Чёрный кот

Жил я с мамой, большой, доброй серой кошкой, в тёплой, светлой, уютной квартире, но однажды открылась входная дверь, люди о чём то разговаривали, я пошел посмотреть, чей это не знакомый голос. Тут то меня взяли чьи- то цепкие руки, мама, то же подошедшая посмотреть, что происходит, даже мяукнуть не успела на прощанье. За пазухой тонкой камуфляжной куртки меня вынесли на мартовский мороз, и больше я никогда её не видел…
Было жутко холодно, я во все свои восемнадцать когтей вырывался, но держали меня крепко. Люди оборачивались на мой мяв, но тот, кто меня нёс не обращал на это внимания, как и на располосованную грудь. Наконец, мы оказались в незнакомой квартире, здесь было прохладно, но всё же не такой мороз, две женщины вышли меня встречать, дали молока, а я забился под диван, и во все свои огромные желтые глаза глядел на незнакомца, который лёг на пол и то же глядел на меня. Позже вечером, когда отгорел яркий весенний день, мне стали выбирать мне имя. Долго выбирали , звучали слова незнакомого языка, и , наконец, меня с подачи нового хозяина нарекли Суму- туман, на их старом языке. Сам- то я чёрен, как уголь, но решили они, что раз мама моя была серая старосиамская кошка, то и я посерею. Так на всю жизнь я стал Суму- чёрный туман.
Знал бы я тогда, куда попал, удрал бы сразу… Хозяин мой оказался повёрнутый на лесе, и всю мою жизнь он таскал меня с собой по всем лесам, болотам и озёрам. По моему, в самый первый раз, когда он одел пахнущую дымом одежду, я пошел его провожать в коридор, а он схватил меня, посадил на плечо и пошел. В автобусе мы ехали не долго, а потом шли по деревне. Из за каждого забора лаяли собаки, тянуло незнакомыми запахами, мы обогнали стадо огромных коров, и  вошли в лес. Была середина мая, ярко светило солнце, в голубом небе проносились лёгкие облака, а лес шумел кронами. Пахло сосновой смолой, первой берёзовой листвой, берёзовым соком. Всё радовалось концу долгой зимы, началу новой жизни, прошлогодняя, высушенная солнцем пыльная трава покрывала влажную землю, сквозь неё пробивались светло- зелёные завитушки папоротников. Пахло землёй, сыростью и весной. Я всё спрыгивал с плеча, столько новых запахов, каждую травинку, каждую завитушку папоротника хотелось  понюхать, запомнить запах, а хозяин всё ловил меня, и упорно тащил куда- то вперёд. Потом мы остановились, мне, наконец- то, дали заняться своими делами, мы были на берегу огромного озера, гуляли волны, солнце отражалось то их гребней, слепило глаза, а у каменного берега шуршал последний шилистый лёд. Хозяин развёл из высушенного на солнце плавника большой огонь, потянуло дымом, а я спрятался в сухую траву под кустом, и щурился на солнце, на моей чёрной шерстке лежала мозаика света и тени, с озера тянул ветерок, как же хорошо было вот так просто отдыхать после тяжелого перехода с стольких впечатлений. Уже проснулись лягушки, и хозяин всё ловил их, и подкидывал мне, наверное думал, что я их есть буду, но они такие холодные и склизские, я одну понюхал, да ну их! Даже прикасаться не стал. И только я тут прижился, он снова закинул меня на плечо и потащил в обратный путь. Только вечером я вернулся домой, и так мне хотелось пить, что я не только молоко, но и воду вылакал. Наконец можно было спать…. Как же я устал… Дав дня потом ему на глаза не казался, чтоб он снова меня не утащил… А всё же было здорово, всё меня тянуло к его пахнущей лесом одежде, что- то в этом всё таки было…
Потом выяснилось, что есть ещё и старший хозяин, то же тот ещё лесовик, вот и стали они меня таскать по лесам. Стало даже нравиться. И вот летом молодой хозяин с другом набрав огромные рюкзаки вещей вновь взяли меня с собой. Мы долго тряслись в ужасно тарахтевщем автобусе, жутко таращившим соляркой, и наконец попали в странное место- множество домушек посреди огородов- на дачу. Здесь бы познакомиться  с кем, много других собак и кошек, да вот хозяин на огороде не сидел, только ночевали мы в утлой  домушке, а все дни они с товарищем таскались по лесам и болотам. Закладывали огромные кольцевые маршруты, но всегда возвращались «домой», причём с разных сторон. По тропинкам  меня пускали идти пешком. Здорово, интересно, но уж больно быстро, всё хотелось узнать, понюхать,, а они всё шагали и шагали вперёд. Появились первые грибы, они и вовсе пахли не понятно чем, а меня всё тыкали в них носом, думали я им их искать буду, словно собачка какая. Я отставал, но всё же мявну- они меня подождут, понимали… В общем они меня потеряли… Я чувствовал, что меня искали два дня, да всё наиграться не мог, но наконец, пошел таки ближе к дому, прилёг отдохнуть в травку возле пыльной, горячей дороги, тут то меня и нашел хозяин. Не ругал, не журил, очень обрадовался… Потом опять вонючий автобус, и вот я дома.
Осенью меня брали с собой на болота, там то же интересно, но лапам сыро, вот найдёшь какую корягу или пень, заберёшься на него, вот тогда по лучше… Хозяин как то шел через какое- то особо топкое болото с высоченным изумрудным мхом, запнулся, я , чтоб удержаться, естественно вцепился всеми восемнадцатью когтями, видно поцарапал, так он меня с размаху в этот мох и скинул. А он не держит! По самые уши в самое болото окунулся, холодно и противно! В три прыжка оттуда выскочил, весь сырой, с брюха течёт, ну а он ничего, вытер меня шарфиком, и снова на плечи посадил, пошли дальше. И каждый раз мы возвращались домой, уставшие, но довольные, всякий раз я думал- всё хватит, но через пару дней запах тайги, охота на шмелей и бабочек, звон комаров, всё это манило вновь пойти с хозяином. Одна беда, если мы проходили возле озёр, то почему- то хозяин считал своим долгом меня выкупать. Плаваю я хорошо, но ух как не люблю я это дело! А он нет, всё норовил меня в воду запихнуть, возьмёт за живот, я уж все лапы в растопырку, хватаюсь за всё подряд, а он всё в воду! Брр! А как у них лодка появилась… Ужас просто. Как то взяли меня они на болото, часа два на хозяйских плечах, а он на дребезжащем велосипеде, мы куда- то ехали, потом куда- то шли, и пришли на жаркое, освященное солнцем болото. Оно заросло мелкими соснами, солнце, запар от багульника. .. и вдруг, добыча! Огромная птица, хлопая пёстрыми крыльями, вскочила прямо из под хозяйских ног, а я за ней! Вот была погоня! Она  крыльями хлопочет- несётся над самым болотом, а я чёрной молнией по кочкам за ней! Почти догнал, она на дерево, я за ней, тут то она и улетела… Остался я не солоно хлебавши на сосне… Хозяин с другом наловили в шапку глухарят, глухарка это оказалась, дали мне поглядеть, понюхать, а потом отпустили, ну, может оно и правильно…  Дальше пришли мы на болотистый берег ламбы, там старый , дряхлый плот, хозяин со мной на нём в озеро пошел, эх, не успел я на берег спрыгнуть… Плот- то старый, на один край станешь- он притапливается, на другой- то же, лапы мокнут… Ходил я так, ходил, надоело, вот я на хозяйскую спину, он в одной рубашке был, и прыгнул. Весело ему, наверное, было- четыре холодные мокрые лапы и восемнадцать когтей, то то он так заорал! Правда он меня потом за это в автономное плавание до берега и отправил. Плыл я быстро, только уши и хвост знаком вопроса над водой, хорошо, хоть жарко было, вылизался, шерсть быстро просохла.. Часто потом на этой ламбе бывали, хорошо хоть без заплывов, я там в вереске на шмелей и змей охотился, хорошее было лето.
Наступила зима, выпал первый, самый первый снег. В лесу чуть присыпанная черника без осыпавшейся листвы выглядела очень странно. Было прохладно, в воздухе, особенно у самой земли запахи обострились, костры, что разводил хозяин из еловой паутинки, то же давали необычный, сладкий дым. Какое- то странное чувство ступать голыми пяточками по сырому снегу, оставлять свои робкие следы на белом снеге… В сулажгорском ельнике, где мы гуляли было множество мышиных стёжек, следы белок от ствола  к стволу. Дни стали совсем короткие, под вечер холодало, и хозяин  таскал меня уже не на плечах, а за пазухой, тепло, но скучно, по этому я выглядывал из за шиворота, а он всё шагал,  в сумерках под низким серо- фиолетовым небом среди чёрных елей. За тем наступили совсем уж холода, на озёрах появился лёд, хозяин стал ходить на рыбалку и приносить живых окуней, запускал он их в тазик, и всё меня туда тыкал носом. Они брызгаются! Не стал я их ни ловить, ни есть. Мы из породы кошек сиамских королей, не благородное это дело с этакой сыростью связываться. Настали осенние каникулы, и меня снова увезли на дачу. На улице мороз, в лесу трещат деревья, а у них домик в две доски… Ладно, пока они печку топят, а под утро пар из носопырки и изморозь на изголовье, брр… В самый первый день они печку дровами набили, а труба снегом забита- дыму полный дом. Над полом сантиметров десять воздуха, а выше- дым, вот хозяин меня из дома и вынес, а по мне так лучше в дыму, чем на морозе на улице. Ну всё, дом они протопили, думал кончились приключения, ан нет! С утра на лёд, на рыбалку. Над озером морозный туман, а они всё лунки сверлят, ловят эту свою мелочь. Хотя за пазухой тепло, только они об меня руки греют, а они в рыбьей слизи, неприятно… И так всю неделю. Правда с голодухи, уха из ершей довольно вкусно… Ближе к новому году встал лёд на их священном озере- Онего, стали старший хозяин и молодой ходить по льду на другой берег, аж семь километров. На санках ехать не удобно, так что опять за пазухой у хозяина. А раз, как- то, пустили меня самоходом- все семь километров я прошагал, но обратно уж упёрся, не пошел, так донесли. Как же пить после таких походов хочется! Странно, семь километров воды, а не напиться. Ну какой ещё кот по льду гуляет, где же это видано? Потом, опять в мороз, в деревню меня привезли, бабушка терпеть кота в доме не стала, выгнала вон, всю ночь, сжавшись в комочек, все четыре лапы уместив на пяточке, размером с монету, на лавочке у крыльца просидел, даже инеем покрылся… Хорошо хоть потом ,  утром ряпушкой варёной накормили… Вот такая зима была.
Весной у хозяина день рождения, снова в лес, вот я там по мышам оторвался! Хвастать не стал, хозяин меня как раз за обедом нашел, я шкурку уже с мясом счавкал, только хвостик из уголка рта торчит, параллельно усам. Хозяин был рад, потом сам мне в лесу мышей ловил, когда с собой не брал, приносил домой. Хозяйки визжат, а я охочусь… Веселуха!
А летом у них на Онего лодка появилась, они сразу на Ивановский остров погребли. Именно погребли. Девять километров. По онежской полутораметровой зыби.  Сам то остров интересный, лягушки в камнях ночью шуршат, днём вороны каркают, я на сосну залез, они вокруг кружатся, орут, а я балдею… Правда, своим граем они хозяевам спать мешали, вот и полез за мной на сосну молодой хозяин, снял с ветки. Всё хорошо, только на волне укачивает, да ветер уши продувает. Другой раз было, повёз меня хозяин на Лойостров. Лодка течёт, под лапами лужа, фе! На сам остров пригребли, он пока костёр жег, я ушел, нашел себе куст, и спать под него завалился, он меня искать. А том на МРБэхе мужики приехали с двумя доберманами, собаки, говорят, кота вмиг почуют, а мне пофиг.  Меня всегда собаки боялись, особенно живущая в деревни шелти, только я к ней, она в пятки! Нашел меня хозяин, снова в лодку посадил, и на берег. Лодку там скачал, и пешком домой. Июль, солнце, птички, здорово было.
В общем, котятки, хоть хозяин у меня и редкостный чудак, а так всё же веселее, чем от миски до окна, от окна до дивана лохматой подушкой всю жизнь в доме просидеть!