Тайное пророчество Волоса - два

               
     Новости с милой родины внушали несгибаемую надежду на скорое чудо, а как иначе : если новость культуры - шайтан и Галустян, упыриными рожами хрюкающие о важном, если новость международного масштаба - потаскуха из МИДа, снова опустившая все ведомство в хабалистый парадигм совкового базара с продаваемыми селедками, гардинами и - из - под полы - фотокарточками с голыми тетками, если, наконец, мать твою, раша могучая, новость дня - праздник маленьких гейдрихов, но без идеи, преданности, честности и чести, то настоящее чудо не за горами, надо только подождать, пока упырь двинет кони, лет через пятьсот, и все непременно изменится, вот прям обязательно и сразу. Царем станет Навальный, или Шойгу, или Шанцев, императрицей Аллегрова, или Ургант, или Витухновская, спутники полетят, погромы распространятся, еврей возлюбит чечена, а дагестанец ингуша, лесбиянки убудут на гремящий Дамбас и свои мужеством повергнут ниц коварных хохлов, не имеющих сил стереть всю эту нечисть с лица пробуровленной стахановцами земли, пидоры же, каждый, найдут своих грузин, причем, Кушанашвили возьмет двоих сразу, но одного подарит Галкину, в честь куртуазного примирения со всемогущим кланом, топчущим залежи кала вот уже почти сто лет. Это так и будет, милая Бонни, нужно только верить. Я верю. И надеюсь. А уж люблю как ... Слов нет, одни емоции. А когда меня пробивает на емоции, то, по - любому, в глазах карлики с толстыми обоссанными старухами, лилипуты с такими же бабушками, но с " Эха Москвы ", собаки трахают евреек в жопу, коты орут дикими голосами, аккомпанируя очередному " Евровидению ", сверчки тарахтят, а тараканы беспокоются и ой скушно мне, ой грустно мне. Алешка Пешков буйно плачет за печкой, граф Орлов, не Алексей, Федька жрет рябчиков, ананасы и вяленые уши Маяковского, Табаков окончательно свихнулся и женился на детсадовском полицейском Шварце, произведя семью самоновейшего типа, эдакую любовь за деньги Аринбасарова, и все общество, в количестве полутора землекопов, кто знает, о чем я, вспухнет гневом, выйдет на площадь и вместо того, чтобы убивать фашистов, будет петь и танцевать. Петь о лошадях, конечно. А танцевать краковяк, зарубежный танец зловещих поляков, надрачивающих бандеровцев на батьку Лукашенку, уже порядком уставшего от бремени и ноши, задолбавшегося грести лопатой и думать о хорошем. И в самом конце, когда подумает Бог, что харэ, пора и честь знать, сойдет с неба Годохма, глянет в глазки фюрера и громко пернет, и вот только тогда все задохнутся. Потом приедет Милла Йовович с гастролями Малого Симфонического оркестра имени города Бостона, сядет на Красной площади и врежет " Смуглянку ". Окочурившиеся восстанут от священных звуков, наденут танкистские шлемы и попрут буром во все стороны. И выйду я и скажу :
     - Е...й в рот ! Граждане зомби. Вот вы все померли и ожили, а ведь ни х...я не изменилось.
     Посмотрят зомби и во второй раз помрут, потому как в Кремле тот же чухонец, на земле тот же народ, бессмысленный и рабский, даже Захарова все та же и говорит все то же, Пушков и Косачев, Клинцевич и Потупчик, Виторган и бабуин. И закричит Годохма гласом нееб...м, и запрыгнет на Царь - пушку, и потребует привести Радзинского. Придет, хули : Годохма.
     - И когда Нерон был совсем юным, - скажет Радзинский нелепым и скомканным голосом, размахивая чепуховыми руками и трепеща анусом под бархатными штанами габардинового костюма, - повстречал он у подножия Форума Агриппу Диоцедоза, прокуратора Скифии, и поговорил с ним, и сошел с ума, и уехал в Кисловодск, точнее, не уехал, а закатился. Пришли тогда в Сенат неведомые люди от пределов севера и сказали : " Е...й в рот, господа Сенат. Мы седлаем лошадей и выступаем в Ропшу, а вы как хотите, но баркас со дна достаньте ". И все господа сенаторы, патриции в белоснежных тогах вскроются бритвами в общественных банях Вечного города, и кровь окрасит воду, и напишут потомки великие книги, выжатые из сухостойного камыша, не понять которые ни мышу, ни конуре, ни кобуре.
     - Радзинский, - ласково скажет Годохма, нащупывая цеп, - отчего ты такой мудак ?
     А Радзинский встопорщит волосенки и заверещит :
     - Не я такой, жизнь такая. И дизайн.
     - Дизайн ? - Переспросит Годохма и вернется на небо, так как осознает в этот вот самый момент, что с этим народцем ничего поделать уже нельзя.
     На небе Годохме шепнет Бог : " Ты чё, в - натуре, антисемитствуешь, что ли ? " И оскалится стальным зубом - фиксой. Годохма же ответит : " Не, Бог, не в жизнь. У этих, - и мотнет головой, как лошадь, - даже жидки и те русские ". И вот тогда - то и накернет Бог всю х...ню, существующую несколько тысяч лет на посмешище всему миру и дабы показать, как не надо. Как не надо вообще все. А в раю собака Блонди скажет приятелям человеческим голосом : " Ну, наконец -то ".
    Это, милая Бонни, не сказка, тем паче, не история, а самое натуральное пророчество. Ведь если в такое не верить, то и жить не стоит.