Шуба

Люба была младшим ребёнком в многодетной семье Антоновых. Родители ласково называли своего последышка Любушкой. А старшие сестры -Любаней. За долгие годы совместной жизни родители только и нажили, что дом пятистенок, хозяйства полный двор, да огород сорок соток, который обрабатывали всем многочисленным семейством.
По осени часть урожая сдавали заезжим торгашам, а на вырученные деньги справляли ребятам одежду да обувь, девчонкам обязательно наряды по последней моде. Только Любе, как самой младшей и неприхотливой чаще всего доставались обноски от старших сестёр. Они почему-то росли так быстро, что через год уже не влезали в прежнюю одежду и требовали очередных обновок, так что на Любину долю вырученных денег, как правило, не хватало.
- Да и не к чему, - говорили старшие сёстры, ехидно смеясь, - Любане и нашей одежды на несколько лет хватит, носить не переносить.
Люба, конечно, немного обижалась, но кричать и выпрашивать у родителей что-то для себя, а тем более спорить со старшими сёстрами она не решалась.
- Зима скоро, - завёл как-то разговор отец, - А у Любушки надеть нечего. На прежнем-то пальто уже в прошлом году рукава наставляли.
- Уж думала об этом, - вздохнула мать, - Где же денег взять? Да и старшим в этом году ничего из тёплого не покупали, всё юбки да кофты с туфлями.
Отец сел к столу, медленно достал из пачки сигарету, прикурил и, затянувшись, задумался.
Вытерев руки о передник, мать присела рядом.
- А помнишь, шуба у меня была, когда я ещё в девках ходила? – озвучила она внезапно посетившую мысль.
- Искусственную, чёрную, с рыжими пятнышками? Конечно, помню! Так она же в ней утонет.
- Длину мы отрежем. С бабой Зиной я договорюсь. А в ширину, ну не знаю… Сейчас фасон такой есть, трапеция называется, вроде как в моде. Так девчонки наши говорят. Ну, что, залезешь на чердак, поищешь?

- А она и не пыльная совсем почти, - бурчала мать себе под нос, встряхивая на улице свою старую шубу. – И моль её не тронула, хоть и без нафталина лежала, а длину-то отрезать придётся. Даже жаль немного. Как новая можно сказать. Неужели я когда-то такой худенькой была?
Люба подошла к окну посмотреть, что так активно обсуждают старшие сёстры.
- Что там такое? – спросила девочка.
- Сейчас увидишь, - заулыбался отец, - Мать, ну где ты там застряла? Заходи уже, заждались тебя.
- Иду, иду, Любушку зови.
Люба примерила шубу, она оказалась ей длинноватой, зато в плечах не слишком широко.
- Ничего, бабка Зина всё исправит. Ещё какая шуба будет, всем на зависть! – заулыбался отец, затягиваясь сигаретой.
Слова главы семейства оправдались. Бывшая швея сельского комбината бытового обслуживания, а ныне просто баба Зина не только отрезала ненужную длину, но и обшила подол, капюшон и рукава красивой чёрной атласной лентой. Обновлённой шубке позавидовали даже старшие сёстры. Очень хотелось им показаться в ней на дискотеке. Но отец заступился за младшенькую.
- Цыц, курицы, оставьте девчонку в покое. Вам и так есть что надеть.
Счастью Любы не было предела. Переделанной шубе она радовалась не меньше, чем обновке, которой у неё никогда и не было, зима её уже не пугала.
В школу девочка ходила она чаще всего одна. А в этот раз решила сократить путь, пройдя через речку. На зиму мосток здесь разбирали, чтобы его не смыло в весеннее половодье. Но взрослые легко преодолевали расстояние от берега до берега по установившемуся крепкому льду. В ту зиму морозы начали жечь ещё в ноябре. И самые смелые стали ходить «зимним» путём уже в начале декабря.
Люба осторожно спустилась по крутому берегу к замёрзшей воде и медленно, шаркая подошвами по твёрдой поверхности, двинулась к противоположному берегу. Преодолев большую часть этого расстояния, она осмелела и заметно прибавила скорость. Внезапно ледяная корка предательски захрустела под ногами. Люба не успела сделать и пару шагов, как потеряла равновесие и упала. Она по пояс опустилась в ледяную воду.
- Мама, мамочка, помогите! – раздался над рекой пронзительный детский крик.
Но кто мог услышать её здесь в столь ранний час?  Только такие же школьники, но и их не было. До берега оставалось метра четыре, ноги не чувствовали дна. Люба раскинула руки, пытаясь удержаться за край ледяного пролома, но пальцы мгновенно заледенели от холода. Девочка боялась шевелиться. Широкие полы шубы раскинулись в разные стороны по поверхности воды и таким образом держали это хрупкое несчастное создание, ставшее заложницей неокрепшего льда, на плаву.
Предпринимать то-то самой было бессмысленно. Надежда только на помощь со стороны. Любе повезло. Её крики услышали проходившие мимо любители зимней рыбалки, искавшие удобное место для клёва.
- Если бы не чудесная шуба, девчонку быстро бы затянуло течением под лёд, - рассуждали мужики, - И никто бы уже не помог ей.
За спасение дочери отец поставил рыбакам магарыч.
По рекомендации местного фельдшера Люба несколько дней не ходила в школу, от переохлаждения мать поила её горячим чаем с мёдом и растирала согревающей мазью. За эти дни как раз и шуба просохла.