Елганчи

                Ржавчина съела сталь острия.
                От времени потемнело древко
                Стрелы, не попавшей в цель...
         
                Мастер Ким





         Я рассматривал коллекцию горных минералов. Луч солнца попал на темный камень, обтесанный в виде шара, и в его глубине мелькнула зеленая искра, сознание вытащило из глубины памяти картинку, яркую, в цвете до мелочей…


         Тридцать лет назад… 

         Раннее утро, журчит ручеек, сверкает роса на изумрудной траве, высоко в небе заливается жаворонок.

         – Меня зовут Гюли, я привела вам помощь с Кара-Сирака, -  под тутовым деревом стояла молодая девушка в национальном узбекском наряде, – я слышала вчера на планерке о ваших проблемах, и комсомольцы нашего села решили вам помочь. Нас шестьдесят человек, и через полчаса мы готовы начать.

         Солнечный лучик пробился сквозь листву,  попал в глаз девушки, и в глубине черного зрачка мелькнула зеленая искра.

         Началась эта история в прошлом году, осенью, на областном съезде ВЛКСМ* и, будучи тогда кадровым комсомольским работником, я попал по разнарядке в отдаленный район выполнять продовольственную программу, принятую на союзном съезде Коммунистической партии СССР, а затем и на союзном съезде ВЛКСМ. Была принята директива послать кадровых работников по районам для усиления местных органов управления. Прибыв на место я выбрал самый трудный участок – озимый репчатый лук, план по району сто двадцать тонн. Цифра для этого региона не очень большая, вся сложность в том, что урожай надо завезти на склады в конце июня, когда прошлогодние запасы уже кончились, и возникает дефицит репчатого лука.
 
         Мне выделили два гектара поливных земель, прикрепили к МТС*, в бухгалтерии совхоза оформили хозрасчетную бригаду и назначили бригадиром. Кроме меня в бригаде был еще один человек – Бобо Мурад *, ветеран Великой Отечественной Войны, он числился поливальщиком. С посадкой и выбивкой всходов мы вдвоем довольно успешно справились, и перезимовал озимый лук хорошо. Весной поле прокультивировали, внесли минеральные удобрения, полили, и вот наступает пора уборки урожая.

         Урожай получился очень хороший, но убрать его вдвоем было нереально.  И тут появилась Гюли.

         – Бригадир, мы поможем тебе с уборкой урожая, а ты рассчитаешь нас не деньгами, а сельхоз продукцией, – девушка говорила напористо и смотрела прямо в глаза. Я даже застеснялся, волосы дыбом, глаза от недосыпу красные – все на нервах.

         - Хорошо, только лук будет некондиция, потому что кондиционный лук мы должны сдать на заготбазу в счет плана. И вот еще что. Если мы не успеем собрать урожай за семь дней, то расценка будет по осеннему тарифу, и бригада не сможет рассчитаться за удобрения и сельхоз технику, а если успеем, то нашему договору ничего не помешает. Весь некондиционный лук заберете в счет оплаты. 

         Гюли  что-то обдумала и улыбнулась:
   
         – Тогда мои условия таковы: полевой стан, ножницы для обрезки, мешки, иглы и шпагат - чтобы все было без задержки. И не стой, бригадир, время пошло.
   
         Когда мы вдвоем пришли на поле, я увидел много ребят, причем многие были не комсомольского возраста, они все чинно сидели вдоль поливного арыка в тени деревьев. Гюли обратилась к ним с речью на местном диалекте, когда она замолчала,  раздались радостные крики.

         – Я им передала наш разговор и сказала, что ты дал слово по оплате луком.

         У меня закружилась голова: столько проблем сразу, то была одна невыполнимая задача теперь много маленьких, и все так неожиданно.

         – Я все продумала, надо вести учет трудодней, планирование и контроль за работой, это все я беру на себя, На тебе снабжение, это важно. Два дня будем  выдергивать и сушить лук, три дня обрезка, и два дня затарка и вывоз в заготконтору. Начало  в шесть утра, с часу до трех обед и отдых, в восемь вечера конец работы. Сейчас иди в совхозную чайхону и попроси полевой самовар, к обеду доставь сюда . Мы начинаем.

         Затем она разбила людей на звенья, расставила по рядам, и работа закипела. Я отправился за самоваром, и началась череда проблем. Самовар не хотели давать на полевой стан, пришлось звонить в правление совхоза и продублировать приказ . Самовар оказался довольно-таки большим, вмещал в себя шестьдесят литров воды, и имел дровяную топку и дымоотводную трубу, пришлось искать транспорт. Все решилось очень просто. Когда в чайхоне люди узнали для чего нужен самовар, вдруг сразу раздобрели, выдали зеленый чай для заварки и даже кулек сладостей, а также все это доставили на полевой стан к двенадцати часам. В двенадцать часов одна карта лука была выдернута и уложена ровными рядами для просушки. Я начал растапливать самовар, но тут подошел Бобо Мурад:

         – Я этим займусь. Ты иди, ищи ножницы, чтобы затора не было. Это проблема, у нас в районе их нет, только в соседнем овцеводческом и найдешь, и то сейчас не сезон. Давай, иди, видишь, люди как работают.

         Я пошел в правление, выписал деньги под отчет, и поехал на рейсовом автобусе в соседний район за сто пятьдесят километров. Когда через день я подъезжал к полевому стану на совхозном грузовике, в кузове которого побрякивали в мешках ножницы для обрезки, оставалась одна карта не выдернутого лука. Гюли сразу стала переставлять часть людей на обрезку ботвы, затем разбудила меня, я уснул прямо на земле около самовара. Покормила, напоила чаем.

         – Давай, не спи, нужны мешки, шпагат, иглы. Надо найти, достать и вовремя доставить. Зимой будешь спать.

         И все закрутилось вновь. Бюрократическая машина буксовала и не давала нужного результата, но потихоньку все сдвинулось и начало получаться, причем появились неожиданные союзники. Оказалось, что среди многочисленных сборщиков нашлось немало детей, племянников, а то и вовсе внуков работников совхозного правления, заготконторы, МТС. Весь район был в курсе договора, и все с интересом наблюдали за ходом событий, и все помогали чем могли. Я похудел, спал урывками, ел когда придется, причем старания мои были вызваны не столько поручением съезда ВЛКСМ, сколько обещанием, данного юным помощникам.

         Полевой труд изнурительный, а над полевым станом луковой бригады весь день раздавался детский смех и задорные голоса. Бригада работала как единый организм. Я заметил, какой у Гюли авторитет не только среди детей, но и среди взрослых. И как-то, во время обеда, я спросил ее, на чем это основано.

         - Ведь не у каждого взрослого есть такой авторитет. И потом, ты со мной возишься, кормишь домашним обедом, как сегодня,- на обед была самса, пирожок, запеченный в тандыре, причем такой вкусный, никогда подобного не ел.
       
         – Авторитет - это очень просто, никогда не нарушай слова, которое ты дал. Самса там, рубленный лук и мясной фарш, нарезанный вручную, и специи, которые растут только у нас в Синих горах, и только я знаю где, поэтому и вкус такой больше нигде не найдешь. Вожусь с тобой, чтобы ты смог сдержать свое слово и выполнить договор, а то коньки откинешь и не сдержишь своего слова. Ешь, не стесняйся, это я для тебя сама испекла.

         Гюли улыбалась и смотрела прямо в глаза. Глаза у Гюли были особенные, черные-пречерные, и не видно разницы в цвете между зрачком и радужной оболочкой, как агат, и где-то внутри мерцала темно-зеленая искорка.


         На седьмой день полшестого утра я стоял на краю лукового поля. Лук был весь убран и затарен в мешки, из-за нехватки авто транспорта бригада не успевала вывезти в заготконтору урожай. По картам стояли ровные ряды зашитых мешков и там же буртиками ровно лежал некондиционный лук, диаметр луковицы меньше пяти сантиметров, трудодни сборщиков. Как я ни бился, с транспортом  ничего не решил, и теперь стоял на краю поля, в голове пустота и неимоверная усталость.

         – Зря ты в это ввязался, я тебе сразу говорил, что ничего не выйдет. Балбес!
 
         Аркадий, арендатор с соседнего отделения, где корейцы выращивали осенний лук, с самого начала скептически относился к этой затее. Как он рассуждал: распахали, отрапортовали - получили премию, внесли удобрения, полили - получили премию, а урожай не собрали и никто не виноват,объективные причины, нет транспорта, отсюда и убыточность сельского хозяйства,- расходов много, а доходов нет, или очень мало.

         Вдруг все явственнее стал прорезаться гул, причем как во время большого праздника, многоголосье вперемежку с урчанием автотранспорта и даже раздавался ослиный рев. На поле стала выезжать большая колонна, состоящая из тракторов с прицепами, грузовиков больших и малых , и множества гужевых повозок, и много людей, старых и молодых.
 
         – Бригадир, что голову повесил? Давай, иди в правление, выписывай аванс, и в совхозную отару за бараном, там в курсе. Видишь – ХАШАР - люди на помощь пришли, надо угощение готовить.

         Голос Бобо Мурада звучал бодро, по молодому:
          
         - Это в бригаде я поливальщик, а так я аксакал селения Итыфок, председатель старейшин. Вчера решили оказать вам помощь, потому что правильное дело.

         Все опять закрутилось как в калейдоскопе. К вечеру отправили в заготконтору последние машины. Начали грузить трудодни, теперь выяснилась причина такого обилия гужевого транспорта. Выделялся арабский скакун Шайтан, который не раз брал призы в области под седлом Тургун  Палвана, механизатора с третьего отделения. Сегодня скакун был запряжен  в аккуратную на шинном ходу телегу, Тургун Палван приехал вместе с маленьким сыном Актамом за его трудоднями. По всему полю разносился веселый хохот, эпицентром был Шайтан, а его оппонентом являлся маленький серый ишак, запряженный в огромную арбу на больших деревянных колесах, на которой восседал Владимир Гавриленко. Старик бойко тараторил на узбекском языке и указывал на телегу Шайтана с надувными колесами и на деревянную арбу своего ишака. Тургун Палван что-то мычал в ответ. Люди смеялись до упаду, я поинтересовался в чем дело. Оказалось, старый Гавриленко говорит, судя по размерам телеги и арбы у Шайтана одна лошадиная сила, а у ишака три  лошадиные силы, отсюда и веселье на весь мир.

        Старик Гавриленко с далекого Днепра, Боглов Йордан из Болгарии, Рудольф Ротте из ГДР, прибыли в середине прошлого века на ударную комсомольскую стройку – газопровод  Газли. Пока строили, пока работали, состарились и остались навсегда. Это очень уважаемые люди, результат их труда – газ в каждом доме. Директор школы Месхиди, грузин, его предки попали сюда еще в царские времена, Бобо Мурад, получивший ранение в Сталинградской битве с фашизмом, - это жители Великой страны.

         Подошла Гюли:

         – Бригадир, давай езжай в заготконтору, надо сверить тоннаж и расценки, вот цифры по отгрузке, я здесь все закончу. И не забудь составить акт по сортности. Давай, не спи пока не закончим, заготконтора не закроется, я договорилась.

         На следующий день около информационного щита собралась толпа людей, все смотрели сводку по второй бригаде, которую с самого утра вывесили комсомольцы заготконторы.

                Тоннаж    --  135 тонн лука
                80%       --  1 сорт
                20%       --  высший сорт
                Н/лук     --  35 тонн
                Закупочная  цена по весенним расценкам
               
                Печать  подпись

         Собрался стихийный митинг. Каждый юный сборщик обеспечил за счет своих трудодней запасами лука до осеннего урожая. Все были довольны, у меня гудело в голове, все не верилось, что все кончилось, что все получилось. Все шумно вспоминали события прошедшей недели, подошла Гюли и протянула мне толстую тетрадь, всю исписанную аккуратным почерком.

         — Вот отчет о проделанной работе.

         – Без тебя ничего бы не получилось, большое тебе спасибо. Я даже не знаю, как тебя благодарить.
 
         – Не надо меня благодарить, общее дело делали. Я рада, что смогла тебе помочь, – в черных глазах девушки сверкала зеленая искорка. – Бригадир, а премию самым маленьким сборщикам выдай. – Гюли показала рукой на малышей, которые облепили её со всех сторон. – Мороженое в стаканчиках. Сливочный пломбир.

         – Конечно, что там стаканчики, целое ведро мороженого в премию. Прям завтра поедем в райцентр и премируем ребят.

         Вокруг раздался радостный смех.

         – Смотрите, ребята, бригадир слово дал. – Гюли светилась радостью и была неимоверно хороша собой. Тут подъехала черная «Волга» директора совхоза, за рулем сидел секретарь парткома товарищ Холмурзаев.

         - Давай, бригадир, нас вызывают в областной центр, садись, поехали.
          
         Оказывается, прошла сводка по области, и партийное руководство решило экстренно отрапортовать о выполнении плана по весенним культурам и наградить отличившихся, в те времена любили это делать с помпой и широкой оглаской. Меня отвезли сначала в областной центр, затем в столицу республики, брали интервью, показывали по телевизору, дали чек на покупку автомобиля «ВАЗ  2108», выдали без замедления расчет за выполненный хозрасчет, причем сумма получилась весьма солидная. Пока получал машину в Потребсельхозкооперации, пока оформлял в ГАИ, пока отходил от всего этого, очнулся я только через две недели за рулем новенького автомобиля, двигаясь в сторону полевого стана второй бригады.

         Подъехав к тому месту, где находился полевой стан, я застал Аркадия, курившего в тени тутового дерева папиросу.

         – Явился, не запылился, – Аркадий пыхнул папиросой.- Тут твоя заместительница тебя все ждала, все глаза просмотрела.

         – Гюли, где она? - я выскочил из машины.

         – Да вон она, на своем месте, каждый день как на работу ходит.

         Аркадий указал папиросой в сторону дерева, под которым обычно Гюли кормила меня обедом. Там, прижавшись к дереву, стояла в тени маленькая девичья фигурка. Я кинулся к ней:

         – Гюли, я так рад тебя видеть, как я по тебе соскучился. Теперь все будет хорошо, смотри, какой машиной меня наградили.

         Гюли внимательно осмотрела меня с ног до головы, улыбнулась. "Я рада, что у тебя все хорошо," - читалось в ее взгляде, но уста произнесли совсем другое:

         – ЕЛГАНЧИ! — Сказав это, она ловко перелезла через ирригационный лоток и пошла прямо через степь в сторону Синих гор…

         - Елганчи? Что это значит? Плохой человек? Аркадий, переведи, пожалуйста, - я взволновано смотрел на Аркадия.

         – Это не плохой человек и не хороший…  Как бы точнее перевести … Вот, это человек, не сдержавший своего слова… Слова, которое он дал, а потом не сдержал, - это ЕЛГАНЧИ, - Аркадий глубоко вздохнул, – она каждый день приходила, очень волновалась, думала на тебя камень с неба упал, ведь только камень, упавший с неба, может нарушить слово! - Аркадий задумчиво смотрел на новую машину, - Лучше бы на тебя действительно камень упал, балбес!

         Больше в том районе меня не было. Вскоре рухнула Великая страна - моя Родина, которой теперь нет, а судьба занесла меня к берегам Тихого океана.

         На протяжении всей жизни я старался не нарушать данного слова, но так не получалось. Выполняя одно обещание нарушаешь второе уже по отношению к другому человеку, и в итоге стал я, словно стрела, не попавшая в цель. Со временем я совершенно отдалился от людей и стал жить один в горах. Меня все время мучило то, что нельзя вернуться и все исправить, оставалось только жить с этим.

         Поток воспоминаний, внезапно нахлынувший, унес за собой время. Я почувствовал, что проголодался. Находясь в городе, обычно перекусываю прямо в машине. К каменному зданию торгового центра был пристроен киоск быстрого питания, временное строение, все облепленное рекламой, и только маленькое окошечко соединяло его с внешним миром. Я протянул деньги в окошечко:

         - Одну самсу и бутылку кока-колы, - деньги исчезли в окошке, на специальном блюдце появилась сдача и мой нехитрый обед. Сев в машину я откусил самсу…

         НЕ МОЖЕТ БЫТЬ… ТРАВА С СИНИХ ГОР…  ТАМ  ГДЕ-ТО ДОЛЖНА БЫТЬ ДВЕРЬ.