Инфаркт миокарда

Я не могу сказать, что природа наградила меня крепким здоровьем.  Родился очень маленьким, всего 2200 грамм и едва не умер в младенчестве. Потом в дошкольном и раннем школьном возрасте часто болел, в основном  простудными заболеваниями и ангинами. Дело доходило до того, что во время поездок в Хабаровск всем взрослым и детям покупали мороженное в вафлях, а мне одни вафли.  Но потом стал заниматься физкультурой и постепенно стал крепче. Особенно когда стал поднимать импровизированную штангу.  За все время учебы в школе у меня лишь однажды заболел зуб, который пришлось удалить.  Все остальные органы вполне соответствовали возрастным нормам. При прохождении углубленного осмотра перед получением военного билета у меня нашли лишь одно отклонение. На ЭКГ выявили неполную блокаду правой ножки пучка Гиса. Многие считают это вариантом нормы. Потом эта блокада была у меня всю жизнь.

В 1980 году летом, когда я, находясь в очередном отпуске, собирался смотреть  репортажи с Олимпийских игр в Москве, у меня впервые случился приступ мочекаменной колики, который купировали только удалением большого камня из правого мочеточника, полностью перекрывшего отток мочи из правой почки.  Потом я регулярно, примерно раз в 1-2 года рожал небольшие камни, зачастую пребывая в коликах по неделе.  Пока в 1996 году я не попал на прием к доктору Ворониной Наталье Владимировне, к тому времени ставшей доктором медицинских наук, блестяще защитившую свою диссертацию на тему «Лечение мочекаменной болезни в зависимости от химического состава камней».  Я узнал об этом и попросил меня принять. Она обследовала меня вместе с моей дочкой, причем я перед этим сдал свой удаленный в 1980 году камень  на спектральный анализ в «Дальгеологию», где мне установили химический состав камня – оксалат.  Воронина поставила мне диагноз – врожденная мембранопатия, при которой стенка клетки не пропускает все необходимые для её нормального функционирования питательные вещества, витамины и минералы, в том числе и нужный её магний. И магниевая недостаточность приводила к плохому усвоению  кальция, отсюда у меня и проблемы с зубами и появлению оксалатных камней.  Став применять препараты, содержащие магний и витамин Б-6, необходимый для всасывания магния, я полностью избавился от камней в почках.

Недостаток магния, который особенно нужен для миокарда, проявился через год в первых приступах стенокардии.  Но увеличение по совету Ворониной дозы препаратов магния купировали и эти приступы.  Поэтому позже, когда у меня возникали боли в области сердца, я просто увеличивал дозу употребляемого уже постоянно препаратов магния.  И эта уверенность в том, что магнием я смогу вылечить свое сердце, и подвела меня. 

Инфаркт произошел 8 июня 2013 года.  За две недели до него я был у своего участкового врача и прошел тест на риск возникновения у меня инсульта и инфаркта, который придумали американцы, а мы у них взяли.  Он показал, что волноваться мне нечего – риск заболеть этими грозными болезнями у меня минимальный.  Поэтому, когда через неделю у меня случился первый приступ стенокардии,  и прошлось вызывать скорую,  которая оказала мне помощь, я не расценил это как что-то опасное и не согласился на предложение поехать в Тюменскую областную больницу. Тем более что ЭКГ ничего особенного не показало. Все ту же блокаду правой ножки пучка Гиса.  Но 8 июня среди полного здоровья днем у меня появились сильнейшие боли за грудиной. Было такое состояние, как будто мне вбили кол в грудную клетку.  Вызвали скорую помощь. Вначале приехала одна, потом вторая на реанимобиле. ЭКГ показало обширную зону ишемии сердечной мышцы в зоне левого желудочка. Меня срочно повезли в больницу. В дороге у меня появились признаки отека легкого, поэтому врач из скорой предупредил больницу, что к ним везут очень тяжелого больного. Реанимационные мероприятия начались  уже в приемном отделении больницы и продолжались всю следующую ночь.

Утром в реанимационной палате появился довольно упитанный человек лет  50-ти.  Он побеседовал с врачами,   подошел ко мне. Представился главным кардиохирургом области Кириллом Викторовичем и сказал, что он будет курировать мое лечение по просьбе своего коллеги из Хабаровска Бондаря Владимира Юрьевича, ставшего в это время директором Хабаровского  Федерального центра кардиохирургии.  Как потом выяснилось, с Бондарем связалась по телефону моя жена и сообщила о моем  инфаркте.

В реанимационной палате я пробыл несколько дней. Потом перевели в обычную палату,  снова в реанимацию на сутки для того, чтобы купировать сердечную недостаточность капельницами с каким-то жутко дорогим, но эффективным препаратом. Через три недели меня выписали, назначив через 2 недели повторную госпитализацию для проведения коронарографии,  выработки тактики дальнейшего лечения. Исходом первого этапа лечения инфаркта миокарда была аневризма левого желудочка и пристеночный тромб в полости левого желудочка.  Рекомендовано было соответствующее лечение и очень щадящий режим.  Надо мной нависла опасность мгновенной смерти или из-за разрыва аневризмы и тампонады сердца, или из тромбоэмболии аорты.  Настроение было депрессивным. Свой 66 день рождения я встретил в больнице.

Лето прошло довольно быстро, так как я еще раз полежал в больнице, где мне сделали коронарографию, после которой была консультация кардиохирурга  все в той же областной больнице. На сентябрь была назначена госпитализация на операцию.  Но в сентябре  меня еще раз осмотрели и провели еще одну коронарографию с целью выявления степени опорожнения аневризмы левого желудочка. Начали готовить на операцию, но потом решили, что риск большой и меня лучше оперировать в НИИ имени Мешалкина в Новосибирске.  Все мои документы были посланы в Новосибирск. Через пару недель пришел ответ, что мне назначена госпитализация на 21 ноября.  Необходимо было иметь на руках свежие анализы и некоторые новые виды исследования. Вот этим я и занимался  с начала ноября. Самой неприятной процедурой была фиброгастроскопия, при которой выявили гастрит и полип желудка небольших размеров.  Все остальные анализы были вполне удовлетворительные, противопоказаний для госпитализации не было.  Накануне отъезда я с помощью  мужа дочери побрил все тело – руки, ноги, грудь, живот, как было предписано.

Сережа купил мне билет на поезд до Новосибирска и хотел меня туда сопровождать. Но я отказался.  Попрощавшись дома с женой и внуком Женей, вечером 19 ноября я с дочерью поехал на квартиру сына, откуда почти ночью на такси должен был добраться до вокзала.  Перед отъездом зашел к Ткачевым, попрощался с ними и потом в сопровождении обоих сыновей  Саши и Сережи поехал на вокзал.  Ребята посадили меня в поезд,  и мы расстались.

На следующее утро вместо сошедшего в Омске мужчины в купе села женщина средних лет. Из разговора выяснилось, что она хабаровчанка, юрист, ездила в Омск в командировку. В Хабаровске живет на улице Ленина, совсем недалеко от того дома, где в студенческие годы жил я. Мы проговорили весь день, пока часов в 5 вечера поезд не пришел в Новосибирск. Там меня встречал коллега  моего брата, сотрудник управления железной дороги на машине. Брат заранее с ним договорился,  он согласился меня доставить в НИИ имени Мешалкина.  Был вечер, часы пик, Новосибирск стоял в пробках, потому что город большой, более 1 млн. жителей, богатый.  Так что до НИИ, который расположен в пригороде Новосибирска, мы добирались долго.  Я поселился в пансионате при институте, чтобы с утра пойти на госпитализацию . Меня госпитализировали 21 ноября и с первых же часов пребывания стали проводить разнообразные обследования и уже ко вторнику 26 ноября у меня был полный набор анализов и обследований. 

Вечером 26 ноября меня осмотрела врач-анестезиолог. По странному стечению обстоятельств,   она была выпускницей  Хабаровского медицинского института, уроженкой одного из районов в нижнем Амуре – Ульчского.  Такие совпадения, как соседка в купе из Хабаровска,  врач, коллега по институту,  по моему мнению, свидетельствовали о благоприятном исходе рискованной операции.  Вечером мне поставили несколько очистительных клизм и побрили всего, особенно тщательно грудную клетку. Так что морально и физически я был готов к предстоящей операци