, думай, как теперь быть. Или, может, обойдись без думанья..
Потом зима уходит – кто-нибудь выжил?. Просыпаются деревья, стаивает отслуживший своё (покрывалом жизни, заслужившей свой отдых) снег, потом появятся в ясно-голубом или с вкраплениями еще туч небе чёрные силуэты птиц... Кажется, все на месте – люди тоже тут (они и не пропадали, им спать некогда): ещё в пальто, куртках, меховых шапках и кожанных кепках, в сапожках на каблуке – по холодным лужам... – и тёплых ботинках; всё так ярко, звонко, голоса, шум транспорта... Наверно, кто-то не выжил, но этих достаточно для массовки - и тот, кто наблюдает, вряд ли увидит разницу с прошлым годом; одним больше, одним меньше – мало разницы. Правда ведь – главное, что выжил ТЫ!. И для этого все усилия в жизни – построить себе дом, обнести его забором, поставить надёжную калитку.., и конечно, деньги зарабатывать – чтобы сохранить себя, свой дом, чтобы сам этот мир домом, а не пеклом для тебя. Ну что ж, поздравь себя – ты справляешься, ты ееще здесь! ...Или считаешь это обычным? В порядке вещей?. так и должно было? Ну смотри. Однажды так не будет. И тогда весь вопрос исчезнет (если он был) – о других, о мире, который так ритмично шагает и не смотрит под ноги... Всё исчезнет вместе с тобой.
И какое тебе дело тогда будет, например, до двоих влюблённых – которые встретились однажды, при каких-нибудь, странных или не очень, обстоятельствах, кто-то кому-то понравился, кто-то подал другому знаки внимания... и вот они уже живут вместе. И неважно, как всё началось, – теперь это их реальность; она меняется день ото дня, она меняет их.. И можно думать: «Тот ли это (или "та")? Надо ли так, правильно – или, может, совсем иначе?.. А что, если всё это большая ошибка?» - да, можно думать, можно взять и поменять одним, как говориться, махом... Но посмотри хотя бы сперва, КАК это тебя изменило, – может быть, к лучшему (о котором ты и не подозревал)?.
Что было дальше (кого тут интересует) – прожили эти двое, сначала жили у неё, и он «не делал ни шиша», а она «тянула всё на себе»., а потом случилось так, что тянуть оказалось нечего, и тогда он появился опять (ага, отлучался ненадолго) и сказал так безапеляционно, так по-мужски: «Пойдём» - и это было, как помощь утопающему, ей утопающей, эта рука. И уже никакие мысли не мешали ей – кажется, пора лишних дум и вопросов прошла и началосьневообразимое... Она в детстве о чем-то таком мечтала: идешь, и на каждом шагу тебя ждут чудеса. Наконец-то! – она не предполагала, ни к чему не готовилась, она понятия не имела, куда он её ведёт; доверяла ему, она доверяла всему, даже умереть была готова – впрочем, о смерти она думала только до его прихода.
А он, оказалось, жил в ветряной мельнице. Вы что там... смеётесь? Не стоит. Самая настоящая старинная мельница – не работающая, конечно, и конечно, не в самом лучшем состоянии в смысле жилья (уже лет триста стоит) - но жить, как оказалось, можно. Она, конечно, очень удивилась. И даже рассмеялась, как вы сейчас, даже сильнее (вспомнила палочку, которую он крутил в руках, когда она впервые увидела его...) – вообще-то она смеялась так, что, наверно, было слышно, за километры – просто сильный ветер относил её смех далеко-далеко. (Ветер не крутил лопасти, они были зафиксированы - это ведь не действующая мельница, а только экспонат.) Потом она успокоилась, а он снял висячий замок и стоял, приглашая, у двери в свой столь оригинальный дом. Перед тем, как войти, она засомневалась: «Это же памятник истории.. культуры. Может, мы не имеем права здесь быть?..» Он улыбнулся («Для того я и здесь, чтобы охранять его... впрочем, никому он особо и не нужен»), слегка подтолкнул её внутрь... – и на этом, пожалуй, закончим рассказ о них. Да и какое вам дело – что с ними было дальше, пережили ли они зиму, куда подались весной... Скажем только и так понятное, что жизнь их, сколько бы она ни длилась, была невероятная, чудесная.. Но всё это пусть вас не беспокоит – если только вы не один из этих двоих.
Таким образом , остаешься только ты - выживший или живой.!?
Танго ветряных мельниц
© Copyright: Виталий Андрущенко, 2017
Свидетельство о публикации №217032500458
Свидетельство о публикации №217032500458
Рецензии