Шаманка. Посвящение Аячинге

     Дым стелился по земле, сливаясь с облаками, что задевали за вершины соседних гор и оставались здесь — у подножия  каменной скалы. Шаманка казалось смотрела вниз, в долину, но на самом деле — смотрела вглубь себя. Она ещё раз втянула через трубку горячий запах тлеющих листьев мачинге, и, сложив губы трубочкой, выпустила густой дым. Бесцветные глаза Шаманки на этот раз приобрели оттенок  дыма, а её волосы, заплетённые в множество мелких косичек, плавно покачивались в такт её дыханию. Шаманка смотрела будущее и в это время лучше было её не тревожить — будущее ещё слишком неопределённо и любое волнение может повлиять на его рисунок.

     — Он не смотрит! Не смотрит! Не смотрит на меня! — Девочка кубарем выкатилась из высоких зарослей и кинулась в ноги Шаманки. — Маа, сделай же что-нибудь! Ты же можешь! Я слышала женщины говорили, что ты можешь сделать снадобье из помета кур и желчи лягушки!

     Шаманка даже не пошевелилась. Она продолжала выпускать из губ, сложенных трубочкой, густой дым, который собирался в разные причудливые фигуры и затем сливался с облаками...

     Девочка, увидев вдруг, как дым, выпущенный Шаманкой, сложился в огромного оскалившегося медведя, притихла, и осторожно села на  тёплый плоский камень.

     — Это сын великого охотника не хочет смотреть в твою сторону? — полувопросительно, не поворачиваясь и не поднимая глаз, проговорила Шаманка, продолжая выпускать дым, который теперь превратился в нахохлившуюся росомаху.

     — Откуда ты знаешь? — Девочка нетерпеливо заёрзала на камне, поправляя сбившиеся перья птиц, вплетённые в косу.

     — Тебе пора выбрать новое имя, Девочка. С первой кровью, что пришла на прошлой Луне ты стала девушкой. И твоё сердце готово открыться любви. Тебе нужно новое имя.— Шаманка подняла голову и выпустила особенно много густого и плотного дыма. — Беги вниз, к отцу и скажи, что Шаманка велела собирать сход через три дня, когда Луна станет в полной охоте. Пусть взрослые женщины  готовят праздник, а твой отец добудет богатую жертву духам. Если повезёт, сама Мачинге даст знак и благословение для твоего нового имени. Все знают, что когда ребёнок рождается, его называют разными именами, чтобы он вобрал в себя и красоту цветов, и гордость птиц, и силу медведя, и выносливость  муравья... Но когда приходит время, и девочка становится девушкой, а мальчик — юношей, то нужно новое имя — имя, с которым откроется самый важный дар — дар любви. Я вижу, как ты стала тщательно вплетать в свои косы перья птиц. И перья ты стала выбирать самые яркие и нежные. Я вижу, что твои игры с мальчишками перестали тебя интересовать, и ты всё чаще сидишь на берегу реки и поёшь песню. Я знаю эту песню. Её пела ещё твоя мать, когда была такой же как и ты сейчас - гибкой и быстрой, как ящерица. И мать твоей матери пела эту песню... Я помню их всех... Я живу так долго, что помню всех, кто когда-нибудь рождался в  племени. Я живу так долго, что помню многое, но забыла свои имена. Человек рождается без имени и, прожив долго-долго,  насобирав имён, как грибов после дождя,  расстаётся однажды со всеми ими без сожаления... Чтобы уйти легко дымом в облака, уйти  свободным...  Беги же к отцу, Девочка, пусть он готовит праздник! Твоя жизнь только начинается и тебе надо собрать много имён, и узнать много  и боли, и радости! Беги, и пусть духи помогут выбрать правильное имя!

                ***

     У большого дерева предков женщины сели в круг и запели протяжно песню. Вождь племени приготовил богатую жертву — сегодня его любимая, единственная дочь должна была обрести имя. Это важный день и для Девочки, и для всего племени, что  собралось в тени родового дерева. Все ждали Шаманку. Уже вечерело и жара начала спадать, но воздух был по-прежнему густой, насыщенный запахами цветов и терпкостью листьев. Шаманка появилась неожиданно. Из уплотнившегося воздуха сначала сформировался  смутный силуэт, который вдруг превратился в высокую и мощную фигуру.

     — Приветствую тебя, Маа!— Вождь уважительно обратился к Шаманке, с достоинством слегка склонил голову. По традиции  он обратился к Шаманке, называя её «Маа» — что означало "самая почитаемая и мудрая женщина племени, ведающая все законы. Вождь скрывал истинное отношение  к тому, что авторитет Шаманки высок, а его власть — власть вождя — была ограничена властью Шаманки. Но сегодня был особенный день — день важный для судьбы его дочери, и вождь всем своим видом выражал Шаманке своё почтение.

     — Я вижу, ты приготовил  достойные и щедрые дары. Духи будут довольны. А теперь все мужчины должны уйти за пределы священного круга. — Голос Шаманки эхом отражался от каменных гор. Вождь поднялся и жестом приказал уйти всем охотникам, и сам последовал следом за ними. Под деревом предков остались только взрослые женщины, которые тут же запели громче и ритмичнее. Шаманка взяла за руку Девочку и ввела её в круг. Молча начала снимать с неё детскую одежду, расплетать её тугие косы, аккуратно складывая горкой все украшения, перья, одежду. Девочке стало вдруг страшно и грустно. Она чувствовала, как что-то уходит из её жизни,что-то беззаботное и радостное, а то, что должно придти на смену, было неизвестным и пугающим. Женщины принесли огромный котёл, наполнили его водой и пригласили Девочку войти в воду.  Что она и сделала, с помощью Шаманки. Вода была тёплая и вкусно пахла цветами вечернего синецвета.

     — Пусть эта вода смоет с тебя все твои горести и печали.  Пусть эта вода станет той водой, из которой ты родишься сейчас заново девушкой, прекрасной, как цветы по весне. Девушкой с чистым и чутким сердцем, заботливой и доброй, внимательной и открытой. Той, что достойна  любви, и той, что готова сама дарить любовь. Пусть любовь войдёт в твоё сердце, но пусть сердце будет проницательно и видит всё, сокрытое от очей любви.  А теперь, я призываю духов Мачинге! Придите и возьмите  дары! И дайте этой девочке достойное имя! Дай знать, Мачинге, что берёшь под своё крыло и покровительство вновь рождённую! —  Шаманка подняла руки вверх и запела протяжно незнакомую песню. Ветер стих и деревья замерли от её пения. Никто не осмеливался двинуться. Шаманка, не переставая петь, начала отрезать куски мяса от туши жертвенной козы, что принёс отец Девочки, и бросать их в огонь костра. Вслед за мясом Шаманка ещё что-то кидала, сыпала и лила в огонь из кувшина. Дым от жертвенного костра становился всё плотнее, поднимался всё выше, и запах его становился всё гуще, проникая всё глубже, в самую душу.

     Женщины, отбивая ритм ногами и подхватывая песню Шаманки, стали танцевать вокруг девочки. Танец становился всё быстрее и исступлённее, девочка танцевала обнажённой, резко поднимая ноги и руки в ритме танца. Остальные женщины тоже танцевали обнажёнными. Их груди смешно и невпопад подпрыгивали и раскачивались. И только Шаманка оставалась спокойной и величественной. Стоя в центре, у самого огня, она подняла высоко руки, в которых держала огромный бубен и ударяла в него, ускоряя ритм. Всё закончилось тем, что все вдруг в изнеможении упали на землю и затихли. Тело Девочки горело и дрожало. Она чувствовала как в неё входит незнакомая ей раньше сила и мощь. Она чувствовала как от этой силы набухает её грудь, наливаются тяжестью бёдра. Она чувствовала приятное тепло внизу живота и непонятное желание — желание изгибаться и крутиться змеёй, желание двигаться медленно и плавно, желание быть огибающей и текучей, желание обнимать и чувствовать себя в объятиях. Её сердце билось часто-часто, а голова слегка кружилась и хотелось чего-то невозможного. В этот самый момент, неизвестно откуда с шумом вылетела стая зелёных птиц. Птицы окружили женщин и весело, будто играя, касались их на лету. Женщины восторженно закричали, а Шаманка, рассмеявшись радостно, громко проговорила:

     — Айяла, Мачинге! Айяла!Ты прислала своих вестников! Это благословение  и новое имя Айячинге — избранная великим духом Мачинге. Весть, принесённая на крыльях птиц!


     Окружённая зелёными птицами, которые садились ей на руки и плечи, подлетали к лицу так близко, что их перья касались  ресниц, вновь рождённая повторяла за Шаманкой своё новое имя, и голос её становился всё громче, всё звонче, всё твёрже.

      —  Аячинге! Аячинге! Аячинге!