Глава вторая. Мама

      
     Нона взяла из своих, лежащих на старинной резной этажерке, бумаг, первую попавшуюся. Наткнулась на стихотворение:

«Белые капельки белых снегов,
Снежной поэзии чудо,
Вы появились с каких ледников,
Кто вы, зачем и откуда?

Чайки под солнцем над памятью крыш
Падая, резко взлетают.
Не удивляешься? Жаль, не летишь.
Тают снежинки, тают».

     Мама удивлялась всегда и всему. И всегда спасала, хотя Нона из кожи вон лезла, чтобы проявить свою самостоятельность. Нона начинала понимать, что если она теперь – мама – то о логике говорить не приходится. А если она ещё и Нона? И обращает внимание на любой знак, приходящий к ней? Например – она выбрала несколько листочков, скреплённых между собой:

     «Носорогу было скучно. В зоопарке было душно. На родине носорогов в знойном воздухе жили всевозможные насекомые, мухи.  Аромат цветков, чьи названия могут сказать нечто лишь ботанику – одурял. А тут… Носорог был эгоистом.  Его окружала только его клетка и только его сногсшибательный аромат огромной морской свинки. Скучно быть эгоистом.
Носороги живут, как и другие звери, животные и растения, в зоопарке Земли. Где уход за ними и переработка их самих и их отходов совершается автоматически.
Человек сам перерабатывает своё. Он сам для себя – маленькая Земля, воздух, солнце – но не Вселенная! Среди себе подобных. Эгоистов. Поэтому им скучно. Ах, как скуучно…! Нам.»

Наползающие идейки ленились выстраиваться стройными рядами, они, как струйки пара из носика кофейника, сплетались причудливыми формами, стремились воплотиться в изящную форму Нониного тела.