Жить по чести

1.


Таня Майкова пришла в класс глубокой осенью, когда задули холодные ветра, и пришлось натягивать куртки и ветровки. Она зашла в класс вместе с классным руководителем Антоном Павловичем. Все с интересом изучали новенькую.
- Познакомьтесь, ребята, с нашей новой ученицей. Ее зовут Татьяна Майкова.
- Итак, она звалась Татьяной, - съехидничал кто-то из мальчишек.
- Я понял, что Пушкина ты уже читаешь, - насмешливо сказал Антон Павлович и показал новенькой свободную парту.
- А можно я у окна сяду? – Спросила девочка и, не дожидаясь ответа, направилась к парте Егора.
- Двигайся! – требовательно сказала она и решительно передвинула его тетради.

- Здесь занято. Моя соседка завтра выйдет, - попробовал защитить свои права Егор, но новенькая, не слушая его возражения, протиснулась у стены и решительно стала Егора подталкивать, усаживаясь на его место. Класс с интересом наблюдал за действиями новенькой. Ну, не драться же было с девчонкой! Егор молча собрал свои вещи и отправился на заднюю парту. Учитель  следил за их передвижениями, но не вмешивался.

На следующий день пришла выздоровевшая соседка Егора, молча осмотрела новенькую, оглянулась на Егора и направилась к нему.
- Вот стерва! – Тихо на ухо Егору сказала она, устраиваясь рядом.

С этого дня Егор старался не замечать Майкову. Если ему приходилось с ней сталкиваться носом к носу, он смотрел сквозь нее как в стекло. Она усмехалась и делала вид, что ничего не замечает. А вскоре он и совсем перестал о ней думать. Майкова его совершенно не интересовала. Как выяснилось, она ничего особенного собой не представляла, училась более чем средне и не комплексовала по этому поводу. Так и сидела одна за партой, никто с ней сидеть не захотел.

Таня была старше одноклассников на год, к тому же была крупной и высокой девочкой и от этого казалась еще старше, почти взрослой. Подружиться с кем-либо из одноклассниц она не считала нужным, на мальчишек вообще не обращала внимания, а домой возвращалась в компании ребят из десятого класса.

Антон Павлович решил познакомиться с родственниками Майковой и предупредить их, что Таня может задержаться в девятом классе еще на год, если будет проявлять такое же усердие и дальше. При этом ее ни в коем случае нельзя было упрекнуть в тупости или лени. Если ей было надо, она проявляла такую энергию, такую изворотливость, что все только диву давались.

 В дверях Антона Павловича встретила очень пожилая женщина, как оказалось, Танина бабушка. Несмотря на возраст, она оказалась очень шустрой и веселой. Она быстро накрыла на стол, поставила чашки, варенье, сахар, сухарики, не слушая возражений, усадила гостя за стол и предложила:
- Вы не стесняйтесь, пейте чай и рассказывайте.  Я все пойму, поверьте. Я внучку люблю, но хорошо знаю ее слабости и недостатки.
- Расскажите мне, почему она у вас поселилась. Мне кажется, вам нелегко с Таней. Ей нужна помощь, есть пробелы в знаниях. Ей надо заниматься систематически, а не от случая к случаю, когда прижмет. Девочка она неглупая, и способности есть, а вот прилежание отсутствует начисто. Нет стремления получить хорошие знания.
- Я понимаю вас. Да, девочка она толковая, но ленивая. И ей ничего не надо, только аттестат. Ну, оценки низкие – на это наплевать. Лишь бы отстали от нее. Так она жить привыкла. Ну, а почему она у меня живет? Знаете, мать ее – она мне племянницей будет, так вот, она одна Таню воспитывала. Родила ее, когда ей и восемнадцати не было, правда, лет через пять замуж вышла за соседа. К Татьяне отчим неплохо относится, даже удочерил ее. Все бы ничего, да полгода назад у них пожар случился. Полдома сгорело. Хозяева считают, что это соседи завидуют, вот и подсуетились. Сейчас ремонт у родителей, поэтому они ко мне, в Севастополь и отправили Таню. Достроят и заберут ее к себе, в Качу. А мне сейчас и в радость с внучкой жить. С ней все веселее. Да и помогает она мне. И в магазин сбегает, и в аптеку, и укол опять же. Да и по дому старается, мать к порядку приучила. И пол помыть, и стирку завести, и вареников налепить – на все руки мастерица. Ну, а к учебе так относится – с прохладцей – ну, не видит она проку в учебе. Ей это даром не надо.
 
Хозяйка подлила гостю чая и, вздохнув, продолжила:
- Ей учеба и не нужна совсем. Так, отдохнуть от хозяйства. Закончит девять классов, да и домой к матери вернется. А дома работы непочатый край. Там, глядишь, замуж выйдет. Так мать прожила, так и дочка по ее стопам пойдет. Работать на виноградниках будет, как все соседи работают. Да вы не расстраивайтесь, я с ней поговорю, чтобы она вас не подводила.
Учитель вздохнул и стал прощаться. По сути, бабушка была права.
 
Зима пришла незаметно. Как всегда она была очень теплой, бесснежной и дождливой. Народ готовился встречать Новый Год, повсюду были организованы базары по продаже елок. Возвращаясь с работы домой, люди подходили к площадкам с выстроенными в рядочки сосенками, специально выращенными к новогодним праздникам, и выбирали себе зеленую красавицу.

   В классе все ждали новогодних праздников. Приятель Егора Денис Давыдов предложил друзьям отметить новогодний праздник на даче родителей.
- Только без крепких напитков! – Предупредил он. - Можно только колу, иначе отец не поймет. С нами только отец будет, но он посидит за столом и спать отправится. Он со смены придет. Мама дома будет праздновать со своими подружками. Зато дача на берегу моря, запустим фейерверки, салют устроим, костерок можно разжечь и посидеть, песни попеть. А потом под утро можно поспать. У нас дача большая, двухэтажная. Девчонки наверху – там спальня у родителей, ну, а парни внизу. На полу можно матрасы надуть, одеяла есть, Как вы? Я всех приглашаю.

Сначала почти весь класс собрался к Денису в гости, но чем ближе подступал Новый Год, тем меньше ребят было готово встречать праздник в коллективе. Кого-то категорически не пустили к Денису, кто-то уезжал на праздники к родственникам, а кто-то просто решил отмечать Новый Год в семье. В результате к Денису согласились придти восемь человек –  его закадычные друзья и три девчонки, из которых две были его двоюродными сестрами. Егор был лучшим другом Дениса, и само собой разумелось, что он будет в числе гостей. В самый последний момент к ним в компанию напросилась совершенно неожиданно Таня Майкова. Друзей в этой компании у нее не было, просто сидеть в такой праздник вдвоем с бабушкой ей было в облом, а ехать к родителям тоже не было никакого желания.

Часам к восьми все собрались у большой сосны, росшей на берегу у самого обрыва, подставили стремянку, и дядя Коля – отец Дениса быстро и ловко с помощью девочек навесил игрушки и гирлянды. Кто-то включил музыку, и все стали фотографироваться и прыгать вокруг своей елки. Когда все подмерзли и проголодались, девочки отправились накрывать на стол, а ребята спустились на берег и стали бросать в воду камешки, чтобы они скакали по волнам – у кого дольше будет прыгать камешек.
Потом все собрались за столом, включили телевизор и стали уплетать праздничный ужин. Уже в два часа ночи кто-то предложил сыграть в лото. Было весело, все хохотали до слез над каждой шуткой. Изредка кому-то звонили близкие, спрашивали, как дела, справлялись у дяди Коли, не мешают ли ему юные гости. Дядя Коля неизменно отвечал, что никто не мешает, все ведут себя пристойно, играют в лото и танцуют, правда, места маловато, но всем весело. К четырем часам у него стали слипаться глаза, и он предложил всем поспать. Девчонки быстренько поднялись и отправились в свою спальню. Мальчики по очереди накачали матрасы, и через полчаса все дружно посапывали носом. Дядя Коля обошел комнаты, проверил, не остались ли не выключенными электроприборы, и тоже отправился спать.

Только Егору не спалось. Он долго ворочался на своем матрасе, потом накинул на плечи куртку и вышел во двор. Небо было усыпано звездами, и огромная луна освещала берег. Море тихо плескалось у ног, искристая дорожка серебрилась и убегала вдаль.

Егор устроился на большом плоском камне, подстелил куртку и стал мечтать о том, что будет делать летом. Может быть, уговорит папу, и они отправятся на Волгу, или всей семьей поедут в Кижи, мама давно хотела туда съездить. Неожиданно сзади заскрипел песок, прошуршал камешек. Егор оглянулся: перед ним стояла Майкова.
- Чего тебе? – Недовольно спросил он. – Не спится, что ли?
- Не спится. Тебе, вон, тоже не до сна, - спокойно сказала она, - что, морем любуешься? Подвинься, я тоже хочу воздухом подышать.
Она устроилась рядом, придвинулась поплотнее к нему и сказала:
- Обними меня, холодно здесь сидеть, ветерок свежий от моря дует. А красота-то какая! Век бы так сидеть и любоваться.
 
Они так и сидели рядом, глядя на волны. Егор порывался встать и уйти, а Таня удерживала его рядом и все теснее прижималась к нему. Потом он никак не мог понять, что с ним случилось, как произошло, что он повернулся к ней, и его губы коснулись ее губ.
То, что случилось дальше, он никак не хотел вспоминать. Потом он презирал себя и старался стереть из памяти этот миг. Старался и не мог.
 
 Подхватив свою куртку, он сбежал. Его трясло от холода и ненависти к себе. Шел домой и мотал головой, пытаясь выкинуть из головы произошедшее. Дома все спали. Он залез в ванну и почти час стоял под душем, пытаясь отмыться.
Все каникулы он просидел дома, никого не хотел видеть. Ему звонили друзья, звали его гулять, звонил Денис, а он не поднимал трубку, ни с кем не хотел общаться. Родители его не беспокоили, давали возможность отоспаться, сестричка копошилась рядом, укладывая куклу спать на коленях у брата, книжка под рукой лежала, а на душе было скверно и пакостно.

После каникул ноги его не несли в школу, но идти все же пришлось. Он боялся взглянуть в сторону Майковой, но она прошла спокойно мимо него, словно ничего не случилось, слегка кивнула головой и повернулась к подружке.
Егор перевел дыхание, но еще долго испытывал ощущение, словно искупался в грязной луже. И покатились дальше дни, недели, месяцы.


2.

Каникулы проскочили быстро, наступили трудовые будни. Учителя не давали расслабляться, задавали на дом вдвое больше заданий, оставляли на дополнительные занятия, переживали за своих воспитанников. Большая часть класса переходила в десятый класс, но несколько человек с нетерпением ждали, когда закончится для них это мучение – учеба. Таня Майкова в десятом классе учиться не собиралась. Учеба вообще давалась ей с трудом, главным образом потому, что она не видела в ней никакого смысла. Ей были неинтересны предметы, которые они изучали, вообще ей было в школе неинтересно, скучно, а за порогом школы ее ждала свобода, возможность просто поваляться на диване, помечтать, посмотреть кино по телевизору, поболтать с соседкой, на худой конец, с бабушкой. В последнее время огромное удовольствие ей стала доставлять еда. Она стала много есть и очень поправилась. Бабушка стала с подозрением поглядывать на нее, даже забеспокоилась, отчего у нее такой аппетит проснулся.
 
- Баб, ну что, тебе жалко, что ли? Ну, ем и ем, сколько хочу. Просто хочется кушать. Ты такие блинчики печешь, с ума можно сойти.
- Ой, девка, смотри, убьет нас с тобой мать, если что случится.
- Да что может случиться то? Я только блинчики да пирожки и ем. Мясо вот совсем не могу есть, мутит. Что, тебе блинчиков жалко?
Бабушке блинчиков было не жалко, но она долго пожила на этом свете, много чего повидала и стала подозревать, что внучка «натворила делов». А потому она однажды собралась, взяла свою Танечку и отправилась с ней в женскую консультацию. После осмотра врач пригласила бабушку в кабинет и сообщила, что внучка скоро станет мамой. Внучка хлюпала носом, вытирала глаза и отворачивалась.
- Ну, что будем делать? – Спросила пожилая врачиха, многое видевшая и все понимавшая без слов.
- Что-что? Рожать будем, - устало произнесла бабушка, - не будем же ее калечить, дурочку маленькую. Вот что ее родителям я скажу? Не уследила за ребенком. Съест меня ее мамаша.
- Ну что ж, ставим ее на учет.
Выйдя из поликлиники, Таня сказала бабушке:
- Баб, я больше не буду ходить в школу, ладно? Ну ее, эту школу. Сдалась она мне. Осточертело ходить туда.
- Ты скажи, кому мне надо спасибо сказать за то, что нас так осчастливил?
- Ты хочешь, спросить, кто меня изнасиловал? – Прищурив глаза, спросила Таня.
- Так вот, это не он меня, это я его изнасиловала. Видела бы ты, как он перепугался, как он сбежал от меня, - Таня засмеялась, взглянула на бабушку и смешалась:
- Да брось ты переживать. Дай мне денег, мне аборт сделают, делов-то. Не хочу я этого ребенка.
- Ты даже не заикайся! Еще месяц походишь в школу, потом справку возьмем, я договорюсь в школе, чтобы аттестат тебе дали. А там видно будет. К матери пока на глаза не попадайся, а то она нас с тобой обоих съест в один присест и не подавится.

Так они и сделали. До середины апреля Таня походила в школу, потом исчезла, никому ничего не сказав. Кроме Егора. С Егором она встретилась через неделю после того как бросила школу. Поймала его за рукав, когда он возвращался домой, спросила:
- Не догадываешься, чего это я тебя тут караулю?
Егор взмок.
- Догадливый. Мне питаться нужно хорошо. Ребенок мне не нужен, но родить придется. Я себя калечить не хочу.
- А куда ты его денешь? – Охрипшим голосом спросил Егор.
- Не переживай, тебе не подкину. В больнице оставлю, отказ напишу.  Но сейчас мне усиленное питание необходимо. И не вздумай про меня в классе никому рассказывать. Тебя же и засмеют. А мне все равно. Я в школу больше не приду.

Егор пришел домой сам не свой. Как сказать родителям о ребенке? Это было совершенно невозможно, проще было умереть, чем признаться в таком постыдном поступке. Дома он закрылся в своей комнате, накрыл голову подушкой и замер. Вот так было проще всего – лежать и ждать, когда остановится сердце. Тогда, возможно, родители ничего не узнают, и не придется испытывать такой стыд. Как остановить сердце?

Егор лежал так долго, что мама забеспокоилась, не случилось ли чего с сыном. Сначала она подходила к двери и прислушивалась, но из-за двери не раздавалось ни звука. Прошло два часа, а в комнате сына царила громкая тишина. Такая тишина, что она переполошила маму, и та перепугалась не на шутку. Она постучала тихонько и заглянула в комнату. Сын лежал на диванчике, отвернувшись к стене. Мама присела рядом, погладила его по спине и тихо-тихо сказала:
- Расскажи, что случилось. Тебе сразу станет легче. Все проходит, пройдет и это.
- Ничего не пройдет! Это не пройдет, - тоскливо сказал сын.
- Что же такое ты сделал? Убил кого-то? Ограбил? Что еще страшного ты мог сделать? Я не верю, что ты мог это сделать.
- Смог! Смог! Нет, не убил и не ограбил. Еще хуже.
- Что может быть хуже? Предал кого-то?
- Ну, мама! Я не могу даже сказать. Мне ужасно стыдно сказать. Уйди, пожалуйста! Уйди. Дай мне просто умереть молча, - простонал Егор.
Он повернул лицо к маме, и она увидела его больные воспаленные глаза, опухшее от слез лицо.
- А папе ты можешь сказать?
- Ты что! Он выгонит меня из дома, проклянет меня.
- Если не убил, не ограбил, не предал, то все остальное можно пережить. Выкладывай. И мы с тобой все решим.
- Не могу!
- Почему?
- Стыдно.
- Мне рассказать не стыдно. Я пойму. И пойму, и помогу, я же мама.
Егор сел, обнял руками колени, собираясь с духом. Он вдруг поверил, что мама поймет и поможет. Только она, ведь она всегда его понимала. Ему было нестерпимо тяжело держать в себе эту ужасную тайну.
- Понимаешь, есть одна девочка из нашего класса, Майкова. У нее скоро родится ребенок. Я виноват в этом.

Мама ошеломленно смотрела на сына и никак не могла понять, как это он может быть виноват, ее маленький сын, которому еще нет шестнадцати, серьезный, никогда не увлекавшийся девочками мальчик. Если бы он влюблялся, она бы знала. У него было много подружек, и они часто по вечерам приходили к нему, но отношения с ними были только дружеские. Долгое время ему нравилась одна девочка, которая училась в балетной школе, и он издалека смотрел на нее влюбленными глазами. Об этой его влюбленности в семье знали, иногда мягко подшучивали, он и не скрывал своих чувств, понимал, что даже подойти к ней он не посмеет никогда. И вдруг такое признание!

Все же она смогла вызвать сына на откровенность. Егор рассказал, что на той новогодней вечеринке он даже рядом не сидел с Таней, не разговаривал с ней, просто не обращал на нее внимания. Дядя Коля, папа Дениса, весь вечер присутствовал в их компании, даже проверил, чтобы все легли спать, всех пересчитал и только тогда сам приткнулся в проходной комнатке на диванчике.
-  А я никак уснуть не мог, потом встал и вышел во двор, постоял и пошел к морю. Там же рядом совсем море. Сел на берегу и смотрел на лунную дорожку. Думал, что вырасту, служить пойду, обязательно моряком стану, как папа. Буду стоять на вахте и смотреть вот так, на лунную дорожку на волнах. И вдруг она тут. Майкова. Она села рядом, поговорили. Она мне сказала, что ей холодно. Вот.
- Понятно.
- Она мне до вчерашнего дня ничего не говорила. А вчера подошла и сказала, что она его оставит в больнице, но ей нужно питаться, нужны деньги. А потом она уедет домой. Ей только пока он не родится,  помощь нужна. И она уже в школу не ходит. Никто еще не знает про нее. Про нас…
- Сложная ситуация, - помолчав, сказала мама.

Лидия Васильевна еще не отошла от шока, но поняла, что в этой ситуации только взрослые могут разрешить проблему. То есть, она должна встретиться с родными. Что может сын?
- Да, Егор, ты попал в крайне неприятную ситуацию. Пока не будем говорить, кто виноват. Просто примем факт: ситуация твоя и Танина – очень сложна и неприятна. При этом, безусловно, Тане гораздо сложнее, чем тебе. И ей нужна помощь. Возможно, она передумает и оставит ребенка, не будет от него отказываться. В этом случае мы будем помогать, пока ей помощь будет нужна. Мне нужно встретиться с ее родственниками. С кем она живет, знаешь?
Егор пожал плечами.
- Ладно. Я все узнаю, поговорю. Но ты уже достаточно взрослый и понимаешь, что за свои поступки ты всегда в ответе. И исправлять ошибки нужно самому. Тем более, что речь идет о будущем человеке. Он уже есть, живет, растет и уже хочет появиться на свет. И он – родной тебе человек, согласен?
Да, - подавленно пробормотал Егор.

До этого момента он не сознавал, что у Тани появится маленький человек, его ребенок, как ни дико это звучало. Просто его пугало слово «беременна».
 
- Конечно, мы с папой тебя в беде не оставим, вместе будем выкарабкиваться из этой ситуации. Но я тебе хочу сказать одну очевидную вещь: есть такое понятие – честь. И жить надо по чести. А для будущего морского офицера, я надеюсь, ты им станешь, это главная формула жизни. И очень хорошо, что ты мне рассказал. Одному тебе с этим не справиться.
- Ты не будешь меня ругать?
- А смысл? Мне легче не станет, тебе тоже. Знаешь, сынок, говорят: жизнь прожить – не поле перейти. Нет ни одного взрослого человека, который бы не сделал в своей жизни ни одной ошибки. Но ошибки надо исправлять.
- А что, у тебя тоже были ошибки? – Поразился Егор.
- Были, у меня тоже были, - грустно усмехнулась мама.
- А можешь сказать, какие?
- Была в моей жизни ошибка, которая могла сломать мою жизнь, да и не только мою.
- Расскажи, пожалуйста. Я тебя пойму.
- Хорошо, расскажу. Об этом никто не знает, кроме самых близких людей и еще одного человека. У меня была одна подруга. Мы дружили с детского сада. Она все про меня знала. Все-все. Я и половины того о ней не знала, что она знала обо мне. Много времени она проводила в нашей семье, даже жила какое-то время у нас. Мне и в голову не приходило, что она ведет дневник, в который записывала все события нашей семейной жизни. Не своей жизни, не жизни своих близких, а события именно моей семьи, точнее, моей сестры – тети Тани. У Танечки сложно складывалась жизнь. Ты знаешь, она долго не выходила замуж. Человек, которого она очень любила, бросил ее, забрал ее ребенка и увез в Сербию. Восемь лет она ничего не знала о судьбе малыша. Совершенно случайно я узнала, что отец ребенка приехал домой на похороны брата. Соседка мне рассказала. И еще сообщила, что он с сыном приехал. Конечно, я Тане все рассказала в тот же час, и, разумеется, с подругой поделилась. Таня сразу поехала встретиться с этим человеком. О чем они там говорили, я так и не знаю. Таня мне сказала, что он послал ее подальше. Но она не успокоилась. Она встретилась с сыном – с Тимкой, и увезла его в такое место, где никто не мог разыскать мальчика. Через день она вернулась домой и вышла на работу. Отец ребенка написал заявление в милицию. Он на работу к Тане явился, устроил скандал. Приходили к Тане работники из опеки, обыскали квартиру, но не нашли ничего – ни вещей мальчика, ни документов, ни игрушек, ничего. А потом она вышла замуж и уехала. Они уехали на Алтай, вместе с Тимкой, и больше никогда не появлялись здесь. Тим приезжал в прошлом году, ты помнишь. Он уже женился, папой стал, работает инженером на большой стройке. О том, что его мама украла, он, конечно, знает. С отцом встречаться не захотел, он с мачехой не поладил, очень ее не любил. Так вот, мы с папой помогли увезти Тимку, фактически украли его у родного отца и прятали его, пока Таня не смогла свою квартиру продать и уехать.
Об этом знала моя подруга. Она меня стала шантажировать, что все расскажет в милиции, но почему-то в милицию все не шла. Потом уже папа признался мне, что он украл ее дневник и сжег его. Вот такие дела.
 
- Ну, и что здесь криминального? Тетя Таня же своего сына забрала, а не чужого. Да и он уже большой был. Не захотел бы с мамой жить, мог отцу позвонить.
- Просто я знаю, что родной отец Тимку любил очень, и потеря ребенка была для него трагедией. У него инфаркт случился. Можно же было как-то иначе все решить. А мы с папой были еще молодыми, глупыми, просто идиотами. Нам было по двадцать лет, про закон мы не думали. Считали, что надо поступать по правде, а не по закону. А мне до сих пор стыдно за тот поступок. Украли ребенка, прятали от отца. Тогда я считала, что мы поступаем справедливо – спасли ребенка, вернули матери. Вот так-то.
- А  зачем твоя подруга тебя шантажировала? Ей-то зачем это было надо?
- Деньги, сынок. Ей нужны были деньги. Сто тысяч рублей. А откуда у нас такие деньги? Я сроду их в руках не держала. 
Мама вздохнула и сказала:
- У тебя-то, к счастью, возможно, криминала нет, но ответственность у тебя появилась огромная и на всю оставшуюся жизнь. Ответственность за жизнь другого человека -  твоего будущего ребенка.

Егор после разговора с мамой почувствовал огромное облегчение. Такая ноша ему оказалась не по силам, а мама предложила помощь, готова подставить плечо. Главное, она не кричала, не называла его обидными словами, просто постаралась понять его.

Уже на следующий день Лидия Васильевна выяснила, что Таня Майкова  живет с бабушкой,  узнала адрес бабушки и решилась встретиться с ней. Она шла на встречу и боялась, что разговора не получится. Но все получилось даже лучше, чем она ожидала. Лидия Васильевна позвонила знакомой, которая состояла в родительском комитете класса и занималась сбором всяких взносов и организацией походов в театр и поездок по историческим местам. Знакомая занималась общественными делами класса с огромным энтузиазмом, со всеми родителями дружила и про всех все знала.
Поговорив об общественных делах, Лидия Васильевна поинтересовалась:
- Женечка, я слышала, что Таня Майкова забрала документы из школы? Она что, проучилась год и не дождалась аттестации?
- Лида, там сложная ситуация. Мне классный сказал по секрету, что у Тани с легкими проблема, по-моему, палочку Коха обнаружили, или подозревают. Ее в санаторий направляют, она проходит обследование. Но чтобы никого не заражать, на всякий случай бабушка и забрала ее из школы. Пусть это еще под вопросом, но зачем рисковать остальным детям? Правильно? Училась она средне, но ей уже и аттестат подготовили, все равно она никуда поступать не собирается, а учиться осталось всего ничего. А ты к чему про нее спрашиваешь?
- Да я как-то на родительском собрании поговорила с Таниной бабушкой. Она мне обещала связать свитер. А адреса ее я не знаю. Ты мне не подскажешь? У тебя все наши адреса были, я помню.
- Подожди, сейчас достану тетрадку. А, нашла. Записывай.
По этому адресу Лидия Васильевна и отправилась. Танину бабушку она встретила во дворе. Та сидела на лавочке и вязала какую-то вещицу. Лидия Васильевна присела рядом. Они разговорились. Бабушка оказалась словоохотливой.
- Я слышала, что вы Танины документы из школы забрали, переводите ее?
- Ой, Лидия Васильевна, беда у нас случилась.
И она рассказала, что случилось с ее внучкой.

- Вы только не рассказывайте никому в классе. Некрасивая история произошла, да ведь это внучка моя, и я ее люблю. Дурочка она маленькая. В школе-то все равно, как она жить дальше будет, а мне-то не все равно. Я ей счастья хочу. От ребенка отказаться придется, Танины родители-то не поймут. Еще покалечат девчонку, жизнь отравят. Она сейчас почти все время дома сидит, вечером во двор выйдет, подышит воздухом и опять домой. Вот кто отец ребенка, Таня не говорит. Чего не знаю, того не знаю.
- Вера Яковлевна, я знаю. Это мой сын. Я пришла с вами поговорить.  Мы с мужем решили помочь вам. Тане необходимо хорошее питание. А когда она родит, мы  заберем ребенка и усыновим. Я с врачами поговорю, объясню ситуацию. Пожениться они не могут, да и не любят они друг друга. Тане это обуза, а мы не можем от ребенка отвернуться.
- Мне ведь малыш тоже не чужой. Правнук. Вы мне разрешите его видеть изредка?
- Это мальчик?
- УЗИ показало – мальчик.
- А родители вас навещают? Ведь они нагрянуть могут в любой момент. Что тогда?
- Да я съездила туда месяц назад. Сказала, что Танечка устроилась на подработку, нянечкой вечерами сидит в детсаду, в круглосуточной группе. И там ее даже кормят. Сказала, что даже не надо ей деньги передавать. Они обрадовались, не приедут теперь. Там у них стройка идет полным ходом. Им сейчас не до Танечки.
Они еще долго говорили и даже подружились.

С того дня Лидия Васильевна постоянно передавала для Тани продукты, помогала бабушке деньгами, созванивалась с ней по телефону.
Перед самым рождением ребенка, когда Таня легла в роддом на сохранение, Лидия Васильевна встретилась с главным врачом родильного отделения и сказала, что, вероятнее всего, молодая мама откажется от ребенка.
- Отцом ребенка является мой сын. Ему еще нет шестнадцати лет. Мы с мужем решили усыновить ребенка в случае отказа. Для нас он родной внук, а для сына он станет братом. Для Тани это будет выход из положения. Ее родители не в курсе ее личных дел и просто выгонят ее, если узнают. А сейчас Таня у бабушки живет. С бабушкой мы знакомы, и она сможет общаться с правнуком, когда захочет.  Какие документы нам надо оформить?

В конце сентября Таня родила мальчика. В тот же день она подписала отказ, а на другой день ушла домой. Через неделю она собрала вещички и отправилась к родителям, прихватив с собой аттестат.

А малыша, оформив все бумаги, забрали домой родители Егора. Назвали нового сына Митей. Лидия Васильевна оформила декретный отпуск по уходу за ребенком. Друзья и знакомые Егора знали, что у него появился младший брат. С тихим восторгом встретила маленького братика Лизочка. Она была спокойной и воспитанной девочкой, собиралась идти в первый класс и с энтузиазмом взялась помогать маме в воспитании малыша.

Надо сказать, отец не так либерально отнесся к приключению сына, долго не мог с ним говорить, боялся, что просто прибьет его. Успокоился только тогда, когда взял на руки младшего усыновленного сына. Он был полной копией старшего сына, именно это умилило отца и примирило его с Егором.

Все же он поговорил с сыном. Поначалу ему хотелось просто «дать ему по морде». Жена с трудом удержала мужа от силового воздействия и долго убеждала, что рассказывать, как себя вести с девушкой, которая вешается тебе на шею, надо не после, а до свершившегося.
- Да пойми ты, что толку после драки кулаками махать? Ты хочешь, чтобы он, не дай бог, руки на себя наложил? Он очень тяжело переживает, уверяю тебя. А на будущее он, надеюсь, запомнит урок. Будет осторожнее. Сейчас надо думать, как дальше жить.

Разговор с отцом все же состоялся, был очень тяжелым, и Егор боялся поднять глаза. Но при обсуждении, что делать дальше, он вздохнул с огромным облегчением, так как уже подумывал взобраться на крышу и покончить со всеми вопросами сразу, в один момент, сделав шаг в бездну. Если бы отец подслушал его мысли, то  не стал бы говорить так жестко. Тем не менее, Егор на всю жизнь запомнил этот разговор и навсегда уяснил, что за свои поступки надо отвечать самому и не перекладывать решение их последствий на плечи близких.
Надо сказать, что он очень изменился с тех пор. Он сразу повзрослел, перестал говорить, маме:
- Мам, я потом сделаю, мне некогда сейчас.

3.

В больницу за новым членом семьи Сергеевы пришли все вместе. Они долго ждали, когда мама выйдет из дверей. Наконец она вышла вместе с медсестрой. В руках медсестра держала маленький белый сверток. Папа взял в руки Митю, Егор протянул цветы и огромный торт медсестре, и они направились к машине. Лиза робко попросила:
- А нам с Егором можно посмотреть на братика?
Мама засмеялась:
- Действительно, а дети-то должны его увидеть.
Лиза с Егором заглянули в белые кружева и увидели маленькое красное личико.
- Ка-акой хорошенький! – Восхитилась Лиза.
- Мам, давай я понесу его, - попросил Егор неуверенно.
Мама с папой переглянулись, и мама пожала плечами.
Егор осторожно взял сверток на руки и стал усаживаться в машину.
Дома все было готово к появлению нового члена семьи. Кроватку и пеленальный столик-комод родители поставили в своей спальне. Егор пытался спорить, но мама категорически сказала:
- Егор, я тебя понимаю, но первые месяцы позволь мне командовать парадом. Ночью надо вставать к малышу, и не один раз, ты просто не проснешься. Вот чуть подрастет, будет спать ночь, не просыпаясь, и мы переселим его в твою комнату. И не спорь. Тебе работы тоже хватит.

К счастью, Митя оказался довольно спокойным парнем, много спал, хорошо ел, редко болел. Егор постоянно помнил, что мама взяла на себя огромный груз обязанностей по уходу за Митей. К тому же, хоть и числилась она в декретном отпуске, но ей постоянно звонили с работы, советовались, консультировались, приносили кипы чертежей и документов, извинялись и благодарили за вкусный ужин. Папа шутил, что мамин сектор конструкторского бюро переселился к ним в квартиру. Мама была безотказной и очень ответственно относилась к работе. Так случилось, что в их секторе перед ее декретным отпуском сразу ушли на пенсию самые грамотные работники – пять человек! И остались молодые специалисты, пришедшие в бюро совсем недавно. Мама разрывалась между работой и домом, поэтому Егор после уроков торопился домой, чтобы заменить маму, встречал Лизу из школы и кормил ее, запускал стиральную машину и подогревал бутылочку с молочной смесью для Мити. На первых порах ему было очень трудно жить в таком режиме, хотелось выйти во двор, поболтать с приятелями, погонять мяч. Он выглядывал во двор, где бегали за мячом его друзья, вздыхал, садился рядом с кроваткой и доставал учебники и тетради. Зато вечером, когда приходила мама, она отпускала его на занятия в секцию, помогала подготовить материалы к сочинению и долго растолковывала сложный материал по химии, которую Егор терпеть не мог, плохо понимал и откровенно зубрил, лишь бы сдать скорей и забыть.

Первый год был для семьи нелегким, как и во всех семьях, где рождаются дети, но пролетел неожиданно быстро. Самое главное, что уже и представить себе жизнь без Мити семья Сергеевых не могла. Для всех он был маленьким солнышком.
Все вокруг знали, что у Егора Сергеева появился маленький брат, но сам-то Егор знал, что именно он отец этого мальчика. И в первую очередь именно он отвечает за его судьбу, именно он должен научить его многим вещам. Мама старалась слишком не напрягать его по мелочам, считая, что лишать Егора детства не стоит. Сказать, что он был послушным пай-мальчиком, было нельзя. Он всегда был увлекающимся, не всегда дисциплинированным, часто беспечным мальчишкой. Отец называл его раздолбаем, и часто ему влетало за необязательность, забывчивость и несобранность, но он в принципе не мог совершить подлость, украсть или обидеть более слабого.
 
За тот год, который прошел со дня появления нового члена семьи, Егор существенно изменился. У него появилось чувство ответственности за свои поступки, да и чувство вины его не покидало. Родители, конечно, замечали эти перемены и вздыхали. Конечно, они жалели его в какой-то мере. Он рано повзрослел, детство осталось в прошлом, и детские шалости, развлечения Егора уже не привлекали. К учебе он стал относиться с большей ответственностью, много занимался, и очень серьезно относился к спорту. В школе его хвалили и считали одним из лучших учеников, хотя мягко советовали маме слишком не загружать мальчика, уж очень мало у него свободного времени, а ребенку нужно и отдыхать.
- Он что, жалуется на загруженность?  - Удивлялась мама. - Знаете, он, действительно, много занимается. И мне, конечно, помогает, и упрашивать его не надо. Но мы его насильно не заставляем. Просто он повзрослел, очень хочет стать, как отец, военным.
- Если бы все ребята так работали, как он. Егор хоть гуляет у вас?
- На секции ходит вечерами. Перед сном бегает по парку. С собакой гуляет. Раз в месяц в театр или на концерт ходит с друзьями. С братишкой гуляет. Как все, - пожала мама плечами.

Когда она уходила, Антон Павлович задумчиво смотрел ей вслед. По его мнению, этим родителям только позавидовать можно. У парня в жизни есть цель, и даже дорогу в эту жизнь он определил, родителям за него не стыдно, а мама считает, что он такой же, как все. И ей не надо прикладывать каких-то усилий, воспитывать, читать нравоучения, объяснять, что хорошо, а что плохо. Они просто живут рядом и друг для друга, и в их семье само собой разумеется, что надо жить только так - помогая и заботясь друг о друге. Почему в других семьях так не получается? Правда, отец у Егора морской офицер, говорят, человек строгий и непреклонный, дисциплина для него не пустой звук, с ним не поспоришь. Но те же источники, которые сообщали о Сергееве-отце, рассказывали, что он обожает жену и очень хороший семьянин.

 На последнем школьном собрании, где обсуждали проблемы, связанные со сдачей выпускных экзаменов и с проведением выпускного вечера, Антон Павлович успокаивал родителей:
- Да вы не переживайте так уж, дорогие родители. Наш класс совсем неплохой, можно сказать, сильный класс. Я уверен, что все сдадут экзамены, даже те, кто не успевал в начале года. Мы много работали, лентяев убедили, заставили работать. Ну, есть у нас и такие ребята, кому нужна была помощь. Помогали, занимались, учительский коллектив очень старался, так что все будет нормально. Все получат аттестаты. Многие ребята очень радуют. Взять хотя бы Егора Сергеева: в прошлом году еще учился ни шатко, ни валко. А поставил перед собой цель поступить в военное училище, и я уверен – поступит! Почти по всем предметам отличные оценки, работает парень. Он вообще повзрослел, цель в жизни есть. Мы за него спокойны. Да мы за всех спокойны, товарищи родители. Наш класс сильный, двоечников нет.

Наконец, экзамены остались позади, на выпускном вечере выпускники получили аттестаты, и эйфория, связанная с тем, что школа уже позади, смешивалась со щемящим чувством неожиданной пустоты. Жаль было расставаться со школой.
 Начиналась совсем другая, взрослая жизнь. Кто-то уже определился в жизни и готовился к поступлению в институт или колледж, кто-то искал работу, а четыре выпускницы подали заявления в ЗАГС. Вручив аттестаты родителям, ребята разбились по классам и встали парами, как сидели за партами и отправились в актовый зал. Егор взял за руку свою постоянную соседку по парте Наташку Устименко и зашептал на ухо:
- Слушай, Натаха, давай я за тобой буду вес вечер ухаживать. И танцевать только с тобой. Мы с тобой десять лет рядом сидели. Это наш последний вечер. Теперь мы с тобой за разными партами сидеть будем. Потом всю жизнь будем вспоминать, как мы здорово в школе жили. И ты мне списывать давала, и подсказывала.
- А ты за меня болел, когда я в соревнованиях участвовала. Я ведь только из-за тебя первые места занимала. Да и вообще в соревнованиях участвовала, чтобы ты за меня болел. Знаешь, как все девчонки мне завидовали, что мы с тобой дружим.
- А помнишь, как мы с тобой в седьмом классе в походе потерялись? Нас два дня искали, а мы с тобой в каком-то сарае разрушенном от дождя прятались. Холод был собачий, мы намокли, я чихать стал.
- А есть хотелось ужас как! И когда нас нашли, тебя сразу на скорой в больницу отвезли. И ты с воспалением легких полтора месяца пролежал. А я даже не чихнула.
- Ты тогда ко мне в больницу каждый день приходила. Сначала тебя не пускали, а ты все не уходила и плакала. Мне потом сестричка рассказала, что ты сидишь в коридоре и ревешь белугой и твердишь, что это ты во всем виновата.
- Ага! Меня гнали, гнали, потом водой отпаивали, потом разрешили заглянуть на тебя. Ты такой несчастный лежал под капельницей, бледный.
- Ну, как насчет того, что я только с тобой танцую?
- Егор, я – только за! Ура! Весь вечер с тобой, здорово! Я даже мечтать не смела.
- Заметано!
- А девчонки наши обидятся, ничего?
- Не переживай, я всем скажу, что я тебе пообещал только с тобой танцевать. А обещание выполнять надо.
- Ну, и что они подумают?
- А что хотят, то пусть и думают. Мне пополам. Я просто знаю, что когда я буду вспоминать детство и школу, я всегда тебя буду помнить.
- А писать мне будешь?
- Писать буду. Только учти, обещать ничего не хочу. Я сам не знаю, как у меня сложится. И не зову тебя с собой, потому что не знаю, как сам жить буду. Если поступлю в училище, то пять лет еще учиться надо. А если не поступлю, то буду проситься на службу на Северный флот. Вообще, в любом случае уеду служить на Север. Там мой отец служил, там я родился, в Североморске. Хочу службу начинать там.
- Может, в нашу Нахимовку поступишь? И ехать никуда не надо.
- Нет, Наташка. Я хочу служить России, как отец. И учиться хочу в том же училище, где он учился. Он очень тепло рассказывает про всех, кто его учил, и про ребят тоже. Да и перспектив у меня там будет больше. А здесь, сама понимаешь, какие у меня будут перспективы. И служить я хочу в той же стране, что и батя мой. Он же России служит. Одной стране будем служить. Это даже не обсуждается.

Еще никто не знал, что пройдет несколко лет, и Севастополь вернется в родную гавань, а Нахимовское училище вновь станет выпускать морских офицеров для всех флотов России.А Егору надо было поступать сейчас.

Пока родители двигали и накрывали столы, молодежь на другой половине зала беззаботно веселилась. Наконец-то можно расслабиться и забыть на время про новые экзамены, работу, трудности и заботы. Егор не отпускал Наташку от себя, танцевал только с ней, даже, осмелившись, поцеловал ее в щечку. Одноклассники, конечно, все заметили, девчонки перешептывались и изумлялись:
- Ишь, какие скрытные! Кто бы только подумать мог, что они встречаются. А Наташка-то, Наташка! Расцвела вся, веселится и даже разрешает себя целовать! Вот вам и недотрога!
 
Назвать Наташку красавицей было никак нельзя. Росточка невысокого, коренастая, она была самая обыкновенная. Вот рассказывать она умела здорово. А если что-то рассказывала, то загоралась, и лицо ее преображалось, становилось одухотворенным и даже прекрасным. В классе ее любили. Она умела похвалить и пожурить, подсказать и поддержать и даже выругать, но всегда так, что  похвала была приятной, а разносы необидными. Для мальчишек она была своим парнем, а вот объектом внимания мальчиков не стала. При этом все ребята про нее знали точно: эта девчонка никогда не предаст, в беде не бросит, не устроит истерики, скандалить не станет, а если кому-то повезет, то будет верной женой и подругой на всю жизнь. Знать-то знали, но не влюблялись.

Егор уехал в Калининград и поступил в Калининградское Высшее Военно-Морское училище. Поступил легко, экзамены сдал на отлично и послал в свою севастопольскую школу письмо на имя Антона Павловича. В письме он горячо благодарил всех учителей и школу за хорошую подготовку, за знания.

Писал он и Наташке, но короткие письма. Все в порядке, много занимаюсь, свободного времени почти нет, город Калининград очень красивый, большой, очень чистый, весь в парках. Написал и о том, что с ноября  его училище преобразовано в Балтийский военно-морской институт.

Наташа ему отвечала на все письма, писала подробно, кто куда поступил, кто кем стал работать, а кто завел семью. Про себя она писала скупо: поступила в кулинарное училище, учиться нравится.
 
А потом переписка оборвалась. У каждого была своя жизнь, свои трудности. Наташа получила диплом и стала работать в маленьком кафе. Ей повезло, хозяином кафе был молодой амбициозный парень. Из старого давно требовшего ремонта помещения он решил сделать небольшой модный и современный ресторанчик для молодежи. Наташа оказалась прекрасным помощником. Она и на кухне творила чудеса, придумывая новые фруктовые салаты и коктейли, и при ремонте и переоборудовании зала оказалась незаменимым работником. Она выросла в рабочей семье, в которой родители работали на Севморзаводе, с детства была приучена все делать своими руками. Хозяин кафе сразу оценил, что без такого ценного работника он пропадет. За год кафе было полностью переделано и открылось под гордым названием «Пиратская пристань».
 
Название привлекало, хотя на пиратскую пристань не тянуло, скорее, на уютную, вполне приличную кают-компанию крутого круизного судна. Еще пять лет хозяин расплачивался с банком за кредиты, но вытянул. Хозяйкой в кафе стала Наташа. А еще она вышла замуж за владельца кафе. Поплакала три ночи и решила не ждать принца из Калининграда. Переписка давно оборвалась, они выросли, и ее большая детская любовь осталась безответной. Наташа поняла, что Егор просто дружил с ней, ни о какой любви не было и намека. Ничего он ей не обещал.

4.

На третьем курсе Егор влюбился. Как ему казалось тогда, влюбился бесповоротно и окончательно.  Марина училась в университете за границей, была хороша собой, амбициозна и самоуверенна, правда, свои амбиции не разглашала, предпочитала больше слушать, чем говорить. Встретились они на молодежной вечеринке, куда Егор попал случайно. Привел его приятель и сокурсник. Увидел Марину и буквально остолбенел. Оторвать глаз не мог. Она почувствовала упорный взгляд Егора, потерпела две минуты, потом прошла мимо него и кинула через плечо:
- Закройте рот! Неприлично так разглядывать незнакомых женщин.
Парень смешался,  покраснел, пробормотал:
- Извините, - и поспешно отошел, но Марина успела разглядеть его, и она заинтересовалась. Подойдя к хозяину дома, она спросила:
- Слушай, Боря, что это за тип в углу стоит? Ты его приглашал? Пялит на меня глаза уже целый час.
- Мариночка, не обращай внимания. Это приятель Костика Белова. Они на одном курсе учатся. Не знаю, чего Костик сюда его приволок. Хочешь, я….
- Нет-нет, - поспешно сказала Марина, - значит, курсант. Ну, что ж. У меня среди друзей курсантов еще не было. Ты меня познакомишь с ним? Только чуть позже, я хочу к нему присмотреться.

Марина была девушка непростая. Ее отец был владельцем трех заводов и нескольких предприятий помельче. Он был из бывших комсомольских вожаков, умевших увлекать молодежь на подвиги и добравшийся до верхушки областной власти. Раньше многих он почуял запах перемен и вовремя сумел перестроиться. В результате он сделал себе карьеру, занял о-очень высокий пост и забыл про комсомол. Марина про комсомол знала понаслышке и понятия не имела о том, что ее папа имел самое непосредственное отношение к руководству комсомольской организацией в том городе, откуда он начал строить свою карьеру. В этот город они переехали семнадцать лет назад, потому что отца столичное руководство направило руководить промышленностью в этом регионе. Она тогда вообще была маленькой девочкой.

Марина училась в элитной школе за границей, там же поступила в университет и дома бывала нечасто, наездами. Она твердо знала, что жить здесь она не будет. Разве можно сравнить условия жизни в Великобритании и здесь, в этом захолустье? И никаких перспектив для себя она не находила. Свою жизнь она уже спланировала: университет, одна из клиник в Англии, она еще не определилась, в какой. Ну, а потом работа, интересная, перспективная, возможно, научный труд, темы она уже себе представляла и даже понемногу готовила для этого документы и выписки. Даже планировала для подготовки материала съездить поработать в Индию или в Китай.
Романы у Марины, разумеется, были, но, влюбляясь в очередной раз, она никогда не настраивалась на будущее, тем более, на семейную жизнь.

В этот раз незнакомый молодой человек, не сводивший с нее глаз, чем-то ее зацепил, и она несколько раз оглядывалась и искала незнакомца. Оглянувшись в очередной раз, Марина не увидела его. Он исчез так же незаметно, как и появился. Белов крутился в толпе, а его друг исчез. Марина была раздосадована, хотя и не собиралась признаться сама себе, что этот курсант ее заинтересовал. Шло время, но незнакомец больше не появлялся у Бориса. Конечно, можно было спросить про него у Костика, тот-то никуда не пропадал. Но Марина была гордой девушкой и не могла себе позволить расспрашивать и искать какого-то курсанта.

Возможно, так бы они и не встретились никогда, и Марине пришлось бы забыть молодого человека, если бы не Его Величество Случай. Заскочив через неделю в магазин «Буквоед» за книгами, которые Марина отложила на днях, она торопливо направилась к прилавку и нечаянно толкнула плечом парня в курсантской форме.
- Ой, извините, я не хотела, - стала извиняться она, растерянно глядя, как тот стал собирать рассыпанные на полу книги. Он глянул на нее снизу вверх, и оба мгновенно узнали друг друга.

Оба сразу поняли, что это не случай. Это судьба. Они стали встречаться. Егор сразу понял, что с этой прекрасной девушкой не может быть легких, необязательных отношений. Поэтому вскоре сделал ей предложение. Но при этом сказал, что после пятого курса он уже решил, что будет служить на севере.
- Я уверен, что получу распределение может, в Североморск, может, в Гаджиево, а может и вообще в такую глушь, какую ни на одной карте не найти, - твердо сказал он.

Марина молча смотрела в окно и раздумывала. Она уже понимала, что влюбилась в непоправимого романтика, который совсем не знает жизни. Той жизни, к которой привыкла она. Честно говоря, у нее, разумеется, были совсем другие планы относительно будущего. Но в этом будущем она хотела видеть только его, Егора. Что могла она сказать ему? Про клинику в Англии, про мечты о поездке в Индию и Китай, вообще, о жизни за границей? Нет, это сейчас было просто невозможно. Выслушав ее возражения, Егор просто уйдет, исчезнет из ее жизни. Он себе не представляет, что можно жить совеем иначе, не так, как он планирует – какой-то Североморск, холодную дыру, в которую не поедут приличные люди. Ладно, будем приручать, решила она про себя и не стала возражать.

Егор тоже не сказал про себя всей правды. Правды про сына. Он не сказал ей о Мите. Ну, как ей сказать, что у него есть сын, которому уже шесть лет? Она не поймет его. Да и кто бы понял? Да, Наташка бы поняла, это точно. Хотя, причем здесь Наташка?
Что Марина скажет, когда увидит его с Митей? А он обязательно заберет Митю, как только получит распределение и прибудет к месту службы. Егор, конечно, понимал, что с Митей будет сложно. Сын был слишком мал, ему нужна семья, а не один отец, который еще и служит на корабле и дома появляется не каждый день. Мите нужна мама. При одной этой мысли Егор вздыхал. Он понимал, что Марина на роль мамы чужому ребенку совсем не подходит. Другую женщину на месте своей жены Егор тоже не представлял. Как решить эту проблему, он не знал, хотя почему-то был уверен, что Марина пойдет за ним в огонь и в воду.
 
Марине нужно было срочно выезжать на учебу. Она и без того задержалась на месяц дома. Это вообще грозило исключением. Единственным оправданием служило то, что она безупречно училась. Но все равно ей пришлось просить отца, чтобы он договорился с руководством университета о том, что она задержится.
 
Разумеется, у папы появились вопросы к дочери. Меньше всего ему хотелось, чтобы дочь изменила свои жизненные планы. Да и кандидат в мужья совсем не подходил ни по какому параметру.
- Но я люблю его! Я уговорю, чтобы он получил диплом и устроился на гражданскую службу. Ты же ему можешь помочь? Ну, на какое-то оборонное предприятие, - упрашивала она.
- Я-то могу, - устало говорил он, – да он не захочет.
- Я его уговорю.
- Попробуй. Ты вообще-то представляешь, как это будет выглядеть? Он военный. А ты учишься в Англии, да и ты потом собираешься жить за границей, в Россию не приедешь. Или ты изменила планы? И как ты представляешь вашу совместную жизнь?
- Я не могу без него. Папа, ну помоги. Ты же умеешь все.
- Лучше, если вы расстанетесь. В противном случае либо ты ему сломаешь жизнь, либо тебе придется ехать с ним в глушь, и ты сама ему этого не простишь. Твоя жизнь – это только твоя жизнь. Он не должен ее крушить. Подумай. И знай: эта влюбленность пройдет. Рано или поздно, но пройдет. И кончится тем, что вы оба разочаруетесь. И ты не простишь ему, что не сложилось того, что с таким трудом мы с тобой строили. И он не простит тебе, если ему придется бросить службу. Кем он станет?  Что с ним будет? Ты сейчас не решай, но взвесь все доводы за и против.
Марина улетела неожиданно для Егора, не попрощавшись, ничего не сказав ему. Ей нечего было ему сказать. Своих планов она менять не собиралась, просто решила, что если он любит, то бросит все и помчится к ней.
 
Егор пытался дозвониться до нее, но абонент был все время недоступен. Егор не понимал, что случилось. Он стал предполагать худшее: попала в аварию, заболела, потеряла телефон. Наконец, он догадался спросить у Кости Белова, не знает ли он, что могло произойти с Мариной.
Костя изумился:
- Ты что, с дуба рухнул? Она уже три дня как в свою Англию уехала.
- Какую Англию?
- Ну, ты даешь,  - изумился Костя.
Он рассказал, где учится Марина и кто у нее папа. Егор угрюмо слушал и молчал.
 
- Дурак, безмозглый осел, - обреченно думал про себя Егор, - напридумывал себе сказочку  про счастливую семейную жизнь. Она даже прощаться со мной не стала. Поигралась и выбросила меня.
 
Егор с трудом дождался каникул и уехал домой. К сыну. Митя был счастлив, не отходил от Егора, а во дворе хвастался всем мальчишкам, что к нему приехал брат, и он повезет его в Ялту в зоопарк, купит сколько хочешь мороженого и всех Митиных друзей угостит.

 Приятели слушали, завидовали немножко и не верили, так уж всех угостит! Ему денег на всех не хватит. Дома Митя поинтересовался:
- Егор, а ты можешь купить двадцать мороженых?
- Могу, наверное. А зачем?
- Моих друзей угостить.
- А их точно двадцать?
- Ну, и еще девочки, их же тоже нужно угостить. И бабушку Ларискину. Бабушка нас всегда угощает. Всех, весь двор. Двадцать хватит.
- Ладно, только, чур, вместе покупать идем. А ты будешь нести. Донесешь до нашего двора?

Мороженое раздали за две минуты, через пять собрали пустые бумажки и кинули в урну. Ларискина бабушка ушла в магазин, и Лариска сбегала домой, отнесла ее мороженое в холодильник. Самый старший из ребят хлопнул Митю по плечу и солидно сказал:
- Твой брат – настоящий мужик. Не жадный.

Для Мити это признание было дороже всяких денег.  Дело ведь не в мороженом. Егор приехал издалека, приехал отдыхать. Другому и в голову не пришло бы угощать дворовых ребят, а ему пришло. И Митя был очень признателен брату за это.
А Егора мучила одна проблема. Через год он получал диплом, погоны и распределение. Место назначения он для себя выбрал. Была одна проблема: Митя. Митя был его сыном. Он был членом его маленькой семьи. Конечно, можно было оставить его у родителей, и все было бы прекрасно. Митя будет ухожен, присмотрен, сыт, будет вовремя ложиться спать, ходить в секции. Но он будет далеко от него, Егора. Митя его семья, он должен жить с отцом. Только отец отвечает за жизнь и судьбу Мити. В то же время нельзя оставлять мальчика одного даже на день. А у Егора будут вахты, дежурства, долгие рабочие дни, дальние походы, и Митя еще маленький. Мите нужна мама. Причем, любящая мама. Желательно, любимая жена. Где ее взять, эту любимую жену? Как будто нашел. Любимую, желанную, самую родную и прекрасную. Он сбежала, не попрощавшись. А про Митю она даже не подозревала.
 
Неожиданно к нему пришло какое-то озарение. Он вспомнил про Таню Майкову. Ведь она родная мать Мити. Пусть отказалась, пусть она про него ничего не знает. Но, может быть, она не замужем. Если ее попросить, чтобы она поехала с ними к месту его службы и стала бы просто работать няней. Работать за очень хорошие деньги. Если их откладывать, то, в конце концов, можно купить жилье, машину. Многие едут на север на заработки. Ей нужно будет просто жить рядом с мальчиком, которого она родила. Это прекрасный выход. Конечно, может быть, она и замужем, но чем черт не шутит? Во всяком случае, этот шанс нельзя упускать.

Таниного адреса он не знал, но помнил, что на улице Полярной живет Танина бабушка. Пока Митя был маленьким, Вера Яковлевна частенько приходила к ним, гуляла с коляской, но в последнее время стала прихварывать, редко выходила из дома, и уже Лидия Васильевна навещала ее, помогала прибраться, готовила ужин, угощала мандаринами, которые Вера Яковлевна очень любила.

Вера Яковлевна Егору очень обрадовалась. Она всегда к нему относилась по-доброму и в душе была благодарна за Митю. Даже как-то сказала ему:
- Егорушка, ты себе представить не можешь, какое это счастье правнука дождаться. Это и мою жизнь продлило. Я тебе так рада, что ты меня, старую, чужую бабку вспомнил.
- Что вы, Вера Яковлевна, да ведь если бы не вы, то и ни вашей внучки, ни Митьки на свете не было, - улыбнувшись невольно, сказал Егор.
 
Он только сейчас сообразил, что эта старая женщина и он прожили жизнь, чтобы появился на свет Митя. А Вера Яковлевна не стала его разочаровывать – Таня была ее внучатой племянницей, а не внучкой.

- Вот, мама попросила, чтобы я к вам зашел и гостинцев отнес, - сказал он, выкладывая на стол угощение. Хозяйка растрогалась до слез.

 Нечасто ее навещали даже родственники, со своими пожилыми соседями она общалась и даже дружила, но семья Сергеевых родней не была, хотя именно они ее никогда не забывали. Правда, по праздникам или просто отправляясь в город, племянница заглядывала к ней, иногда и деньжат подбрасывала, лекарства когда-никогда купит, а вот сын уже лет восемь не приезжал, да и остальные родственники тоже забыли. И внучка с тех пор, как уехала домой, ни по телефону не звонила, ни так просто проведать, заглянуть к бабушке не считала нужным. Поэтому внимание Сергеевых было дорого вдвойне.

- Митя хотел прийти со мной, но его мама в поликлинику повела, он простыл после того, как перекупался, - сообщил Егор. - Вера Яковлевна,  скажите, а Таня давно у вас была? Как она живет?
- Да живет потихоньку. У меня давненько не была. Да она года три назад в Феодосию уехала, вроде замуж вышла. Племянница говорила, не расписывались они, так жили. Видишь ли, проверяли друг друга, крепкая ли у них любовь. Да что-то не заладилось у них, вернулась домой Татьяна. Еще в феврале. А почему ты спрашиваешь?
- Да я вот удивляюсь, что она за столько времени ни разу про Митю не вспомнила.
- Ты ведь и сам не хотел, чтобы она про него вспоминала, - пытливо заглядывая Егору в глаза, спросила Вера Яковлевна.
- Не хотел, - смутился Егор, - теперь вот хочу, чтобы она нам помогла.

И он изложил свое предложение. Бабушка молча выслушала, подумала и сказала:
- Дельное предложение, хорошее. Только не поедет Таня за тобой. И Митенька для нее чужой совсем. Она про него и думать забыла. Воспитывать ребенка это труд, и немаленький. А она не привыкла трудиться. Хотела замуж выскочить и барыней жить, а не получилось. Даже если и согласится с тобой поехать, не будет она с Митей возиться. Начнет свою жизнь устраивать, еще мальчика потеряет.
- Да ведь он большой уже, в следующем году в школу пойдет, с пеленками возиться не надо.
- Уж если у нее времени не нашлось, не приехала она узнать, как ее сыночек живет, в каких условиях, ты хочешь, чтобы она о нем стала заботиться, когда он уже в школу пошел?
Вера Яковлевна махнула рукой и вытерла платочком слезы.
- Ты по себе судишь, а это неправильно. Это у тебя совесть не позволила от мальчика отказаться. Это ты понимаешь, что ребенок – твоя кровиночка. А она уже два аборта сделала, мне ее мать сказала.

Ушел Егор от Таниной бабушки расстроенный, но все же решил съездить на всякий случай к Тане, увидеть ее и убедиться, что она ему не поможет. На следующий день, прихватив бумажку с ее адресом, он сел в автобус и отправился к Тане.
 
Он шел по неширокой улице, стараясь спрятаться от палящих лучей солнца под молодыми подростками-деревцами, но они не спасали от жары и почти не давали тени и прохлады. Наконец он нашел нужный номер дома. Два рядом стоящие новехонькие двухэтажные дома близнеца были обнесены высоким металлическим забором. На звонки никто не откликнулся. Егор постоял, обдумывая свои дальнейшие действия: звонить дальше, оставить у соседей записку или плюнуть на все и забыть про Майкову.

Глянув на часы, он решил подождать еще десять минут, а там и автобус подойдет. Он пристроился на покосившуюся скамеечку, как раз напротив красавцев домов, очень похожих на дворцы, и стал ждать. Машина появилась неожиданно и остановилась у Таниных ворот. Таню Егор даже не сразу узнал. В школе она казалась ему толстой и некрасивой, а тут выпорхнула из салона юная фея, воздушная и прекрасная, следом за ней выбрался из машины водитель и стал вытаскивать из багажника сумки и коробки. Фея щебетала о чем-то и пересматривала коробки. С трудом в этой фее Егор признал бывшую одноклассницу. Глядя на нее, он сразу понял, что не поедет Таня с ним никуда. И не помнит она уже про Митю, плевала она на него с высокой колокольни. И нечего тут ему делать. У него есть еще целый год. За год он что-нибудь придумает.

Танин спутник закрыл машину и открыл ворота. Это был молодой парень, довольно высокий и рыхлый. Живот вываливался из ремня брюк, сразу было видно, что парень со спортом не дружил, но поесть любил. Он собрал коробки и сумки и потащил их в дом. Таня последовала за ним.

Вернулся домой Егор ни с чем, размышляя про себя:
Ну, и что ты хотел? Надеялся, что она вздыхает и ждет тебя? Слезы льет по покинутому сыну? Шесть лет не вспоминала, а сейчас опомнится и кинется за тобой на край света?

Дома мама сказала, вздыхая:
- Да жениться тебе надо. На хорошей девушке, которая примет Митю как родного.
Егор промолчал: где же взять такую хорошую девушку, которая примет Митю как родного?

5.

Последний год учебы был очень напряженным и трудным. Времени на знакомства у Егора не было. В январе он съездил на каникулы домой к родителям, к сыну. Перед отъездом узнал, что Марина приехала в Калининград, случайно  встретилась с Беловым, рассказала о себе, но так и не спросила про Егора. Даже не позвонила. Даже не попросила привет ему передать, так, потрепалась с Костиком, ни о чем поболтали и разошлись. Егору было очень больно слышать это от Белова. Он даже не предполагал, что так близко к сердцу примет это ее равнодушие. Если бы Марина вот сейчас позвонила ему, позвала за собой, он сорвался бы и помчался к ней навстречу. Не позвала, не вспомнила. Все он придумал про любовь. Чушь и глупость это.

Марина, встретившись с Костиком, едва удержалась, чтобы не спросить его про Егора. А вернувшись домой, проплакала весь вечер. Она знала, что такого, как Егор, она не встретит никогда. Он один такой, и лучший, чем он, не встретится в ее жизни никогда. А тех, кто крутится около нее, даже рядом с ним не поставить. Деньги, успешность, теплое местечко под солнцем, высокий пост, наряды и опять деньги – вот и все разговоры с ними…. Егор с такими даже говорить бы не стал. Он вообще с другой планеты. Ну, почему так несправедливо устроена жизнь?

Но она понимала, что ее жизнь и жизнь Егора пройдут параллельно, ни разу не соприкоснувшись, слишком уж разные у них в жизни цели и устремления. И она не захочет отказаться от своей цели. Даже ради него. И лучше его никогда никого не встретит.
 
Егор не стал искать встречи с Мариной, и звонить не стал. В тот же день он уехал домой, в Севастополь. Ехал с твердым намерением поговорить с родителями и переоформить документы на усыновление Мити. Теперь, когда он стал взрослым, состоявшимся, без пяти минут офицером, он твердо решил оформить документально свое отцовство. Он и до этого пытался поговорить с мамой, но она твердила, что лучше не торопиться, пока он не женат. Вот женится, и можно вернуться к этой проблеме. Егор понимал, что родители очень не хотят обсуждать ее решение. Они с первого дня, как Митька появился в их доме, стали для него настоящими родителями, и теперь даже представить себе не могли, как это они будут без него жить. В принципе, они были правы. Пока у Егора не было жены, забирать ребенка и везти его в никуда было, мягко говоря, опрометчиво.
 За оставшиеся полгода ему нужно было защититься, определиться с местом службы, жениться и получить ключи от квартиры, хотя бы съемной. И только после этого можно было забирать Митьку. А у Егора даже на примете не было претендентки на его сердце и руку. И тем более готовой сразу стать матерью шестилетнего мальчика. Правда, он знал, что совсем рядом с родительским домом жила такая девушка. Наташка Устименко, постоянная соседка по парте, добрая душа, угощавшая его теплыми пончиками, снабжавшая его дефицитными книжками и лечившая его ссадины и синяки, полученные в честной борьбе на заднем дворе школы. Она умела быть ненавязчивой, но в нужный момент всегда оказывалась рядом. Наташка была влюблена в него безответно и старалась скрыть свои чувства, но он-то знал, что Наташка всегда его поймет и поддержит. За это Егор был ей благодарен. Но вот влюбиться в нее он никак не мог. Он прекрасно понимал, что Наташка могла бы стать для него преданной и идеальной женой, и для Мити стала бы прекрасной матерью, лишь бы Егор сделал ей предложение. А он не сделал. Невозможно себя заставить полюбить. Он видел в ней только соседку по парте, хорошего друга, очень симпатичную девчонку. Но не объект внимания или даже любви. К тому же Наташка вышла замуж.  Вот если бы это была Марина….

- Дурак, - пробормотал он себе, - дурак и не лечишься. Про Марину забудь как страшный сон без конца. И Наташку оставь в покое, пусть работает со своим мужем. А то расскажешь ей про свои трудности, она еще кинется помогать. Бросит свою жизнь, мужа, работу, сорвется и поедет за тобой. А что ты ей предложишь? Дружбу? Любовь? То-то и оно, что кроме денег ты ей ничего не можешь предложить.

Отец сначала не вмешивался в разговоры Егора с мамой о Мите. Но он понимал, что пришла пора решать проблему. Фактически Егор прав – Митя его сын. Но как жить без него? До сих пор была большая семья, трое детей, даже когда Егор уехал учиться, он всегда к ним возвращался, его ждали. Уедет он, увезет Митю, и семья осиротеет, останется одна Лизочка. Об этом даже думать нестерпимо больно.

Перед отъездом Егора в Калининград отец пригласил сына перед сном прогуляться. Они медленно брели по безлюдному парку, и Сергей Ильич никак не мог приступить к главной теме разговора, ради которой он и пригласил сына пройтись.

- Батя, когда мы с тобой последний раз так гуляли по парку? Тихо, темно, холодно, снежок срывается, и ни души в парке. Все дома греются, - прервал молчание Егор.
- Да, давно мы с тобой не говорили о главном, - согласился отец. – Егор, я согласен, что рано или поздно, но Митя должен узнать о том, что ты его отец. Просто, лучше было бы, чтобы он узнал об этом позже. Он еще слишком мал.
- Подожди, батя. Пока он мал, ему будет проще привыкнуть к мысли, что я не брат, а папа. И ему сейчас в голову не придет подсчитать, сколько мне было лет, когда он родился. И вопросы лишние не возникнут. Если сейчас не сказать ему правду, повзрослев, он не простит мне, что я так поздно решил стать его отцом. И вообще, я хочу начать свою службу там, куда меня направят, со своей семьей. То есть, с Митей.

Помолчав, Сергей Ильич согласился:
- Да, наверно, ты прав. Митя твой сын, и действительно, лучше сейчас переоформить документы. Но везти ребенка к месту службы очень опрометчиво. И тут мы с мамой категорически против того, чтобы ты увез ребенка из дома. Ты же понимаешь, что впереди у тебя служба, вахты, дежурства, дальние походы. Даже думать не смей, что Митя с тобой отправится. Еще неизвестно, где ты там поселишься. Возможно, в общежитии, а то и у друзей.
- Пап, ну ты что, думаешь, что я такой дурак, что повезу Митьку в никуда?. Послушай, у меня есть полгода, чтобы решить, с кем будет жить Митя, пока я буду на службе. И это будет очень надежный человек. При этом я вас обязательно познакомлю с ним, и если вы скажете «нет», я прислушаюсь к вашему мнению. Я ведь люблю Митю и, как и вы, беспокоюсь за него. Однозначно, он будет не один, а с человеком, к которому он будет привязан. С тем, кто будет о нем заботиться и будет его любить. Если такого человека я не найду, значит Митя останется у вас. Я обещаю.

Сергей Ильич помолчал, подумал и медленно сказал:
- Ладно, сынок. Я вижу, ты все хорошо обдумал и знаешь, что ты делаешь. Ты, наверное, прав. Будь я на твоем месте, поступил бы также. Только ты помни, что мы всегда, в любую минуту готовы тебе помочь. Надо будет, мама приедет к тебе. А документы мы подготовим сейчас же, пока ты дома. Ты сам поговоришь с Митей?
- Конечно.
Домой они вернулись повеселевшие. Сергей Ильич успокаивающе кивнул жене головой и подхватил на руки Лизу и Митю.
 
На следующее утро Егор с Митей отправились покупать билет на самолет – каникулы у Егора подходили к концу.
- Слушай, Митя, у меня к тебе серьезный разговор.
- Мужской?
- Разумеется. Ты уже у меня взрослый парень. Уже седьмой год пошел. В сентябре  в школу пойдешь. Нам с тобой надо потолковать.
- По-мужски?
- Разумеется. Пойдем, в кафе посидим, потолкуем.
- Во взрослое, где взрослые сидят, или в кафе-мороженое, где мамы с малышами? – Хитро прищурился Митя.
- Разумеется, во взрослое. Идем, я знаю, где такое кафе, там посидеть можно, потолковать, никуда не торопиться. И мешать никто не будет.
 Идти пришлось недалеко, и кафе, действительно, оказалось удобным для серьезного разговора. Столики были отгорожены высокими, обитыми дерматином стойками, и можно было спокойно поговорить. Тихая музыка не мешала серьезному разговору.
- Проголодался? – Спросил Егор.
- Есть немного, - солидно ответил Митя.

 Он слышал – так обычно отвечал папа, когда приходил домой со службы.
Егор сделал заказ, и Митя приготовился слушать.  Егор помедлил, и приступил к трудному разговору, к которому он готовился давно, прокручивал в голове, как можно рассказать маленькому человечку шести лет отроду то главное, отчего зависела его будущая жизнь.

- Понимаешь, мне осталось учиться полгода. Я готовлю дипломную работу, защищаюсь и получаю диплом. Летом приступаю к службе. Я уже выбрал себе место службы. Скорее всего, поеду на север. Хочу начать службу там, где и наш папа начинал служить. Он ведь не сразу стал служить здесь, в Севастополе. Много лет он на севере служил. И самое главное, я хочу, чтобы ты поехал со мной.
- Я мама меня отпустит? – Удивился Митя.
- Митя, - начал было Егор, но Митя перебил его:
- Егор, давай зови меня Дима. Так меня теперь все мальчишки во дворе зовут. Митя – это детское имя, для малышей. А я уже большой.
Егор внимательно оглядел сына. Действительно, большой, раз ему приходится принимать очень важные решения.
- Хорошо, буду звать тебя Димой. Но ты уж разреши мне иногда называть тебя Митей.
- Ладно, - согласился Митя, - только чтобы наши мальчишки не слышали, что меня как маленького ребеночка Митей называют.
- Договорились. Я хотел тебе сообщить главное. Я хотел тебе сказать, что ты мой сын. Не брат, а сын. Понимаешь?
Митя опустил голову и пытался понять, что сейчас ему сказал Егор.
- А как же мама и папа? – Спросил он.

В его глазах Егор ясно увидел изумление, непонимание. Он положил руку на плечо Мити и стал объяснять.
- Понимаешь, я после школы поступил в училище, уехал в Калининград. А ты был маленьким, я не мог взять тебя с собой. Понимаешь, это служба, жизнь в казарме, пришлось тебя оставить с родителями. И ты привык называть их мамой и папой. И это правильно, ведь они стали на эти пять лет твоими настоящими родителями.
- Ничего себе, - ошеломленно пробормотал Митя, - и что, теперь мне их дедушкой и бабушкой называть? Они же молодые.
- Если ты их будешь называть по-прежнему мамой и папой, они будут счастливы. Ведь ты еще полгода будешь с ними жить. И вообще, называй их так, как тебе удобно. Просто помни, что я твой настоящий папа. Так уж получилось. Раньше тебе было бы трудно это понять. Ты был маленький.
Митя сидел молча, уставившись глазами в тарелку.

- Дима, ничего ведь ужасного не произошло? Просто у тебя будет два отца. Это же здорово. Бывает, что ни одного нет.
- А мама настоящая есть? – Спросил Митя.

У Егора было огромное желание сказать ужасные слова: мамы нет, она умерла. Но сказать так он не посмел. Татьяна была жива, здорова, даже жила недалеко. Кто знает, вдруг она однажды захочет увидеть сына. Как ему объяснить свою ложь?
- Понимаешь, она была молода, хотела получить профессию, жить самостоятельно. Это у нее не получилось бы, если бы ты остался у нее на руках. И она разрешила, чтобы мы – я и мои родители забрали тебя к себе домой.
- Она отказалась от меня? – Голос сына был безжизненным, каким-то хриплым.
- Дима, не надо ее судить. Я думаю, она очень переживает, и ей стыдно тебе на глаза показаться. И еще я думаю, что не надо ее напрягать. А я тебя больше не оставлю, всегда буду рядом с тобой. И ты знаешь, что у тебя большая родня есть – мои родители, Лиза, бабушка Вера, на Кубани живут твои бабушка и дедушка - они родители моей мамы. Там еще две тетки, три дяди, да еще и у них дети есть. Не пропадешь.

- А ты ее любишь?
- Кого, твою мать? Знаешь, когда она от тебя отказалась, я перестал ее понимать.
Это была та правда, которую Егор мог донести сыну.

Они допили чай, Егор расплатился, и они вышли из кафе. Домой возвращались молча. Сын обдумывал ошеломляющую новость, которую ему сообщил Егор. Наконец, Митя взял за руку Егора и сказал:
- Давай я тебя буду звать батей. Как ты своего папу зовешь. Ладно?
- Идет. Мне это приятно. Буду батей.
- И еще: хорошо, что ты мне все рассказал. Я теперь папу и маму еще больше люблю. И тебя тоже. Если бы ты мне не сказал, это было бы плохо.

С этого дня у Димы стало два папы и мама. С установлением отцовства в семье Сергеевых все решилось быстро. Фактически родители остались опекунами мальчика, и никто не оспаривал отцовства Егора – документы это подтверждали.

6.

Защита у Егора прошла отлично. Выпускники отмечали защиту в одном из небольших ресторанчиков. Многие выпускники пришли со своими женами, у некоторых были девушки, и Егор оказался в числе тех немногих, кто не нашел себе подруги.
Про Марину он старался не думать, но как-то не получалось. Ему бы очень хотелось, чтобы она сейчас оказалась рядом. И поехала бы за ним на край света, и осталась с ним навсегда. Не суждено.

Марина знала, конечно, что Егор заканчивает учебу и получает диплом. Ей ужасно хотелось позвонить ему. Несколько раз она брала мобильник, крутила его в пальцах и снова кидала на стол. Зачем? Зачем ему звонить? А дальше? Ехать за ним в Тмутаракань? Ну уж нет! Тогда зачем звонить? Даже не думай!

Марина не позвонила. Забегая вперед, можно сказать, что жизнь у нее сложилась, причем, так, как она мечтала. Она уехала в Англию, получила диплом, устроилась в одной из лучших клиник и продолжала собирать материал для научного труда. Через год после окончания учебы она вышла замуж за коллегу, умного и интеллигентного мужчину, но жизнь с ним не сложилась. Видимо, кроме ума, интеллигентности и совместной работы для семейной жизни им не хватало взаимопонимания и любви. И однажды он признался ей, что хочет получить свободу. У него появилась новая любовь.
 
Прошло пять лет. Одиночество стало совершенно невыносимым. Марина решила вернуться домой, к родителям. Они постарели, перешли на пенсию и были очень одиноки. Дочка жила далеко, внуков у них не было, и жизнь стала казаться ненужной. Ее приезд их обрадовал. Правда, очень быстро Марине стало скучно и одиноко в огромном пустом доме. Друзей в России у нее не было, да и там, на чужбине она их не приобрела. Она устроилась на работу в одну из лучших клиник, где ей были рады. Руководство сразу оценило ее опыт и золотые руки. Спустя какое-то время Марина снова вышла замуж. Особой любви она к новому мужу не испытывала. Были между ними сдержанные добрые отношения, уважение друг к другу и боязнь остаться в полном одиночестве. Муж был старше ее на восемь лет, и он давно стал затворником, не любил шумных компаний и терпеть не мог приглашать к себе гостей.

 Все чаще стала посещать Марину одна простая мысль: когда-то давно она сделала чудовищную, огромную ошибку, отказавшись от большой любви, от счастья, она обрекла себя на одиночество на всю свою оставшуюся жизнь. Разве стоили все ее успехи, материальный достаток даже одного часа безумного счастья любить? Вот есть у нее - и достаток, и успех, и признание, восхищение и зависть – в полной мере, а настоящей любви нет, и не будет никогда. Только счастье уже не придет к ней. Как никогда не будет детей. Слишком она дорожила своей свободой, не хотела связывать себя любовью и детьми, вот и пожинает она теперь плоды своего эгоизма. За все надо платить.

Егор получил назначение на Север, куда и хотел. Он решил прежде, чем использовать отпуск,  съездить к месту назначения и определиться с жильем. Не повезешь же сына в общежитие!
 
Местом его назначения оказался город Североморск на один из сторожевых кораблей. Встретил его старший помощник командира, ознакомился с документами новичка, пригласил присесть и поинтересовался, когда Егор планирует приступить к службе. Егор объяснил ситуацию и сообщил, что ему сейчас важно знать, как будет жить его семья.
- Командир сейчас отсутствует. Ну, что ж, вы можете сейчас устроиться в своей каюте, вас проводят. Ну, и познакомитесь с экипажем. Так что обживайтесь. А я завтра с утра попробую провести разведку. Я понимаю, вам нужно отдельное жилье, раз вы с семьей прибываете.  Думаю, служебное жилье на первое время вам обеспечим.

Пока решался вопрос с его жильем, Егор познакомился с экипажем, при этом неожиданно, к своей радости встретил знакомых ребят, учившихся с ним, только на два курса старше. Освободившись, он решил пройтись, полюбовался суровой красотой северного краешка земли и даже заглянул в школу, где будет учиться его Димка. В этой школе он учился, пошел в первый класс, как и Димка. Ведь в этом городе он родился, здесь служил его отец. Здесь он, Егор прожил целых восемь лет и он горячо любил этот город, сюда мечтал получить распределение. И он его получил.

Школа ему понравилась – чистенькая, уютная, светлая, только после ремонта. Егор обнаружил, что здесь  даже летом работали какие-то кружки. Встретила его молоденькая и очень хорошенькая приветливая девушка. Оказалось – директор школы. Егор был потрясен тем, что на краю земли в школе работают такие юные и красивые директоры.

В его детской памяти навсегда отпечатались самые теплые воспоминания об этом суровом и замечательном крае. Он часто вспоминал о том, как отец учил его ходить на лыжах, как катал его на санках, и с неба сыпался бесшумно пушистый снег, а между снежными зарядами вполнеба колыхалось ослепительно яркое невероятно сказочное северное сияние. При этом стояла такая оглушающая тишина, что казалось – замер весь мир перед этим великолепием.

Однажды они отправились всей семьей – папа, мама и сын – с папиными сослуживцами на экскурсию на остров Медвежий. На небольшом катере они плыли на север по Кольскому заливу до этого небольшого островка, и Егорка тогда еще решил, что вырастет и непременно вернется сюда, в этот прекрасный и суровый край, где живут такие настоящие, суровые и мужественные люди, как папа и его друзья. Именно в этот день у него родилась мечта вырасти, выучиться, обязательно стать моряком и вернуться сюда, в этот изумительный мир, где живут настоящие романтики. Егор всегда хотел стать таким, как отец, и жить так, как прожил он.  Батя всегда был для него примером для подражания.
 
А тогда, на том маленьком необитаемом островке Егорка увидел удивительное чудо, которое потрясло его до глубины души, то, что невозможно увидеть в теплых благополучных районах страны.  Когда все высадились на островок и разбрелись по берегу, вода неожиданно и стремительно стала отступать от берега, обнажая дно залива. Егор с изумлением увидел удивительный подводный мир. На мокрых камнях, в лужицах с прозрачной чистой водой лежали, ползали, шевелились самые разные моллюски в двустворчатых раковинах, морские ежи, разноцветные звезды, лилии, черви и невероятной формы и красоты похожие на цветы трубки, как объяснил папа – морские червеобразные животные, живущие в трубках.

Прилив оказался столь же неожиданным и стремительным, как и отлив. Людям пришлось бежать на сухую часть берега. Этот день был самым потрясающим в жизни Егора.
Он уезжал в Севастополь через три дня. Вопрос с жильем был решен, служебную квартиру ему выделили. С экипажем, в котором ему предстояло служить, он познакомился и понял, что его тут ждут. Директор школы произвела на него неизгладимое впечатление. И суровая природа Заполярья его покорила. Особенно потрясло его солнце, круглые сутки слепившее глаза. Летом оно совсем не заходило за горизонт. Он, конечно, знал об этом. Но одно дело знать и совсем другое – убедиться в этом воочию. В его далеком детстве сразу после окончания занятий в школе мама увозила сына на юг, к родственникам в Карелию, где не было такого, чтобы солнце в час ночи стояло в зените. Потом они переехали, и только теперь он увидел это поразительное зрелище.

Когда он приехал в Североморск, было довольно тепло, даже не верилось, что он оказался на краю земли, а в тот день, когда он уезжал, небо быстро нахмурилось, дунул холодный ветер, и неожиданно пошел снег. Пришлось срочно натягивать куртку.
Дома его ждали. Димка и Лизочка с визгом повисли на его шее, мама вышла из комнаты и с улыбкой наблюдала за своими детьми.
 
- Ну что, тебя можно поздравить? Лейтенант?
- Можно! Поздравляй! – Егор подхватил маму и закружил ее по коридору.
Отпуск пролетел так быстро, что никто в семье и поверить не мог, что вот уже пора собираться, покупать билеты и лететь к месту службы. Родители все ждали, когда же Егор познакомит их со своей избранницей, но он молчал. И в то же время готовился забирать Димку с собой, прошелся с ним по магазинам в поисках теплой одежды и обуви. Лидия Васильевна все порывалась спросить у Егора, когда же, наконец, он познакомит родителей с девушкой. Наконец, мама не выдержала и спросила:
- Егор, ты все же собираешься Митю с собой забрать?
- Ты намекаешь, что я пообещал вас познакомить с будущей воспитательницей Мити?
- Ты хотя бы Митю подготовил, познакомил с ней. Или он уже видел ее? Он молчит как партизан, и ты ничего не говоришь.
- Хорошо, завтра она придет к нам. Я приглашу ее часов на шесть. Идет?
- Договорились. Я накрываю стол.

Все оставшееся до встречи время родители терялись в догадках, кто же согласился ехать на край света. Трудно было поверить, что Егор мог доверить сына малознакомому человеку. Может, Наташу Устименко уговорил? Но ведь она замужем. Хотя, кто их знает, этих молодых. Наташа с детства была влюблена в Егора. Вот она, отчаянная девчонка, могла сорваться с места и уехать за Егором хоть к черту на кулички. И неважно, женится он на ней, или нет. Главное, чтобы позвал. Да, скорее всего это Наташа. На нее можно положиться, она в лепешку разобьется ради Егора. Только вот непонятно, не похоже на сына. Как он мог позвать Наташу и сломать ее жизнь? Что он ей пообещал? Лидия Васильевна истерзалась в догадках.
На следующий день мама и Лиза с утра возились на кухне, готовили званый ужин.

Мама очень волновалась, но успокаивала себя: скорее всего, это бесшабашную Наташку Егор позвал в няньки. Эта и на край света, и к черту на рога помчится, если он позовет. И можно быть уверенным, что Димочка будет сыт, одет, присмотрен, и учиться будет хорошо, и в кружки ходить будет, и читать его приохотят. В пять часов Егор собрался и ушел встречать гостью. Папа с мамой волновались и переживали. Наконец, раздался звонок, и мама с Лизой кинулись в прихожую.
В дверях стояли Егор и Вера Яковлевна. Мама и Лиза обрадовались, стали целовать гостью, мама шепнула на ухо Егору:
- Молодец, что догадался пригласить Веру Яковлевну. Когда она еще внука увидит?

Егор усмехнулся, взял бабушку под руку и повел в гостиную. Димка крутился рядом с бабушкой и норовил засунуть ей в руки свою новую книжку, которую он сам сочинил и сам издал. Книжка была десятистраничной. Шесть листов в ней были нарисованы, а четыре листа текста были аккуратно написаны от руки большими буквами. Он мечтал стать издателем. Или, на худой конец, писателем.

Когда все сели за стол, Егор поднял руку и попросил внимания:
- Дорогие родители! Прошу вашего внимания.  Мы отбываем к месту службы через четыре дня. Нам с Димой нужна будет хозяйка в доме. Вот! И Вера Яковлевна, бабушка, то-есть,  любезно согласилась поехать с нами. А мы с Димой будем ее любить и слушаться. Ну, и помогать.
Первым опомнился отец:
- Ну, ребята, вы даете! Что бы вам сразу не сказать. Мать издергалась совсем. Ну, я рад, что у вас будет крепкая семья. Спасибо вам, дорогая Вера Яковлевна.
- Раньше времени не хотелось вас тревожить. Мы только вчера решились, - пояснил Егор.
 - Ну, я теперь буду спокойна за детей, - обрадовано сказала мама, - как же вы решились, Вера Яковлевна?
- Да ведь я жила на севере, в Лиинохамари. Давно, правда, я только замуж вышла, ну, мужа туда отправили служить. Мы с ним там семь лет отслужили. Потом еще год в Полярном. Я с радостью поеду туда. Юность вспомню. А насчет Димочки вы не переживайте. Я уверена, мы справимся.

Надо сказать, у Егора с Верой Яковлевной сложились дружеские отношения давно, когда еще Митька был совсем маленьким. Егор часто бегал в магазин за продуктами для бабушки, мыл ей окна каждую весну и осень, даже именно в ее квартире научился делать мелкий ремонт электроприборов.
- Ты – светлый мальчик. Счастливые у тебя родители, - сказала бабушка ему тогда, вытирая слезы.

Когда он пришел к ней в гости и показал диплом, Вера Яковлевна усадила его за стол, накормила, и они долго разговаривали. Обо всем поговорили – о службе на севере, о детях, о суровом климате на Кольском полуострове, о мужской дружбе и женском счастье. Тогда Вера Яковлевна и сказала:
- Если бы это было возможно, с какой радостью я бы съездила туда, в Полярный, на могилку мужа сходила бы, памятник обновила. Боюсь одна-то.
- А давайте махнем вместе, - предложил Егор, - и в Полярный съездим, и на кладбище к мужу, памятник новый на могиле поставим.
- А давай! – Подхватила Вера Яковлевна, - я бы с радостью, да боюсь, денег не хватит.
- Да билет я куплю, бабушка. И билеты туда и обратно, и памятник, и все остальное. Соглашайтесь. И жить есть где. У нас с Митькой двухкомнатная квартира же есть.

Потом она долго сомневалась, переживала, что будет с ее квартирой здесь, в Севастополе, но, в конце концов, когда Егор сказал, что хочет сына взять с собой, а оставить его не на кого,  Вера Яковлевна перестала колебаться и твердо сказала:
- Едем. Я с вами поеду. Вижу, что без меня вы не обойдетесь. Ну, что ты вокруг да около ходишь? Так и сказал бы: поехали, баба Вера, с нами. Я же понимаю, без меня ты не можешь Митю с собой взять, ведь так? Так. Решено, бери и меня с собой.
Так решился вопрос с отъездом. С бабушкиной квартирой тоже все устроилось. Соседи, за много лет проживания рядом ставшие почти родными, искали комнату для внучки, только что вышедшей замуж.
 
Правда, мама была несколько разочарована. Очень она рассчитывала, что Егор женится наконец, а он только руками развел: не встретилась еще та, единственная, которая за мной и в огонь, и в воду пойдет. Пока только одна нашлась, которая со мной на край света готова ехать, да и та уже в солидном возрасте, в жены не годится.

Все же он встретился с Мариной однажды. Встреча длилась мгновение, но они узнали друг друга. Эта встреча могла все изменить в их жизни.
 
Егор со своей маленькой семьей прибыл самолетом в Москву и ожидал получения багажа. Он усадил Веру Яковлевну в кресло так, чтобы хорошо просматривалось пространство, и она сразу бы увидела его с багажом, а сам, прихватив с собой Диму, отправился в зал доставки багажа. Выяснив, что надо немного подождать, багаж еще выгружают и вот-вот доставят на транспортер, он спросил сына, есть ли у него какие-нибудь пожелания.

- Пока на вокзал попадем, сядем в поезд, еще часа четыре пройдет. Так что у нас есть время перекусить, попить, туалет навестить.
Дима коротко сказал:
- Как скажешь.

Они отправились искать комнату, где можно было помыть руки. По громкой связи постоянно объявляли о прибытии очередного рейса, о возможности получить багаж, и Дима крутил головой, оглядываясь по сторонам и спотыкаясь. Егор крепко держал сына за руку, боясь потерять его в толпе. На секунду они притормозили, пропуская электрокар, Егор оглянулся вправо и встретился взглядом с глазами, в упор смотревшими на него. Они мгновенно узнали друг друга. Марина первая опомнилась и отвела взгляд. Боясь, что Егор кинется к ней навстречу, и рухнет стена, которой она от него отгородилась, боясь, что он изменит всю ее жизнь, она сделала шаг назад и спряталась за спинами проходивших мимо людей. Она все же успела заметить, что Егор держал за руку маленького мальчика, а потом очень долго терзалась в догадках, что это был за мальчик.

Стоя за стеклянной перегородкой, Марина пыталась унять свое сердце, готовое выпрыгнуть из груди и упасть к его ногам. Она с отчаянием думала, что вот сейчас, в эту минуту она потеряет его навсегда, и не будет у нее ни большой, огромной любви, ни того блаженства, которое может быть только рядом с бесконечно любимым человеком. Вот сейчас она прячется от своего единственного счастья, и всю жизнь будет проклинать себя за свою трусость. Опомнившись, она кинулась к тому месту, где минуту назад увидела Егора, но его уже не было.

Он увидел, как она спряталась за чужие спины и все понял. Понял, что она не хочет его обнадеживать, обещать то, что никогда не сбудется. Им просто не о чем говорить. У нее своя интересная жизнь, совершенно не совместимая с его жизнью. Она привыкла жить в абсолютно чужом для него мире. Она не захотела травить его душу. Ну, что ж. Видно, не суждено ему встретить ту единственную, самую любимую, которая однажды и навсегда.

Когда они вернулись с багажом к Вере Яковлевне, она взглянула на Егора и испуганно спросила, что стряслось:
- Егорушка, что случилось? Ты как с креста снятый!
- Все в порядке, бабушка. Я сейчас встретил одного человека. Встретил и потерял навсегда. Вернее, даже не потерял. Просто его не было никогда. Я сейчас это понял.
- Просто ты ошибся. Это был не твой человек.
- Вы еще скажите, что у меня все впереди. Я его еще встречу, - усмехнулся Егор.
-  Обязательно, мальчик мой.
- Бабушка, это была тетя какая-то. Она папу гипнотизировала. Я заметил, - авторитетно заметил Дима.
 
Папа и бабушка невольно засмеялись.
- Мы сейчас на другой самолет сядем? – Деловито спросил Дима.
- Мы сейчас на такси едем на вокзал. А оттуда поедем на север на поезде.
- Круто! – Обрадовался Дима, - вот ребятам во дворе расскажу, не поверят. Мы что, на самый край земли едем?
- Что ни на есть, самый край, - заверил Егор, - дальше только Баренцево море и Арктика.

7.

Уже в начале ноября похолодало. Температура воздуха временами доходила до минус десяти градусов, задули холодные, пронизывающие до костей ветра, и временами сыпал снег. Егор большую часть времени пропадал на службе, домой приходил усталый и замерзший. А дома было тепло и уютно. Пахло горячими пирогами и тушеным мясом. Егор в такие минуты был счастлив бесконечно. Жизнь складывалась именно так, как он хотел. Самое главное, здесь, на краю света у него есть семья, и так здорово было всегда возвращаться после вахты туда, где тебя любят и ждут, где всегда готов вкусный горячий ужин. Оказывается,  домашний уют и общение с близкими после нелегкой службы – это и есть счастье. Димка рядом, с ним можно говорить о чем угодно, забыть свои заботы и стать на уровне сына, будто ему не двадцать два года, а тоже где-то не старше десяти. Как это здорово, что он смог взять с собой Диму. Прижмешь его к груди, уткнешься в теплый затылок, слушаешь, как он рассказывает про свои дела, и понимаешь – это и есть счастье. Какой он был бы дурак, если бы отказался от Димки. Здорово повезло ему с родителями. Они поняли его и ни в чем не упрекали, помогли вырастить ребенка. И даже отпустили Димку на север. И документы переоформили. Это только родители могут так поступить. И с бабушкой Верой им с Димкой повезло. Вера Яковлевна для обоих своих мужчин стала родной бабушкой, самой-самой родной.

Приехав на Север, она быстро освоилась, и даже как будто помолодела. Когда выпал первый снег, Вера Яковлевна пошла встречать внука из школы и предложила ему зайти в магазин. В отделении спорттоваров они с Димкой выбрали себе две пары лыж и отправились на детскую площадку тренироваться. Домой пришли усталые, раскрасневшиеся, но счастливые.

- Бабушка, ты у меня такая классная! Ты спортсменка, оказывается. Здорово на лыжах ходишь. Ты когда научилась? – Восклицал Димка возбужденно.
- Да лет сорок назад, - отвечала бабушка довольно, подогревая борщ, - даже в соревнованиях участвовала. Не поверишь, даже первые места занимала. Знаешь, Митенька, я только сейчас поняла одну очень важную вещь.
- Какую?
- Я поняла, что если живешь один и знаешь, что о тебе никто не помнит, и ты никому не нужен по большому счету, начинаешь быстро стариться. А вот если ты почувствовал, что ты не один, и без тебя никак, то сразу понимаешь, что жизнь продолжается. Удивительно, но ты сразу начинаешь молодеть.

Дима слушал, но про себя сильно сомневался. Он твердо знал, что его в семье очень любят и даже не представляют жизни без него. Но если бы от этого он еще и молодел, то, скорее всего, сейчас бы качался в люльке.

Вот как ты считаешь, что такое счастье? – Неожиданно спросила бабушка.
Дима задумался, помолчал и сказал неуверенно:
- Ну, например, вот у тебя нет машины, и денег нет, чтобы ее купить. И вдруг тебе друг подарил машину. Я бы обрадовался, если бы мне друг машину подарил.
- Ну, и какой друг тебе такой подарок сделает? – Иронично поинтересовалась бабушка, - во-первых, никто из твоих друзей не может заработать такие деньги, во-вторых, никто ему машину не продаст. Да и зачем тебе машина, если у тебя прав нету? Что ты с таким подарком будешь делать?
Дима задумался и нерешительно сказал:
- Да, я недолго бы радовался. А потом папе отдал бы ее.
- Вот в одном старом, прекрасном фильме, он называется «Доживем до понедельника», молодая учительница на вопрос, что такое счастье, ответила:
- Счастье – это когда тебя понимают.
- И все? – Изумился Дима.
- И все.
- А для тебя что?
- Для меня? – Бабушка помолчала и сказала задумчиво:
- Для меня счастье, это когда ты кому-то нужен.
- Ну, вот видишь, счастье у всех по-разному. Кому-то надо много денег, а кому-то игрушку. И чтобы мама была. У меня вот нет мамы. Папа мне сказал, что она где-то далеко живет, а я ее не видел никогда. Она про меня и папу и знать не хочет.

У Веры Яковлевны больно кольнуло в сердце.
- Не суди ее, мой мальчик. Мы не знаем, как она живет. Возможно, ей сейчас трудно, или она болеет. Ты ведь не один, у тебя много родственников есть, и все тебя очень любят.
- А давай мы папу попросим, чтобы он женился. И будет у меня, как у всех, мама. Я думал, что мама у меня есть, а она моя бабушка на самом деле. А мамы нет.
Бабушка притянула Диму к себе, обняла крепко, поцеловала в макушку и шепнула:
- Ты не горюй, твоя бабушка самая лучшая мама на свете. Она каждую минуту о тебе думает. Даже сейчас. Она твой ангел хранитель.
- И ты?
- И я. Я же прабабушка, и я тебя люблю больше всех. И очень хочу тебе счастья. И знаешь, ты, наверное, прав. Счастье у каждого свое. Когда человек молод, здоров и полон сил, он готов покорить мир. Кому-то достаточно купить нужную книжку, или поступить в институт, а может, жениться, другим приобрести дорогую машину, или дом. И это очень понятные желания. А кто-то имеет огромный дворец, и не один, несметное количество денег, власть над людьми – вот это для него счастье. Но при этом постоянно надо переживать за это счастье, защищать от врагов, конкурентов, завистников, от правоохранительных органов. Это очень отравляет и сокращает жизнь – среди таких счастливцев редко кто доживает до глубокой старости, поверь мне.
- А у тебя есть счастье?
- Вот теперь, когда я живу с тобой и с твоим папой, у меня оно появилось, хотя я уже старая. Когда приходит старость, люди боятся одиночества, страдают оттого, что уже не надо идти на работу, дети выросли и живут своей жизнью, а самое ужасное, когда родственники ждут смерти своих стариков. Чтобы освободилась квартира, чтобы не мешались под ногами эти старики.
- Бабуля, ты что! Никогда так не думай! Мы с Егором, то-есть, с папой, никогда так не будем делать! Ты что! Ты нам очень нужна, даже если заболеешь. Я буду в аптеку бегать за лекарствами, и пол помою, и в магазин схожу. Ты не думай!
Бабушка вытерла глаза и сказала:
- Да я знаю, что ты меня не бросишь. Поэтому и считаю, что я очень счастливая. У меня такие мужики есть, не дадут в обиду.
Дима обнял бабушку, прижался к ней всем телом, уткнулся ей в шею мокрой от слез мордочкой и шептал горячо:
-  Я тебя очень-очень сильно люблю. Я никогда тебя не оставлю одну, а когда вырасту, возьму тебя к себе жить. Мы с папой будем всегда с тобой. Ты только никогда не умирай. Обещаешь?
- Обещаю, - отвечала бабушка.

Она сама была готова разрыдаться и едва сдерживала слезы. Господи, какое счастье, что в ее жизни появился этот ребенок. Какое счастье, что Егорушка стал для нее по-настоящему родным, и она теперь не представляет своей жизни без этих мальчиков. И у нее теперь есть настоящая семья, как у всех нормальных людей. Ей есть о ком заботиться, готовить еду, ходить в школу встречать Димочку, стирать и гладить белье. Столько лет она была совсем одна, никто не спешил в ее дом, и некому было готовить ужин, делать подарки, писать письма. Правда, появилась ненадолго Танюшка, осветила ее жизнь, словно солнышко в окно заглянуло. Вот, правнука ей оставила, дай Бог ей здоровья и счастья.
 
- Бабушка, а ты мне расскажешь, как ты научилась так классно на лыжах ходить? Ты же давно не каталась, а все равно здорово бегаешь, не разучилась, Не то, что я. Два раза упал, - переменил тему разговора Дима.
- Расскажу как-нибудь, - Вера Яковлевна поднялась, - а сейчас пойдем ужинать, да за уроки примемся. Папу ждать не будем, он сегодня вряд ли домой придет. Вахта у него.

Уже давно спал Дима, и в доме напротив погасли почти во всех окнах огни, покой опустился на город, а Вера Яковлевна все не могла никак уснуть. Мысли все время возвращались в далекое прошлое, когда она была молодой, счастливой, любимой. Они только встретились с Колей. Он служил в пограничных войсках, и свободного времени у него было мало. И все же приглядел он ее, стал смешно ухаживать, приносил цветы, сорванные с клумб, стихи ей читал и даже научился неплохо бренчать на гитаре, лишь бы она обратила на него внимание. Верочка тогда работала медсестрой в госпитале.

Первый раз они встретились, когда Коля попал в госпиталь с переломом ключицы. Перелом получил при задержании нарушителя границы и выбыл из строя на месяц. А потом благодарил судьбу за то, что этот случай помог ему встретить свою судьбу. Это была любовь с первого взгляда, с первой встречи. Счастье было очень коротким, Коля погиб, задерживая нарушителя границы, а через два года умер их единственный сын Павлик. Тогда его не смогли спасти врачи, болезнь оказалась неизлечимой. Вера больше не вышла замуж. Не смогла забыть Колю, так и осталась жить одна. Сестра позвала к себе жить на юг, в Крым, и первые пять лет Вера жила в семье сестры.
Люба помогла Вере придти в себя после такой тяжелой потери, нашла для нее работу и даже помогла встать в очередь  на жилье. Люба с мужем жили в старом покосившемся домишке и решились построить новый дом. Строительство шло долго, но дом получился на славу. А пока дом строился, племянница Катя  перебралась из Качи к тетке на Северную, там и школу окончила, и в колледж поступила.

 Она оказалась благодарной родственницей, не забывала Веру и, хотя она была всегда хмурой и всем недовольной, но тетю Веру искренне любила, помогала ей и по-своему заботилась, а после смерти матери считала себя в какой-то мере ответственной за свою тетку.

И Вера Яковлевна по-матерински нежно относилась к ней и к Танюшке. Они были ее семьей, и она не осуждала внучку, когда та отказалась от ребенка. Если бы не возраст, она забрала бы Митеньку и стала бы воспитывать его. Ей очень помогла семья Сергеевых, и она была рада, думала: что ни делается, все к лучшему. Митенька растет в семье родных людей, и она может с ним общаться.

Танюшку она не осуждала, по-прежнему любила. Девочка так и осталась для Веры Яковлевны внученькой, маленькой,  доброй, родной, хоть и непутевой. И пока Танюшка жила у бабушки Веры, они жили душа в душу. Но после рождения сына ни разу Танюшка не заикнулась бабушке об оставленном когда-то ребенке. Бабушка тоже молчала. Одно она понимала: Тане не нужно знать о нем. Ей это не нужно и неинтересно, а семье Сергеевых может повредить. И больше всего повредит самому ребенку.
 
 О своем отъезде на север Вера Яковлевна сообщила Кате, объяснив поездку желанием заменить памятник на родных могилах. При этом сказала, что ее пригласила туда пожить одна приличная семья, у которой есть ребенок школьного возраста, и его нужно досмотреть, пока родители на работе. Она и подработает, и дело сделает. Катя даже обрадовалась, что у тетки появилась возможность заработать.
 
Вера Яковлевна лежала в постели и никак не могла заснуть. Снова и снова она перебирала в уме события последних месяцев. После многих лет она сразу после приезда смогла посетить кладбище, где были похоронены дорогие ей люди. Через неделю после приезда в Североморск Егор на выходных отвез их с Димой в Полярный.
Могилу мужа Вера Яковлевна нашла не сразу. Простая пирамида со звездочкой просела и покосилась, табличка почти стерлась, а фотография потускнела. Могилка сына совсем просела. Егор осторожно взял бабушку под руку и сказал тихо:
- Мы сегодня же закажем новый памятник и приведем могилки в порядок.

Через два месяца они снова съездили на кладбище. Могила была обнесена низкой ажурной решеткой, рядом с новой плитой были установлены кованый столик и ажурная скамеечка. На надгробии были выбиты лица мужа и сына. Юное озорное личико малыша и грустные внимательные Колины глаза вызвали  у Веры Яковлевны горючие слезы. Но они принесли успокоение. Егор помог ей выполнить долг перед умершими. Домой она возвращалась умиротворенная.


8.

В один из зимних вечеров Егор домой вернулся поздно. Замерзший, уставший, он даже ужинать не мог от усталости. Вера Яковлевна поставила перед ним огромную кружку с крепко заваренным сладким чаем, села напротив него и, участливо вглядываясь в лицо, спросила:
- Сильно устал? Тяжко?
- Есть немного. День был сложным, - согласился Егор.
Дима пристроился рядом с Егором и солидно спросил:
- Как у тебя дела сегодня?
- Напряженно сегодня, - ответил Егор, - кстати, завтра я в командировку на пару дней уезжаю. Вы без меня справитесь?
-  Справимся. Я за бабушкой присмотрю. Чтобы она тяжестей не таскала. Сам буду сумку носить. 
- Ты ее главное не расстраивай. И домашние задания выполняй.
- Егор, а что ты будешь в командировке делать? Можешь сказать? Или это тайна?
- Это тайна. Но тебе по секрету могу сказать, что буду ремонтировать аппаратуру, в которой вышел из строя один блок. Заменить нечем, надо что-то придумать.
- Ты сможешь?
- Не сомневайся. А ты за бабушкой присмотри, чтобы она не приболела.
- Ладно. Ты мне еще скажи, чтобы я двоек не нахватал.
- Я на тебя надеюсь.

Бабушка молча слушала своих мальчиков и улыбалась про себя. Она впервые за много лет была счастлива. У нее, наконец, появилась семья.

Рано утром Егор уехал. Когда он выходил из дома, бабушка, как обычно, прошептала про себя:
- С Богом, Егорушка! – И перекрестила его вслед.

В командировке Егору пришлось задержаться. Только к концу третьего дня он распрощался с ребятами экипажа.
- Все, система работает. Но все равно ее давно пора менять. Просите новую, - сказал он командиру гидроакустической группы, - Саня, приезжай ко мне, я подскажу, к кому обращаться и помогу документы оформить.

С Саней они были знакомы еще с училища, хоть и учились на разных курсах.
- Егор, ты сейчас иди ко мне. Там тебя мои любимые женщины встретят. Теща и жена. Меня они, конечно, достают, но гостям всегда рады. Жена знает, что ты приехал, и если ты не зайдешь, у меня предстоит о-о-очень тяжелый разговор. Лады?
- А это удобно в десять вечера в гости заваливаться?
- Егор, ты что? Тебя в нашем доме ждут с тех самых пор, как ты к нам на север распределился. Лариска моя мне все уши прожужжала: пригласи, да пригласи. Ты же с самого Севастополя приехал, а теща у нас севастопольская. Она уже пять лет там не была. И не думай даже! Я со своими тетками ссориться не хочу. Ты должен быть у них через – Саня глянул на часы – через полчаса. Там уже стол накрыт, и волосы накручены и уложены. Они мне десять минут назад звонили, ты еще в системе копался. Все! Адрес знаешь? Ну, дуй скорей, а я подгребу через часок.

Егор шел по узкой тропинке, протоптанной в снежной пелене сугробов на тротуаре. Снег тихо поскрипывал под ногами и сверкал под желтым светом,  падавшим на сугробы от редких фонарей. От этого легкого поскрипывания тишина казалась еще глубже. И в этой вселенской тишине совершенно неожиданно небо вспыхнуло миллионами огней. На склоне неба появилось нежно-розовое свечение, и снег от него окрасился в невероятный светло-малиновый цвет. А над головой заколыхались ярко-зеленые огромные занавеси. Их складки причудливо изгибались и переходили в густой сапфировый цвет. Эти занавеси колыхались и пульсировали, меняя окраску, бирюзовый цвет неуловимо переходил в нежно-фиолетовый, и внезапно желтые лучи вонзались в землю. При этом наступила такая невероятная тишина, и посыпался бесшумно густой снег. Этот невероятный небесный спектакль продолжался около двадцати минут, и вдруг все исчезло словно по мановению волшебной палочки.

А снег все усиливался, бесшумно падал, устилая землю пушистым белым ковром. И тишина была такая, что казалось, будто заложило уши.

Егор, конечно, знал о северном сиянии, видел его на фотографиях. Но то, что он увидел только что воочию, как громом поразило его. Вот какой он, край земли! Дальше только море и Арктика, Северный полюс. Суровый, холодный и прекрасный край земли русской. Это надо было увидеть своими глазами, и никакие фотографии даже приближенно не могли сравниться с только что увиденным. Егор вздохнул и пошел дальше, утопая в снегу.

Он выбрался на проезжую часть дороги, где было легче идти. В этот час движение по дороге замерло, а тротуары занесло сугробами, и невозможно было пробираться через них, да еще в ботинках. Когда он подходил к окраине поселка, и в разыгравшейся вьюге разглядел очертания первых домов, перед ним неожиданно появились смутные силуэты. Это был патруль. Егор достал документы и показал, заслоняясь от снега.
- Егор Сергеевич Сергеев? – Спросил начальник патруля.
- Так точно, - ответил Егор.
- Вы от пристани идете?
Егор в двух словах сообщил цель своего присутствия в этом поселке, сообщил, на каком конкретно корабле он находился.
- Вам никто по дороге не встречался? – Поинтересовался лейтенант.
Егор покачал головой.
- Слушай, лейтенант, - начальник патруля пронзительно смотрел на Егора какое-то время, словно раздумывал, и продолжил:
- В нашем поселке по разведданным, появилась группа людей, собирающихся перейти границу. По нашим сведениям, их четыре человека. Они могут разделиться, да, скорее всего, уже разделились. Нам надо прочесать поселок. Помоги нам. У тебя оружие есть?
- При себе нет. В моем кабинете в сейфе, - ответил Егор.
- Я тебе оставлю человека, вы вон ту улицу проконтролируйте. Они туда, скорее всего, не пойдут, но кто их знает. Лучше проверить все подходы. Оружия дать, сам понимаешь, не имею права, ваша задача – проследить, и если нарушители появятся – стреляйте в воздух.  Винтовка у вас есть.
- А как понять, нарушитель или не нарушитель?
- Старшина знает. Он человек опытный. Копылов, задача понятна? У лейтенанта оружия нет, имей это в виду.

Старшина молча кивнул. Патруль исчез в вихрях снега, словно никого только что и не было.
- Товарищ лейтенант, пойдемте, не будем здесь светиться, - сказал старшина, тронув Егора за рукав.
Они вышли на указанную улицу и исчезли в сплошной завесе падающего снега. С одной стороны, это облегчало им задачу, они стали почти невидимками, но с другой – и нарушителей обнаружить им было также трудно. Старшина понял его сомнения и сделал знак: все в порядке, не пропустим.

Они шли мимо жилых домов, заглядывая в незапертые подъезды.  Неожиданно старшина придержал Егора и сделал движение головой: надо укрыться. Егор ничего не увидел, и тем более, не услышал в усилившемся свисте ветра и завывании вьюги, но послушно отступил за угол. Старшина сказал ему на ухо:
- В том доме напротив только что погас свет на первом этаже. Спать еще рано, значит, постояльцы собираются выходить из дома. В поселке в такой час и в такую погоду погулять не выходят. Ждем.

Несколько минут ничего не происходило. Егор продрог и хотел что-то сказать старшине, но в это время дверь подъезда открылась, и на улицу вышел человек с рюкзаком за плечом. Он потоптался на месте, оглядываясь, но никуда не уходил, потом приоткрыл дверь и снова закрыл ее.

- Это разведчик, наверное, хозяин квартиры. Ему велели разведать. Они там, в тамбуре стоят,  - уверенно сказал старшина, - у нашего лейтенанта звериное чутье. Он точно знал, что разделятся.
- Может, они все четверо там? – Предположил Егор.
- Не-ет! Они разделились, точно. Здесь двое прячутся. Внимание!
Человек с рюкзаком исчез за дверями, – Егор успел удивиться: зачем он рюкзак нацепил? -  Но тут же из подъезда вышли двое и медленно двинулись в их сторону.
- Лейтенант, держись за мной. Не высовывайся без оружия-то, - предупредил пограничник.

 Они стояли за углом и ждали, пока нарушители не поравняются с ними.
Из-за темени и свиста ветра эти двое не сразу поняли, что их ждут.
- Предъявите документы! – Громко сказал старшина, выступая из-за угла.

Мужики растерялись, но быстро пришли в себя и не торопясь полезли в карман. Егор понял: сейчас начнут стрелять. Он вытащил из кармана мобильник и сказал громко:
- Лейтенант Стрельцов, возвращайтесь к нам. Тут граждане погулять вышли.
 
И граждане не выдержали, дрогнули, повернулись и кинулись бежать. Старшина в два шага догнал бежавшего сзади, довольно грузного и неповоротливого, и сбил его с ног. Тот, что бежал впереди, был легче и шустрее. На приказ остановиться он только ускорил бег. Егор рванул вперед и сбил его с ног. Они покатились по рыхлому снегу в смертельных объятиях. Враг оказался изворотливее. Непонятно как в его руках оказался нож – из рукава его, что ли, он вытянул? Он ударил Егора в лопатку и, извиваясь, выполз, стряхивая с себя его безжизненное тело.
 
- Лежать! – Грозно крикнул старшина. Через пять минут оба бандита были связаны, а старшина пытался оказать первую помощь Егору. Одной рукой он зажал рану, а другой держал рацию и торопливо сообщал:
- Двое задержаны. Ранен лейтенант. Нужна скорая.

«Скорую» пришлось ждать сорок минут. Егор лежал, не подавая признаков жизни. Старшина снял с себя куртку и подложил под тело Егора. Подъехал автомобиль для перевозки людей, погрузили туда задержанных, и автомобиль уехал. С Егором остались старшина и еще один пограничник. Они вдвоем затащили Егора в подъезд, и старшина пошел обходить квартиры, чтобы узнать, нет ли среди жильцов медиков, в крайнем случае,  бинты и вата. В первой же квартире жильцы предложили помощь, занесли раненого к себе в квартиру, нашли бинты, спирт и вату, позвонили знакомой, которая была медсестрой, и к тому же жила рядом.

- Кто его знает, когда «скорая» придет, - рассудительно сказала хозяйка квартиры, - за него сейчас надо бороться. Вон он какой бескровный.
Медсестра прибежала быстро, грамотно обработала и перевязала рану.  И почти тут же раздался звонок в дверь. Наконец, приехала «Скорая».  Санитары положили Егора на носилки и погрузили в машину. Врач выслушал пограничников, поблагодарил за помощь хозяев и вышел.

9.

Через обещанные два дня Егор не приехал. Не приехал и на четвертый день. Вера Яковлевна встревожилась. В сердце закололо, и от тревоги она не находила себе места. Хваталась за любое дело, кидалась в который раз перемывать чистые тарелки, перекладывала глаженое белье и брала в руки трубку телефона. Но она не знала  номера, по которому можно было бы позвонить, и от беспомощности готова была расплакаться. Дима пытался ее успокоить, но быстро поддался ее тревоге и сам едва сдерживал слезы. А на пятый день ближе к вечеру в дверь позвонили. Веря Яковлевна и Дима кинулись открывать дверь. На пороге стоял друг и сослуживец Егора Максим Волков.

- Здравствуйте, Вера Яковлевна! Здорово, Дима, - поздоровался Максим, тряхнув Димину руку.
Вера Яковлевна тревожно смотрела на гостя и ждала, что он скажет. Он прошел в комнату, покрутился, прикидывая, где можно присесть. Дима услужливо подставил стул и выжидательно смотрел на Максима.
- Ну, не томи, Максим. Что с Егором? С ним все в порядке? Он жив? Ну, говори!
Отводя глаза, Максим сказал:
- Он жив. Лежит в госпитале. Он ранен.
- Как… ранен? Он же поехал в командировку станцию какую-то ремонтировать. На корабле. Что случилось?
- Вера Яковлевна, он окончил работу, домой возвращался, на другой день должен был выехать домой. Так получилось, что он вместе с пограничниками задержал нарушителей границы. Безоружный. Его ранил один из бандитов. Не скрою, Егор потерял много крови, состояние пока тяжелое. Я уверен, что он выкарабкается. Ему вовремя помощь оказали. Местные жители, пограничники, врачи. Много людей помогало его спасать. Если бы не эти люди, было бы хуже. Пока положение стабильно тяжелое. Но я уверен, что он выкарабкается. Он сильный.
 
Вера Яковлевна молча вытирала слезы.
- Папа умрет? – Спросил, глотая слезы, Дима.
- Не говори глупостей! – резко сказал Максим, - не умрет Егор. Не тот он человек, который сдается. Вера Яковлевна, Я буду вам звонить каждый день и сообщать о состоянии Егора.
- А можно к нему попасть как-то?
- Он сейчас находится в Печенгском госпитале, это далеко. Может быть, когда состояние стабилизируется, его перевезут в Полярный.
- Что мне сказать его родителям? Они могут позвонить. Что я им скажу?
- Ничего не говорите. Я думаю, что в ближайшие дни угроза для жизни пройдет, и он пойдет на поправку. Главное – он жив. Ему вовремя сделали переливание крови. Там все пограничники для его спасения кровь сдали, даже те, у кого группа не подходила. Так что он с нашими погранцами побратался. Мне они рассказали, что он не дрогнул, задержал нарушителя границы, не побоялся, с вооруженным бандитом в схватку вступил, а у него не было никакого оружия. Его героем там называют.
Максим собрался уходить, но спохватился и спросил:
- Вера Яковлевна, пока Егор в госпитале, вам как-то жить надо. Мы тут скинулись, вот деньги на первое время, а позже командование решит, как помочь.
- Максим, ну что вы, не надо нам никаких денег, проживем.
- И не спорьте, вам с Димой жить надо. Не обижайте товарищей Егора. У нас обычай такой – друга в беде поддерживать и его семью не забывать. Это святое правило. Если со мной что случится, мне так же помогут.  А я звонить буду вам каждый день. И зайду проведать.
Максим ушел, Дима с бабушкой остались со своей бедой, с которой им придется справляться. И верить. Верить в то, что папа вылечится, встанет на ноги, придет домой и весело скажет:
- Ну что приуныли? Вот я, живой и здоровый. Отставить слезы!