Алжирский пленник - часть 61

Наконец-то! На моем импровизированном столике из этюдника стоит кружка настоящего черного чая! Большая кружка, купленная специально для этого торжественного случая в супермаркете. Я захотел купить себе кружку именно в Алжире, на память, чтобы дома пить из нее чай и вспоминать… Зино скептически отнесся к моей затее, говоря, что это не традиционная алжирская кружка, а Китай. Мне  же было все равно, она отвечала моим представлениям, какая должна быть кружка из Африки: с коричневыми продольными полосками, чем-то похожая на африканские ритуальные маски и отдаленно напоминая зебру.  Там же я отыскал, среди бесконечного разнообразия зеленых чаев, единственный пакетированный черный чай. Но, вот ведь невезуха! Чай оказался с мятой и ничуть не отличается от зеленых чаев, которыми меня поит Зино, кидая в него пучок зелени. Видимо настоящий чай, без привкуса мяты или еще чего-то там,  попью только дома!
Но, в общем-то, я не об этом. Меня всего распирает от нетерпения и руки уже давно чешутся выплеснуть свои жаркие банные впечатления с парком от листьев эвкалипта.
Мне, еще вчера Зино, была обещана  сауна! Что такое сауна, я, естественно думал, что знаю, поэтому предвкушал дружескую посиделку с анекдотами, обильным столом, или хотя бы с деревянными полками, душем, бассейном, как водится. Но, как всегда, ошибался! Проехав из конца в конец весь город, Зино припарковал машину в узеньком проулке, в совершенно непрезентабельном месте. Вход напоминал подсобку какого-нибудь магазинчика с заднего двора. В проходе, перегороженном ширмой, стояли ящики с уже пустыми и еще полными бутылками воды, сока и газировки. Пройдя по нему, мы попали в тесное помещение, с прилавком, за которым молодой человек бойко выдавал ключи от тумбочек, заворачивал блины, продавал трусы, мыло, шампуни и газировку. Тут же толпилось еще человек десять. Кто-то уже выходил, кто-то входил, или что-то покупал. Дальше, на невысоком подиуме были разложены кожаные матрасы, на которых возлежали, или одевались взрослые, юноши, дети. Обычная суета и галдеж. Зино заранее предупредил меня, чтобы я вел себя, как он, делал, как у них принято. Объяснил, что в их саунах мужчины не ходят нагишом, а в трусах или специально выдаваемых юбочках ниже колен, под которыми тоже должны быть трусы! Вот такая вот мусульманская целомудренность! Мужчины стесняются даже мужчин!
Свободных лежаков уже не было и мы прошли между стоящими и лежащими людьми, забрались в угол, где еще было свободно. У стены стояли кафельные лавочки, сверху которых шкафчики с замочками. Туда сложили одежду и вещи. Ключи на веревочке Зино повязал себе на руку, как браслет. Раздеваясь, показал, как следует это делать, чтобы не смутить взоры целомудренных мужчиков, не обращающих на нас никакого внимания. Мне выдали пластиковые тапочки кем-то тысячу и один раз ношеные, в которые у меня, как всегда не входила нога – у Алжирцев миниатюрные ножки, не то-что у меня потомственного сибиряка длинные и широченные, чтобы не проваливаться в сугробах.
Проделав сложную процедуру, похожую на фокус с незаметным раздеванием и одеванием юбочки, так чтобы никто не дай бог увидел мой голый зад, мы пошли дальше. В предбаннике, похожем больше на наши общественные туалеты (не в смысле чистоты, а расположением), находились умывальники с зеркалами и туалетные кабинки. Тут же сидел средних лет мужчина, видимо уборщик. Он смачно высморкался на кафельный пол, правда, поймав мой изумленный взгляд, тут же взял швабру с резиновой прослойкой (здесь приняты такие швабры) и сгреб все в слив. Зино объяснил мне, что здесь туалет и можно будет побриться.
Дальше мы пошли в моечное помещение. Посредине стояла широкая колонна, которую опоясывала мраморная лавка. Помещение было невысоким, в воздухе чувствовался незнакомый запах. «И это все?!» - подумал разочарованно я. По периметру стен на низеньких стульчиках сидели люди. Перед ними были мраморные выступы, на которых лежали моющие принадлежности и, вместо привычных нам тазиков, вмурованы небольшие моечные чаши, в которые из двух кранов набиралась холодная и горячая вода. Слива не было и воду, оставшуюся от прежних мойщиков, пришлось вычерпывать пластиковыми чашками. В Алжире повсюду в туалетах эти чашки, наподобие наших ковшиков, только без ручек, для смывания и подмывания. Зино объяснил и показал, как что у них делается, и пошел в саму сауну, в которую вела незаметная дверь в углу банной комнаты. Низко пригнув голову, Зино, а за ним и я, вошли. У стены стоял на подобии мангала железный ящик с теном и камнями, на которых кучей лежали эвкалиптовые веники. Зачем Зино наклонил голову? Здесь вообще не было жарко! У стены, вместо принятых у нас деревянных лавок и полков, были кафельные скамейки, на очень низкой высоте. На них, пригнув голову, сидело пару человек. Все, кто заходил, тоже низко наклоняли головы, а мне хотелось встать в полный рост, да еще и на лавку, что я и сделал, освоившись. Постояв, бестолку, так минут десять, даже не вспотев, мы вышли. Я опрокинул на себя пару ковшиков холодной воды, надеясь хоть так соблюсти привычный ритуал, но увы, откуда здесь в Африке холодная вода?! Зино принес какую-то баночку с мазью похожей на мед, и стал ею натирать мою спину. Потом я потер ею все тело. Он объяснил, что это лучше мыла, натуральное средство и показал на сидящего на полу человека, перед которым, тоже на полу, лежал другой, которого тот массировал. Меня несколько удивило то, что тот лежал прямо на полу. У нас обычно массаж делается на лавке или специальном массажном столе. Но чтобы на кафельном полу?!!! Такое видел впервые!
Сходив еще раз в «парную», мы подошли к массажисту. Зино спросил меня, кто будет первым, я или он. Я предусмотрительно сказал, что он. Подумав, что нужно посмотреть, как вести себя. И моя предусмотрительность оказалась не напрасной!
Сполоснув после предыдущего клиента пол, массажист жестом велел Зино ложиться. Тот лег на живот вытянув вперед руки, лбом в пол. Массажист, или если перейти к более точным эпитетам, садист с черной колючей рукавицей на одной руке, другой смачно шлепнул Зино по спине, так что эхо прокатилось по всей бане. Затем начал с усилием сдирать с того кожу по бокам. После чего, этот потомок древнегреческих гладиаторов залез на бедного Зино сверху и коленями стал массировать его спину. Закончив, опять смачно шлепнул по спине и перешёл к рукам, которые тоже прошел своей черной наждачной варежкой. Покончив с верхней частью туловища, он приступил к болевым приемам на ногах. Шлепнув Зино чуть не по заднице, он схватил его ногу и заломил к спине. Я не разглядел, колотил ли Зино руками или это мастер спорта по болевым искусствам вновь шлепнул его по спине и стал заворачивать ступню внутрь пальцами. Тоже самое, проделал и с другой ногой. Потом локтями прошелся по ягодичным мышцам и голени. Еще более увесисто огрев Зино по спине, разошедшийся массадист, велел тому перевернуться на спину и, шлепнув для убедительности по ней опять, локтями отслоил мясо от костей бедного Зино на груди и, еще раз шлепнув за что-то, велел ему принести мыло! Зино вскочил, побежал за ним. Тот намылил им свою верхонку и стал так же по-садистски тереть Зино, сгребая что-то к середине груди. Закончив, он собрал то, что скопилось от его усилий, и показал в пригоршне. Там был что-то черное и я подумал, что это он выдрал у Зино все волосы на груди и показал ему, что вот, мол, смотри – эпиляция по-алжирски прошла успешно! Тоже он проделал и со спиной. Я, честно говоря, надеялся, что после таких процедур, этот костолом измотан и до меня очередь не дойдет. Но тот, вставая с подложенных под себя ног, между которых под длинной юбкой несомненно был спрятан хвост черта из преисподней, облил себя ковшиком воды и велел ложиться мне!