Рижский бальзам

Стояли последние унылые дни осени.
К вечеру начался проливной дождь и поднялся сильный ветер. Раскачивались перед окнами уличные фонари, бросали сквозь ветви деревьев слабый и причудливый свет, который какими-то пятнами ходил туда-сюда по стенам и потолку. Темнота ночи все сильнее возбуждала его. Но несмотря на усталость ему не удавалось заснуть. Он лежал на спине с открытыми глазами, положив левую руку под голову, а правой рукой барабанил пальцами по одеялу, прислушиваясь к осторожным звукам, которые в тишине приобретали странную отчетливость. Он встал и вышел на застекленный балкон. От тумана и сырости на улице было также темно. Достал глиняную бутылочку Рижского бальзама со вкусом черной смородины, поставив ее на венский круглый столик, сел на мягкое плетеное кресло и стал маленькими глотками смаковать его. Он видел как по окнам зигзагами стекали капли дождя. От неплотно закрытого окна тонкими струйками дул холодный воздух. Он закрыл поплотнее окно и теперь услышал тиканье часов в комнате.
Последнее время он страдал бессонницей и ложась в постель с тяжелой головой, вздрагивая точно от внезапных толчков, он все-таки забывался и засыпал беспокойным сном. Но также скоро просыпался задолго до рассвета совершенно обессиленный и раздраженный. Причина этому было нравственное и физическое переутомление. И вот поэтому он взял короткий отпуск в клинике, где он работал врачом психиатром. Поделиться мыслями ему было не с кем, да и жаловаться на неудовлетворенность и скуку на работе было бы не подобающе.
На следующий день он вышел на улицу. Какая неожиданность! Стоял тихий морозный ясный день. Газоны и крыши домов были покрыты тонким серебристым налетом инея, а кое-где хрусталиками льдинок после прошедшего накануне дождя. Деревья припудрены сахарным песком, таким же сверкающим, как и на траве. Небо казалось ему размерено-задумчивым. Легкий ветерок скользил сквозь ветки берез, а через них были видны контуры больших домов, а дальше, за ними аллея, куда он шел. В воздухе слышались голоса прохожих и отдаляющийся смех какой-то женщины. Такой приятный и легкий дискант. Ему казалось, что он был ласковым и завораживающим. Женщина повернула на аллею. На ней была черная норковая шуба с капюшоном чуть ниже колен. Она была без головного убора и было видно как хорошо уложены ее светлые волосы. В левой руке она держала крошечную тонконогую собачонку с черной гладкой шерстью, на груди у которой было видно желтое пятнышко. Женщина не переставая говорила по телефону. У него было какое-то предчувствие, что этот смех принадлежал только ему. С этим женским светлым, веселым, чистым смехом он оказался словно в своей юности. Ему казалось, что невидимая рука отбросила все нехорошее - и нетерпение, и укоры судьбы, и несдержанность, и раздражительность. В это время остановилась большая машина, к которой женщина поспешила мелкими шагами. Водитель ловко открыл дверь и она села на заднее сидение автомобиля. Двумя ладонями он осторожно положил на колени женщины собачонку, ее сокровище, где она слилась с черной шубой и осталось видно только желтое пятнышко. Машина беззвучно тронулась с места. Улица внезапно умолкла, хотя прохожих становилось больше. Но ему уже не хватало того смеха, мягкого дисканта, который еще продолжал звучать в его голове. Внезапный порыв ветра привел его в чувства. Он точно знал, кто эта женщина - когда-то она была его женой. Сколько лет прошло... он ни за что не узнал бы ее внешне, но смех! Этот смех всколыхнул его воспоминания. Но это уже совсем давняя история. А сейчас он стоял, чувствуя странное одиночество, а потом решил вернуться домой, где его ждала глиняная бутылочка Рижского бальзама со вкусом черной смородины.


Рецензии
У ВАс очень "красивая" проза. Я просто прожила эти два эпизода..

Юлья Дюмар   27.07.2020 08:42     Заявить о нарушении