Сказочный долбоеб

Новенького засунули на общую еще днем, но старички дрыхли до самой ночи и только в сумерках первым завозился буйно-помешанный Федот. Вторым зашелестел Обезьяныч, потом глухо раскашлялся Морж, и, наконец, все общество стало подавать верные признаки жизни.
Новенький притих. Но когда почти все уже проснулись и вдоволь налюбовались на него, решил подать голос:
– Господа, разрешите пред…,– начал он, но его тут же оборвал похожий на Ницше Старик:
– Ты бы заткнулся, Паша.
Новенький дернулся как от пощечины, но замолчал. Старик же продолжил:
– Наслышаны мы ужо о тебе, наслышаны – чай не только с радио в туалет ходим, – Старик пригладил усы. – Но и журналки-газетки почитываем, так что заткнись!
Вперед выскочил Обезьяныч:
– Пороть собаку! – почти закричал он, – А ну сымай портки, сукин сын!!!
Старик поднял руку:
– Это мы завсегда успеем, – и, повернувшись к сидельцам продолжил, – Мы уже обсуждали подобных «мандаринов», но осталось пара вопросов. Позвать сюда Мастера.
Вперед вышел невзрачный интеллигентишка:
– Ну, здравствуй, Паша, ты знаешь, кто я? – спросил он побледневшего новичка.
– Да, Мастер, я знаю кто вы, – новенький сглотнул слюну.
– У тебя есть три попытки оправдаться перед обществом, – Мастер оглянулся назад, – Так что давай, не ошибись в выборе слов.
Новенький ненадолго задумался и выдал на едином дыхании:
– Когда чего-нибудь сильно захочешь, вся Вселенная будет способствовать тому, чтобы желание твое сбылось.
В задних рядах стариков кого-то стошнило, но новая фраза не заставила себя ждать:
– Если осмелишься сказать «прощай», жизнь наградит тебя новым «здравствуй».
В ответ истерично заржал Морж, но его быстро успокоили валерьянкой.
– В конце все обязательно должно быть хорошо. Если что-то плохо — значит, это еще не конец, – новенький вытер рукой выступивший на лбу пот и замолчал.
Молчали и старики – каждый думал о чем-то своем, и только Мастер выразил свою мысль вслух:
– Нда… Сказочный долбоёб…

…Вернувшийся утром хозяин долго потом стоял в комнате и в недоумении вертел поднятую с пола книгу: еще вчера эта новенькая, подаренная ему сыном, и пахнущая свежей типографской краской книга П. Коэльо, сегодня была зверски истрепана и истыкана каким-то острым предметом. А ведь хозяин точно помнил, что поставил ее на вторую полку рядом с Пушкиным, Толстым, Добролюбовым, Достоевским, Солженицыным, Булгаковым, Ильфом и Петровым…