Навеяло тишиной

День начался тихо. Странно было проснуться в тишине посреди густонаселённого двенадцатиэтажного дома.

Не пиликал на скрипке мальчик справа. Вообще-то его семья выехала однажды осенью куда-то вслед за клином журавлей лет двадцать тому назад, а звук пиликающей скрипочки до сих пор стоит у меня в ушах. Журавли регулярно возвращаются, а мальчик, наверняка уже ставший мужчиной, пиликает где-то за двумя морями-океанами, тревожа душу других соседей.

Ничего не ремонтировал сосед сверху. Его посадили на три года за то, что вместе со стеной он просверлил накачанное силиконом тело тёщи, спящей в берушах в своей спальне. Я уже даже соскучился по стону ножовки, ударам молотка, молодецкому посвисту дрели. Пытался стучать и пилить сам, но впечатление было явно не то.

Давно не врубала проигрыватель соседка снизу. Я тоже люблю рок, но в своей квартире, когда включаю его под настроение, возникающее после ста пятидесяти и хамсы на маслице и бородинском хлебушке. Соседка родила, потом ещё раз, и кардинально изменила отношение к року и прочим звукам, мешающим отдыхать ей самой и её чадам.

Перестала включать электромясорубку соседка слева. Нет, не потому, что вы подумали. Она приняла вегетарианскую веру, а звук мясорубки вызывал у неё слюноотделение, как у собаки Ивана Петровича. Приходилось неделями замаливать грехи чечевицей и морковными котлетами на пару.

Шестой год не работал лифт. С ностальгией вспоминаю, с каким роскошным визгом он проезжал мимо нашего этажа. Мы подожгли его с соседом по диагонали, после трёхсот и двух бутербродов с хамсой.

Во дворе ни разу за весь последний год не сработала сигнализация. Я даже жалею теперь, что прошлой весной выкопал с соседями после четырёхсот пятидесяти и хамсы ту яму перед аркой при въезде во двор, огородили её и повесили табличку «Ведутся работы». И ведь никто так и не проверил в течение года, кто и какие работы ведёт в этой яме. До чего у нас доверчивый и привычный к трудностям народ.

По проспекту, на который выходили окна с лоджии, перестали тарахтеть трамваи. Нет, ребята, я тут не при делах. Рельсы не подрывал, шлагбаумы и посты не устанавливал. Трамваи теперь ездят беззвучно. То ли на воздушной подушке, то ли их смазывать научились, то ли дело в моих пластиковых окнах, не пропускающих ни звука в обоих направлениях.

Крик о помощи теперь могут услышать только мухи, живущие в квартире, или оставшиеся в наличии соседи. Ну, вы помните, один сидит, а тёща его так и не вынула беруши. Другая только своих детей и слышит. Третьи выехали без обратного билета. Рассчитывать на вегетарианку не приходится. Любой крик напоминает ей о скотобойне и вызывает всё тот же рефлекс слюноотделения.

Впрочем, я ведь выехал и сам. В деревню. А какого рожна мне делать в доме, где не осталось ни одного до боли знакомого звука? Правда, супруга что-то пилит и перекручивает мясо, кого-то приколачивает и врубает музыку, но всё это происходит в такой пронзительной тишине…