3017-й, часть XI

XIV


- Знаешь, я давно заметил. Чем несправедливее Общество, чем бесправнее и несчастнее ощущает себя человек - тем больше в нём обитает... биологических сов. Потому что только ближе к полуночи, когда эта бессмысленно-муравьиная суета, наконец, стихает хотя бы на несколько часов, не спящие души счастливо отрывают свои взгляды от вынужденно-бесконечного хождения в земном колесе. Небо становится тише и ближе. Тогда они начинают мечтать, а иные и пишут... Потом приходит рассвет, но совсем не тот, что здесь, а другой - сонный, тяжкий, несвободный, болезненный - как акт расплаты за "ночное похмелье". Тогда человек, механистично собираясь к очередному рабочему дню, словно раскаивается: нельзя позволять себе все эти ночные витания! Отныне - строгий распорядок дня, здоровый практицизм, бесстрастие во всём! Но приходит новый вечер, и душа - всё ещё, слава Богу, живая - во весь голос хохочет над этой "мудростью" самосохранения. И всё начинается заново. И, знаешь... Если бы на свете никогда не было таких "непрактичных сов" - сейчас не существовало бы ни единого произведения Искусства, которыми мы восхищаемся. А Мир - даже, в сравнении с тем, что мы покинули во втором тысячелетии, - стал бы ещё невыносимей и душней...

- А тут ты стал почти жаворонком и ничего не пишешь - задумчиво произнесла она.

- И не собираюсь ничего писать и в будущем. Нынешняя реальность - и дороже, и выше - всякого искусного литераторства...

Они привычно завтракали на любимой веранде под музыку распускающегося июльского утра. Огорчал лишь её скорый отъезд на службу.

- Ты, всё же, порой поверхностно и схематично судишь о людях. Заранее убеждён, что знаешь их мысли и действия в отношении тебя - тонко улыбнулась она.

- Да, ты права. Хотя... и люди редко переубеждали меня в ошибочности изначального мнения о них. Но с Петром Алексеевичем и Софьей Владимировной я дал маху в предварительных оценках - это очевидно. Предполагал вчера столкнуться с той внешней "манерной респектабельностью", дворянским апломбом и беспросветной скукотищей, высмеянной ещё их современником Чеховым. А в реальности... Иное, но интересное и цельное поколение. И, знаешь... Эта величественная усадьба, парадный вход с колоннами, внутренний антураж прекрасно гармонируют с ними. Это именно то здоровое человеческое самоуважение, что после революции беспощадно вытаптывалось на Руси. Мне самому его хронически недостаёт - грустновато усмехнулся он. - Попробуй только нести себя гордо, с высоко поднятой головой и внутренним достоинством. Уважать не только другого - его личное время, интересы, - но и себя самого - никак не менее. Тогда (вне зависимости от того, что ты объективно из себя представляешь) - родной социум мигом обвинит тебя в эгоизме и завышенном самомнении.

Он улыбнулся и нежно взглянул на неё.

- Вот что я люблю в тебе не менее всего остального - это врождённое чувство внутреннего достоинства. Способность нести и подать себя в любых обстоятельствах, не изменяя ему.

- Я, всё же, женщина. Поверь, ей это чуть проще. Очень многое прощается уже за внешнюю красоту.  А мужчина в нашей былой стране - нечто вроде машины по зарабатыванию денег. Нет никаких принципов, если твоя семья хронически нуждается...

- Семья... (он мучительно подбирал точные слова). Я могу сказать только о себе. Зарабатывание большего количества денежных знаков ничего не поменяет. Окружающие - просто и естественно - повысят уровень потребления благ. Вероятно, станут чуть более внимательными внешне. А внутренне - абсолютно ничего не изменится. Ни - че - го. Как был по-настоящему не интересен ближним - так и останусь. Нечто вроде - "ну ладно, хоть зарабатывать начал"... И попробуй заяви о здоровых личных правах - при том, что их самих я в этих правах никогда не ущемлял! "Эгоцентрик"... "Мир не вращается вокруг тебя одного"... "Ты что, не желаешь решать наши проблемы?"

- Поэтому, я и говорю: мужчинам стократ тяжелее. Знаешь, в чём твоя беда? Не с домашними, а с людьми вообще... Ты любишь выслушать, душевно пообщаться, считая, что помогаешь людям этим негласным сочувствием. А на деле, чаще всего, - нет. Скажем, с Петром Алексеевичем вполне возможно пообщаться искренне. А другие люди только навредят своими сумбурными откровениями. И твоя внутренняя отзывчивость обернётся против тебя же самого. Поэтому - здоровый цинизм и дистанция, уж прости...

- Вероятно - да. Но я хотел сказать не столько об этом, сколько о том, что... Знаешь, Софья Владимировна не покинет Петра Алексеевича в любые времена. Иначе, их союз не был бы перенесён в новое тысячелетие. Думаю, она не станет манипулировать чувством вины и жалости, различиями мужской и женской природы. Мне было неловко спросить вчера - как они познакомились...

- Эту историю я знаю - улыбнулась она. - Они случайно встретились в 1914 году на благотворительном вечере юных талантов фортепиано, устроенным одним видным дореволюционным меценатом. Нечаянно пересеклись взглядами в зале, потом нос к носу столкнулись в фойе. И тут Пётр Алексеевич выдал (она улыбнулась).

- Я пока даже не знаю, как Вас зовут. Я абсолютно ничего не в состоянии гарантировать для Вашего личного счастия, ибо через месяц меня призывают на фронт. Ничего... за исключением любви всеми душою и сердцем, а также неизменного расположения, покуда жив. Позвольте представиться: Пётр Алексеевич Вяземский, гвардии майор...

- Какой молодец! Не мямлил - как я - он сделал самоироничную гримасу.

- Она по-девичьи прыснула и отошла в сторонку. Совсем ещё юная девчонка, выпускница лицея. А потом - только и думала, что о нём. И через три дня сама (!) разыскала его в одной из военных частей Петрограда...

- Непостижимый секрет - философски изрёк он.

- Что именно?

- Отчего случаются такие встречи - с мгновениями, что важнее всей жизни. И меняют не только Настоящее и Будущее, но и Прошлое. Быть может, потому, что эта Встреча и есть - бесконечное Настоящее. Я не знаю ответа, знаю лишь то, что рядом с тобой само Время течёт совершенно иначе. Нет, не течёт - поправил он сам себя. - Словно замерло...

Она мягко коснулась его руки, глазами извиняясь за то, что ей пора.    

- Ты знаешь, я абсолютно убеждён в том, что... Каким бы богатым не казался со стороны внутренний мир человека, его способности и таланты - этот ресурс неизбежно ограничен. Рано или поздно, но - человек, сражающийся в одиночку, без тыла, устанет спотыкаться, "творить нечто из ничего". Однажды он падёт - от суммы непонимания ближних - и больше уже не поднимется. Эта бесконечная усталость вкупе с обвинениями окружающих людей намертво вдавит в землю... (он взглянул в её глаза).

- Я ведь прекрасно осознаю ту самую "ограниченность ресурса". С тобою рядом лет с 20-ти я бы добился в жизни несоизмеримо большего, нежели один. Как это принято называть - "состоялся". А так... Чудес не бывает. Ты прости за эти "философии" - спохватился он. - Тебе, я вижу, пора. А у меня встреча с Благодетелем. Думаю, нужно поскорее решать вопрос с гражданством в новом тысячелетии. И тоже выходить на работу.

Она тихонько покачала головой.

- Не торопись. Я нудно повторюсь: ты еще не имеешь перед глазами всей картины этого века.

Потом улыбнулась, сглаживая собственный скептицизм:

- Я буду ждать наш новый вечер вдвоём. И постараюсь сегодня завершить важный отчёт, чтобы завтра взять  выходной.

Они обнялись, и он подумал, что разлуки - пускай даже, столь краткие, - неизбежны в любом тысячелетии...



XV


Еще позавчера Благодетель известил его по скайпу о сегодняшнем личном визите для второго собеседования. Так что у него было время подготовиться и продумать наиболее интересные ему темы и акценты предстоящего диалога. Он прекрасно понимал, что прежде чем подробно вопрошать об Истории тысячелетия, необходимо хотя бы поверхностно изучить роскошный семитомник - а он читал его крайне медленно, иногда сутки осмысливая информацию одной-единственной страницы. Было совершенно очевидно: данное "чтиво" - в перспективе на несколько ближайших лет. Поэтому, он решил пообщаться о том, что общо именовалось "устройством Общества Нового Века". Поскольку, если и ориентировался в нём - только сугубо технически, не более того.

Новая встреча на веранде прошла менее церемониально и более тепло. Президент, по привычке, отказался от всяческих угощений, кроме чая и демократично присел в плетёное кресло, слегка вытянув ноги.

- Государственные дела, собеседования с новыми парами Общества Семейного Уюта - по-свойски произнёс он.
- Но тебе я готов уделить наибольшее количество времени, памятуя о твоём искреннем интересе к новому тысячелетию.

- Я, как раз, и хотел бы сегодня поговорить о "государственных делах" - живо откликнулся он. - Об основных принципах устройства Общества...

Президент тонко улыбнулся с отпечатком какой-то мудрой грусти.

- Оно - как найти самый точный аналог в русском языке (он поморщил лоб) - многослойно.

- Я понимаю. Несколько Сообществ, объединённых в Единую Империю по всему Миру, исключая Китай и часть Ближнего Востока.

- Не совсем так. (Благодетель заговорил с интонацией преподавателя, открывающего новые истины любознательному студенту).

- Действительно, Сообщества достойных людей из абсолютно разных эпох - от учёных до литераторов - существуют во всех уголках Общества Нового Века. Некоторые из них объединены географически в нечто вроде специальных городков. Например, учёные - коим мы обязаны изобретением депортации во времени, эликсира нестарения, всех бытовых удобств, промышленных новшеств (и, в том числе, - оружия, делающего нас неуязвимыми для остатков ближневосточной и китайской Империй) - живут в научных центрах, крупнейший из которых располагается на территории бывшей Америки. Общество монахов-аскетов имеет монастыри в разных частях Империи. Остальные Сообщества - в том числе Общество Семейного Уюта - расселены по всему Миру - там, где им удобнее жить климатически и географически. Раз в месяц (если считать по привычному в твоей эпохе календарю) - собирается трёхдневный Совет Президентов Сообществ. Обсуждение целого ряда насущных вопросов - от политики, экономики, государственной безопасности, законодательной базы - до совершенно конкретных судеб и людей, коих мы планируем депортировать из разных веков. Среди них нет и никогда не будет ни единой мировой знаменитости в своей стезе. Потому что существует непреложное правило ОНВ: прямое вмешательство в судьбу и участь всемирно известных людей, в том числе - право всякого суда над ними - есть только у Творца.

- Деспоты и тираны, обагрившие руки кровью исторических деяний...

- Только у Творца - настойчиво повторил президент - даже, когда их нравственный полюс видится нам совершенно очевидным.

Благодетель сделал паузу, давая ему осознать сказанное.

- Так вот, мы вмешиваемся только в судьбы так называемых "обычных" людей. И то - лишь с согласия их личной воли. Если тебя занимает весь механизм воплощения решения о депортации...

- Безусловно! - простите за естественное любопытство...

- Тогда сразу скажу: отрицательный ответ случается несоизмеримо чаще положительного. Мы постепенно отслеживаем миллионы интересных нам людей разных эпох, занося их путь в Базу Судеб. Мелочей нет: род, кровь, психотип, способности, внешние обстоятельства жизненного пути. Если провести простейшую формулу: люди, жившие на Земле три тысячелетия - это 100% населения. В наш век депортируется не более одного процента из всей Истории человечества. Переселенцы составляют лучшую часть, элиту Общества - около 30%. Остальные 70% - местные обитатели, точнее - ровесники своего времени. Что касается механизмов принятия решения...

(Президент глотнул чай).

- Чаще всего это люди, не реализовавшие себя по-настоящему в своём веке. От профессионального потенциала до обретения личного счастья. В жизни это происходит по совокупности причин, и далеко не всегда прежняя невостребованность является прямой виной человека. Причина, зачастую, лежит в плоскости напрочь искажённого мироздания. Например, учёный Фил Эдвардс, англичанин, совершивший революционное открытие для разработки эликсира нестарения, был практически неизвестен коллегам во второй половине ХХI века. Он не смог добиться получения даже самого скромного гранта для начала научных разработок. Причины - банальны до безобразия: прямая зависть коллег, интриги в научных кругах. А ещё - его природная скромность, неумение (как цинично говорили в ваш век) - продать себя. В этом случае решение было практически очевидно - нам потребовалось лишь его личное согласие.

- И всё же - как выносится сей вердикт?

- Как я уже рассказывал тебе в нашей первой беседе, это нечто вроде Суда Присяжных. Например - если говорить о союзах Общества Семейного Уюта, то я - как его президент - выношу на рассмотрение кандидатуры. В течение месяца до следующего Совета Президентов Сообществ мои коллеги рассматривают потенциальных граждан Общества Нового Века и голосуют. Если хоть один из присяжных будет против, всё, что в моих силах - вторая и последняя аппеляция ровно через год.

- Разделение власти, как механизм "защиты от дурака". Понимаю и поддерживаю! - эмоционально произнёс он.

- Да, но в вашем случае произошла очень редкая история - в нашей базе данных лишь 17 эпизодов столь единодушного голосования (из нескольких тысяч пар Общества Семейного Уюта). Даже глава Сообщества Монахов (на твоём языке - патриарх) проголосовал "за". Обычно, он воздерживается - или голосует "против". Я сам был несказанно удивлён. Ну а дальнейшее тебе хорошо известно. Волонтёры со знанием языка и актёрскими способностями отправляются в интересующий нас отрезок времён - испросить личного согласия интересующих нас потенциальных граждан ОНВ.

- Я, всё-таки, задам этот вопрос отдельно... (он глотнул чай и откровенно взглянул в глаза Благодетеля). Мою спутницу депортировали первой, спросив её согласие. У меня - внешне - никакого согласия не требовали.

- Вот именно, что внешне - улыбнулся президент. - Твой ответ был очевиден - и очень давно. А касаемо той сценки февральским утром в 2017 году - уж прости нашего подданного за его импровизацию - вновь улыбнулся он.

Президент сделал внушительную паузу и стал предельно серьёзен.

- Но я не произнёс главного - а это то, что ты обязательно должен осознавать перед добровольным принятием гражданства ОНВ. Наше Общество - безусловно, земной рай в сравнении с твоими временами, но подлинным раем, конечно, не является.

- Кто знает о нём - истинном рае - отрешённо произнёс он... "гадательно, сквозь тусклое стекло"... Мне нигде и никогда не было так хорошо, как здесь, и единственное, что терзает нас обоих в этом земном мещанском счастии - воспоминания о Прошлом. А меня - ещё и то, о чём я тоже хотел сегодня побеседовать: устроиться на работу и приносить посильную пользу Обществу Нового Века.

- Не спеши! - Благодетель сделал резкий жест рукой. - Пока у тебя перед глазами лишь лучшая часть этого Мира. Дом, сад, возлюбленная, бесплатный набор естественных благ, возможность никогда не закрывать прозрачные двери даже в отсутствие хозяев. Но этого - недостаточно для принятия окончательного решения остаться здесь.

- Неужто существует - хотя бы теоретическая возможность - вернуться?!

- Я, пожалуй, не стану объяснять гуманитарию даже элементарные принципы временного континиума, открытые гениальным учёным Полом Ньюджентом всего полвека назад, благодаря чему наше нынешнее Общество обогатилось лучшими умами, недооценёнными в прежних эпохах и расцвело. Уж не обессудь... Скажу кратко: пока ты не получил гражданство и не принял эликсир нестарения, у тебя и твоей возлюбленной ещё есть возможность вернуться в те зимние дни января и февраля - 2017, откуда вас депортировали. Ближние ещё ничего не знают о вашей участи и не скорбят - Время для них как бы остановилось на тех мгновениях, когда она направлялась в магазин, а ты понуро шагал на нелюбимую работу.   

- Поразительно... (он вдруг как-то судорожно глотнул чай). - Но, если начистоту, перспектива подобного возвращения кажется нам обоим самым кошмарным сном. Уверен, у неё можно даже не спрашивать об этом.

- Тем не менее... Я, не сомневаясь в том, что ваш союз украсит Общество Семейного Уюта, а вы оба будете честно трудиться, обязан рассказать обо всём. Понимаете... (он впервые лицезрел Благодетеля чуточку смущённым) - ваш маленький рай для двоих, как и всё в этом несовершенном Мире, имеет свои издержки. Переселенцы разных эпох всегда живут в пригороде, отдельно от аборигенов, соприкасаясь с ними только по необходимости, чаще всего - по работе.  Дело не только в языковом барьере и прочих культурных различиях. В социальной благонадёжности, элементарной человеческой порядочности и сознательности тех, кто депортирован сюда, мы абсолютно уверены. Они слишком хорошо помнят былые страдания и несправедливости, и именно эта неугасающая память - пожалуй, ещё в большей степени, нежели внешний достаток и личные качества - не позволит им нарушить здешний внешний рай. Иное дело - ровесники своего века. Нашей Империи, взошедшей на осколках самой страшной в Истории человечества войны, всего 150 лет. По историческим меркам - младенческий возраст. Но уже подросло поколение, напрочь позабывшее о своих предках-основателях со всех концов Света, легендарных тружениках и волонтёрах, выдающихся учёных и изобретателях. Оно родилось в эпоху Изобилия и воспринимает Историю как сборник комиксов - грустновато усмехнулся президент.

- Да, я понимаю, - печально кивнул он. - В конце ХХI века, как я понял из подаренного вами семитомника Истории, это и погубило изнеженную земными благами Западную Европу - именно это, если зреть саму суть, а не внешние причины - беженцы, экономический кризис...

- Увы. Поэтому, дома переселенцев из других эпох (как и ваше уютное гнёздышко) надёжно охраняются в отведённом периметре от всякого вторжения местных зевак и бездельников. Это была болезненная для Общества, но совершенно вынужденная мера. Как и принятие Закона об обязательной трудовой повинности аборигенов не менее трёх дней в неделю и четырёх часов в сутки. Далеко не все, особенно - молодое поколение, в нашем пёстром Обществе столь сознательны, как переселенцы. А 12 лет назад появилась и первая тюрьма. Конечно, в сравнении даже с самой благополучной западной страной вашей эпохи преступность смехотворно низка. Но она, всё же, - существует. И высшая мера наказания - лишение эликсира нестарения не всегда останавливает преступников. На последнем Совете Президентов Сообществ было выдвинуто предложение о введении смертной казни за особо тяжкие преступления - изнасилование, убийство. Но многие (в частности - наш патриарх) - против. Сам я пока воздержался...

Оба на время замолчали. Он - переваривая свалившиеся на него факты, Благодетель - подбирая новые точные слова.

- И ещё одна причина, которая, не исключено, отвернёт ваш союз от здешнего рая... Но о ней - по нашей общей договорённости - пускай сообщит твоя возлюбленная. Вероятно, на следующей встрече я пообщаюсь с вами обоими. В том числе - и об этом...

Странно, но никакого любопытства в нём не было, пусть он и мигом вспомнил её слова "о Рубиконе". Скорее, присутствовала некоторая внутренняя опустошённость и разочарованность. Он явно переоценил сознательность людей, равно как и недооценил терапевтический эффект суммы земных страданий. Вяземский оказался прав: никакой внешний достаток, доступность всех элементарных земных благ, не удерживают отдельные элементы социума от проявления кажущихся немотивированными пороков. Размышляя об этом, он непроизвольно и растерянно развёл руками.

- Единственное, чем могу тебя утешить - улыбнулся Благодетель. - Аргумент всё тот же: в сравнении с твоим веком, да и всеми предшествующими, наше Общество - маленький, но рай на Земле. И мне будет бесконечно жаль, если вы со спутницей его покинете. Но об этом, повторюсь, вам лучше поговорить - сначала наедине, а затем уже - совместно со мной.

- Если совсем начистоту, я недопонимаю - почему так уж жаль, хоть и не могу подозревать Вас в неискренности - живо откликнулся он. - Я вижу, насколько полезны Обществу Нового Века многие переселенцы - учёные, изобретатели, рационализаторы. Молящиеся за весь Мир монахи. Но мы... эдакая заочно вздыхающая друг о друге парочка из конца ХХ века...

- Иногда не требуется никаких особо веских причин - как ни странно - улыбнулся он. - К тому же, я уже рассказал о поразительном единогласии насчёт вашего союза. Причина? - Люди. Души. Судьбы. Так редко встречающиеся взаимность и совместимость, но при этом - жестокая и постоянная разделённость в жизни. Не стоит так уж недооценивать самих себя. Вы оба прошли немалый путь и, поверь, нужны нашему Обществу.

Президент крепко пожал его руку и мигом исчез в такси, поглядывая на какой-то прибор (как он догадался, современный аналог привычных ему часов). Вероятно, уже опаздывал на новую встречу...



***


Вечером он, конечно, не смог сокрыть от неё своего внутреннего смятения. Наигранно шутить и улыбаться не стал - она бы мигом учуяла всякую фальшь. Произнёс лишь часть правды - что внутренне подустал от беседы с Благодетелем и всё, о чём ему сейчас мечтается - скромный и тихий ужин на двоих, да вечер в саду с предвкушением завтрашнего выходного. Она поняла, что он недоговаривает, но теребить его душу вопросами не стала. Поступила мудро: тихонько присутствовала рядом, изредка бросая безобидные житейские реплики.

Даже их новая совместная ночь впервые не принесла ему того прежнего, бесконечно-сладостного отречения и забытия от всех прежних бед. Когда она уже заснула, он похолодел от страшного, но безошибочного ощущения: никогда прежде то, что было неким совместным актом их вдохновенно-восторженного взаимопознания, не напоминало пошлое словосочетание из лексикона бесконечно оправдывающих всякий брак прагматичных циников - "супружеский долг". А сейчас - он умело и механистично отдал этот "долг" ей. В их личном взаимоконтексте это звучало чудовищно...

Уже давно миновала полночь, а он всё лежал и размышлял под её тихое и ровное дыхание во сне. Да, и этот Мир, это тысячелетие - вовсе не рай. Наивно рассчитывать на его построение на Земле - и он всегда прекрасно осознавал это в глубине души. Но... ведь, при сумме всех человеческих немощей важен вектор, направление. Империя Общества Нового Века пока ещё находилась в стадии расцвета, немыслимого для самого благополучного социального устройства второго тысячелетия. Но... с принятием эликсира нестарения - что случится дальше? Конечно, этот Мир был стар и повидал все возможные искажения и грехи ещё до Первого Пришествия. А во взошедшем на руинах самой страшной войны третьем тысячелетии, при всём очевидном внешнем благополучии, уже появились те червоточинки, что однажды (пускай и не скоро, хоть через 500 лет) - но, приведут к новому апокалипсису. Взойдут новые, изнеженные поколения; рано или поздно, но классовая ненависть к "понаехавшим" переселенцам из минувших веков только усилится - вне зависимости от суммы их заслуг пред Обществом. Тогда неизбежно найдётся революционер, который оседлает эту волну протеста к "живущим на широкую ногу господам". И люди вновь продемонстрируют абсолютное непонимание всех уроков Истории двух предшествующих тысячелетий. А они здесь до конца дней этой планеты - а значит, оба неизбежно узреют и прочувствуют на себе новый крен маятника в сторону Зла. Смогут ли они противостоять ему, даже не ведая о его - природе, источнике, возможностях и последствиях, в том числе, для них самих? И насколько режущими сердца окажутся тогда их взаимные воспоминания о том маленьком рае, в который они шагнули в 3017? Да и возможно ли, вообще, понести всё это? А ему самому - её боль, слёзы, новое ощущение внешней незащищённости?   

- Но Благодетель и призывает сюда лучших переселенцев из различных эпох, чтобы новый виток человеческого апокалипсиса никогда не повторился! - подбодрил он сам себя. - Однако... он человек умный, глубокий и чуткий; к тому же - историк. Похож ли президент на наивного идеалиста или восторженного неофита, надеющегося победить вечные людские грехи? Те самые, что рано или поздно проявляются у падших людей вне зависимости от комфортности внешнего существования...

Он и сам не заметил, как начал беззвучно молиться. И постепенно успокоился единственной простой мыслью, что поблёскивала тем самым - слабым, едва заметным, но ровным и не гаснущим огоньком свечи: что бы ни случилось, в любом веке - держаться друг за друга. Всегда! Рядом! Вместе! (слова выскакивали из его сознания какими-то рекламными слоганами из стихов Маяковского). Навсегда! - нечаянно вырвалось у него уже вслух.

Она мигом очнулась...

- Что с тобой? Почему ты не спишь? Опять читал эти книги по Истории?

- Да нет, скорее - ещё не написанную никем, но предсказуемую Историю. Ты прости меня. Я был холоден сегодня вечером, но все терзания уже позади. Только... прошу и молю об одном: не покидай меня. Никогда...

- Господи, о чём ты?! Как ты мог такое...

- Не надо, не произноси слов. Слава Богу, скоро настанет новое утро. И оно у нас есть...

Он немного нервно и одновременно страстно зарылся лицом в её волосы и подушку, но уже через минуту успокоился, задышал ровно и почти безмятежно - одолев, наконец, впервые мучившую его в новом веке бессонницу...


(продолжение следует)