Интервью с Кареном Аванесяном

КАРЕН АВАНЕСЯН:
«Я АБСОЛЮТНО ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК»

Есть люди, пообщавшись с которыми, становишься как-то чище, как будто спадает с тебя налёт повседневной суеты и мелочности. Именно к таким людям относится любимый многими артист эстрады, юморист, а в жизни очень глубокий и разносторонний человек Карен Аванесян.
Диву даёшься, какой в этом маленьком с виду человеке заложен могучий стержень доброты, нравственности, уважения к окружающим. Кстати, образ маленького человека, но с поистине необъятной душой проходит и через многие монологи артиста.
Итак, мой собеседник – заслуженный артист России Карен Аванесян.

ДОСЬЕ
Аванесян Карен Гарегинович родился 18 сентября 1957 года в Баку. С 1978 года начал работать в качестве артиста Азконцерта. В 1985 году окончил Азербайджанский институт искусств. Параллельно делал первые шаги в кино, снимаясь на студии «Азербайджанфильм». В 1987-м переехал в Москву, где живёт и работает по сей день.
Мастер пародий, шоумен, постоянный участник многих юмористических телепрограмм. 

– Мы Вас знаем, как эстрадного артиста, несколько в меньшей степени – как актёра кино. Скажите, это исчерпывающий список Ваших амплуа?

– У меня всегда было ещё третье амплуа, о котором мало кто знает. Дело в том, что ещё с раннего детства я стоял перед дилеммой – стать актёром или художником. У всех детей было счастливое детство, они бегали, играли в футбол, а у меня всё было строго по расписанию. В понедельник, среду и пятницу я ходил в драматическую студию. Во вторник, четверг и субботу у меня были кружки рисования и лепки. И второе увлечение явно преобладало над первым. К тому же, мой папа хотел, чтобы я непременно стал именно художником. Он считал, что это более серьёзная, солидная профессия, нежели передразнивать кого-то, дурачиться, как он говорил. А мама наоборот желала, чтобы я стал актёром. Она сама всю жизнь мечтала быть актрисой. Девушкой собиралась поступать в театральный вуз, но её папа, мой дед, кавказских нравов человек, сказал: «Если ты станешь актрисой, то у меня нет дочери!» Естественно, она не решилась перечить отцу. А свою мечту со временем решила воплотить за счёт меня. 
Тем не менее, привычка рисовать у меня осталась и по сей день. Я могу сидеть и зарисовывать что-то на том, что попадется под руку, чаще всего на какой-нибудь салфетке. Очень нравится рисовать шаржи, на друзей, коллег.

– Вы упомянули родителей. Буквально в двух словах об их профессиях? 

– Папа работал на нефтеперерабатывающем заводе, мама – на ткацкой фабрике. Так что я выходец из рабочего класса (смеётся).

– Вы – этнический армянин, родились и выросли в Баку, живёте в России. Какое всё это нашло отражение в Вашей жизни?

– Я абсолютно интернациональный человек. Поверьте, это не какое-то заигрывание, так оно и есть. Это можно видеть и по моим друзьям. Хоть у меня их и не так много, но они самых разных национальностей – и русские, и армяне, и украинцы, и евреи… Но только один грузин – Гия Гагуа. Вы его должны помнить по эстрадному коллективу «Экс-ББ». Он очень яркий, запоминающийся. Так вот, мы с ним на концертах исполняем кавказский дуэт, представляем двух таких обаятельных кавказцев. Публика всегда в восторге.

– Сам собой назрел вопрос. Не слишком ли приклеился к Вам этот сценический образ – типичного кавказца?

– Вот-вот, не Вы первый обращаете на это внимание. Мы как-то шли с Евгением Вагановичем Петросяном с концерта, он мне как раз говорил, что, мол, надо бы уже избавляться мне от этого концертного типажа. «Ты же, – говорит, – Карен, закончил русскую школу, прекрасно владеешь русским языком, говоришь практически без акцента. Отходи потихонечку от этого образа, работай как все другие русские актёры». Я ему отвечаю: «А внешность куда деть? Не поверят мне зрители, если я начну изображать из себя этакого мужичка-простачка, рубаху-парня, это же совершенно другая органика». В это время к нам подходит очень интеллигентная русская женщина, с внешностью учительницы, и говорит: «Как я хочу, чтобы таких, как вы, было как можно больше в Москве». Кроме того, что нам обоим было приятно это слышать, её фраза подвела черту под нашим спором.

– Не обижаются ли сами кавказцы, когда Вы изображаете их на сцене?

– Если вы обратите внимание, у меня не было ни одного персонажа, который бы обижал кого-то. Мой главный образ – это маленький человечек, который живёт в каком-то своём мирке. Взять хотя бы монолог «Лицо кавказской национальности». В нём я рассказываю, как собрался жениться на москвичке, и вот, мой будущий тесть выходит и говорит: «Мне только лица кавказской национальности в доме не хватало». Я отвечаю: «Ну, тогда я к вам переселяюсь, батя, чтобы у вас никаких нехваток дома не было». Этот монолог очень трогательно заканчивался. Вообще, у меня многие монологи кончаются грустно. И это даже не запас нерастраченной лирики. Просто каждый артист, работающий на эстраде, должен задавать себе вопрос: для чего он выходит на сцену? Если только для того, чтобы похохмить, тогда понятно – ты хохмач. Но если ты артист в широком понимании этого слова, то надо давать нечто большее.
У меня часто спрашивают, почему сегодня юмор не такой, какой он был во времена Райкина. Я отвечаю: «Если страна больная, почему вы думаете, что смех должен быть здоровым?» Сегодня публика сама хочет, чтобы ей рассказывали про тёщу, потому что не желает задумываться над проблемами. А тогда говорили намёками, полунамеками, времена были другие.

– То, что Вы пропагандируете, очень схоже с тем, чем занимался Ян Арлазоров…

– Да, примерно то же самое. Вот, к примеру, сценка из одного спектакля, очень показательная на мой взгляд. Там в самом конце звучит фраза некоего критика: «Вы с ума сошли, восток и запад – это разные планеты, у вас – своя культура, у них – своя, они несовместимы, это всё равно что сыграть «Лунную сонату» Бетховена на армянском дудуке…» И тут я говорю: «А вдруг получится…», достаю дудук и начинаю играть «Лунную сонату». И зал в это время выпадает в осадок. Потому что это произведение на дудуке сыграть невозможно! Это же фортепьянная пьеса.

– Так, Вы ещё и музыкант?
– Нет, конечно. Я профессионально не владею дудуком, но специально для того номера мне этот инструмент помог освоить замечательный музыкант Геворг Айрапетян.

– И всё-таки сценический образ у Вас – комедийный. Это уже крест на всю жизнь?

– Не скажите. В кино мне довелось играть не только комедийные роли. Один раз я даже снялся в роли бандита, причём это была главная роль в фильме. Речь идёт о картине «Жизнь – поле для охоты», этаком бандитском сериале с элементами мелодрамы. Режиссером картины был Виктор Волков – бывший военный, прошедший Афганистан. Он мне сказал: «Карен, я хочу, чтобы ты сыграл эту роль». Я ему говорю: «Виктор Петрович, я тоже хочу, но я никогда не играл бандитов. Тем более моего героя в конце убивают. Мне самому интересно». Он говорит: «Ты понимаешь в чем дело, мне тут с телеканала капают на мозги, мол, у Аванесяна лицо комедийное, а этого персонажа должны бояться». Тогда уже во всю гремел театр «Кривое зеркало» с моим участием.
В общем, на свой страх и риск он распорядился, чтобы мне сделали соответствующий грим, и мы сняли пару сцен. Показали руководству канала, и они тут же одобрили. Так я стал экранным бандитом. Хотя на эту роль, кроме меня, было ещё четыре или пять претендентов.

– В Вашей коллекции эстрадных образов есть и стражи правопорядка. Доводилось ли показывать их самим полицейским и как они реагируют?

– А вы помните, кого я играл? В спектакле «Отделение милиции» я исполнял роль сержанта, который удивительно похож на кавказца, но при этом носит фамилию Сидоров. Над ним на протяжении всего действия все прикалывались, и вдруг в конце выясняется, что он и есть тот самый главный проверяющий – генерал! И вот у него уже меняется осанка, взгляд, и обращается он уже в повелительном наклонении: «А ну-ка пойди сюда, сынок…» Контрастный получился образ. На сольных выступлениях я его, конечно, уже не показываю, но запись этого спектакля в Интернете найти можно.
А вообще полицейские ко мне очень хорошо относятся. Я вполне законопослушный гражданин, и если по воле случая приходится что-то нарушать, например ПДД, то я всегда искренне раскаиваюсь и сам предлагаю меня наказать. Вот только за всё время с меня так ни разу ни одного штрафа и не взяли. Как правило, приходится откупаться анекдотами (улыбается).

– Часто ли Вам приходится давать благотворительные концерты, в том числе для сотрудников органов внутренних дел?

– Довольно часто. И не только для самих полицейских, но и для жён погибших сотрудников, как-то язык не поворачивается называть их вдовами. Вообще есть несколько категорий людей, для которых я всегда готов выступать бесплатно. Кроме полицейских, это ещё военнослужащие. Помимо концертных залов, мне приходилось выступать для них и в госпиталях, особенно в разгар чеченской кампании. И есть ещё одна категория – дети. Под эгидой фонда «Милосердие» я нередко даю концерты для детей-сирот, а также для так называемых малолетних преступников. Я считаю, что для них ещё не всё потеряно, и поддержать их – мой долг.

– Чисто профессиональный вопрос. Как происходит работа над монологами?

– В отборе материала помогает профессиональное чутьё. Когда автор приносит текст, необходимо понять, выйдет из этого что-то стоящее или нет. Начинаю примерять на себя, и если нахожу в тексте слова, которые для меня нетипичны, то заменяю их на более приемлемые. Иногда добавляю шутки. А если обнаруживаю в тексте те, что ниже пояса, пусть и смешные, стараюсь от них избавляться. Цензура у меня внутри, и она меня обычно не подводит. В общем, когда чувствую, что текст лёг на меня, что мне комфортно в новом образе, тогда представляю номер публике.

– Вы сегодня достаточно известный артист разговорного жанра. Не возникло ли желания начать передавать свой опыт молодым?

– Я, конечно же, не закрываюсь, ученики у меня есть. Но это для меня не статья дохода. Просто иногда знакомые просят за кого-то, и я иду навстречу. И замечательно, если в человеке обнаруживается какая-то искорка. Но попадаются и такие, в ком нет ярко выраженных способностей. Им я даю уже опробованный мной на публике материал и предлагаю интерпретировать его по-своему. Если получается, то мы продолжаем работу. Но опять же до тех пор, пока я действительно могу быть полезен. А дальше часто бывает нужен профессиональный режиссер, такой, например, как Лев Павлович Шимелов. Я иногда его советую молодым.

– Находится ли в Вашем графике время на отдых?

– Отдыхать я люблю (улыбается). Мы с женой делаем так – месяц-два мы в Москве, а потом дней на 20 куда-нибудь уезжаем. Ездим очень много. Это и для здоровья полезно, да и перемена мест благотворно влияет на внутреннее состояние. Есть у меня и свой уголок – этакое дачное поместье в Озерском районе. 27 соток. Река Ока опять же рядом. Летом я обычно там.

– Можете ли Вы дать ответ на такой провокационный вопрос: куда катится этот мир?

– Я не знаю, куда катится мир, но в нашу страну я верю. Хоть я и стараюсь быть вне политики, но мне верится, что всё будет хорошо. Я вообще не люблю потрясений. Когда меня спрашивают: «За кого пойдёшь голосовать?» Я говорю: «За действующую власть».
Дело в том, что мои лучшие годы выпали на переходный период. В 90-е вообще был кошмар. Переход от одного строя к другому – это очень болезненно происходило. Именно тогда и, возможно, по этой причине я потерял отца и мать, они очень переживали, и это сократило им жизнь. Так что отсидеться где-то не получилось. На таком пространстве, как СССР, я не нашёл тогда тихого уголочка – ни в Армении, где было землетрясение, потом война, ни в Азербайджане, где я родился, ни в России.
Сегодня мы видим, что творится в Украине. Там всегда преобладало русскоязычное население. Зачем его было ущемлять? Почему, например, Казахстану удалость учесть интересы всех своих граждан, ведь там второй государственный язык – русский. Я регулярно туда езжу и всегда поражаюсь президенту Нурсултану Абишевичу, его политической мудрости. Действительно, у него больше половины страны – русские, даже не русскоязычные, а именно русские. А ещё я горжусь тем, что моя историческая родина – Армения – является сегодня главным стратегическим партнёром России.

– Не могли бы Вы в заключение пожелать что-то сотрудникам органов внутренних дел стран Содружества?

– Конечно, ведь они для меня не чужие люди. Мой двоюродный брат был полковником милиции, возглавлял 15-е отделение милиции в Москве. Роман Арташевич Алексанян. Многие его до сих пор помнят. Так что всем его сегодняшним коллегам хочу пожелать спокойствия. Потому что у них самая беспокойная работа. Благополучия – семьям, добра – детям. И чтоб было больше времени встречаться. Мой любимый тост звучит так: «Я пью за то, чтобы в наши дома врачи заходили без халатов, полицейские и милиционеры без мундиров. Заходили для того, чтобы просто покушать и пообщаться».



 
Опубликовано в газете «Щит и меч» (№ 47-2014) и журнале «Содружество» (№ 4-2014).

В сентябре 2017 года вышла в свет моя новая книга «Поэзия быстрого реагирования», изданная по программе «Печать по требованию». Книгу можно приобрести во всех крупных интернет-магазинах, достаточно набрать ее название в поисковой строке.