Военная комендатура

Что самое страшное в этом обязательном учреждении в военном гарнизоне?

Гауптвахта! – Нет.
Камеры для временно задержанных? - Нет.
Сам комендант? Нет и снова нет!

Ответ:
- Самое страшное в комендатуре - это рисунки образцов формы одежды для военнослужащих и изображения строевых приемов.


Пойманный в самоволке или за не отдание воинской чести, доморощенный художник, избегая неблагодарной работы по уборке снега на морозе, сделал себя таковым, чтобы облегчить свою судьбу на гауптвахте.


На рисунках формы одежды молодой человек выместил всю свою неприязнь к военноначальникам, сильно сдвинув глаза офицера на переносицу, придав лицу испугано - дебильное выражение, руки намного длиннее ног и заканчиваются кистями с четырьмя пальцами на них.

Голова сплюснута с боков и напоминает арбузное семечко. На вершине семечка пристроена микро-шапка с торчащими из нее завязками похожие на антенны, что является страшной военно-морской серостью.


Ботинки вполне подходят для прыжков с трамплина, их длина позволяет отлично скользить и управлять полетом.


Брюки страшно уходят на конус и у лодыжек превращаются сразу в носки, тем самым, создавая неповторимый ансамбль авангардной одежды в рамках военной формы одежды.


Пуговицы различаются по размеру, уменьшаясь сверху вниз.


На плакате «Строевой шаг» нога, поднятая под углом 90 градусов вдвое короче стоящей на земле. Голова с массивной челюстью угрожающе несет уставной головной убор, взгляд синих глаз холоден и бдителен.


Продолжать описание галереи местных искусств дальше не будем. Остров Пасха со своими идолами отдыхает.


Главной чертой комендатуры является «сияние», так можно сказать, казарменной чистоты, на самом деле это равномерно размазанная по площади при помощи тряпки и ведра воды грязь.


От такого труда несет страшной подневольностью и каким-то крепостным правом, она хуже любого домашнего беспорядка по своей духовной сути.


Если дома в детской нарезанная мелко бумага и разлитый по полу клей вперемежку с пластилином есть остатки, точнее, издержки творчества, то здесь - неволя, напряженность и даже отчаяние круто замешанные на безразличии и понукании.

Конечно, это военный вытрезвитель, где профессионально запрут пьяного в камеру временно задержанных, отобрав от него все документы, острые и колющие предметы, а также шнурки и галстук, чтобы от горя не повесился.


Если начнет стучать в металлическую дверь, то у него снимут ботинки, а если доведет до кипения дежурного, то и свяжут, надавав по ходу «обездвиживания» «лечебных» тумаков.


Старый барак послевоенной постройки отлично изображает из себя центр военной жизни гарнизона, поглощая нарушителей, которых приводят начальники патрулей и выделяя последних уже в виде арестованных для разных работ в гарнизоне под охраной конвойных.


Обнесенная высокой стеной с колючкой наверху, угрюмо и серо темнеет внизу гауптвахта, представляя собой последнее дисциплинарное средство начальников, которых довели до предела подчиненные.


Обстановка и дизайн на уровне 1937 года, соответственно и настроение  арестованных и караула. Есть также посетители этого заведения с перспективой быть далее в тюрьме или дисбате, их страшно охраняют и держат совсем как злодеев, в отдельной камере-одиночке.


Тут и виден тот узенький мосток, соединяющий нормальную, по¬вседневную жизнь, со страшным и мрачным миром преступности, врата ада да только.


Все подсознательно остерегаются даже общения с начальниками этого заведения, особенно когда в их оскаленной улыбке которых так и светится мыс¬ль, что в принципе любой из нас может быть пассажиром в его вагоне в нику¬да.


В разговоре этих людей свободно циркулируют сутки ареста и годы зак¬лючения, эти меры горя и несчастья людей. Но реальность подсказывает: без них не прожить, они мусорщики человеческого жития, они обеспечивают устойчивость равновесия преступление-наказание на своем уровне.


В зависимости от обстановки, напряженность службы в комендатуре то рез¬ко возрастает, то падает до состояния почти сонного, но бдительного царства.


Милосердие - постоянная составляющая службы, то идут пропавших детей, то лыжников, то грибников, то отпугивают детей от озер с тонким льдом или гoняют доморощенных плотогонов, вызывая родителей для проработки, после того как мокрое чадо доставлено из глубин холоднющей воды и дрожит в рубке дежурного по гарнизону.


Принципиальные жены сдают мужей в нетрезвом виде в воспитательных це¬лях, но после того, как мужа начинают увольнять в запас, сами бегут, умываясь слезами, чтобы их обоих, простили.

1979 год