Краденое счастье

 
 Той весной мы с мужем отдыхали в  подмосковном  пансионате. Он размещался в бывшей дворянской усадьбе, среди большого парка с роскошными липовыми аллеями.   
Март, самое начало долгожданного тепла.  Отдыхающие выползали из своих номеров. Поодиночке и стайками, как воробышки, рассаживались на редких лавочках. Охотно  подставляли свои бледные  лица солнечным лучам.    Прогуливались по уже расчищенным дорожкам.

Началась подготовка к летнему сезону. Большинство лавочек вдоль аллей были перевернуты – для ремонта и покраски.

В большом обеденном зале  - пустовато.  Пансионат обычно оживал к воскресным дням, когда наезжал семейный народ с детьми, и  становилось шумно и многолюдно.  Вот и сегодня ждали новеньких.  К ужину за наш стол посадили  женщину средних лет, с усталым, серым   лицом.

 -  Будем знакомы, - представилась она, - Нина Петровна. Вы тоже на выходные?
Она улыбнулась неожиданно живой и  приятной улыбкой.
- Я здесь не первый раз.

Нина Петровна задумчиво продолжала:
- Раньше   все по-другому было. Много отдыхающих, не так, как сейчас. Кино и танцы в соседнем санатории.  В заборе была лазейка.

Она преобразилась. Лицо посветлело.
- Вообще раньше лучше было.

Она опять улыбнулась своим воспоминаниям.  Удивительно, как преображала ее улыбка,  Становилась моложе, интереснее.

На следующий день до завтрака мы с мужем отправились в бассейн.
У его здания снег подтаял, истончился,  стал серым. На проталинах уже пробивались не только свежая травка, но и первоцветы:  мать-и-мачеха, калужница.  Издалека светились ярко-желтые, как маленькие солнышки, цветки адониса.

Подошла  Нина Петровна. Присела, погладила  нежные желтые  лепестки, находившиеся  у самой  земли.
Тихо засмеялась:  - Вот и весна пришла!

В бассейне Нина Петровна смело бросилась в еще прохладную воду  и поплыла по дорожке,  выделяясь ярким желтым купальником на стройном загорелом теле. «Непонятного возраста» - мы переглянулись.

 К завтраку  опоздали. В столовой уже шла уборка. 
- Что ж вы так поздно? – стала выговаривать официантка. - У нас дисциплина. Если так будете опаздывать, останетесь голодными. Сегодня в обед большой заезд.
- Не страшно.  Только на пользу пойдет, -  заметила  жена.

В обед столовая гудела  от множества  голосов.
Нас  уже ждала  Нина Петровна.  Она  преобразилась. Красивая прическа,  умелый макияж. Глаза  светились, как у юной девушки.  В движениях появилась привлекательная пластичность. В облике чувствовалась какая-то загадочность.

 - Вы в парикмахерской были? – не удержалась я от вопроса,  любуясь ею.
-  Да, здесь неплохой салон красоты, - ответила соседка, оправляя светло голубую нарядную блузу, удачно подчеркивающую цвет ее глаз. 
-  Вы скинули лет  десять.

 -  Спасибо.  Я сегодня жду одного человека. Он должен подъехать к обеду.
Нам стало интересно.
-  А вот и он! Виталий, познакомься.

Она привстала навстречу подошедшему  мужчине. Высокому, моложавому,  одетому в модный серый свитер грубой вязки. От него исходил приятный аромат дорогого парфюма  и хороших сигарет.  Он раскланялся, бегло скользнув по нам безразличным взглядом и  сел напротив Нины Петровны. 

Муж, стремившийся к общению, обратился к Виталию с каким-то вопросом. Но  ответа не получил. Виталий не замечал никого, кроме Нины Петровны. Они словно забыли о нашем существовании. Тихо говорили между собой. Мы почувствовали неловкость и вскоре ушли.

На ужине наших соседей не было.
Вечером мы долго гуляли, наслаждались свежим воздухом. Погода была прекрасной. Сквозь облака проглядывала  полная луна.

В  номере  с удовольствием смотрели телевизор, пили чай. Совсем по- домашнему. Посплетничали о новых знакомых. Предположили, что  они -  вероятно любовники. Легли поздно.

Спалось отменно. На завтрак  опять опоздали, о чем не пожалели.
Погода испортилась. Сырая и промозглая, она не способствовала   прогулкам. Весна  опять    спряталась.

В обед в столовой народа было мало – многие уехали.
Когда подошли Нина Петровна и Виталий, мы заметили, что они изменились. Лица скучные,  невеселые.  Виталий  молча  съел первое, быстро проглотил  второе. Нина Петровна с грустью смотрела на него. Она  вновь стала какой-то  серой,  неприметной. Что-то сломалось в их отношениях. «Поссорились», - решили  мы.
 
Виталий  резким движением отодвинул от себя тарелку с едой, поднялся из-за стола:
– Надо заказать такси. Вдруг автобус  подведет?
- Не волнуйся. Это  служебный. Он ходит регулярно, подвозит сотрудников к электричке, -  спокойно ответила Нина Петровна. 
 
 - Вы уезжаете? – не  выдержала  я.
 - Уезжает Виталий. У него дела, - вздохнула  соседка.

Вскоре мы  увидели его с дипломатом в руках. Весь был какой-то  всклокоченный, ссутулившийся, похожий на подбитую птицу. К остановке автобуса подтягивались люди.  Мы тоже решили съездить в поселок, купить фрукты.
 
 Через несколько минут к  Виталию  подошла Нина Петровна.
Они стояли рядом, но такие чужие,  такие далекие друг другу. Она изредка его о чем-то спрашивала, он отвечал ей с явной неохотой, со  скрытым раздражением, как бы отмахиваясь от нее, как от назойливой мухи.

  Она попыталась приобнять его, но он отстранился.

 Что привело этих людей  сюда, и всего лишь на сутки? Любовь?   Но в их расставании не было ни нежности, ни горечи. Секс? Не очень похоже.  Но что-то же их связывало! Загадка…

Нину Петровну   мы  встретила перед ужином. Она возвращалась с прогулки. Изысканно одетая, в серебристой норковой шубке, на ней была кокетливая шляпка. Но глаза - заплаканы. Грустная, задумчивая. 

К вечеру  стало подмораживать, и Нина Петровна чуть было не упала, поскользнувшись на высоких каблуках.

 За столом бросилась в глаза ее бледность.  Лицо не улыбчивое.  Взгляд подернут дымкой грусти и печали.

Неожиданно она сказала:
- Наверное, считаете меня стервой.  Я и есть стерва.
Лицо ее слегка покраснело.

Ей явно хотелось выговориться.
- Четыре года назад я стала активно искать для себя «принца».  Семья к тому времени у  меня уже была. Муж, дочь-подросток. Только с мужем чувствовала себя одинокой и не очень ему нужной. Это так ужасно… А жизнь, она ведь короткая. Я физически ощущала, как проходят впустую мои года, уходят в песок. Без женского счастья.  Тогда и потянуло в путешествия,  на вечеринки,  в пансионаты.
Она смахнула слезу.

- Здесь, в этом пансионате, я и встретила Виталия.  И мир превратился в волшебную сказку.
Внимательно посмотрела на нас грустными глазами.
 
- Это нельзя назвать ни курортным романом, ни  увлечением. Возникло нежное  и страстное  чувство. Нас так тянуло друг к другу! О такой любви можно только мечтать…

 – Видно, все зависело от сходства темпераментов,  от близости взглядов, -   сказали мы одновременно, чуть ли не в один голос.
Но она не слышала нас.

- После  пансионата  мы продолжали встречаться. Он жил в другом городе, но каждую субботу приезжал ко мне, и мы опять были вместе, и опять у нас все было, как в первый раз. Ну, а постепенно страсть переросла в потребность быть вместе постоянно. О своей семье я и не думала.

Она тяжело вздохнула.
 - С мужем развелась. Он   добрый человек, и я не могла ему дальше врать. Оборвала все концы. Мучилась, переживала,  не спала долгими ночами, пока не решилась на этот отчаянный шаг. Оставила семье квартиру. Дочь не захотела покидать отца. Она очень к нему привязана. Так и не простила меня.
 
Нина Петровна  продолжала.
 -  Жила у подруги. Там и встречались с Виталием. А он с разводом все медлил и медлил. Вступила в кооператив. Планировали с Виталием зажить там.
 
Она усмехнулась.
- Видно, не бывает так, чтобы счастья было много и долго. Его жена все узнала. Травилась. Еле-еле спасли. Осталась инвалидом. Он очень переживал, весь почернел. Да  и я переживала. Конечно, было жаль ее. Но больше боялась, что он меня бросит. Нет, не бросил. Мы продолжали встречаться.

И после паузы:
 - Нам было хорошо. Надеялись, что жена оправиться, и мы все же будем вместе. Виталий часто говорил:  «Любовь всему голова. Она всегда права». Дождались, наконец, кооперативной квартиры. С какой любовью, как счастливые молодожены, мы  ее обставляли. Денег не жалели – ведь все делали для себя.
 
Нина Петровна замолчала. В ее глазах опять показались слезы.
- А    он так и не может принять решение. Бросить больную жену ему трудно. А ей все хуже и хуже. Недавно я узнала, что она безнадежна. Он нанял сиделку. Виталий захотел встретиться со мной в этом пансионате.   Там, где мы познакомились.  Понимаете, здесь я впервые  почувствовала, что со мной ему не по себе. Вот и уехал раньше времени.

Нина Петровна, понизив голос, сказала:
- Я  поняла, что в смерти жены он винит меня.
Мы с сожалением и сочувствием смотрели на нее.
Не заметили, что обеденный зал уже опустел. Официантки   недовольно поглядывали на нас.

 -  Похоже, эта встреча – последняя. Он сам еще не понял, что это  так. Но я знаю.  -  прошептала Нина Петровна.
И, не сдерживаясь больше, не стесняясь, зарыдала -  неудержимо и горько.  Где-то в ее душе прорвало невидимую плотину. Слезы лились и лились по ее печальному лицу.

Промокнув глаза салфеткой, горько сказала:
 -  Что ж, я уйду. Продам квартиру, скроюсь. Проживу. Я счастлива, что  судьба подарила мне мгновения такой любви.  Но судьба, похоже, против нас. Хотя каждый имеет право на кусочек своего счастья.

Чуть успокоившись, она с надеждой посмотрела своими  серо-голубыми глазами и  спросила:   
 -  А вдруг все еще будет, как прежде?

Она ждала ответа. Но у нас его не было.
Уезжали мы  вместе. Дорогой молчали. Каждый думал о своем.
 
В конце пути Нина Петровна опять спросила:
 - А может, и вправду все еще наладится?

На ее лице появилась улыбка надежды. Той самой, что умирает последней.
 Великая сила ее любви поражала нас.
 - Может,  и правда,  все наладится. Жизнь - она неистощима на повороты и сюрпризы.
Нину Петровну нам было жаль.

 *  *  *
А я с годами – думаю все чаще,
Что краденое счастье – тоже счастье!
Что ситник краденый – все тот же хлеб насущный,
Спасенье жизни неблагополучной.


Стихи Вероники Тушновой.