Всадники. День третий

- Рене! Рене! Что с тобой?
Я сидел на тротуаре, привалившись спиной к стене дома. Лиза стояла передо мной на коленях. Свет придорожного фонаря озарял ее взволнованное лицо. Я попытался сделать глубокий вдох и закашлялся, выплевывая кровь. Все тело горело болью.
- Господи Боже, я звоню 911!
Теперь ты вспомнила о Боге?! Она поспешно вынула телефон. Я хотел запротестовать, но я все еще не мог нормально вздохнуть. Осколки ребер будто бы все еще рвали мое сердце и легкие, гортань заполняла кровь, и я не мог откашляться. Я отрицательно помотал головой, но она уже поднесла телефон к уху. Я вырвал телефон из ее руки и отшвырнул в сторону. Телефон с бряцаньем разлетелся.
- Эй! Спятил?
Эта боль нереальна. Эти раны нереальны. Это только память. Прошлое. Я должен успокоиться.
- Помоги… подняться помоги, - я, наконец, наполнил легкие воздухом, и протянул Лизе руку.
Все правильно. Я звал Проводника, и вот… черт, где это мы? Уже ночь. Лиза встала и потянула меня.
- И во что же ты вляпался, засранец? Почему не даешь вызвать помощь?
- Все нормально.
- Нормально? Ты весь в крови!
- Все не так страшно, как кажется, - заверил я, озираясь по сторонам.
Альттрахау. Между отелем и домом Лизы. Хорошо. Господи, почему все еще так больно? Я рефлекторно согнулся, прижимая к груди руку, и почувствовал сочащуюся сквозь рубашку влагу. Отдернул руку. Кровь. Нет. Так не должно быть. Этих ран нет.
- Помоги мне добраться…
- До твоей комнаты?
Я кивнул. Я не закончил. Было что-то еще. После было. И я должен вспомнить.
- Тебе в больницу надо! – возмутилась Лиза, но все же позволила мне опереться на нее и мы побрели к отелю. – Что случилось? Ты можешь объяснить?
- Не сейчас, - оправдания для тебя я выдумаю как-нибудь потом. Мой разум сейчас функционирует плохо. Хорошо хоть руки и ноги на месте. И оба глаза кстати.
Но внутри все разорвано. И так не должно быть! Я порылся в кармане и извлек ключи, отдал их Лизе. Я едва стоял на ногах. Благо, у стойки в отеле никого не было, и мы без проблем добрались до комнаты. Я рухнул на постель и вновь провалился во тьму.
Боли нет. Пустота. Сознание тает, растворяется. В пустоте. И только тихие слова. Где-то далеко наверху. И я тянусь к ним. Превращаясь в тонкую струну.
Я не понимаю слов, не узнаю язык. Голос Илая. Наполняет сознание. И его горячее дыхание льется в мой рот. Заполняет легкие, материализуя тело. Возвращает боль. Ощущения. Холод металлического стола под спиной и влага. И огонь боли, что давит сверху.
- Открой глаза!
Нет, не хочу! Мне страшно. Снова увидеть бело-серый кафель стен, расчерченный буро-черной кровью. Свое тело. То, что от него осталось. И тебя. Кого любил, и кто предал. Мне страшно. Что еще ты мне уготовил? Сколько нестерпимого ада?
- Открой глаза!
Нет! Я попытался сесть и не смог. Его руки впились в мои плечи.
- Открой глаза!
Я все же подчинился. Его лицо заслоняло свет лампы. Илай нависал надо мной, прижимая к столу.
- Все хорошо. Верь мне!
А какой у меня выбор? Илай потянулся ко мне. Прощальный поцелуй? Отпускаешь? Наконец-то! Но вместо заслуженного забытья сном я увидел, как его лицо обращается светом, проваливается в мое, уходит куда-то внутрь под кожу. Я поглощал его, сливался с ним, и мое тело восстанавливалось. Раны затягивались, кости вставали на место, потерянная плоть рук была обретена вновь.
Я прогнулся в боли, полностью вобрав в себя его тело. Энергия расплескалась по венам, взорвав мой разум. Ненависть, боль, гнев. И никогда еще я не ощущал столько… Силы.
Снова жуткий хлопок железной двери о кафель. Но в этот раз это тот докторишка. О, ты слишком долго издевался надо мной! Слишком долго улыбался, наблюдая, как я корчусь в страданиях! И я так долго жаждал стереть эту ухмылку с твоей мерзкой морды!
Я сел на столе. Он со звоном выронил металлический поднос с какими-то инструментами, предназначавшихся, по-видимому, для того, чтобы разложить меня на большее количество составляющих частей. Я скривил рот в надменности, медленно наклоняя голову сначала вправо, потом влево, разминая шею. А вот теперь твоя рожа с застывшим на ней ужасом меня устраивает. Хотя ты пока не знаешь, что значит истинный ужас. Сейчас покажу.
Я соскочил со стола и медленно двинулся к нему, позволяя двум катанам вырваться из запястий и опуститься в пол. Красивые самурайские мечи. Мне всегда они нравились. Их эстетичность и грация. И хорошая сталь. Острия скрежетали об пол. Он поспешно пятился к двери. Ну что же ты? Давай поговорим. Как чудовище с чудовищем!
Легкие движения. Почти танец. Тихий свист рассеченного воздуха. Несколько капель крови в витиеватом рисунке из тонких багровых линий. И застывшее в расширенных зрачках мое отражение. Его тело медленно осыпалось к моим ногам. Совсем как эротическое. Наслаждение.
Я переступил груду с быстро расползающейся лужей и двинулся вперед. За дверями темный коридор. Всполошенные солдаты. И время будто растянулось. Звуки выстрелов долгие, а летящие пули слишком медленны. Или слишком быстр я?
Полупрозрачные крылья вырвались из моей спины, взметнулись вверх и обратились преградой для несущегося ко мне свинца, разметали их по стенам. Илай. Я тебя чувствую. Твой взгляд сквозь мои глаза. Твои движения тенью моих. Ты во мне.
Кровь из сонной артерии очередного бойца брызнула мне в лицо. Освежает. Еще пара взмахов и я вывалился на улицу, ослепляющую светом, отраженным снегом. Такой белый и чистый. Где-то там за оградой. Средь стволов лесного массива.
А здесь: автоматные очереди, крики, плачь, лай и визг собак, взрывы. Чернота бараков, оград и снующих тел. Чрезмерно грохота и суеты, и, похоже, не из-за меня. Русские наступают. Вы проиграли. Запах тлеющей плоти от дальних кострищ. Я вернул очередную очередь тому, кто ее послал одним взмахом. И правда, совсем не больно. Впрочем, я вообще их не чувствую. Твоих крыльев.
Подскочивший ко мне пес вернулся на снег двумя частями, разделенный, как буханка хлеба, вдоль. Ушки с носом и хвост справа, подергивающиеся лапки слева. Лезвия еще не завершили свой пируэт, как я ощутил толчок сзади. Что-то обвило мои ноги. Я резко развернулся, разрывая путы, рефлекторно скрестив и разведя мечи на уровне бедра, и прежде, чем я осознал происходящее, детская головка отскочила и покатилась, окропляя белый ярко-алым. Я на мгновение застыл, и пули, едва на впившиеся мне в спину, снова были отброшены Илаем. Рядом рванул снаряд, колыхнув меня взрывной волной.
Я, не оставляя себе и тому, кто внутри, времени на размышления, двинулся прочь от звуков разрывов, к ограде, дальше от выстрелов, от приближающейся кровавой бойни. В лес. Раскидывая всех, кто вставал на пути. Не нужно споров, приказов. Смерть. Здесь вотчина его, и я здесь лишний. Прочь.
Черные тела разлетались, дополняя картину росчерками всех оттенков красного, создавая абстрактное полотно в духе Пола Джексона Поллока. Помнится, меня впечатлили его работы. Абсолютно новый стиль. Движение прогресса. Эволюция на основе разрушения. Видел бы он мои… творения.
Я вырвался и помчался сквозь лесной массив. Прочь. Задыхаясь и утопая в сугробах. Падая и поднимаясь. Прочь от стонов и криков. И прерванных молитв. Удаляющийся грохот. Голос уже не Войны.
День сменила ночь, а за ней пришел новый день, и я продолжал бежать. Только вперед. Тела я совсем не чувствовал. Ни боли, ни усталости. Лишь вибрирующий жар. Илая где-то под кожей. И ни единой мысли. Совершенно чистый разум. Разумы.
Хруст снега и ломающихся о тело веток. Ветер, крадущий новый вдох. Я споткнулся и кувырком скатился с холма. Пригород. Не теряя темпа, я вскочил на ноги и ринулся по дороге вперед. В город. Снова споткнувшись, я растянулся ничком посреди проезжей части, и внезапно осознал, насколько я устал. Мышцы ныли, дыхание заходилось, голова гудела тяжестью, пульс бешено колотил в виски. Я поднял лицо из снега.
На них изодранные платки поверх заношенных грязных пальто. Все серо, и даже снег под слоем гари и пыли. Полуразрушенные дома будто изгрызены гигантскими крысами, тлеющие костры и холод. Как же холодно! А этот оглушительный вой сирен сводит с ума.
Я приподнялся и сел на колени. Крылья Илая метнулись вверх из моей спины, рассекая ее. Он выдирался из меня, будто срывая кожу. Дюйм за дюймом. Мучительно. Его жар и энергия покидали меня. Как холодно! Холодно! Он взмыл в небо, а я даже не нашел сил поднять голову.
- Эй, тебе нужна помощь?
Я потерял сознание прежде, чем мое лицо вновь уткнулось в снег.
- Марк, Марк, Марк, - голос той девочки… нет, этот голос принадлежит уже женщине. – Какой ты холодный, Марк! Ну же, давай! Не смей умирать!!!
Ее нагое тело колется наэлектризованными иглами, каждое касание приносит жгучую боль. Я застонал и выгнулся.
- Терпи, терпи!
Опять? Да сколько можно? Где предел?
- Я должна тебя согреть, или ты умрешь…
Но я же уже умер!
Она прижимается ко мне всем телом. Слезы катятся по моим щекам. Слезы боли.
- Терпи, сокровище мое!
Она целует мое лицо, шею. А я чувствую, как кровеносные сосуды лопаются где-то глубоко в мышцах, расплескивая по ним боль. Стон непроизвольно рвется из груди. Ее руки скользят по моему телу, ее тяжесть давит. Я пытаюсь стряхнуть, убрать это от себя. Илай!
- Штт, тише ты! Весь легион перебудишь! – его горячее сбитое дыхание прямо в ухо.
Но я не владею собой, прости!
Лишь память. Но в этот раз как спасение. И пришло возбуждение. Страсть ударила в голову, разнеслась по венам, вытесняя, уничтожая боль. Растворяя ее в пламени иного рода. Ее тело мягкое и горячее. Обвивает меня совсем как…
Утро, вечер, ночь? Здесь не поймешь. Ни одного окна. Бомбоубежище. Тихое шуршание беженцев. Приглушенные голоса. Ее голова покоится на моем плече. Она аккуратно выводит пальцем какой-то узор на моей груди.
- А ты ведь не узнаешь меня, Марк? – она привстала, и золотистые локоны ее волос скатились по узким плечам. – Ну, конечно! Когда мы виделись в последний раз, мне было… 6?! Удивительно, но ты не постарел ни на минуту… Столько лет прошло! До сих пор не могу поверить. Это действительно ты!
- Прости, я…
- Да, да. Госпиталь в Пазевальке. Осень ‘918-го. Помнишь?.. Ты должен быть уже стариком, но ты… ты отлично выглядишь!… только мужественнее, крепче… Ведь мое сердце мне не лжет? Марк???
- У войны свои правила, - я не хочу с ней объясняться. Да ей этого и не требуется. Она знает, что не ошибается. А я…
Я сел, приподнял одеяло. Я обнажен, да это и не странно.
- Ах, да! Я нашла кое-какую одежду для тебя, - она встала, полностью стащив с меня одеяло и завернувшись в него. Кинула мне какое-то тряпье, которое я тут же поспешно натянул. Все-таки очень холодно. – Вот еще…
Она достала футляр, положила рядом со мной и открыла.
- Моя скрипка… - я потянулся пальцами к инструменту.
- Ты оставил ее в госпитале. Я сохранила ее. Я верила, что мы еще встретимся.
Я ошарашено уставился в ее лицо.
- Сыграй, Марк!
В моих ушах эхом зазвенел ее детский голосок. Я резко отдернул руку.
- Нет! Извини… Я должен… должен найти Илая.
- Твой брат? Он жив? Он здесь?.. Ты звал его в бреду.
Да уж, брат! Прям Каин и Авель. Я ринулся искать выход.
- Подожди, Марк! – она засеменила за мной, путаясь в одеяле. – Не ходи туда! Останься со мной! Весь день и всю ночь бомбили. Не выходи на улицу, прошу тебя! Я не хочу тебя потерять! Снова. И навсегда. Останься!
- Не могу. Я должен идти. Прости!
Она схватила меня за плечо, резко развернув лицом к ней.
- Ну… ну хотя бы обещай, что вернешься! – в ее глазах застыли слезы. – Обещай мне!
- Обещаю, - потупив взгляд, нехотя выдавил я.
- Я и твоя скрипка будем ждать тебя.
Я коротко кивнул и быстрым шагом направился к выходу. Я еще не успел преодолеть лестницу, как снова пронзительно взвыли сирены. Воздушная атака. Только это не важно. Нельзя убить того, кто мертв.
Ну, где же ты, братец?! Кем ты мне только не был за эти столетия. Вот уж не думал, что станешь Иудой. Предашь меня Смерти. А ну-ка спускайся из своего гнезда, недоорел! Давай объяснимся! Что произошло? Почему я еще здесь? Что вообще это было? И как возможно?
Я вышел на улицу, невзирая на окрики и попытки меня вразумить. Тяжелые бомбардировщики курсировали низко над городом, орошая его железным дождем. Я завороженно смотрел в небо, на летящий вниз град, что при встрече со зданиями вырывал из них массивные куски, поднимал в воздух, обращал пылью и огнем, выкорчевывал деревья, углублял мостовые. Это так… красиво!
С каким-то юношеским азартом я наблюдал за этим потрясающим зрелищем, стоя под ужасающим дождем абсолютно без страха. Ведь ничто не коснется меня, кроме… Еще секунда или две, и ты придешь.
Еще один снаряд вошел в соседнее здание. Оно осело и начало крениться на меня, осыпаясь огромными булыжниками прямо перед моим носом. Сердце заходилось в груди от восторга. Сейчас. Сейчас. Твои крылья закроют.
Рядом вошло еще два снаряда, образовав взрывами вихрь огня вокруг меня. Сейчас. Ну же! Огненный смерч закружился и двинулся, ведомый невидимой силой.
И я горел.
Я закричал и резко сел на постели. Лиза, яростно стреляя глазами, смотрела на меня в упор.
- Ты мне сейчас руку сломаешь! – процедила она сквозь зубы.
Я опустил взор на мою руку, в которой я сжимал ее, вероятно, слишком сильно. Я ослабил хватку, и она выдернула свою ладонь.
- Извини, - растерянно протянул я, потирая переносицу. – Долго я был в отключке?
- Около десяти часов, - она поднялась с кровати и отошла к окну. – Ты какой-то кислоты нажрался?
- Чего? – я в непонимании уставился на нее.
- Наркотики.
Я активно рылся в своей голове. Опиум, кокаин, морфий… это она об этом?
- Если ты уже в себе, потрудись объясниться! – гневно продолжала она. – Ты бредил. Я думала, ты сейчас сдохнешь! И я не знала, что мне делать! Куда бежать?! Кого звать на помощь?! И ты весь в крови, но я осмотрела тебя – на тебе ни царапины, так чья это кровь? И кто такой Илай? Ты все время звал его.
- Илай – мой друг, о котором я уже упоминал.
- Который погиб?
Я лишь кивнул. Она тяжело вздохнула, сменив гнев на сострадание, и вернулась ко мне. Села рядом, обняла за шею и прислонилась  лбом к моему лбу.
- Он был тебе так дорог? Бедный мой! Я… я понимаю, но алкоголь и наркотики – это не выход, не способ примириться с этой утратой. Ты только губишь себя. Я знаю, сейчас ты не хочешь, не можешь об этом думать, но ты еще жив, и в твоей жизни еще будут счастливые моменты. Много радостных, солнечных дней.
Хм… что ж, она сама придумала для себя оправдания произошедшему. Хорошо, да будет так! Я поджал губы и погладил ее руку, что обвивала мою шею. Она в ответ чмокнула меня в щеку и прижалась ко мне, смыкая на спине руки.
- Ам… ты это зря, - я поторопился ее оттолкнуть. Кровь уже засохла, да и рубашка была распахнута, но все же. – Я… мне надо в душ.
Она кивнула в согласии и отодвинулась.
- Так чья это кровь?
- Не знаю.
- Не помнишь?
- Нет, - подтвердил я.
- Что ж, будем надеяться, ты никого не убил.
Я улыбнулся в ответ и встал с постели, направляясь в ванную комнату. Лиза последовала за мной.
- А где ты взял..?
- Что?
- Ну, то, что принял?
- А! Ну… хороший художник всегда найдет себе красок.
- Это плохие краски, Рене!!!
Я уже зашел в ванную и стягивал рубашку.
- Ладно, - явно смутилась она, видя, как я раздеваюсь. – Мне надо домой. Папа там, наверное, с ума сходит. Ведь кто-то разбил мой телефон!
- Ой, прости! – я направился обратно в комнату.
Нашел сумку, достал телефон и протянул ей.
- Он мне все равно без надобности.
- Серьезно? Уверен?
- Да, да, бери!.. Пожалуйста.
- Ладно, - она не уверенно, но все же взяла у меня телефон.
И я вернулся к тому, что делал.
- Ам… может, выпьем вечером кофе? – спросила она.
- Отличная идея!
- Дальше в город по Ляйпцигерштрассе есть кафе, там варят отличный кофе! Мне очень нравится.
- Хорошо, - согласился я.
- Ну, тогда встретимся здесь, на углу, часиков в 6?!
- Да.
Она мило улыбнулась и вышла, а я, наконец, избавился от остатков одежды и забрался в душ.
Горячие струи ударили мне в лицо и потекли по телу. Огонь. Разъедает плоть, забирается внутрь. Я резво выскочил из кабинки. Обтер лицо, восстанавливая зашедшее дыхание, дотянулся до крана холодной воды и, выкрутив его на полную, вернулся обратно. Я предпочел бы потерять это воспоминание, как и сотню других. Но ты беспощаден. Особенно ко мне.
Англия. Затянувшаяся война с мятежной Шотландией и междоусобица баронов. «Французская Волчица» еще так юна, потупленный в скромности взор. Она вышивает гобелен.
- Нити. Ты видишь их, видишь сплетения, но пока гобелен не закончен, ты не видишь полной картины, лишь предполагаешь ее, - в полголоса напутствует Илай, разглядывая Изабеллу. – И если нити не в твоих руках, то и предположения могут быть напрасны и не оправданны… А королева не дурна собой.
- Да, - бесстрастно соглашаюсь я. Не нравятся мне все эти затронные интриги.
- Странно, что король ею пренебрегает.
- Отнюдь. Нашему королю больше по вкусу его пажи, - ухмыляюсь я.
- Верно. Это его и погубит. И Англии нужен наследник… прежде, чем разгневанный двор его свергнет.
- О, она не станет первой королевой, давшей трону наследника от фаворита. Ей всего 12. Время есть.
- Всего 12. И огонь страсти ей неведом.
- К чему ты клонишь?
- Ты бы почтил визитом ее покои после восхода луны, - он подцепил ножом яблоко и подтянул к себе.
- Но я же…
- Разожжешь в ней пламя, научишь любить, - перебил он.
«Научи меня любить!» - эхом мой собственный голос. Я сжал зубы, едва не раскрошив их.
- Как скажешь, - выплюнул я.
- И не беспокойся о короле. Он вас не потревожит сегодня, - он надкусил яблоко.
- «Делай, что должен, и будь, что будет», - мне надо сделать это девизом и вписать в герб! – разозлился я. Хотя я же не должен.
- Давно пора вписать это в наш герб, - с грустью улыбнулся Илай. Тебя это тоже не радует, но ты видишь…
Нити. Нити судеб. И я был направляющей дланью, только картину задумал не я. И я был слеп.
Я выбрался из ванной, выгреб из шкафа чистую одежду. Чем больше сплетений, тем яснее картина… А за окном все также светит солнце. Что же я хотел еще вчера? Ах да, новости! Раздобыть газет. Я зацепился взглядом за сумку. Интернет! Там ведь есть вся информация, которая мне нужна. Только как мне вытащить ее из того устройства?
Я вынул плашет. Вай-фай. Как Лиза это делала? Я попытался вспомнить движение ее рук. Что-то нашел. Доступные подключения… тыкнул наугад. Пароль требует. Проклятье, без нее не выходит! Ладно, подождем встречи. Я спустился вниз и сел в лобби у окна созерцать улицу.
Многое еще вернется. Чего я не хочу. И именно поэтому забываю. Каждый раз, уходя в сон, я пытаюсь отречься от этого мира… и от своих деяний. Столько жизней прожито. А мне вполне хватило бы одной. Той, самой первой, где судьба свела нас. Где я дослужился до центуриона, что должен был остаться у стен Карфагена, если бы… если бы Владыка моего сердца не отрастил вдруг крылья.
- Столько дней и ночей! Мы делили хлеб и проливали кровь бок о бок! Я верил, что знаю тебя, но теперь… кто ты такой?
- Все еще твой муж.
- Ну, нет!...
- И твой Ангел-Хранитель.
- Ангел??? Так отчего твои крылья черны, как сама тьма?
- А какими должны быть крылья Ангела-Хранителя Второго Всадника Апокалипсиса?
И к чему мне другой Ангел? Ведь никто не видел того, что видели мы. И я не могу больше позволять себе запирать воспоминания, прятать их где-то глубоко. Ибо больше нет того, кто помнил это за меня. Кто видел этот гобелен во всех деталях, хранил в себе ежеминутно. Подсказывал и направлял, а я мог просто подчиняться, не задумываясь ни о прошлом, ни о будущем… Что же я натворил?!
Теперь я понимаю, почему Илай мне позволил… но как ты допустил? Или это и есть твое хваленое сострадание? А меня ждет кара: восстановить полотно, мгновение за мгновением, во всех страшных красках. Чтобы видеть. Начало и конец. Все пути, все судьбы. Понять твой план. Для всего мира и для каждого.
И все так же по небосводу бежит солнце. День за днем, век за веком. Освещая вспаханные поля, засеянные пшеницей и орошенные дождем. Или поля боя, усеянные телами погибших и удобренные кровью. Безразличное солнце. Которому мне должно бы уподобиться, да только вот…
- Эй, мы же на углу договаривались встретиться!
Я поднял глаза. Лиза. Кхм, а уже 6?
- Извини, я потерялся во времени.
- Ладно, - она натянуто улыбнулась. – Ну, что? Пойдем?
Я легко улыбнулся в ответ, подхватил сумку, поднялся, и мы покинули отель.
- Как самочувствие? – поинтересовалась она.
- Отлично. А тебя папа не сильно ругал?
- Нет. Он каким-то чудом не заметил, что я не ночевала дома.
- О, это очень хорошо. Мне бы совсем не хотелось, чтобы у тебя были проблемы из-за меня.
- Эх, Рене, Рене… Ты кажешься мне хорошим парнем, и я понимаю, как тебе сейчас тяжело, но… Твой друг вряд ли бы одобрил то, что ты творишь, - мы брели по улице в сторону набережной.
Хм, мой друг не одобрил бы… как далеко все это от истины. Как много ты еще не знаешь. И твоего пути я еще не вижу. Поэтому не знаю, что я должен тебе говорить.
Она тоже замолчала, вероятно, не найдя больше слов в этой сложной и для нее теме. Так минут через 15 неспешного шага мы достигли кафе, о котором она говорила, в полной тишине. Кафе оказалось маленьким, довольно уютным и… арабским. Кроме нас в кафе было пара мужчин, соответствующей данной расе внешности, и парень за стойкой.
Мы расположились за столиком.
- Что ты будешь?
- Да тоже, что и ты. Ты говорила, что у тебя здесь есть свои избранные напитки.
Она кивнула и сделала заказ. А я решил вернуться к делам.
- Можно вопрос?
- Да, конечно.
- А что такое «Пегида»?
Лиза округлила глаза, и вокруг стало как-то слишком тихо. Я повернулся к бару и уперся в три пары глаз, бурящих меня взглядом. Что я такого сказал?
- Кхм, а тебе зачем? – вернула мне вопрос Лиза.
- Просто из любопытства. Я видел надпись на стене, смысл которой не понял. Вот и решил спросить.
- А ты за новостями не следишь? Телевизор не смотришь?
Теле… чего?
- Ам… ну… я немного выпал… ну…
- Да, я понимаю. Так, собственно, про войну в Сирии и про беженцев ты знаешь?
- Да, про беженцев знаю.
- И естественно, есть не согласные, кто не хочет, чтобы Европа принимала беженцев. Так вот «Пегида» - это объединение этих не согласных. Они устраивают демонстрации: одна из них была совсем недавно здесь, много народа собрали. Но на самом деле большая часть из них – это подростки, хулиганы, которым просто некуда деть свою агрессию, а от их лозунгов веет фашизмом.
Вот как?! Значит, дело Адольфа еще живо. Звенья одной цепи, я был прав.
- Это только политика. Я стараюсь этого не касаться. И тебе не советую. В конце концов, мир для всех! – немного пафосно заявила Лиза.
- Согласен, - одобрил я. – Но я все-таки почитал бы новости. Для общего развития.
Нам принесли кофе, и я воспользовался моментом общения Лизы с официантом, чтобы достать планшет. Включил его и протянул ей.
- Слушай, я не очень хорошо разбираюсь в этой штуке, но там ведь можно новости смотреть? Ты не могла бы показать мне как?
- Ты с какой вообще планеты? Динозавр! – удивилась она.
Я лишь смущенно улыбнулся.
- Ну, смотри. Для начала нужно подключение к сети.
- Вай-фай, - уточнил я.
- Да. Во всех общественных местах, как правило, есть точка доступа. И в твоем отеле. Пароль можешь спросить у администратора за стойкой. Подключаешься и открываешь браузер, - она продемонстрировала мне, куда я должен нажимать. – Ну а потом вот в этой строке набираешь то, что тебе нужно. К примеру: «мировые новости», и он выдает тебе кучу всяких сайтов с новостями. Дальше переходишь по ссылке и читаешь.
- Большое спасибо! Я привык к газетам, но здесь я не знаю, где их брать. Да и они ведь больше не нужны?!
- Да, в наш век бумажные газеты уже никому не нужны. Как и телевидение по большей части. Интернет все поглощает, хотя это такая помойка! Столько информации! И нужной и не нужной, зачастую противоречащей. Понимаю твое предпочтение к определенным издательствам, - подмигнула она. – Но прогресс есть прогресс, и его не стоит игнорировать, просто нужно уметь им правильно пользоваться.
- Отлично сказано, - я отхлебнул кофе, и перед моим взором предстал турецкий ятаган. Омг, стоп! Совсем неподходящее время грезить прошлым. Впрочем, это только вкус. Забытый и обретенный вновь. – Но я и правда в этом плане, как ты выразилась, динозавр, - продолжил беседу я, дабы мой непокорный, как и я сам, разум не подкинул мне очередной неприятный сюрприз. – Я не видел нужды во всех этих модных девайсах. Но ты абсолютно права: глупо бежать от прогресса.
- Хм, чудной ты, - усмехнулась Лиза. - Как кофе?
- Очень хороший! Прямо вкус Турции.
- Ты бывал в Турции?
- Угу, - кивнул я. – Было дело.
- Значит, любишь путешествовать?
- Да, точно.
- Много стран уже посетил?
- Прилично.
Даже слишком.
- Отличное хобби. Я бы тоже с удовольствием поездила по миру.
- И что держит?
- Папа, работа… Не все так просто. И не все так, как мы хотим.
Я покачал головой, не зная, соглашаться с ней или нет. Да, не просто, но иногда проще, чем кажется. И жизнь не дает то, что мы хотим, но то, в чем нуждаемся. Тебе кажется, что твоя обыденная жизнь сложна, но что же тогда мои столетья? Интриги, склоки, одно неосторожное слово, и фаланга ощетинилась копьями. Просто. Все очень просто.
- У тебя еще все впереди, - заверил я.
- Конечно, - растянула она губы в милой улыбке.
На город опустились вечерние сумерки. Включились фонари. Покинув кафе, мы вторглись в вечернюю прохладу.
- Зябко сегодня, - поежилась Лиза.
- Да, стоило одеться теплее, - подтвердил я. – Я провожу тебя.
- Нам же все равно по пути, - хихикнула она.
Но все же я прогулялся с ней не только до угла, а до дверей ее дома.
- Куда ты намерен сейчас пойти? – грозно спросила она.
- В отель, - я в непонимании развел руками.
- Обещай мне, что не будешь шататься по клубам и барам и принимать всякую дрянь!
- Ах, вот оно что! – я взял ее за руки. - Спасибо за заботу, и, клянусь, я пойду в отель и не покину его как минимум до утра!
- Хорошо. Я завтра работаю с двух часов дня, так что… завтра тоже не безобразничай!
- Ладно. Может, я загляну к тебе в бар вечерком.
- Алкоголь не налью!
Я рассмеялся.
- Идет.
- Ты не одинок! – немного помедлив, тихо сказала она, пристально глядя в мои глаза.
Хм, а вот в этих словах я действительно нуждался. И даже не представлял на сколько.
Она чмокнула меня в щеку и, пожелав сладких снов, исчезла за входной дверью. Сладкие сны… А такие бывают? Я вернулся в свою комнату в отеле, как и обещал, не забыв попутно попросить пароль от вай-фай у администратора. Растянувшись на постели с планшетом, я принялся осваивать просторы интернета.