Странная женщина

          Серая мышь.



 1    
   Всё начиналось вполне прозаично: зачали, родили, крестили.   В понимание моих родителей входило:  - «Счастливый ребёнок, - сытый ребёнок». И они даже не стали зацикливаться, на моём не вполне ординарном восприятии окружающего мира. Не считая того, что каждую неделю водили к бабке лечиться от испуга.
      Писать я начала внезапно, - в пятом классе. Учительница русского языка задала сочинить стих о весне. С тех пор  это невозможно было остановить. Внимание со стороны окружающих  пугало. Так что о моём увлечении знали единицы. В старших классах это прогрессировало, я даже разговаривала стихами. Проза стала   невыполнимой задачей.  Писала, писала и писала.
     Затем замуж, дети.  Писание тайком, чтоб никто не знал. Муж гонял и в хвост, и в гриву. Лихие девяностые. После тридцати лет брака, - развод. Тяжелые переживания и боль. Теперь писание спасало, как палочка выручалочка. И я опять писала, писала и писала, отгоняя от себя неадекватную реальность.
   Постепенно боль отступила. Стихи шлифовались и шли на страницы в инет.  Собирались в сборники и издавались в электронном варианте. Меня это вполне устраивало. Вроде бы издаёшься, и сильно внимание не привлекаешь.  Да  и деньги экономишь. Доходы были мизерными, а потребности большие, - младший ещё учился, когда в нашей семье свершился бунт и переворот. Школа, колледж. Вот только в этом году дошла очередь до реальной книги. Договор,- по инету в Интернациональном союзе писателей России, и ожидание, что будет дальше.
        Дальше пошло, как и ожидалось с небольшими поправками на моё везение. Все  что-то издавшие  автоматом включались в какую-то там номинацию, но мне это было не важно. Главное, - первое издание реальной книги.  Это был сборник стихов: - «Это любовь», и небольшой роман,- «Александра».  С момента выхода книг торговля в интернет магазинах резко оживилась. И  сердце догнало мою душу в пятках.  Я  почувствовала как стена, за которую пряталась, вдруг поплыла на меня, грозя прихлопнуть. Но  умение контролировать равновесие, изящно варьировала между напряженностью. Неожиданно мне было вполне комфортно.
       Стало известно, что заключительной частью, участия в номинации, - это посещение Москвы и  форума. Хотя слегка напрягало, но не нарушало планов. Я давно не покидала родных мест.  Жаждала увидеть столицу России, а также обещала сыну посещение Петербурга. Только одно «но» пульсировало в висках.  Да, верно, - это форум.
       В конце мая пришло письмо с датой сборов. Мы засобирались.  Путеводителем в мир непознанного, стал некий Никита Александрович Оверин. Он терпеливо выслушивал, и рекомендовал последовательность действий, описал примерный регламент форума. И я думаю,  почувствовал мой страх и нерешительность, потому что был весьма сдержанным и внимательным.   Когда я немного за истерила насчёт билетов на самолёт, он притормозил и закончил фразой: - «Не стоит. Всё вполне решимо. Я сам закажу вам билеты, а вы перед полётом их получите. А сейчас приготовьте ваш багаж. Помните,- два дня торжественное вручение номинаций, третий, - бал. Вам как участнице соответствующий вид. И главное наберитесь смелости. Я буду встречать. До свидания…»
       Павел был в предвкушении.  …Но что ему? Всё его шмотьё умещалось в небольшую дорожную сумку. А вот мои бальные наряды заняли чемодан, косметика  - сумку, а личные вещи немного выторговали в этой сумке,- неблаговидное пространство. А ещё была, небольшая сумочка, в которой хранились документы и наличность на текущие расходы. В салон самолёта я взяла только сумочку. Время полёта провела в тяжёлых раздумьях.  Фобии выползли из щелей и устроили шумную пляску под гул моторов. После приземления, вышли последними. Я тормознула и тихонечко размяла онемевшее тело.
 – «Пашка»: окликнула было рванувшего следом за удалявшимися пассажирами сына: - «А вы не соизволите сударь, подать руку помощи вашей даме?»
- «Мам, ты же сама ещё огого.  Да и как-то неловко»: отнекивался он.
- «Сударь я вас вызываю на дуэль.  … За неуважительное отношение к женщине»: зашипела я кидая ему воображаемую перчатку. И беря поводья коня, собираясь поскакать в одиночку.
    Он рассмеялся и подал руку.
- «А сударь, вы ещё и трус.  …  Но руку вашу я приму»: с готовностью вцепившись в него, легонько повисла, элегантно поспешая к терминалу. На ходу объясняя, насколько он невнимателен, и недальновиден.
- «Сэр, вы представляете в каком я сейчас состоянии?  В любой момент могу сорваться и повернуть коней вспять. Так что соизвольте держать меня крепче».
- «Мам, всё хорошо. Ничего страшного не происходит. Поучаствуем, получим авторские экземпляры. А потом, всё время наше. Москва… Питер. На фоткаемся, получим массу впечатлений. Вдохни и расслабься».
- «Я понимаю, но что-то сидит внутри и давит на горло. Понимаешь, вот так ты немного расслабишься, а жизнь взбрыкнёт, - и опаньки»: заканчивая фразу,  получив  багаж, я уже поворачивалась, когда столкнулась нос к носу с  Овериным: - «Опаньки…».
- «Дежавю?»: заключил он.
При встрече с его взглядом по телу пробежала легкая дрожь. Было ясно, что он видел гораздо больше, чем  полагалось, и я смущенно протянула руку: - « Лилия Третьяк. Это мой сын Павел». Указывая на застывшего рядом сына.
Пашка протянул руку: - «Павел».
Немного молча,  разбирались кому, что нести.  И лишь затем последовали за Никитой. На стоянке загрузившись в его Хонду, я покорно  приземлилась на заднее сидение. Павел сел впереди. И мы плавно покатили навстречу приключениям.
       …Гостиница находилась рядом - напротив, с домом писателей, где намечалось предстоящее мероприятие. Наш немногословный путеводитель, доставил нас к парадному подъезду. Припарковавшись, выгрузил багаж и сопроводил в холл.  У стойки бодрствовал администратор, ожидая посетителей.  Вписав и вверив ключи, он отправил молодого парнишку, лениво сидевшего рядом на стуле, тыча пальчиком в ай-фон,- показать  номер. И наша делегация  поспешила за ним.
    День только начинался. Самолёт прибыл в Москву в пять тридцать утра.  Никита предложил позавтракать, а затем прогуляться по Москве. Всё остальное начиналось на следующий день. Мы не раздумывая, согласились. Прихватив с собой каждый свою видеокамеру, отправились набираться впечатлений.
   Оверин знал Москву  вдоль, и поперёк. Что было как нельзя кстати. И мы за ним болтались целый день, делая передышки лишь на перекусы. Слушая занимательные, многочисленные истории, коими был полон наш экскурсовод. Напряжение в отношениях постепенно таяло. Он оказался добрейшим и интереснейшим человечищем. Я с любопытством разглядывала его исподтишка. Никита был моложе меня лет на пять, об этом говорило отсутствие лицевых морщин и блеск глаз, который ещё не успел угаснуть под тяжестью лет. Только цвет волос смущал и накидывал ему возраст, он был белоснежным.
         К концу дня, были вымотаны донельзя,  Пашка запросился домой. Перед расставанием  зашли в небольшой уютненький ресторанчик, поесть и дать отдохнуть ногам. Позвоночник кричал, что есть мочи,  давалась больших усилий не показывать это моим спутникам. Незаметно расплываясь по стулу, старалась уменьшить нагрузку на злополучные хрящики…
 В этот момент случайно, взгляд скользнул в сторону Никиты. Он вроде бы разглядывал меню. Хотя сомневаюсь, что оно  было ему незнакомо. И ожидал официанта. Павел уже выбрал, а я облизав  текст почувствовала подступающую тошноту, названий много, но все незнакомые. Оверин придвинулся и тихонько предложил, указывая пальцем: - «Это просто заливная рыба, на гарнир картофельное пюре; это салат из свежих овощей; мороженное, и кофе. Может что-нибудь выпить»: но встретив моё непонимание, улыбнулся заключая: - «Кофе».
       Поужинав и отдохнув. Удовлетворённо возвращались в гостиницу. Пашка аж подпрыгивал от удовольствия. И теперь мы с Никитой болтались у него в хвосте. Не отказавшись от предложенной руки, незаметно опиралась на неё, разгружая уставшую поясницу. Вот тебе и путешествия. Всё замечательно, если не считать некоторое затруднение в передвижении.    
      Многодетность и бурные годы оставили занимательные метки, дававшие о себе знать при нагрузках. Но надо сказать, что я готовилась и потому только к концу дня почувствовала протест позвоночника. Но теперь он уже скандировал.
  Неторопливо доползая к двери гостиницы, я уже была готова произнести слова прощания нашему прекрасному сопровождающему. Но он опередил: – «Может, ещё прогуляемся. Покажу вам зал, где будет проходить торжество. Ваши места».  Павел запротестовал: - «Нет, я пас». А я застыла, разбираясь в разноголосье своих мыслей. Мгновенно уловив  нерешительность, Никита продолжил:- «Никаких длительных переходов. …Да и, время детское».
- «Хорошо»: сдалась я: - «Пойдёмте». Мы разошлись. Пашка поднялся в номер. А Никита повёл меня осматривать зал. Сумерки уже ползли по площади, когда мы подходили к залитому светом зданию. Мраморные ступеньки мерцали, отражая обилие света, и выглядели сказочно. 
    Консьержка узнала Оверина и пропустила без лишних вопросов. Не смотря на уже позднее время там было многолюдно. Как всегда, всё самое важное оставалось на последний момент.  Наше появление было замечено. Тут же со сцены, сорвавшись с места в галоп, подбежал молодой мужчина, возившийся с освещением: – «Никита Александрович, проверите сами или?»
Никита улыбнулся: - «Ты опять в себе сомневаешься?»
- «Да нет, но.  … Одна голова хорошо, а две лучше»: смутился он.
- «Хорошо Антон, пойдём, я посмотрю». Оставив меня на моих местах. Они направились вглубь сцены. Антон активно жестикулировал и заразительно смеялся, рассказывая, что-то увлекательное.
      Я была не против задавшейся заминки, позволившей растечься по креслу и расслабиться. Можно сказать, кресло было удобным, и рассчитанным на большие объёмы. …Так что я могла в нём вытянуться и почувствовать себя, как  дома у телевизора. Улыбнулась, вспоминая день, и мои тараканы в голове зашевелились,  шушукаясь  и создавая новые образы. Вытащила из сумочки блокнот и ручку: - « Ага…».
    Вот так и живём. Одиночество, это не повод для скуляжа и причитаний, это время тараканов. Первые строки уже не раз возникали в процессе прогулки по городу. Так что к моменту написания они уже оформились, и остальная часть стиха, полилась как по маслу, вычерпывая густящееся во мне настроение. Где одно там и второе, третье. …Заканчивая четвертое, я отвлеклась и обнаружила рядом притихшего Оверина. 
– «Прости. Я не заметила. И давно ты так сидишь?»
Он восторженно выдохнул: - «И это всегда так?»
 - «Что так?»: не понимая, о чём идёт речь, вопросила я.
– «Села и написала? И не одно, а несколько?»: закончил он.
- «Ну что ты, всё зависит от вдохновения, настроения и насколько разогреты тараканы»: я рассмеялась: - «Прошу тебя, давай не будем делать из меня акулу пера. Я просто пишу. Понимаешь, - тихо, скромно, не привлекая к себе особого внимания. Бросить это не могу, а славы не желаю. Вот так и живём».
   - «Хочешь, пройдем за кулисы? Пройдёмся по сцене? Тебе завтра придётся это сделать».
Я затравленно взглянула на него, переводя взгляд от сумочки, в которую, только что убрала блокнот. – «Не напоминай. Давай не будем форсировать события. Завтра будет завтра, а сегодня…».
    Он улыбнулся, узнав знакомую строчку из песни примадонны. – «Хочешь, я тебе сыграю на рояле?»: продолжил он уже примирительно, отвлекая  от дурных мыслей. Не дожидаясь согласия, взял руку и потянул за собой. Я повиновалась.
   Сидя рядом и смотря, как бегают по клавишам его длинные, тонкие пальцы, извлекая волшебные звуки. Замерла. Музыка всегда имела на меня гипнотическое воздействие.  Когда он закончил, вздохнула: - «Ты гениально играешь, а вот мои пальцы и моя память для этого уже не пригодны. Хотя  очень хотелось научиться. Но кроме начальных «Дин дон», «И как шла лиса по травке», ничего в голове не задержалось. Наше фоно изумительно звучало. И азы разучивала с детьми. А вот не срослось». Он рассмеялся: - «Кукуха хвалит петуха за то, что хвалит он  кукуху».
- «Мне правда очень нравится твоя игра. И хотя я сама не играю, никто не может сказать, что не разбираюсь в  музыке».
- «Я не сомневаюсь. И мне льстит твоя похвала»: не давая продолжить, перебил он.
- «А теперь посидишь, подождёшь, я уточню кое-что, и мы пойдём ещё погуляем по площади. Хорошо?»
     Я мотнула, молча головой, в знак согласия.  И осталась в относительном одиночестве, так как вокруг копошился народ, заканчивая приготовления.  Неожиданно появился Антон, завидев меня подбежал и выпалил: - «А где седой?»  Седой откликнулся: - «Антон, всё решено и согласованно, я только что созвонился. Не кипешуй. Можете заканчивать и по домам».
 Никита опять взял меня за руку и потянул за собой. Смотря внимательно под ноги, я старалась поспевать. Вот таким образом завершался наш первый поход в зал торжеств  Союза писателей России.
    Уже на улице, я укоризненно выговаривала: - «Солнышко, это не очень выглядело прилично. Ты со мной знаком едва-едва, а позволяешь вольности. У всех на глазах. Кто может сказать, какие мысли у них сейчас поскакали в головах. А мне извините неловко. И если тебе наплевать на твой имидж, то моя скромная персона, нуждается в более тщательном внимание к нему. Мы пообщаемся и расстанемся, и давай не давать повода для слухов. У меня семья и обязанности. И Павел уж точно не поймёт этого».
     Молча выслушав, он упрямо парировал: - «Ну, если честно, я не собираюсь тебя отпускать. А это громкое заявление всем, - «она моя». Можешь соглашаться, не соглашаться, принимать, не принимать, но я думаю, что стоит задуматься. … Я не отпущу тебя. Это не возможно. Я не разбрасываюсь чувствами. А ты уже расположилась в моём сердце, - основательно».
     - «Так, во-первых, ты мне не угрожай, во-вторых, я старше тебя лет на пять. И в свои пятьдесят шесть  имея за плечами весьма неблагопристойный опыт, я не собираюсь вновь испытывать судьбу. Ты не входишь в мои планы. В третьих у меня дети, внуки, и перед ними долг и обязанности»: но вдруг почувствовав неладное, осеклась. Его взгляд излучал такую боль, что я поперхнулась на последнем слове. Горячность пропала и уже угасшим голосом попросила: - «Прости»: и отвернулась.
Осипшим голосом он повторился: - «Я не отпущу тебя, и это не обсуждается».
Настроение было основательно испорченно, спорить не хотелось, и я засобиралась в гостиницу.
Он глухо засмеялся: - «Что струсила, и бежишь? Я ведь знаю, что и у тебя сердечко  ёкнуло. Но только я имею смелость говорить открыто, а ты струсила и бежишь».
Я взорвалась: - «Никто не имеет право, мне говорить о трусости. Ты не имеешь представления через что я прошла, и какой груз несу. И если я говорю об обязанности и долге, это не отговорка. Это обет.  … Я мать. И у нас уговор с «Ним», я демонстративно ткнула пальцем в небо. А мои дети, это кислород, без которого я задохнусь. Так что лучше не продолжай». Я повернулась, собираясь стремительно уйти. Но опять зацепилась об его сильную руку: - «Ну вот, весьма откровенно и познавательно»: смеялся он.
- «Не смешно»: зашипела я остывая.
- «А я думаю, мы ещё посидим вон в той кофешке, время позволяет и тем для разговора хватает»: и он опять потащил меня, не спрашивая на то разрешения. Уже сидя в кресле разглядывая занятный интерьер, и ощущая надёжную руку на своём запястье. Я улыбнулась занятности ситуации: – «Почему-то дежавю в моей жизни постоянный гость. Может со мной, что-то не так?»
     Он заказал мороженное, и я не стала упрашивать себя, освободив руку, зачерпнула и попробовала белую сахаристую массу. Вкусно. Вкус детства: сливочный пломбир с повидлом и кусочками вафель.
Расслабилась и молча, наслаждалась ощущениями. Он тоже заговорил не сразу: – «Ты не кипятись. Прости, что пошёл во банк. Сразу раскрыл все карты. Но я хотел, чтобы ты задумалась, очнулась. А то поставила на себе крест. А ведь есть ещё люди кому ты дорога и нужна. И не обязательно отказываться от всего, приобретая иное, вполне возможен - симбиоз. И все будут счастливы»: он сделал перерыв, поглощая свою порцию мороженного. Я остыла, и желание спорить пропало, и потому сидела, отправляя ложечку за ложечкой мороженное в рот, растворяя и прислушиваясь к послевкусию.
- «Понимаешь, я не тороплю, но я ставлю перед фактом. А за то, что так себя повёл, быть может, ещё отблагодаришь. Спрячешься за меня, и только будешь удивляться, как же всё вовремя»: он покосился в мою сторону  многозначительно улыбаясь.
     И я поняла, что он чего-то не договаривает, что щадит меня. И всё что сказал и сделал, это завтра станет мелочью. По сравнению со спешащим на всех парах ко мне завтра. Я примирительно вздохнула: - «Спасибо!»  И теперь уже рядом со мной сидел опять, - огромный, замечательный человечище, который вызывал восторг и умиление весь текущий день.
   Прощаясь, он спросил: - «Завтра за вами зайти?» Я замахала руками: - «Не … Давай сегодняшних выступлений достаточно». Он поцеловал мою руку, паясничая раскланялся, на том и расстались. Это  было ближе к одиннадцати. Ночь уже вовсю,- играла свои гаммы. Закончив приготовления, легла. И погрузилась в сон.

2

        Утро наступило как то разом. Зазвонил будильник на телефоне, через пару минут раздался звонок от Никиты. Пашка подскочил: - «У нас что, пожар?»
- «Нет, солнце, это начался долгожданный день. Пора подниматься. Нам ещё надо плотно позавтракать, а то кто знает, придётся ли отобедать». Он нехотя поднялся, и отправился в ванную комнату. Я уже оделась и укладывала волосы, когда он появился вновь. Но ему быстрей собираться, чем мне. И по факту мы были на выходе вовремя. Сегодня он красовался в сером костюме и белоснежной рубашке. Галстук это  для него невыносимое испытание, так что галстука не было. Мы вышли и закрыли дверь.
     У меня из аксессуаров была только вездесущая сумочка, не съёмный  серебренный перстень (подарок дочери) и в тему серебряные серьги купленные некогда по великому случаю. Но я и не стремилась выглядеть на все сто. Позавтракав, - выползли на улицу. Я взглянула в сторону заданного направления и шумно выдохнула: - «Вот блин. Там ещё и красная дорожка и фанаты. Может, не пойдём?»: в надежде на поддержку я бросила взгляд на сына.
Он улыбнулся: - «…Но мы не привыкли отступать. …Надо Федя, надо». И подхватив под руку потащил к столпотворению. Я даже и не ожидала такого ажиотажа вокруг данного мероприятия. Уже подходя к дорожке - собралась, выпрямилась, и мило улыбаясь, медленно поднялась по ступенькам. Пашка довольно поглядывал по сторонам. – «Слушай, а это приятно быть в центре внимания. Пожалуй, я отложу на время захват мира»: это он входил в образ белой умной мыши из заокеанского мульта.   И мы на этой фразе проскользнули в открытую дверь, где  уже поджидал Оверин.  Позолоченные карточки, -  служившие проходными билетами сверкнули на миг и погрузились обратно. Он проводил  до мест, и удовлетворённый растворился среди разноцветной толпившейся массы. Я села и притихла. Хотелось сделать, как в детстве, - прикрыть глаза и стать незаметной для окружающих. Но я достала блокнот и погрузилась в раздумья. Через минут пять церемония началась.
    Зал притих. Председательствующих было слышно хорошо. И  время от времени бросая взгляд на сцену, я старалась уловить мысль говорящих. Наконец завершив приветствие, началось чествования номинантов. Тут с ужасом обнаружила, что те говорили ответную речь и читали свои стихи. Холод проник в меня, и сковал пошатнувшийся дух: – «И что он ещё забыл мне сказать?»
   Но в этот момент  услышала свою фамилию, неспешно поднялась и направилась к сцене. Пытаясь представить, что же буду говорить? Поднимаясь по ступенькам, внимательно смотрела под ноги.  И казалось, что сделав пару шагов, вдруг обнаружила чью-то протянутую на встречу руку. Уже осознавая обращённые ко мне слова, поняла что, - награждена какой-то премией, какими-то грантом, и что мои авторские экземпляры сборника, это не последнее что мне предстоит сегодня увидеть и держать в руках.
    Обменявшись рукопожатиями, мы расстались. Я медленно повернулась к залу и подошла к микрофону: - «Добрый день, дорогие братья и сёстры, дамы и господа»: улыбнулась  прозвучавшему голосу: - «Сегодня все мы оказались свидетелями продолжения прекрасных традиций поддержки пишущих гениев. Нет, я не оговорилась, я действительно считаю, что многие посетившие эту сцену достойны этого звания. И  предлагаю поддержать их бурными аплодисментами. Ну а, продолжая почин предыдущих авторов, с удовольствием прочту пару своих несложных произведений»: и   начала с «Солнечный лучик», продолжила «Кто подскажет, как сердце находит любовь» и закончив «Ночь темна и прекрасна», глубокомысленно раскланялась и покинула арену.
     Я уходила чувствуя, как силы покидают, и боясь соскользнуть на крутых  ступеньках, уже ступив на верхнюю, заметила его руку. – «Нет, - в этот момент, я от неё ни за что не откажусь»: подумала,  цепляясь за неё, как утопающий за соломинку. Не спеша, спустилась, не забыв по привычке пересчитать. Всё. …Как оказалась на своём месте, рядом с Павлом вспоминалось с трудом. Мероприятие закончилось. Народ направился на выход.
     В холле были расставлены столы для призёров, где они ставили автографы на тут же купленные экземпляры книг. Один светил мне. Я вышла почти последней, и не трудно было догадаться, который из них. Очередь уже начинала нервничать, когда умостившись, я взяла ручку. Моя первая встреча с  читателями. Экземпляров должно было быть не много, несколько коробок, это примерно двести. С энтузиазмом принялась выводить экспромты на подаваемые сборники.
    Павел не стал дожидаться окончания процедуры. Прихватив коробку и наградную мишуру, отправился в номер. Так как я имела привычку считать, то на цифре двести  оторвалась от книги и посмотрела перед собой. Что-то опять пошло не так.
      Очередь не уменьшилась, а как будто даже прибавилась. Оказалось, что на улице так же идёт бойкая торговля книгами. И там экземпляры шли без счёта. А премированным авторам, сообщество дополнительно издало на грантовой основе ещё пару тысяч экземпляров, что и толпилась около стола нескончаемой очередью. Я втянула в себя воздух: - «Ух, ты!!!» И завистливо покосилась на скучающих соплеменников. Очередь была только здесь. Страхи начинали сбываться. Примерно через час, я улыбалась последнему очереднику.
     Оглянулась по сторонам. Авторы были на местах. Немного размявшись, медленно поплыла от столика к столику, приобретая именные экземпляры. Подписывая им в ответ свои (интересно, когда они успели их купить?).
   Никита выскочил из раскрытой аудитории как ошпаренный: - «Солнышко, там дурдом, бежим»: выпалили он, переводя с трудом дыхание. Я не понимая замерла, а затем направилась туда откуда он  только что появился. Там шумели меценаты, т. е. господа.  Оказалось, они остались не довольными количеством книг, полученных сегодня. И требовали дополнительного издания. А именно моих книг.
- «Господа, господа, вы что это устроили истерию. Это мои первые книги, не последние, до конца года поступят в печать ещё пара сборников стихов, и роман «Лабиринт». А там постепенно и всё остальное. У меня на полке пылится не одна рукопись. Это просто руки, наконец, дошли до издательства. Успокойтесь, я вам гарантирую. Ещё будете умолять не писать. Но, увы, не могу. А гонорар за эти книги пойдёт на следующие издания»: я замолчала, в зале воцарилась полнейшая тишина.
- «Вот именно этого я и боялась, чувствовала, что что-то не так»: ворчала я себе под нос, направляясь вон. Никита молча, шёл рядом. Резко притормозив  обратилась: - « Что ещё ты мне забыл рассказать?» Он смущённо улыбнулся. Подумал и многозначительно выдал: - «Завтра после номинации прозы, будет авторский концерт. … Выступают поэты песенники. Ты тоже»
- «И когда ты намеревался об этом сообщить, опять перед выходом на сцену?»: шипела я от перехватившего горло спазма: – «Никита, у меня в готовом виде только одна песня, у остальных только мелодия. У меня не было возможности довести их до ума. Я поэт, я не музыкант».
Он выслушал моё возмущение и спокойно ответил: - «Я музыкант. Мы сегодня подготовимся, а завтра выступим. Я буду аккомпанировать, ок? А сейчас забираем вас из гостиницы и едим ко мне на хату. Я думаю тебе уже всё равно на мнение окружающих».
     Квартирка была как в кино, двух ярусная и двухсот квадратов. Студия звукозаписи, столовая хоть пляши. Я опять почувствовала на мгновение себя неловко, но расположившись и переодевшись.  …Работая бок о бок, с этим милым, талантливым музыкантом, забыла о нашем социальном неравенстве. Оказалось он играет не только на фортепьяно и синтезаторе, но и на гитаре и некоторых духовых. Он был не талантом, - талантищем, от которого у меня, аж дух захватывало как от быстрой езды.
      Я напевала песни, он записывал их в нотах, делал аранжировку и загонял меня в коморку звукозаписи, где я исполняла песню на чистовую. От сердца отлегло. С ним, эта задача вполне выполнима. И  стала даже подумывать о сценическом образе. Костюм вроде бы есть: черные трикотажные шаровары, и черная футболка с серебристым портретом красавца в солнечных очках, во всю грудь. Но нужны кожаные перчатки, без пальцев, оригинальные полусапожки, магическая печатка и амулет на шею. Рисунок розы на всю правую морду-лица. И розовая разовая краска для волос, то есть лак.
   Четыре песни были готовы на одном дыхание, пятую он попросил исполнить на всякий случай. Это песня называлась - «Ты мой». И фактически звучала как соло, с некоторым вкраплением музыки. Затем выслушав заморочки с костюмом, взял телефон и кому-то позвонил. Долго рассматривал присланные фотографии, и найдя что-то подходящее просветлел: - «Как тебе?» поднёс экран мне, - на оценку.
– «Радость моя, я плохо вижу. Мне нужны очки»:  я поспешно удалилась за очками. Вернулась и некоторое время внимательно разглядывала предложенное. И перстень, и амулет были выполнены в одном стиле,  они нравились, но я боялась, что такие вещи мне не по карману. Поэтому мялась с решением. Он понял и решил за меня. Серьги нашли у того же дизайнера, они были легкими и ниспадали, как каскад брызг. Теперь дело оставалось за перчатками и полусапожками.         
      Выскользнули на улицу, направились в магазин. Он находился поблизости и явно отвечал моим запросам. Прогулявшись по рядам, обнаружила требуемое,  пылившееся в углу. Это были сапожки -босоножки, на удобной не высокой платформе. Усыпанные стразами. Там же нашлись нужные перчатки.
     Уже возвращаясь, Никита спросил: - «Почему именно так?» Я засмеялась: - «Солнце, мне пятьдесят шесть. Песни не по возрасту. Под этим образом легче всего скрыться».
  Вернувшись, примерила костюм и повертелась около зеркала: - « Да, пойдёт». Никита не дал времени на переодевание, загнал в звукозапись: - «Так повторим и закрепим. Приготовилась? Первая пошла…». Это была легкая джазовая, - «Ты не поверил мне», затем пошла - «Ты все слова забыл», эстрадная попса - «Мой нежный ангел», песня под гитару - «Нас развела печально ночь», «Вуаль дождя» и завершала всё это - «Ты мой».  Нервы дали о себе знать, усталость догнала и я взмолилась: - «Всё! Будь что будет. Спасибо, ты мой ангел. Но я валюсь с ног». И я действительно отключилась тут же на кожаном белом диванчике. Он тоже не ушёл далеко, рухнул рядом.
  Утром промурлыкал над ухом вместо будильника: - «Вставай кулёмка, пора!»
Я простонала: - « А можно пора, перенести на пару часов?»
   - «Вставай, вставай»: потянул он меня за руку: - « Мы и так растянули подъём донельзя. Пашка уже на ногах, и при параде».  - «Ладно, ладно»: согласилась я и встала на диване во весь рост, демонстративно направляясь к краю, собираясь спрыгнуть на пол. Он подал руку, и подхватил перед самым приземлением.  Но не отпустил, я подняла лицо, чтобы заглянуть ему в глаза, и в этот момент его губы обожгли мой рот. Это был долгий спонтанный поцелуй. От неожиданности я обмякла и повисла на его руках. Но сознание быстро вернулось, и буря протеста выплеснулась  как набежавшая волна на берег: - «Не делай так больше никогда. Слышишь? Не надо». Боль захлестнула  сердце, и я высвободившись рванула в свою комнату. Закрылась, скинув концертный костюм, отправилась в душ.  Контрастное обливание быстро сняло напряжение в теле. Семь лет воздержания, это вам не тяп ляп, чем-то жертвуешь, а что-то постоянно контролируешь. Но я вполне счастлива. Если не считать вот таких нежданчиков.
       Во-первых, Оверин вызывал во мне восхищение, во-вторых, что-то действительно ёкнуло ещё при первом дежавю в аэропорту, в-третьих, я чувствовала, как неумолимо увязала в нём как пчела в мёде. И поэтому надо научиться держать дистанцию, хотя с ним это вряд ли получится. Он этого не желал. Упрямо напоминая о себе, и заставлял думать, вот и теперь рассматривая себя в торжественном платье, я не смогла отмахнуться от ощущения поцелуя на губах, огонь полыхнул и вырвался из груди, как из пасти дракона. Тяжело дыша, присела на кровать: - «И что мне с ним делать?»
     Легкий неуверенный стук оторвал  от размышлений: - «О да, мы спешим»,
- «Да, я выхожу»: отозвалась я, подхватив сумочку и пакеты с тряпками, направилась к двери, но прежде чем её открыть, немного постояла - прислушиваясь, а затем лишь открыла. Он ждал. –«Прости, больше не буду»: простонал заглядывая в глаза.
- «Всё, проехали. Буду весьма благодарна, если не будешь напоминать»: отводя взгляд, сухо ответила  на извинения.
- «Что, так плохо целуюсь?»: нервно хохотнул он.
- «Ты неисправимый»: не удержавшись, шлепнула его по плечу: - «Ну,  сколько можно?»
- «Я честный. Сказал, - не отпущу. Значит, - не отпущу. Дело времени. …А теперь вперёд и с песнями»: и он демонстративно шлёпнул меня по попе.
Обменялись, называется. Уступать никто не собирался. И я чувствовала, что напряжение только растёт. Но сейчас Никита был единственной родной душой в этом странном и неизвестном мне мире. И я проглотила.
    Мы подкатили вовремя, как не странно, но меня уже не интересовало мнение других, относительно моих знакомств. Зацепившись за нёсшего  пакеты Никиту, я  гордо прошагала по красной дорожке. Располагаясь в кресле,- поблагодарила, и приготовилась к очередным неожиданностям. И они наступили тут же. К нам подошёл и раскланялся, весьма привлекательный мужчина. Я его уже видела в первый день среди шумных господ. Он и тогда произвёл на меня неизгладимое впечатление. Высокий, статный в дорогущем костюме, и пронзительным взглядом, пробирающем на сквозь.  – «Никита, а ты не соизволишь всё-таки представить меня своей даме?»: Обратился он, как то уж очень по панибратски, к Оверину.
 Я уловила нотки протеста в голосе Никиты, но он повернулся и представил: - «Михаил Александрович Оверин, мой старший брат. Прошу любить и жаловать».
    Михаил протянул руку на встречу моей, подхватил и наклонившись поцеловал: - «Он меня не хотел знакомить»: широко и по-доброму улыбнувшись, пожаловался: - «Запретил приближаться. Категорично заявив, - «не отдам, моя». Правда, это как-то по-хамски? Но я вот приблизился, хотя и воздержавшись.  … Лиличка, мне очень приятно было познакомиться с вами, и я думаю, что вы оцените меня, немного лучше узнав. Ну а, теперь приятного время провождения». И он удалился, осторожно продвигаясь на своё место. Никита не ушёл сел рядом  и тихонько шепнул на ухо: - «Не отдам».
     Торжественная часть продолжалась почти столько же, как и в первый день, номинанты то и дело поднимались на сцену, рассыпались в благодарственных речах, и удалялись. Я вновь представила себя на сцене и нервно заёрзала в кресле.  Боязнь сцены у меня появилась со временем, вначале чувство страха как-то патологически  отсутствовало. Но в течении жизни появилась, и уродливо расползлась по всем сферам социума. Привычка преодолевать трудности выручала,  но догоняли последствия. Дети называли это, - отходняками. В этот момент размышлений назвали мою фамилию, и я покорно поплыла, создавая великодушный и доступный образ леди-романтик.
   Неожиданность застала врасплох. Я заметила, как бы ни старался, подготовиться к этому, обязательно хочется вскрикнуть: - «Опаньки…».
Вот и теперь вручая мне мои авторские экземпляры, грамоты, какие-то статуэтки, председательствующий в заключении объявил: - « И наконец, это именно тот автор, который получил первую премию, единогласным решением комиссии». Мне показалось, что по моему лицу расползлась идиотская гримаса. Зал рукоплескал, а у меня перехватило дыхание. Быстро справившись с волнением,  выступила с ответной речью и раскланялась. Господи, теперь только концерт. Никита,  встречал у ступенек.  Кажется, я к этому привыкаю.
   После торжественной части перерыв, и лишь затем  концерт. Сидя в гримёрке, дожидалась своей очереди. Мы выступали последними. Никита заглянул и рассмеялся: - «Совсем расклеилась?»
- «А что так заметно?»: сценично хлюпая носом,  ответила я.
- «Да уж, как то бросается в глаза, еле увернулся. Но  думаю, ты справишься. Я в тебя верю»: и он так же неожиданно ускользнул.
      Вейзажист наконец, обратил на меня внимание: - «Что будем делать?» Внимательно выслушала и заключила: - «Легко … А почему так?»
- «Ну, как бы образ такой»: промычала я в ответ.
Рисунок выбрали с наклейки, - вполне подходящая веточка розы во всю длину лица серебристого цвета. Волосы всклокотали и частично выкрасили в розовый цвет. Яркий, агрессивный макияж, и аксессуары. Когда я  взглянула в зеркало, то осталась довольна: - « Не узнать. Можно идти шутить».
     Никита появился, как раз на последних словах: - «Что ж идём шутить».
Взявшись за руки, направились к выходу на сцену. Я сожалела, что не смогла поприсутствовать на концерте, это же так интересно, новые авторы, новые исполнители, новые  не затертые песни. Вот даже взять  последнюю звучащую теперь. Интересная композиция.   
    Объявили нас. Я вздохнула, и покорно шагнула за Овериным. Микрофон вяло болтался в моих руках. Зал замер. Было заметно, что некоторый шок прокатился по рядам присутствующих.  Я улыбнулась и включила микрофон. – «Добрый вечер дамы и господа»: голос звучал вполне уверенно, уже почувствовала, как вхожу в раж: - «Мы своим номером завершаем концерт, и думаю вы не пожалеете, что остались с нами до конца. …И опаньки.  …Первая песня, это моя первая песня, эстрадная, танцевальная попса. Называется «Нежный ангел» встречайте, и наслаждайтесь».   
     Раздались нерешительные аплодисменты, и я включилась. Свет приглушили,  на экране появились танцующие фонтаны и брызги света.  Я запела. Никита вступил, как бы подхватывая эстафету,  мы на одном дыхании исполнили первую композицию. Незаметно вошла в образ. Уже никто не мог с уверенностью утверждать, что по сцене скачет милая грациозная дама рассыпающаяся утром в любезностях с этой сцены. Следующая, как и задумывалось, пошла - «Ты не поверил мне». И зал уже с интересом наблюдал за происходящим. Я приплясывала и выразительно жестикулировала, подчёркивая смысл песни. Объявляя следующую,  - посмеялась: - «Не расслабляйтесь, я не работаю в одном жанре, встречайте, - «Ты все слова забыл». И…» Никита зашёл с большого заразительного проигрыша. Я вступила. Уже после третей песни зрители загорелись и попали в настроение, долгие дружные аплодисменты не давали закончить концерт, ведущая вышла и успокоила: - «Мы решили, что Третьяк исполнит дополнительные песни. Так что можете наслаждаться».
        Она отплыла, а я немного растерялась, но спохватившись, продолжила: - «А теперь парочка песен под гитару и дуэтом. Встречайте, -  талантливый музыкант и просто большой души человечище, Никита Оверин».  «Нас развела печально ночь», и следующая за ней - «Вуаль дождя». Произвели на присутствующих впечатление. Зал скандировал и не хотел отпускать. Было приятно. Наконец Никита обратился ко мне в микрофон: - «Исполни - «Ты мой». В горле першило и я заглянув за кулисы попросила воды. Прополоскала горло и под овации появилась вновь на сцене.
      – «Хорошо. И хотя мы все устали, я думаю эта песня, найдёт уголок в вашем сердце». Запела, Никита тихо музицировал обыгрывая композицию. Когда закончила, зал стоя выразил восторг. –«Спасибо! Спасибо!»: старалась я откланяться.
      Ведущая вызвала на сцену всех принимавших участие, и тут уже все дружно раскланялись, принимая одобрение.  Уже  готовясь последовать за остальными,  увидела у сцены зрителей с цветами. Первые поклонники. Вернулась и приняла букеты. Оказалось, что требовали ещё и автограф на книгу, и  подложив газетку я приземлилась на край сцены, свесив ножки. Фанаты не заканчивались. Цветы и игрушки принимал Никита, я старалась расписаться в книжках. Но толпа не уменьшалась. Где-то рядом  заметила камеру и диктора, ведущего репортаж. Энергичная девушка пробилась ко мне сквозь толпу, и глядя в камеру задала вопрос: - «И как вам пожинать лавры успеха?»
Я засмеялась: - «Ещё не поняла, но то, что за два дня раздавая автографы, наверно уже написала роман, это точно».
- «А вы в курсе, что концерт транслировался по первому, в прямом эфире, на всю страну? И зрители голосовали за лучшую песню, и лучшего исполнителя? И сейчас завершились подсчёты голосов. Поздравляем! Вы первая в обоих случаях. Ваша песня «Ты мой» И вы, заняли первые места. Что бы вы хотели сказать телезрителям». Я прослезилась: - «Милые мои граждане, дамы и господа. Я от всего сердца благодарю вас за поддержку и ваш выбор. И постараюсь оправдать ваши надежды. Будьте счастливы, и пусть удача улыбается вам по чаще».
Ей по-видимому хватило, и они откатили снимая оканцовку  репортажа. Я наконец завершила тоже. И немного огляделась. Рядом разговаривали братья Оверины и какой-то незнакомый, но очень важный мужчина. До меня донеслись обрывки разговора: - «…Её юного тела, пол зала захотело. … Бери больше… Трансляция шла на всю страну». Ничего не разобрав, я спрыгнула и подошла. – «Мальчики, вы поможете мне разобраться с букетами? Миша обернулся: - «Солнышко, конечно же, поможем»: и немного замявшись, представил третьего участника разговора: - « Семён Бенедиктович Свиридов, хозяин первого канала ТВ. Свиридов расплылся в сдержанной улыбке и преподнёс букет: - «Восхищён, и удивлён вашей энергии и энергетике. Думаю, мы ещё не раз встретимся»: он откланялся и удалился. – «Что это было?»: заметив раздражение на лицах Овериных, вопросила я. – «Я думаю, что не стоит портить праздник мелочами, но продолжение ещё будет»: буркнул Мишаня.

3

     Спалось сладко. Следующий выход только в 19.00. И потому довольно потягиваясь в приятной мягкой постели, я думала только о хорошем. Ещё немного и мы, завершая осмотр достопримечательностей Москвы, отправимся в Питер. Ну, может еще круиз по Волге. А там домой, до следующей встряски. … Работать, работать и работать.  Дети уже наверно места себе не находят, внуки забыли, цветы засохли. В дверь нерешительно постучали. 
 – «Кто там?»: отозвалась я, накидывая халатик.
- «Это ты там, а я тут»: съязвил Мишка заваливаясь  в комнату. Рост этих мужчин был явно выше среднего, и телосложение выдавало  пристрастие к спорту, не спрашивала, чем они занимались, но смотрелись прекрасно. Наверно отбоя от женщин нет. По крайней мере, у меня восторг из ушей фонтанировал. Это ж где, такие водятся? …Умные, сильные, целеустремлённые, ещё и не растерявшие доброту и уважение. Я благодарила судьбу, что она улыбнулась. И пусть, всё не так как бы хотелось, но они рядом и моё сердце плавится от одного  их присутствия.
   - «Ты чего уже здесь?»: смущённо огорошила я его.
- «А ты не рада? …Так мне уйти?».
- «Мишка, не паясничай. Ты же знаешь, что это не так».
- «Так мне остаться?».
- «Я в тебя запущу подушкой. Если ты не прекратишь».
- «Дуэль? Нет, с дамами не спарингую».
- «Так что вас привело в столь ранний, час в мои покои, сэр?»
- «Ну, если честно. Боюсь, что уведут из под самого носа, а я даже не успел, как следует погреться»: и тут он осекся: - «Правда, боюсь. И не хочу, чтоб уезжала. Пусть не моя, но рядом. Вставай, завтрак подан. Все у стола ждут. А я вот рискнул прервать твоё одиночество».
- «Хорошо. Умоюсь и приду. Это не долго»: смутилась я. Поднялась, заправила постель, и отправилась в ванную комнату. Причесалась, нарисовала брови: - «Говорят, к старости они становятся гуще. Мои остались, - три волосины, еще и выцвели, не нарисуешь, - и нет их. И это весь макияж. Иногда мне кажется, я какая-то странная женщина, меня не волнуют тряпки, косметика, поклонники. Важно лишь одно, присутствие близких мне людей. А это не так уж и мало. Моё сердце было открыто для многих. Так друзья моих детей, были и моими друзьями. И это выглядело очень занятно. Может от того я и не торопилась стареть. Всё ещё хотелось покататься на водных лыжах, прыгнуть с парашютом, полетать на дельтаплане. Если бы не позвоночник…  Вобщем, может оттого братья Оверины так легко вписались в мой круг близких. Гарантирую, скучать буду, и переживать тоже».
     Я появилась у стола к самому разгару трапезы. Мальчишки о чём-то оживлённо беседовали, но заметив моё появление оборвали разговор, и засуетились. Никита отодвинул стул для удобства моего размещения. Мишаня налил бокал растворимого кофе со сливками и пододвинул бутерброд.
- «Спасибо мальчики, это так приятно»: я приступила к поеданию бутерброда и краем уха прислушалась к продолжению разговора. Как ни странно, но Пашка в нём тоже участвовал, это что-то было насчёт качания пресса, бицепсов и трицепсов. Ну вот, что я говорила. Главное, что я не одна такая. Мальчишки.
 Сегодня куда-либо выходить не хотелось. После завтрака  все расположились в зале на диванчике и болтали о разной чепухе. Потом Пашка ушёл к себе полазить в инете. Никита уступил ему один из своих ноутов, а Мишка ещё и подогнал игровую приставку. Я ещё удивляюсь, как это он уделил нам своё внимание. И лишь теперь сбежал к себе.  Когда он ушёл разговор вдруг изменил направление.
– «Солнышко, ты не сильно расстроишься если мы  сообщим, что после бала тебе предстоит с Никитой выступить на вечеринке у Свиридова?»: подбирая слова, нехотя выдавал информацию старший Оверин. Я заметила, ощутила, как ему этого не хотелось, но он был по какой-то причине вынужден это сделать. И закончив, тяжело вздохнул.
- «Ну, я думаю если вы со мной рядом, то это вполне возможно. Но почему я?»
- «Во-первых, ты номинант, призер, и выигравший исполнитель прямого эфира. Во-вторых, это его личное волеизъявления. И это как раз нас  напрягает. Помнишь вчера, мы с ним спорили, это когда ты подошла, и мы его представили? Вот тогда он прямым текстом выразил свои намерения. Не смотря на наши возражения. Он, так мужик неплохой, немного алегархнутый, но мы давно знакомы и дружим. Но вчера, мы потерпели фиаско. Тебе придётся самой отшивать его, но мы будем рядом, и  на твоей стороне».
- «Да мальчики. Голодные игры. Вам что моделей не хватает? Любая красотка, будет в вашей постели, только пожелай. А вы делите  престарелую поэтессу»: я задумалась.
Никита отозвался: - «Нам не нужна любая. Такие, как ты, - одна на миллион. Красота тела дело проходящее, хотя ты и теперь любой фору дашь. А вот душа, ум, талант, это редкость, и всё в одной».
-«Ну да, талантище. Вы видели сколько молодых, симпатишных номинанток по сцене дефилировали? И они ещё себя покажут. А вы всё обо мне, да обо мне. Хотя я вами горжусь, и привязана крепко накрепко, но мальчики, может, не будем больше мусолить эту тему? Это как-то тянет душком».
- «Это как?»: хохотнул Мишаня.
- «Тухлым мясом»: буркнула я.
- «Ты как знаешь. А я тебя никому не уступлю, и даже тебе, хоть дерись»: съязвил Никита.
 - «Всё. Я не собираюсь на вас давить. Вы мальчики большие, мозговитые. Но предупреждаю, у нас у каждого своя жизнь. Это как вы представляете ассимиляцию наших миров? Эдакая глобализация в микро социуме? Подумайте хорошенько…».
  Тема была замята. Каждый остался при своём мнении. Но было приятно, что на отношениях это  не отразилось. И мы сидели в обнимку, обсуждая нейтрал, огибая острые углы.
- «Мальчики, а как мне достать запись мероприятия? Я хотела бы показать это своим.  И книги всех участников с автографами. Это так приятно, быть причастной к чему-то такому возвышенному».
- «Сегодня подсуетимся. Я бы и сам не прочь. … Мероприятие удачное, участники как на подбор,
- интересные, прям один звездей другого»: аукнулся Миша.
Никита хихикнул: - «Главное я свою поймал».
- «Ты опять?»: возмутилась я: - «Ещё не надоело?»
- «Никогда!»
- «Мишаня, ты бы хоть повлиял на братца. Это же, уже ни в какие ворота»: и мы дружно расхохотались.
    Поднялась и отправилась на кухню готовить обед. Картофельное пюре с котлетками, салат из свежих овощей, и оладушки из кабачков. Всё это готовится быстро, так что через полчаса мы уже снова сидели у стола, пожиная плоды моей фантазии.
- «Слушайте очень бесхитростно, но вкусно»: смаковал старший Оверин.
- «А ты попробуй сказать, что-нибудь другое?»: отшутилась я:
- «Главное положить всё что требуется. …Анекдот слышали? … «Абрам умирает, а Сёма сидит у постели, и спрашивает. Абрам, вот у тебя всегда был вкусный чай, уходя - открой мне свой секрет.
На что тот отвечает: - «А вы не пробовали в него заварку ложить?»
- «Если честно ребятки, я уже устала ото всех мероприятий. Нет, не так от мероприятий, как от нежданчиков. Вы же со мной до талого? А то сорвусь и сбегу».
- «Не боись. Не обсуждается. Будешь гнать, не получится»: отшутился Михаил.
       Тема разговора плавно перешла в другое русло. Котлеты и оладьи исчезли со стола в считанные моменты и догоняясь бутербродом Пашка посмеялся: - «Немного не рассчитала. Они же больше я, чем ты».
Мишка парировал: - «Мы сыты, а у тебя растущий организм. Потому ты и вечно голодный».
Сын соглашаясь, мотнул головой: - «Согласен. И мне, пожалуйста, бутерброд повторить».
Быстро проглотил, запивая бокалом чая. И отплыл в океан инета.
- «Вы это видели? Как на свидание к девушке»: ворчала я.
- «Вполне, какие его годы»: подтрунивал Никита.
- «Ну да. Я как-то упустила».
- «Они не плохие, просто у них реальность немного деформированная. Но они вполне совмещают виртуальность с жизнью»: продолжил мысль Миша.
И мы умолкли, наслаждаясь ароматным напитком, и размышляя каждый о своём.
     Убрав со стола, я удалилась в свою комнату, чтоб дать им время, побыть наедине. Повалялась на постели, растягивая позвоночник специальными упражнениями.  Контрастный душ. Сегодня день покажется длинным. … Танцы. Выступление на Свиридовской вечеринке. И чем это ещё аукнется, но с моим везением, на нежданчики можно было надеется. Вернее я была в этом убеждена.
            Часа за два села у зеркала. Надо было повозиться с причёской. Немного начесала, поставила чёлку, закрепила лаком. Остальное собрала, - закрепила заколкой на затылке.  А струящиеся, рассыпающиеся по плечам, - плойкой собрала в локоны, и тоже закрепила лаком. Ну, что-то вроде бы так. Макияж немного сложней повседневного, тональная основа, подводка, тушь для ресниц, немного тени для век, губная помада и контурный карандаш для губ. Ну и, конечно же,- лак для ногтей. Так же не броский и несложный. Повертелась. Оценила. Вполне. Теперь только влезть в платье и туфли. Но это перед самым выходом. А пока я опять растянулась на постели, и задумалась: - «Каких-то, три дня, а жизнь изменилась до неузнаваемости. Кто бы сказал, не поверила. Но вот вижу сама, а всё равно как во сне. И боюсь, что при пробуждении без боли не обойдётся. Уж как-то странным образам я прикипела к этим Овериным. И что-то подсказывало, что они во мне не меньше нуждались, чем я в них».
Ближе к шести влезла в платье. Шифоновое, розовое в крупный белый цветочек.
    В дверь неуверенно постучали. Никита заглянул: - «Пора!»
- «Да, солнышко! Я уже»: поднялась и пошла на встречу. Он не ушёл, а дождался меня, и когда я приблизилась, как-то странно улыбнувшись,  продемонстрировал  на ладони внушительный футляр обшитый красным бархатом.
- «И???»: упёрлась я в него взглядом.
- «Это же бал. К платью положены драгоценности».
- «Кому положены, а кому не обязательно»: фыркнула я пытаясь протиснуться.
- «Не удастся. Во-первых, на тебя будут смотреть. А во-вторых, ты моя. И драгоценности обязательны».
Спорить не хотелось, и я согласилась: - «Ладно, но только на бал».
- «Фу!»: вздохнул он облегчённо: - «Ты иногда меня балуешь».
Миша тоже не ударил в грязь лицом. У подъезда красовался чёрный лимузин.
- «Мальчики вы что сговорились? Я же не переношу помпезности. Вы меня убиваете»: ворчала я усаживаясь в машину: - «Можно было сразу уже катафалк».
В окружении мужчин я смотрелась, как роза в букете, и хотя это напрягало, но было и приятно.
     Музыка уже звучала, когда наша компания высадилась у красной дорожки. Никита вышел первым и подал мне руку помогая выбраться. И окружённая красавцами я прошлась под взглядами оживлённых зевак.  Банкетный зал видела впервые. Впечатляюще. Кружили пары, легко скользя по мраморному полу. В малом зале стоял стол с закусками и напитками. Места для посиделок были обозначены богатыми резными стульями. Куда я и устремилась, приглядев пустующие.
- «Мальчики веселитесь, а я посижу здесь»: решительно заявила я на их протест.
Никита фыркнул: - «Не удастся! Или ты танцуешь с нами, или тебе придётся выбирать из них».
И я краем глаза заметила движущихся претендентов в мою сторону.
- «О!!! Я передумала. Никита, может ты, меня пригласишь?»
Он довольно расплылся в улыбке, и демонстративно пригласил меня на танец.
Двигался он легко. И мы заскользили, пристраиваясь следом за пролетающими парами. Музыка была живая, играл известный столичный оркестр. И это было прекрасно.  Это был мой первый бал. И начинался он просто эффектно. Со мной рядом был мужчина моей мечты. Принц на белом коне. И даже если у нас нет будущего, но в эту минуту он со мной рядом, и это приятно. Я взглянула ему в лицо, и покраснела, встретившись взглядом: – «Ох, и не нравится мне эта киска. Кажется, он читает меня как раскрытую книгу».
   Танец, за танцем, он умело уводил меня от желающих. И мы увлеченно беседуя веселились среди разгоряченных танцоров. Казалось, мы знали друг друга целую вечность. Танец иногда говорит гораздо больше чем слова. Особенно если это самбо, танго или буги-вуги. Но однажды он всё же не успел,  когда мы стояли, общаясь с Павлом и Михаилом, к нам в сопровождении своей дочери присоединился Свиридов. И следующий танец категорично был занят им.
    Танцевал он уверенно и с толикой самолюбования. Я едва поспевала за ним. А особенно за ходом его мыслей. Он разговаривал так, будто бы я обязана знать и предугадывать: - «Ты понимаешь, что я важная персона, и могу купить всё, что пожелаю?»
Я молчала, ожидая продолжения. Во-первых, мне не понравился его переход на «ты», а во-вторых, я не понимала к чему это он. И даже если и догадывалась, то сама мысль, была очень отвратной. Потому, я давала ему время на разъяснения.
      И как бы спохватившись, он выровнял: - «Я вдовец. Мне нужна пара. И ты мне нравишься».
Я не стала дожидаться окончания музыки. Извинилась и спешно стала удалятся прочь, ища моих мужчин. Он шёл следом. Не знаю, осознал ли он, что сейчас произошло. Но мне уже был знаком тип такого неандертальца. И мне было страшно, и противно. А ведь ещё предстояло побывать на его вечеринки.
       Никита заметил меня, и встречал. Не спросил, но видно догадался. Моё лицо было бесчувственным. Меня  мутило. У меня был особый вид аллергии: аллергия на чушь, на мерзость, подлость, ложь, грязь». И я тяжело дыша, сглатывала слюну. Он подхватил меня под руку, и мы пошли к столу. Минералку я не пила, он с трудом нашёл берёзовый сок, налил бокальчик и мы отошли, и присели в неприметном уголочке. Он молчал, ожидая, когда я успокоюсь.
 Наконец я перевела дыхание и уткнулась в его плечо.  – «Пожалуйста, не отдавай меня никому. Я не хочу общаться с кем-то ещё. И хотя я выгляжу сильной, я беззащитна перед хамством, меня убивает напыщенность, и неравноправие. Помоги мне продержаться должное время. А потом я уеду. И постараюсь больше не напоминать о себе».
     Он выдержал паузу. И лишь за тем наклонившись над самым ухом, произнёс: - «Всё в порядке, он свой шанс упустил. А я тебя никому не отдам».
Я не стала смотреть ему в лицо, перед глазами в мыслях расплывалась его довольная улыбка. И на этот раз мне от неё было спокойно.
        Остальная часть вечера прошла без происшествий. Мы танцевали, общались с присутствующими творцами. В основном это были прекрасные воспитанные люди. Оставляли друг другу контакты. И осадок от разговора с алигархом, постепенно таял. Около Павла крутилась дочь Свиридова. И судя по оживлённому разговору, они ладили. Танцевали. Проводили плодотворно своё время.
    У меня не было привычки обижаться или осуждать людей. Ведь не всегда известны все причины поступка. Но глядя на Павла, в моём сердце что-то шевельнулось. И судя по времени, мне ещё предстоит испить чашу до дна. Михаил появился неожиданно и прервал мои мысли: - «Всё, пора! Идём на выход. Машина ждёт». Павел не поехал. Остался в обществе Виктории. Я не настаивала. Он уже большой мальчик. Но немного волновалась. В окружении Овериных вышла, и сосредоточилась на предстоящем выступлении.
    Вечеринка была в Останкино. Когда-то будоражившее воображение башня, теперь выглядела вполне обычно. Ресторан «Седьмое небо» полностью был предоставлен виновнику торжества.
Веселье шло полным ходом. Мы были не единственными шутами. Именитые гости, из которых я и половины не узнавала, бродили по залу, общаясь между собой.  Мы с Никитой прошли за кулисы. На сцене отыгрывала гонорар Нюша. Мне нравилось её творчество, неординарно, эмоционально и столько энергии. Пробежали мимо Тимоти. Никита, обменявшись с ним приветствиями, остановился около нашей гримёрной. Открыл дверь и пропустил меня вперёд.
     Этому вейзажисту ничего объяснять было не надо. Он всё уже знал. Я просто сидела в костюме и наблюдала за творческим процессом. Вместо переводки на лице появился весьма симпатичный рисунок. Работал мастер. Выступление обязывало. И я оценила. Это не то, что моё, - здесь вспушить, здесь подкрасить. Идею обыграли, и это уже было произведение искусства. Никита восхищённо выдохнул: - «Класс!»  Я обернулась поблагодарить: - «Спасибо! Восхищена! Рада знакомству!»
    Максим удовлетворённо хмыкнул: - «Буду рад сотрудничеству. Зовите». Нас позвали. И мы поспешили на выход. Ведущий объявил песню. Порядок был изменён. И я заволновалась о количестве. Но со мной был Никита. И страха уже не было. Трудно было угадать, нравится или не нравится наше выступление. Господа были заняты своими делами. Мы пропели пять основных, и уже были готовы покинуть сцену. Но ведущий объявил моё соло, - «Ты мой». И стало ясно, что этого ждали. Зрители собрались, ещё что-то обсуждая между собой. Я запела. И они умолкли. На какой-то момент я потеряла контакт с залом. И закончив, взглянула перед собой. Они аплодировали. Стараясь до конца оставаться звездой, кланялась медленно и глубокомысленно.
      Оверин старший был среди приглашённых. Появился откуда-то из аудитории, помог мне спуститься, и мы проплыли мимо узумлённых лиц.  Подсели к свободному столику,  он заказал  бутылочку Ессентуки и мороженное «Крем брыле». Никита остался собирать  инструмент. А я не стала путаться у него под ногами. Если честно, очень хотелось покинуть это престижное место. Не замедлил появиться, Семён Бенедиктович. Подсел к нам по свойски. И не смущаясь присутствия Оверина, вцепился в меня давним разговором: - «Так ты подумала над моим предложением? Я гораздо богаче, их вместе взятых. Весь мир будет у твоих ног. Одно слово…»: и он на минуту замер в ожидании.
    - «Простите, но нет. Думаю, вы можете купить кого угодно. Я, навряд ли подхожу. И у меня хвост большой. Не обижайтесь, у меня нет планов на создание новой семьи».
Он загорелся: - «А они?»
- «Они друзья. Самые близкие и лучшие. Я их обожаю»: улыбнулась я, глядя в сторону Мишки: - «Да, искрит немного, но у них мозги на месте».
- «Ты не понимаешь, я ведь могу зарубить твою карьеру на корню»: закипел Свиридов.
- «Я не боюсь. Это им надо»: я бросила взгляд на толпившихся в углу участников шоу: - «Это их можно купить, продать, запугать. А меня не было и не надо. Всё написанное издам малыми тиражами, и оставлю в наследство детям. Песни запишу у себя в Алматы. Слава богу, там студии тоже есть. И не смейте мне угрожать. Это подло и низко».
Он вдруг сразу остыл, и поймав мою руку шепнул: - «Ты навсегда останешься в моём сердце. И поверь, я никогда не причиню тебе боль». Не спеша поднялся и удалился к гостям.
У меня начиналась истерика. Хотя я держала себя в руках.  Всё же дыхание сбилось, и из груди стало вырываться сдавленное всхлипывание. К этому моменту подошёл Никита.
- «Что это было?»: спросил он глядя на моё бледное лицо. – «Мишка, ты что остановить его не мог? Ей же плохо, не видишь? Ослеп?»: вспылил он. Помог мне подняться, и мы вышли в коридор. Окно было приоткрыто, я глубоко дышала, стараясь сбить всхлипы. Он прислушивался и удивлённо разглядывал моё лицо: - «Как это?»
- «Это не я, это душа. Она гораздо ранимей. Вот и случаются разногласия»: я улыбнулась в темноту. Да, это бывало уже ни раз, и сейчас не так сложно было с ней справляться.
Он прижал меня к себе, тихонько поглаживая ладонью по голове, как маленькую: - «Что, домой?»
- «Увези меня поскорей. А то я задыхаюсь»: шепнула я.
     Мы подошли к дверям лифта. Он нажал на кнопочку, и двери открылись. Вошли. И медленно спустились на первый. Лимузин подогнали, мы сели рядом. Он прижимал меня к себе, и поглаживал по спине, - слегка покачивая. Вечер был испорчен. Но прижимаясь к его груди, я чувствовала себя вполне сносно.
      Иногда приходится пересматривать свои взгляды прямо по ходу пьесы. Да я выбрала одиночество. Но всегда  выбираешь из чего-то, так чтобы было комфортней, и не мешало дальнейшим действиям. И никто не говорил, что я не нуждалась в ласке и тепле. Но если так сложились обстоятельства, то лучше уж одиночество. Но вблизи Никиты, трудно придерживаться своего решения. Сила, нежность, сострадание, - это же такая редкость. А мне сейчас было просто тошнотворно.  Я прижималась, и мне становилось легче.
    Дома, после душа, мы посидели на кухне, наслаждаясь травным чаем. Он старался отвлечь меня своими многочисленными байками. И немного отойдя от своих переживаний, я наконец отправилась спать. Как же не хотелось уходить, кто бы только знал. Но лучше для него, пусть это будет тайной.